***
Учитель, попутно разъясняя свои действия ученикам, уверенным, доведённым до автоматизма движением руки выводил на доске пример математического уравнения. Часть учеников преданно внимала каждому его слову, часть втихую общалась между собой и не придавала занятию абсолютно никакого значения, а часть умудрялась делать и то, и другое одновременно, пребывая в неком пограничном состоянии между двумя моделями поведения. — Итак, всё понятно? — спокойно спросил педагог, обернувшись к классу. — Да, учитель Козимура! — Отлично, в таком случае желающие выйти к доске и повторить есть? Вопрос хоть и не был неожиданным, но всё равно вызвал короткую заминку среди учащихся. Те, кто благополучно всё прослушал, просто следовали старой как мир тактике молчания и делали вид, что их тут нет, дабы не обнажить своего непонимания перед всеми. Те же, кто всё выслушал, всё равно не могли похвастаться прекрасным пониманием ещё не до конца разобранной темы. Однако добровольцы всё же нашлись, и Козимура, конечно же, удовлетворенно хмыкнул. Но никого из вызвавшихся почему-то не подозвал, с подозрительной усмешкой прошествовав к своему месту. Кое-кто уже начал догадываться, к чему это, но вслух, конечно же, ничего не сказал. — Хорошо, опустите руки, — сказал мужчина, а в ответ на недоверчивые взгляды своих подопечных повторил. — Опустите-опустите, я вижу, что вы действительно были на занятии. Рука его меж тем потянулась к журналу, что вызвало небольшие проблески разочарования в глазах некоторых учеников. — Просто, — продолжил он, — у меня создается впечатление, что из 20 учеников у меня действительно учится едва ли половина, а есть при этом те, кто действительно нуждается в немедленном наверстывании упущенного. Давайте-ка посмотрим, кто же у нас самый, так сказать, нуждающийся… Наступил момент, когда одна половина класса с явной неудовлетворенностью на душе расслабилась, а другая значительно напряглась. В охватившей помещение тишине все вслушивались в то, как Козимура начал вполголоса проговаривать имена учащихся по списку, размышляя вместе с тем, кого же позвать первым. Секунды ожидания на миг превратились в вечность, и учитель, в итоге, вымолвил одну фамилию: — Оримура. Все было встревоженные ученики в один момент выдохнули, как легко и просто слетело это с уст педагога. Не в пример легче и проще, нежели ответил сам носитель фамилии. — Да, — ответил незамедлительно вставший с места Ичика, глядя куда-то прямо перед собой. Негромко, но сухо и жёстко. В первое время над этим посмеивались, но спустя неделю прекратили, потому что странные новые манеры травмировавшегося одноклассника попросту перестали быть смешными. — Похоже, ты сегодня в бодром расположении духа, Оримура, — улыбнулся, однако, учитель, словно не придавая значения прямому и собранному взгляду учащегося. — Ты многое пропустил, пока отсутствовал, так что, думаю, тебе нелишним будет сегодня закрепить новую тему. Коротко кивнув, юноша твёрдым шагом направился к доске. Спустя несколько секунд уже послышался звук мела, скребущего по доске.***
Выйдя из класса, 312-й подошёл к стенке и потянулся, взявшись за разминку после сорокаминутного сидения. Из-за всей этой необходимости оправляться после травм и, как следствие, ограниченной подвижности, он порою ощущал себя как на иголках. Так что любая возможность помочь и без того залежавшемуся в больнице телу почиталась им за долг. Особенно при столь посредственной физической форме — Спартанцу попросту претила сама мысль о том, чтобы оставаться в состоянии подобной недееспособности. Наклон головы вперёд, наклон назад, влево, вправо… Кровь должна хорошо циркулировать, чтобы мозг функционировал на хорошем уровне. Руки перед грудью, медленно и осторожно сделать два рывка вперёд — раз, два… Руки в сторону, поворот налево, ещё два рывка — раз, два. Нельзя допустить никакого хруста или щелчков в грудной клетке — Спартанец, к сожалению, не так давно обнаружил, что это более чем возможно при нынешнем положении дел, и это его ничуть не радовало. Позвоночник тоже нужно выгибать осторожно. Едва ли не каждое движение оказывалось сплошной осторожностью. Когда голову поразила эта мысль, внутри словно бы заклубилось что-то мрачное. Новое тело как будто было темницей для спартанского духа. От размышлений, однако, Ичику отвлёк всё ещё непривычный голос Дана: — Хэй, уже традиционную зарядочку делаешь? — весело спросил подошедший парень. — Не знал, что ты начал шарить в математике, старик! — Ну, если тебе так кажется, — после короткого молчания ответил ему Ичика. Наверное, слова его подразумевали какую-то иронию. Да только вот Дан не мог сказать точно, так ли это, и всё же, обладая какой-никакой сообразительностью, издал неловкий смешок. И вновь установилось какая-то вызывающая дискомфорт тишина. Готанда… не знал, что делать. Он хотел, действительно хотел чем-нибудь помочь или о чём-нибудь поговорить, однако молчание друга банально сбивало его с толку. Ему казалось, что Оримура всё же слишком сильно изменился. Вдруг стало как-то даже слишком неудобно, отчего длинноволосый парень кашлянул в кулак и, сказав, что будет ждать в классе, оставил Ичику одного. Когда Дан скрылся в дверях кабинета, Б312 закончил разминку и на некоторое время уставился в пространство перед собой. Спартанцу самому было как-то тяжело от того, что всё так складывалось. Не то чтобы он не знал, как общаться, но стоило ему подумать о какой-нибудь, даже самой простой шутке, как следом автоматически приходило понимание того, что его чувство юмора может показаться окружающим слишком мрачным. Простейшие формы обращения казались чрезмерно… мягкими. И меж тем везде требовалось общение, причём какое: все вокруг выражали какие-то эмоции, все вокруг как-то незаметно друг с другом играли. Все были слишком открыты друг другу. «Звонок через одну минуту», — мелькнуло в голове Спартанца, и он решил вернуться к своему рабочему месту, отстраняясь таким образом от неприятных размышлений. И тем не менее, заходя в кабинет, он невольно поймал на себе какой-то странный, проникнутый подобием тоски взгляд Готанды. Этот взгляд заставил что-то неприятное зашевелиться у лейтенанта в районе груди. Что-то нехорошее ему вспомнилось, но, не подавая виду, юноша сел на своё место и встретил начало нового урока с присущей ему сосредоточенностью.***
— Встать! Поклон! Сесть! — Рада приветствовать вас, ученики, — улыбнулась учительница Секко. — У меня для вас новости: я закончила проверку ваших предыдущих тестов. — О, наверное, это хорошие новости! — радостно заметила одна из учениц. И на этих словах в кабинете повисло молчание. Губы педагога ещё продолжали растягиваться в улыбке, но глаза её красноречиво давали понять, что смеху в них места уже нет. — Хотела бы я разделить твой энтузиазм, Кияма… — многозначительно проронила женщина. Решив более не тратиться на пустые слова, она просто решила раздать листы с тестами. Уже через полминуты между учащимися начали раздаваться возмущенные возгласы. Ичика был самым спокойным в тот момент. На свои 76 баллов он смотрел без видимого удовлетворения, про себя отмечая то, что ему в нескольких случаях оказалась непонятна формулировка задания. А потом его внимание отвлёк протяжный горестный возглас из-за спины слева. Чуть обернувшись, Ноубл-шесть без труда установил, что это был Дан, понуро склонившийся над своим тестом. Оримура внезапно ясно осознал, что ему ведь и в голову не могла прийти мысль о том, что Дан не справится. Спартанец задумчиво потарабанил пальцем по парте, выстукивая мотив какого-то марша.***
Уроки закончились, и все школьники начали потихоньку расходиться домой. Спокойно направлявшийся туда же Б312 на некоторое время замер возле ворот, с расстояния наблюдая за тем, как весело и непринуждённо другие ученики разбредаются в разные стороны. Большинство не думали о том, кто куда конкретно направляется, большинство не заморачивались по не касавшимся их личной жизни вопросам. Большинство были… беззаботными. Взгляд Ичики опустился к асфальту у него под ногами. Он встал почти у самой черты, отделявшей территорию школы от остальной улицы. Надо было двигаться домой.***
Тихо зайдя домой, Оримура на полминуты задержал дыхание, прислушиваясь к царившей в пенатах тишине. Осторожно пройдя дальше, он внимательно осмотрел все прилежащие комнаты, убедившись таким образом, что там больше никого нет. Почти сама по себе выработавшаяся за несколько дней привычка: каждый раз по возвращении Шестой уделял часть времени на осмотр дома. Заставить себя отказаться от, на первый взгляд, ненужных действий было не то чтобы трудно — Спартанец легко бы мог перестать тратить своё внимание и силы на подобное, но ему просто не хотелось. Так он чувствовал себя собраннее. Пакет с покупками был доставлен на кухню и немедленно разобран. Рюкзак с принадлежностями был положен в зале возле небольшого стола. Абсолютная тишина и ощущение заполняющей её пустоты словно отзывались каким-то глухим эхом глубоко внутри разума. Так офицер флота ККОН приходил домой уже в течение нескольких дней, и в течение уже нескольких дней практически ничего в его приходах не менялось. Прийти, разложить вещи, выполнить домашнюю работу, потренироваться, проверить дом, отбой. Прийти, разложить вещи, выполнить домашнюю работу, проверить повязки, проверить дом, отбой. Прийти, разложить покупки, выполнить домашнюю, проверить зарастающие повреждения, проверить дом, отбой… Ичика резко сел в кресло, уставившись куда-то вперёд. По глазам нельзя было даже примерно понять, о чём он сейчас думает: о зациклившейся ли жизни или о всё тех же сомнениях в реальности происходящего? Нет. Пришедшее в жизнь какое-никакое подобие порядка его устраивало. И если ему вдруг будет нужно, он этот самый порядок уже без проблем нарушит, вопрос только в необходимости. А вопрос реальности за всё время размышлений так и не нашёл себе достойного ответа. По крайней мере, хоть сколь-нибудь точного и чёткого. Однако какой-то частью своего сознания, своими ощущениями Спартанец всё же понимал: то, что он испытывает и переживает сейчас, далеко не может быть просто симуляцией или бредом. А если и бред, то смысл тогда отбрыкиваться? От своего же разума не убежишь, хотя Спартанец сильно сомневался в том, что его разум мог на пустом месте выдумать такое. В любом случае в последнее время на ум начал приходить один вопрос. Сначала это произошло один раз, потом, как-то ненавязчиво, второй, а следом за вторым потянулись и третий, и четвёртый и пятый … «Шесть раз», — неожиданно ясно подумал 312-й. Шесть раз он спрашивал о следующем: если всё это реально, то почему он? Почему он здесь? Хотелось бы прежде узнать, как он сюда попал, однако мало того, что это была, по-видимому, просто парадоксально неразрешимая загадка, так ещё и разум постоянно посещала мысль о том, что ответа на коренной вопрос он так и не получит. Потому вопрос состоял именно в «почему». Почему он, а не, к примеру, Картер? Почему не Кэт, не Эмиль? Почему не… Джордж? Да пусть даже не кто-то из них, но почему, скажем, не любой другой офицер, солдат или морпех? Почему не сам легендарный адмирал Коул? А что если, раз он, Б312, здесь, то и другие тоже? Где они в таком случае? Внутренний голос Спартанца замолк, словно ожидая ответа. Но ответом ему было молчание. Лейтенант-Спартанец набрал в грудь побольше воздуха и выдохнул. А потом вытащил листок и ручку, чтобы через пару секунд начать выводить на нём что-то ровными и размеренными движениями руки. Самый верх листка ознаменовался броским заглавием «План действий», от которого вниз потянулся стройный список целей, задач и возможных ходов.***
Новый учебный день, новые проблемы. Поднявшийся на нужный этаж 312-й плавно прошёл по коридору мимо большинства толпившихся там одноклассников, выдерживая с ними чётко выверенную дистанцию. В руках у него была заданная учителем на дом книга. Сейчас как раз должен был начаться урок литературы. Казалось бы, ничего такого особенного в этом не было, да вот только некоторые заметили: в этот раз Ичика не просто шёл к своему месту в кабинете, а направлялся, похоже, к вполне конкретному человеку и с вполне конкретной целью. И вот, когда молодой Оримура перешагнул порог класса, стало понятно, к кому именно он шёл. Для Дана, склонившегося над тетрадью и явно погрузившегося в свои мысли, это было не менее неожиданно, потому что впервые за всё время его друг подошёл к нему и окликнул первым: — Эй, Дан, — как будто невольно сорвалось у парня с языка, отчего он на мгновение осёкся под удивлённым взглядом товарища. — Привет. От такого Готанда сам немного помолчал, прежде чем ответить. — Привет, Ичика. Ты какой-то… встревоженный? Ладонь заведённой за спину левой руки чуть подрагивала. — У меня проблемы, — честно и прямо признался Ичика, — во-первых, не прочёл книгу до конца. Во-вторых, так и не понял сути некоторых моментов в соотношении с заданными вопросами. Не знаешь, чем можно помочь? Прошла пара секунд, и покрытое выражением недоумения лицо красноволосого друга как-то прояснилось. — Да без проблем… старик. Хотя вовремя ты, конечно, обратился. — Спасибо. «Спасибо», — слово благодарности. Шестой был благодарен за поддержку. И ещё более благодарен за то, что Дан больше не смотрел так, как тогда. Потому что под «тогда» Спартанец понимал для себя вовсе не вчерашний момент в начале урока, а нечто совершившееся в совсем другом времени и месте.***
— …А вы, значит, те самые Спартанцы, да? Нельзя было точно сказать, как именно произносилась эта фраза впервые видевшими суперсолдат бойцами в большинстве случаев. Но сейчас в голосе ещё молодого пехотинца слышалось неверие напополам с восхищением. Б312 только устало переглянулся с товарищами по команде Ноубл. Хотя на самом деле усталость его заметить со стороны представлялось задачей трудной ввиду закрытого шлема. На них снизу вверх взирало какое-то веснушчатое и голубоглазое недоразумение лет 17-18 отроду в несколько великоватой боевой экипировке и с автоматом именно что наперевес. Молодой уроженец Предела просто непривычно тепло поприветствовал очутившихся на его посту Спартанцев. — Да, вроде того, — сухо ответил искаженным из-за шлема голосом Картер, спокойно проходя мимо. Командир никогда не подавал виду, что устал или раздражен чем-то. Это живой образец холоднокровной рассудительности в бою. Точно так же обошли паренька и другие Спартанцы, стараясь не придавать особого значения приветствию солдата, который меж тем ошалело оглядывался то на одного, то на другого суперсолдата. — В-вы же герои! Я за каждой известной новостью о вас следил! Теперь-то мы здесь покажем этим кови, верно? Молодой человек прямо воодушевился, и тут раздался недобрый смешок со стороны Эмиля. — Да-да, мы покажем, ты, главное, под ноги не суйся. Всего одна фраза. Что-то словно потухло во взгляде зелёного парня: рот его продолжал растягиваться в улыбке неверия, а в широко распахнутых глазах не было ни намёка на улыбку. Как если бы кто-то задел этого мальчишку за живое, толкнул его с силой и морально ударил оттуда, откуда он не ждал. — Так ведь… — едва выдавил из себя солдат. Он так и не продолжил. Шестой тоже всё время молчал. А потом здание, через которое они проходили и в котором обустроились смешанные силы из пехоты и ополчения, содрогнулось от взрыва. — Кови! — проорал кто-то, и завязался бой. — Команда Ноубл, к бою! — скомандовал Картер, и Спартанцы в один момент позабыли обо всём, что было прежде.***
— Прекрасно со всем справился, старик, — хмыкнул Дан после урока. — Считаешь? — спросил 312-й, выходя вместе с ним из кабинета. — Ты ещё спрашиваешь? Расплывшийся в улыбке Готанда отошёл на расстояние полуметра, разводя руки в стороны. — Я же не зря тебе помог. Кстати, как твоя голова и травмы? Шестой немного замялся. Разговор развивался как-то более удачно, нежели обычно. Чувствовалась большая свобода. — Оправляюсь понемногу. По крайней мере, ответы твои из головы не вылетели. Лицо было напряжено, мышцы словно сопротивлялись, однако… Как бы вопреки этому, уголки губ Оримуры-младшего поползли вверх.***
Ноубл-шесть взирал на дымившееся большое черное пятно, оставшееся после попадания мощного заряда плазмы. Рядом лежали тела ракетного расчёта, который, однако, выбыл из перестрелки ещё в самом начале боя. Противостояние за одно единственное здание оказалось пусть и скоротечным, но невероятно жестоким, а когда на улицу с какой-то издевательской грацией выплыл инопланетный танк, защищавшимся людям срочно понадобилось что-нибудь потяжелее. Ракетчики к тому моменту были уже мертвы, и за тяжёлым вооружением побежал тот самый парень. Танк он подбил и даже ответного выстрела от него избежал, да вот только… Сопровождавший технику Охотник с топливной пушкой успел накрыть мальчишку своим огнём. Всего одно мгновение и всё: на месте, где стоял солдат, расцвела яркая зелёная вспышка. Но это было тогда, а сейчас, в этом, кажется, совершенно безжалостном и неисправимом сейчас здесь уже ничего не было. — Ноубл-шесть, статус? — раздался в наушнике голос Картера. — Ноубл-шесть, статус «в норме», — незамедлительно отозвался Б312, ещё некоторое время продолжая смотреть на пятно с чем-то, что раньше было парнем. — Направлюсь к вам. — Принято, торопись. Отвернувшись, 312-й ушёл. Этому парню причинили боль перед тем, как он умер. Его разочаровали. При том, что его и так ждала смерть.***
В ту пору Спартанец не то чтобы был куда менее чувствителен к подобному, но там это всё в его глазах, по крайней мере, выглядело оправдано. Таковы были условия — это война, а на войне у тебя часто не остаётся времени даже на какую-нибудь мелочь. Нечего говорить уже и о том, что ты успеваешь порою совершить нечто такое, чего не хотел совершить, а потом не можешь этого исправить. Возможность этого утрачивается навсегда. Это был особый психоэмоциональный опыт, с которым относительно легко было ужиться в военное время, зная, что ты всё равно не доживёшь до конца войны. Однако всё слишком круто изменилось, и из-за этого все прежние барьеры (такие как долг, общее дело и преждевременное примирение со смертью) от подобного попросту пали, оставляя Шестого… безоружным. Хотя вряд ли бы он сам сказал об этом вслух, но факт был в том, что офицер больше не хотел таких эмоциональных ситуаций, когда ты успеваешь невольно сделать кому-то что-то плохое и не успеваешь сделать ничего хорошего. Поглядев на солнце и мысленно отметив, что сейчас уже был полдень, Ичика подошёл к учителю Сакачи — их школьному тренеру по физкультуре. Тот стоял возле беговой дорожки на школьной спортивной площадке и внимательно изучал журнал. — Учитель Сакачи, — по привычке громко и чётко обратился к мужчине ученик. Тот поневоле сразу повернулся к нему, испытывая короткое замешательство. — А, Оримура, — сразу признал Сакачи вернувшегося с больничного подростка. — Ну, как твоё здоровье? Соблюдаешь режим? Б312 даже как-то улыбнулся про себя: с кем, с кем, а с учителем физкультуры общий язык находился относительно легко. Немолодой, но при этом необычайно бодрый и здоровый мужчина не в пример многим на удивление легко отнёсся к специфичным манерам Шестого. — Да, — коротко и уже чуть потише ответил Оримура. — Я хотел бы узнать у вас, разрешите ли вы мне вернуться к занятиям в составе класса? — Хм, — физрук окинул юношу задумчивым взглядом. — Так скоро после больничного? Ты точно уже оправился? — Не стеклянный, — без смешка и улыбки ответил Шестой. — Я успел восстановиться в больнице и за неделю освобождения. Если вы опасаетесь за моё здоровье, я обязуюсь не принимать слишком большие нагрузки. Сакачи ещё с минуту продолжал осматривать Ичику, прежде чем кивнуть ему. — Хорошо, мне нравится твой настрой. Ты поменялся, Оримура, стал серьёзнее. — Ст… — хотел сказать что-то лейтенант ККОН, но осёкся. — М? Мужчина вперил в него вопрошающий взгляд. — Стараюсь, учитель Сакачи. Разрешите идти? — Разрешаю. Развернувшись, Шестой поспешил зашагать в сторону корпуса школы. «Нет уж, — мелькнуло у него в голове, — наверное, называть учителя физкультуры сержантом-инструктором будет уже перебором».***
Нога в кроссовке с силой отталкивалась от покрытия из резиновой крошки, чередуясь с другой ногой. Мышцы молодого тела наливались кровью, наполняя бегущих ребят ощущением силы. Однако происходило это, по мнению одного из них, недостаточно быстро. Когда встретивший учеников на очередном кругу тренер дал команду остановиться, все мальчишки (девочки в это время занимались в бассейне) нестройной кучкой расползлись по площадки возле отметки, служившей началом круга. Некоторые из них сладко вдохнули тёплый воздух полной грудью, некоторые лениво потянулись, а некоторые принялись просто ходить кругами. Не сразу остановившись, но перейдя для начала на шаг, Ичика пошёл вдоль обочины, обводя пристальным взглядом раскинувшийся рядом класс. Не прошло и секунды как следом за ним прибежал Дан, также перейдя на шаг. — Фух, — полушутливо выдохнул он, — ну ты куда так торопишься, старик? Готанда на самом деле не выглядел ни уставшим, ни, более того… разогретым. Оримура лишь коротко посмотрел на него всё теми же сосредоточенными глазами и продолжил осматривать класс. Дан замолчал, словно предчувствуя какую-нибудь новую странность со стороны друга. Как ожидалось, так и вышло: — Слишком медленно, — вдруг сказал черноволосый юноша. — А-а? У Дана просто не было других слов на этот счёт. В его друге, которого он, казалось, знал с таких давних лет, поменялось хоть и не всё, но многое. Будто что-то щёлкнуло у него в сознании или огрело мощным ударом и Готанда, поняв это в течение первых же дней возвращения друга, порою оставалось попросту обескуражен выдаваемыми одноклассником сюрпризами. И что самое главное, Ичика даже не произносил подобных реплик с привычными ему интонациями и нотками лени в голосе. Он сухо, порою даже без всяких эмоций констатировал тот или иной факт. Оримура-младший, меж тем, продолжил: — Слишком медленный темп бега, — пояснил он. — Видишь, бойцы слабо прогрелись и не полностью готовы к дальнейшей разминке. Слух Готанды, на самом деле всё это время внимавшего словам друга, неожиданно зацепился за непривычное ему слово. — Бойцы? В карих глазах парня отразилось искреннее недоумение, отчего Ичика даже немного замялся. Дан немного удивился, потому как тот действительно стал похож на себя прежнего в столь необычный момент. — Да я в шутку их так назвал, не обращай внимания. Оримура чуть улыбнулся, глядя в сторону. Его друг не удержался и хмыкнул. Раздался свисток и Ичика вновь принял собранный вид когда физрук привлёк к себе внимание. — Так, класс, разогрелись, значит приступаем к комплексу разминочных упражнений! Выстроиться в три шеренги и разойтись на ширину вытянутых рук, бегом!***
После занятия, когда все направились в раздевалку, Оримура нагнал Ямадзаки — не слишком крепкого, но стройного и подтянутого парня, ученика ведшего класс во время бега. — Ямадзаки, — лаконично обратился к однокласснику Ичика. Тот едва вздрогнул от того, что Оримура подобрался слишком незаметно для него. Да и нечасто они общались. — А, Оримура? — несколько небрежно, но всё ещё с толикой испуга в глазах спросил Ямадзаки. — Чего тебе? — Хотел обсудить темп бега, удерживаемый группой, — с привычной сухостью произнёс парень с чёрными волосами. — И чего с ним? — Он недостаточно высок. Нужно его ускорить, но не слишком. Говоря откровенно, тон Ямадзаки уже с самого начала не выражал ничего хорошего, а теперь, стоило его недавно вернувшемуся однокласснику высказать своё мнение, его губы и вовсе растянулись в едкой усмешке. С тем он и посмотрел на парня. — Претензии будешь предъявлять, а, Оримура? — Замечание, — незамедлительно последовало поправление. — Вполне обоснованное. Мы должны быть прогреты для хорошей разминки с последующем выполнением основной программы. К разговору подключился приятель Ямадзаки, Кента. — По какому поводу перетираете? — Да наш инвалид тут высказывает «вполне обоснованное замечание». В последних словах ясно слышалось передразнивание, однако внимание 312-го привлекло не столько это, сколько повешенный на него ярлык. «Инвалид». Ему сразу вспомнились занятия, на которых ещё совсем юным курсантам роты Бета в деталях разъясняли и показывали, кто такие эти самые «инвалиды» и как, на самом деле, легко ими было стать по неосторожности. Череда фотоснимков с искалеченными бойцами и ветеранами пронеслась перед глазами. Наружу же вырвалось только негромкое «Прости?». Без труда угаданный и истолкованный как призыв к прояснению сказанного вопрос заставил Ямадзаки остановиться и обернуться к Ичике. Тот смотрел прямо ему в глаза, очень прямо и без посторонних эмоций. — Что? Я что-то не так сказал? Спартанец уже такое видел. В лагере Каррахи, ещё на первых порах обучения, когда только прибывшие на Оникс курсанты ещё не приструнили свою чрезмерную энергичность и агрессию. Все они были молоды и гормоны у них бушевали в крови, вот ребята поначалу и рвались выяснить, у кого, условно говоря, хвост трубой стоит. Позже это утратило своё значение, однако в каком-то смысле вновь вернувшись в учебную среду, Шестой почти неосознанно применял к ней правила и принципы существования из «главной школы» своей жизни. Хоть и с оговорками. — Осторожнее с выражениями, Ямадзаки. После этих слов отставной лейтенант в теле подростка проплыл мимо одноклассника, проигнорировав ещё пару засмотревшихся на них ребят. Перепалку продолжать было бессмысленно — это либо выльется в драку, либо в бессмысленный обмен любезностями, который офицер не сказать, что не переносил, но не считал сильной своей стороной. Противнику не подставляются слабым местом — ему намеренно навязываются свои условия боя. — Чего-то он, кажется, не того, не этого, — многозначительно протянул Кента с натянутой улыбкой на лице. Ямадзаки, посмотрев вслед Оримуре, лишь фыркнул. — Тоже мне. Раз сам хочет, пусть сам и бегает. Как будто кто-то мешает… «Пусть сам и бегает», — отозвалось в мыслях у Шестого, нырнувшего в этот момент в раздевалку и подошедшего к своему шкафчику. Ямадзаки желанием выяснять отношения не горел, значит 312-й себя не уронил. В каком-то смысле, это была победа, тем более что он рисковал в ещё нетренированном и не оправившемся от ранений теле. Однако ни на намёка на страх перед подобным у Спартанца не было и так, да и в чём он победил? На какой войне? Он сказал «мы», а ему даже не в лицо, а за спиной сказали «сам». «Сам» в смысле «один». Этого слова офицеру было более чем достаточно. — Не задался, по ходу, разговор, — немного осторожно протянул занимавший соседний шкафчик Дан. — Ну, да ладно, не парься, Ичика. Оримура перевёл взгляд на немного неловко улыбавшегося Готанду. Впрочем, может быть и не настолько он один?***
Занятия окончены, все расходятся по домам. Что необычно, впервые после возвращения с учебы Б312 покинул территорию школы не в одиночестве, а в компании Дана. Обладатель копны красных волос потянулся, предаваясь, видимо, наступившему после конца учебного дня блаженству, в то время как его друг хранил молчание, понемногу становившееся привычным. Они вместе шли по одной из улиц города, держа путь в район частных домов и зная, что в определённом месте им придётся разойтись. Готанда периодически о чём-то рассказывал. Оримура внимательно его слушал, временами вставляя какой-нибудь короткий комментарий. В принципе, их общение налаживалось. Но вдруг друг Ичики резко притих, и лицо его приобрело необычайно кислый вид. Что забавно, Спартанец вслух ничего не спрашивал — только вопросительно посмотрел на него, и Дан сразу понял его замешательство. — Да я уже хотел расслабиться, как вспомнил, что завтра контрольная, — пояснил он, после короткой паузы добавив: — По матану. — А что, с этим какие-то проблемы? — Старик, ты шутишь? — почти с неверием посмотрел на него Дан. Однако мгновением позже тень понимания отразилась в его глазах. И вправду, он же забыл. — Прости, — сказал Готанда. — Как мне покороче объяснить, что мне не за что прощать тебя? — расщедрился более чем на четыре слова Ичика, при этом задумавшись. — Есть идея. Дан несколько оживился. — Какая? — Сейчас расскажу. Б312 пока что подбирал слова. Он и сам почувствовал некий огонёк интереса и участливости: это была его возможность. Однако взгляд, а следом и всё внимание его неожиданно привлекло нечто постороннее, из-за чего Шестой замедлил шаг, глядя куда-то через дорогу в сторону. Не сразу понявший причин такой внезапной перемены Дан замешкался и чуть не споткнулся, но потом сразу попытался проследить за взглядом товарища. — Ты чего? — спросил Готанда, решив посмотреть в ту же сторону. А когда посмотрел и увидел, тоже замедлил ход. Через дорогу от них, какой-то мужчина наклеивал что-то на фонарный столб. Обративший на него своё внимание 312-й сам толком не знал, что его так привлекло, но, приглядевшись, заметил какую-то несвойственную (для большинства виденных офицером людей) понурость и бессилие. А потом он чуть отошёл и посмотрел на изображенный на листке снимок. Какое-то непередаваемое выражение скорби виднелось на его лице. Мужчина ушёл. Ичика совсем остановился, глядя на листок вдалеке. Дан ждал, когда тот хоть что-нибудь скажет. Но парень просто прошествовал через дорогу на другую сторону улицы, не обронив ни слова и вынудив таким образом друга догонять себя. Когда же оба ученика школы рассмотрели лист поближе, они увидели, что это было объявление. Объявление о пропаже человека: «Накано Шизука; 14 лет, ученица средней школы, пропала…». — Накано Шизука, — тихо повторил себе под нос Дан, что-то припоминая и поражаясь догадке. — Она же из нашей школы? — Тебе виднее, — наконец-то ответил ему Ичика. — Я её не помню. Ответить было, толком, нечего. Установилось молчание. Потом Оримура просто достал телефон и сфотографировал объявление. Закончив, он сдвинулся с места и коротко бросил Дану «Пошли».***
— Как хорошо, что все мы здесь сегодня собрались, — едва ли не пропел довольный Козимура, подавая для раздачи листы с контрольными заданиями. — Прошу начинать. И без жульничества. Лицо учителя скрасила насмешливая улыбка. Ученики напряжённо переглядывались и принимались за работу. Дан, нервно тарабаня пальцами по парте, ожидал своего теста, а дождавшись, вздохнул с некоторым облегчением. Сразу спешить он не стал — подождал, когда все примутся за работу и волнение в классе уляжется. «Так, первое задание я сам, второе тоже сам, третье…», — Готанда принялся вдумчиво прорешивать каждое задание, пока не произошла первая заминка. Уравнение в четвертом номере привело его в затруднение. Подождав и подумав, парень понял, что не сможет одолеть его в одиночку, и в этот момент четыре пальца его руки тихо и непринужденно ударили по парте один за другим… Краем глаза он посмотрел на парту Ичики в другом ряду. Тот иногда посматривал задумчиво куда-то в окно. Якобы посматривал. На самом деле одного такого взгляда ему хватило, чтобы заметить жест друга. И вот, Оримура возвращается к работе, словно ничего не было. И только пальцы его руки спустя некоторое время стали посменно ударяться о поверхность парты в разных порядках. Дан сглотнул, дождавшись конца «передачи». Подождав же немного, он попробовал подсказанный вариант ответа в качестве решения. Сам не веря своим глазам, Готанда понял, что это верное решение. Дыхание ненадолго перехватило от осознания этого и парня захлестнули эмоции, хотя он с этим быстро справился. Продолжив решать тест, Дан временами всё так же осторожно подавал «запросы» в сторону Ичики, и в большинстве случаев они имели неплохой ответ. Внезапно, у кого-то что-то упало и Дан едва не подскочил на месте от разорвавшего напряжённую тишину звука. Многие обернулись на звук и увидели, что у кое-кого из класса вывалились шпаргалки. В один момент уже стало ясно, что с ним будет. Ошарашенный собственной неудачей подросток поднял глаза и встретился взглядом со смотревшим прямо на него учителем. Тот не говорил ни слова, с полминуты изучая потерявшего лицо ученика взглядом. — Коиширу Кента, — чётко и без эмоций произнёс, наконец, Козимура, — двойка. Будешь исправлять. Провинившийся школьник стушевался, а остальные, ощутив необычный прилив сил, ещё усерднее взялись за работу. В том числе и Дан.***
Козимура посмотрел на время. — Что ж, думаю, что этого достаточно, — удовлетворенно хмыкнул он. — Сдаём работы. Кто-то сдавленно кашлянул. По всему кабинету зашуршали листки. Не все успели доделать контрольную до конца, но что поделать? Сдавать, значит сдавать. По ходу дела раскрылась попытка ещё пары учеников заработать оценку «нечестным» путём, что привело ко всем известному итогу: пересдача контрольной. Но к Дану это не относилось, напротив, он всё написал и всё сдал, сам почти в это не веря. Конечно, пришлось допустить ряд ошибок, да и часть заданий Готанда всё же был способен осилить сам… Однако без Ичики ему бы точно ничего лучше слабенькой тройки (и то под вопросом) не светило. Красноволосый парень посмотрел на Оримуру-младшего, и тот поймал этот взгляд. И тоже просто молча посмотрел в ответ. Голова Дана чуть качнулась в кивке. Друг. Друг его выручил. Ичика тоже едва заметно кивнул ему в ответ.***
Уже по привычке Ичика в компании Дана пошёл домой. После контрольной прошло три дня, заканчивалась неделя. Плодотворная, по мнению Ноубл-шесть, неделя. Но покой, похоже, ему только снился, потому что Готанда обратился к нему с новым неожиданным предложением: — Слушай, Ичика, мы уже давно, считай, никак кроме школы не видимся, — немного заминаясь, сказал Дан. — Давай ты хоть в гости, что ли, зайдёшь? А то ведь и об этом забыл, небось. Такого Спартанец совершенно не предполагал. «В гости?», — спросил он про себя. Вроде бы вопрос отозвался чем-то знакомым в груди, только понять бы ещё, чем именно. Это были новые для офицера условия, с которыми он был мало знаком и первым делом лейтенант хотел отказаться, но задумался вновь: «Почему нет?» Тем более Дан, похоже, ждал и надеялся на положительный ответ. — Буду рад принять такое предложение. Как Готанда повеселел при этих словах… В следующий миг Б312 ощутил, как его впервые за долгое время сгребли в охапку. Сначала он мысленно этому воспротивился, однако потом подавил себя. — Пошли, старик! Отдохнём, как в старые добрые времена! Старые… Добрые… Да, наверное. На самом деле всё развивалось весьма хорошо и нельзя было даже предположить, что что-то потом пойдёт не так.***
Как «оказалось», жил Дан в двухэтажной постройке, не отличавшейся красивым видом, однако имевшей в меру широкую площадь. Весь первый этаж, при этом, был отведён под ресторан, который держала семья Готанды в качестве источника дохода. Зашли Дан и Ичика с чёрного хода и очутились в кухонной зоне, когда заведение ещё принимало клиентов. — Мама, я дома! Ответ откуда-то из-за плиты донёсся незамедлительно. — С возвращением, Дан! Помой, пожалуйста, руки и помоги мне немного! Шестой на автомате отметил, что приятный, по мягкому хриплый и невысокий голос принадлежал скорее всего женщине в возрасте 30 с чем-то лет. — Хорошо! Я привёл с собой Ичику! Оримура непроизвольно поддался напряжению, когда кто-то заявил о его присутствии здесь. Для него это всё же пока была чужая территория. Однако новый ответ как-то убавил это напряжение. — Замечательно! Здравствуй, Ичика-кун, мы тут немного заняты, но ты проходи! Уже по тому, как это было сказано, можно было судить о характере матери Дана как неприхотливом и добродушном. — Здравствуйте, спасибо, — механически ответил Спартанец-III. Дан к этому моменту успел разуться и поставить обувь носками к выходу, пока его друг осторожно осматривался в прихожей. Заметивший это Готанда решил его поторопить. — Ну, чего ждёшь? Давай проходи! Не успел даже офицер ему что-то сказать в ответ, как одноклассник умчался куда-то в сторону. «Ладно» — сказал сам себе Ичика, также ставя снятую пару кроссовок носками к выходу. Стараясь дышать как можно тише и размереннее, он бесшумно подошёл к концу прихожей, плавно переходившей в кухню, отделённую от основного помещения ресторана большой перегородкой со стойкой и «окном». На кухне помимо матери Дана работал ещё один молодой человек, а в ресторане около пятерых посетителей занимали три разных столика. Из-за угла Б312 отметил большое количество колюще-режущих и тяжёлых приборов на кухне в сочетании с опасными в работе материалами вроде кипятка и масла. Мать Дана он рассмотрел со спины: женщина со специальной сеточкой на голове хлопотала у плиты, что-то готовя и при этом раздавая указания молодому человеку, занимавшемуся нарезанием зелени на доске. Небольшой шаг назад и погибший защитник Предела снова скрывается за угол… Он старался выглядеть неприметно и в то же время удерживал почти все мышцы в напряжении, практически неосознанно готовясь к бою или отступлению. На самом деле, лейтенант сам не знал, что конкретно заставляло его держаться в таком напряжении: то ли его разуму было некомфортно если тело не готово к экстренным ситуациям, то ли само тело каким-то образом не могло смириться с состоянием покоя. При том, что это отчасти ведь было и не его тело? Вернее, его, но и… Впрочем, есть ли толк в том, чтобы об этом вот так всё время размышлять? Лишние мысли губили способность к действию, это Спартанец знал наверняка. Значит, не стоит ими увлекаться. Как раз вернулся с верхнего этажа Дан, внимание которого поспешил привлечь Ичика. — Слушай, Дан, давай я тоже чем-нибудь помогу? — Да расслабься ты, старик, — только засмеялся в ответ парень. — Тем более, ты сейчас у нас не на подработках. «Подработках?», — мысленно спросил Спартанец, неожиданно почувствовав как что-то словно бы зашевелилось в глубинах его памяти. Совсем как тогда, с фотографиями. Брови нахмурились, и Шестой силой заставил себя собраться с мыслями, чтобы не упустить почти убегающее от него чувство на периферии сознания — зацепиться за него, пока не поздно. Рука коснулась виска, и глаза с болью закрылись. «Подработки» — эхом прозвучало у него в голове и перед мысленным взором пронеслась череда коротких обрывочных образов. Самое начало средней школы. Сестры часто не бывает дома. Нужны деньги. Как бы в ответ на это: лицо ещё куда более юного чем сейчас Дана, его добродушная улыбка и предложение. Работа на полставки в их ресторане. Начало дружбы. Всё… Оримура поднял веки, глядя в стенку перед собой и будто бы не видя её в дурманящей дымке прошедших эмоций и воспоминаний. Другие мысли, другие чувства, другое время — другой он. Пальцы левой руки осторожно прошлись по немного спутавшимся, подобно мыслям, чёрным волосам. Если бы только один этот жест позволил привести офицеру всё внутри себя в порядок… Тут, в прихожую зашёл кто-то ещё. — Мама! — раздался звонкий девичий голос. — Я до… Ичика? Шестой поспешил встать к дверям лицом и рефлекторно завёл руки за спину, чуть расправляя плечи и расставляя ноги на ширине плеч. На него смотрела молоденькая девочка в школьной форме со взъерошенными красными (более светлыми, чем у Дана) волосами и широко распахнутыми карими глазами. Не прошло и секунды, как смутно знакомая Б312 особа спешно выпрямилась и поправила форму. Лицо же её тронул лёгкий румянец. Навскидку, она была на год младше Дана и, соответственно, Ичики. «На год ровно», — вдруг совершенно ясно всплыло в сознании Оримуры. — Привет, Ичика, — пряча руки с портфелем за юбкой, выпалила девочка. — Как твои дела? 312-й помолчал. — Привет, — тихо сказал он в ответ, хотя и не помнил имени собеседницы. — Нормально.***
— Ну что, садись, друган, зарубимся как в старые добрые времена! — Это… Шестой с каменным лицом смотрел на экран и небольшую коробочку с джойстиками, лежавшую рядом. Только глаза выдавали то, что он находился в затруднении. Дан, в комнате которого они находились, вздохнул, страдальчески прикрыв глаза. — Ну что за дела? — вопросил он непонятно у кого. — Ичика, ты уже приставку различить не можешь? В неё играть надо. Новый вопрос Спартанец-III подавил уже силой, предпочтя вместо этого напрячь память. Правда, не «местную», а ту, спартанскую. Это дало свои результаты. Коротко кивнув, Оримура присел рядом. — Значит, сыграем. Но не забывай, я же «инвалид», как говорят некоторые. — Без лишнего базара, старик.***
Красный автомобиль на экране монитора обогнал своего синего собрата на очередном трудном повороте. — Растерял форму, Ичика, не зевай. — … Б312 ничего не отвечал. Он думал исключительно о геймпаде. С его боевой натурой оказалось нелегко привыкнуть к управлению и осознать, в чём тут состояло развлечение. В мыслях периодически возникал Вепрь, руль которого суперсолдат всё же когда-то удерживал собственными руками, нутром стараясь ощущать каждое движение джипа. Такие ассоциации лишь мешали восприятию простого симулятора гонок, однако лейтенант всё же не дал себе так просто сдаться… — На девять часов, — как-то внезапно и холодно сказал он, отчего Дан даже опешил и потерял концентрацию. Синий автомобиль обошёл красный на новом завороте. Готанда задумался. — Эй, Ичика? — Что? — А что это значит, «на девять часов»? Оримура выждал где-то около десяти секунд, после чего ответил, не отрываясь от экрана. Поначалу казавшиеся деревянными пальцы постепенно начали мягче управляться со всеми рычажками и кнопочками. — Это такое обозначение пространства. Часовая позиция: в соответствии с расположением цифр на циферблате обозначают лево, право или другие стороны. На девять часов значит слева. Теперь Дан, похоже, понял. — Вот как… А почему не сказать просто «слева»? — Можно и просто «слева», — согласился Шестой, не ввязываясь в длительные объяснения. Оба друга замолчали.***
Б312 посмотрел на потолок своей комнаты, лежа на расстеленном на полу одеяле. Было темно. Он не мог заснуть. Подумав немного, он вспомнил Джорджа. И хотя это на первый взгляд могло показаться непонятным, Шестой вспомнил его неспроста. Встав и взяв одну вещицу, волк-одиночка вернулся обратно на расстеленное одеяло. В уши было вставлено по капельке наушников. Глаза резанул свет включившегося плеера. Полистав его немного, 312-й посетовал на засилье совершенно незнакомых ему исполнителей. Джордж любил классику. Он не то, чтобы скрывал это, однако если не поинтересоваться или не застать в редкий момент отдыха, эта интересная особенность его характера легко могла ускользнуть от тебя. Шестой имел счастье вникнуть в музыкальные вкусы товарища. Тот часто включал что-нибудь из Вагнера или Рахманинова, хотя обширной его маленькую коллекцию из едва ли десятка композиций назвать было нельзя. Как потом оружейник сам поведал младшему собрату, любовь к музыке у него осталась с программы Спартанец-II. «Нужно будет покопаться в сети и попробовать что-нибудь найти» — подумал 312-й. В конце концов, за неимением лучшего, он всё же решил включить наугад одну из тем. Повторений случая с AOA он предпочёл пока избегать, потому выбор пал на относительно нейтральный заголовок: «Hitomi — Continued Story». Палец нажал на кнопку проигрывания. Началась тема… мягко. И, что удивительно, несла она какое-то умиротворение. Б312 не ожидал такой удачи. Спустя пару минут, у него, пожалуй, появилось некое уважение к «своим» предыдущим музыкальным вкусам. Или, по крайней мере, понимание.***
Дни перестали растягиваться как-то сами собой, незаметно сменяясь друг за другом. Вот пошла уже третья неделя жизни после выписки. Шестой учился, старался общаться с Даном и не показывать окружающим, что у него на уме. С чем-то у него дела шли хорошо, данное в спартанской программе образование давало о себе знать, а с чем-то — не очень, потому как национальная специфика сказывалась. Как-то раз позвонила сестра. Занимавшийся готовками Оримура поспешил снять трубку и ответить. — Ичика? Привет. Голос был узнан мгновенно. Правда 312-й как-то не ожидал подобного. — Привет, Чифую. — Как твои дела? У тебя всё… нормально? Обыкновенный, казалось, вопрос словно ввёл офицера в ступор. Который он, конечно, поспешил преодолеть. — Да, нормально. Что у тебя? — Пф, — старшая сестра фыркнула. — Тут всё как всегда. Значит, ничего нового? — Нет. — Ладно. Я ещё нескоро смогу вернуться, учти. Мне пора, пока. — До связи. Несмотря на раздавшийся в трубке протяжный гудок, парень ещё несколько секунд стоял, приложив телефон к уху. Только мысль о том, что он оставил на плите кастрюлю с кашей заставила его быстро, но не спешно повесить средство связи на место и вернуться к рабочему месту. Разговор прошёл очень быстро и ему даже нечего было толком сказать. А ведь Чифую, при этом, вполне могла быть занята большую часть времени. Двумя минутами позднее пришла запоздалая мысль о том, что он мог бы рассказать куда больше, чтобы сделать звонок занятой девушки куда менее бессмысленным. Вместе с этой мыслью промелькнуло даже нечто похожее на злость: он ведь действительно мог. Возможно хотел бы. Но неожиданное проявление чужой заботы почему-то сбило его с толку, не дав высказаться. «Каша подгорела», — отвлечённо подумал 312-й, пытаясь таким образом переместить своё внимание на более насущные проблемы.***
— Так, твоя сестра… Ран, да? — немного неуверенно спросил офицер. — Вспомнил и запомнил, значит уже хорошо, прогресс есть, — с улыбкой сказал Дан, когда они в очередной раз вместе возвращались из школы. Ребята рассчитывали заглянуть в магазин, чтобы домой придти уже с нужными вещами и продуктами. — А что тебя волнует, Ичика? Офицер немного поразмыслил прежде чем задать свой вопрос — он не любил неточных формулировок. Мирился с ними в общении с другими людьми, однако не любил и старался не допускать их, старательно выверяя каждую свою мысль. Или не говоря вообще. — Она как-то странно на мен… Резкий визг шин и едва замеченное движение сбоку. Спартанец ещё даже ничего не успел осознать, но среагировал как по накатанной: быстро отскочил с выезда сам и зацепил за собой следом Готанду. Тот сбивчиво выругался, и двое школяров как один уставились на затормозившую прямо возле них машину. Из-за руля и с переднего пассажирского сиденья на них смотрели две пары «гайдзиновских» глаз. Какие-то взрослые ребята европейской внешности явно недобро поглядывали на подростков, чуть не угодивших им под колёса. Нет, в принципе, негодование их было понятно, только вот… Когда автомобиль проезжал мимо, широкоплечий парень на пассажирском сидении сверлил Дана с Ичикой странным немигающим взглядом. Если Дан просто списал это на «гайдзиновскую придурковатость» и ещё раз выругался себе под нос после того как машина окончательно отчалила прочь, то Б312 запомнил это лицо и этот взгляд. Его память автоматически ответила на это воспоминаниями: такие глаза напоминали ему тех, кто в слепой злобе были способны преступить любую мораль и законы… и даже убить. — Пошли, старик, чего стоять-то? Готанда, похоже, если и омрачился, то старался сам поскорее забыть о неприятном происшествии. Оримура же ещё мгновение постоял, после чего также сдвинулся с места, направляясь ко входу в магазин, на парковке которого всё и случилось. «Осака, 34; легковой автомобиль .2-50», — как-то сам собой потом всплыл в голове номер машины.***
Итого, не считая подобного, протекало всё более-менее нормально: в школе на точных и, частично, естественных науках выпускник суперсолдатской программы проявлял себя хорошо, на физкультуре под чутким руководством тренера начал переходить в новую фазу процесс самовосстановления, и только на гуманитарных науках Шестой периодически попадал впросак. Поэзию он, естественно, научился уважать и принимать ещё в прошлой жизни. Тем более, что инструктор Эмброуз иногда устраивал им особого рода занятия, позволявшие детям с тяжёлой судьбой приобщиться хоть к чему-то высокому. Но японская поэзия, причём написанная где-то в 15 веке… Нет, подобное, увы, лежало где-то за гранью понимания Оримуры. С рисованием, на удивление, дела обстояли лучше, не считая того, что лейтенант пока полностью игнорировал краски и делал все наброски исключительно карандашом. Это дело ему нравилось, хоть Спартанец-III пока банально не знал, что ему рисовать. Так всё и шло своим шатким чередом, пока однажды, после школы, Дан не позвал Ичику с собой.***
— Куда идём? — спросил Оримура, вместе с другом миновав ворота школы. Тот только расслабленно пожал плечами в ответ. — Да так, в торговый центр надо. Хороший повод чтобы просто поболтаться по городу, а? «Возможно», — только и сказал про себя Спартанец. В таких вещах Дан, как штатский, наверное должен был смыслить побольше слишком отвыкшего от такого проведения досуга офицера. Это, пожалуй, было ещё одной из причин, по которым Б312 старался наладить как можно более хороший контакт с другом его-Ичики: над многими вещами, которые нередко вводили Оримуру в затруднение, Готанда просто не задумывался. Таким образом, часто общаясь с ним и проводя время в разных ситуациях, Шестой своеобразным способом постигал основы мирной жизни. Хотя в мысли иногда закрадывался странный вопрос: а нужно ли это на самом деле?.. Супермаркет ничем особым не запомнился. Дальше по списку шёл книжный магазин, где 312-й, к своему и Дана удивлению, умудрился задержать их обоих. Вид плотно заставленных книгами и журналами всех возможных родов произвёл на Спартанца мощное впечатление, первоначально приковавшее его к одному месту. В конце концов, последние виденные им в прошлой жизни книги лежали вразброс, изорванные и обожженные плазмой в каком-то богом забытом помещении одного из множества зданий в Новой Александрии. Но холодный рассудок ненадолго уступил место эмоциям и через двадцать минут Ичика и Дан вышли из магазина, предварительно обзаведясь парой томов манги и книгой. Готанда каким-то немыслимым образом смог всучить один из этих причудливых, по мнению суперсолдата, комиксов и Оримуре, ссылаясь на то, что тому это раньше нравилось. Шестой только глубокомысленно посмотрел на внушавшую сомнения обложку с невинной зеленоглазой девчонкой в школьной форме на ней. «DxD: Старшая школа демонов» — гласило ещё более сомнительное заглавие. И всё же Спартанец рассудил, что ладно, раз он-другой это как-то начал читать, то что-то там могло быть интересно. В конце концов, не мог ведь он, в смысле Ичика, совсем уж безнадёжным идиотом? Хотя, кто знал… Несший пару средних пакетов Дан, вдруг, загорелся какой-то новой идеей. — Слушай, Ичика, давай в игровой сгоняем? «Игровой» — с этим словом разум Б312 незамедлительно принялся за выстраивание различных логических цепочек с целью понять значение слова. Появилось два варианта: либо Дан предлагал сходить в магазин детских игрушек, либо в магазин видеоигр. Ни за Даном, ни за кем-либо другим из его семьи Оримура тяги к малым забавам не наблюдал и такого возраста детей у них тоже не заметил, да и красноволосый парень всё же являлся поклонником видеоигр. Верным однозначно должен был быть второй вариант. Что ж, ничего против Оримура не имел. Хватило короткого кивка, чтобы Готанда понял его согласие. Не прошло и пяти минут, как Дан отыскал нужное место, и друзья зашли внутрь. Так же, как и в книжном, полки здесь были плотно заставлены упакованными в небольшие коробочки дисками с играми. Ичика возвёл глаза к потолку в поисках табличек-указателей. В голове эхом стали отзываться разные, доселе незнакомые жанры: визуальные новеллы, слэшер, хоррор… 18+. Взгляд ухватился за очередную табличку: «Шутер». Что-то странное взыграло у Спартанца внутри. Клубок противоречивых чувств и эмоций заполонил его сверху донизу. Почему-то… Почему-то суперсолдату стало интересно. Пока Дан оторвался от него и стал деловито осматривать полку за полкой, только раз глянувший в его сторону Ичика осторожно зашагал в сторону заинтересовавшего его раздела. Он тактично избегал близких контактов с другими посетителями магазина, держа их на дистанции. Вниманию офицера предстали стройные ряды красивых упаковок с находившимися внутри дисками. «Столько развлечений…» — эта мысль словно принесла с собой чувство какой-то потерянности. Мимо проскакал какой-то маленький ещё мальчик, застенчиво уставившийся на один единственный диск. Против воли засмотревшийся на него Ноубл-шесть подумал: «У этого мальчика есть возможность забежать, захотеть и… даже получить какую-нибудь желанную для него игру». Просто забежать. Посмотреть. Похотеть, если можно так выразиться. И сыграть. У мальчика была такая возможность, а вот у Шестого, после одного дня, изменившего всё — нет. Одним днём было прервано всё его детство. — Мама, папа! Шестой с ничего не выражающим лицом моргнул. — Мама? Папа?.. Дверь затрещала и начала плавиться, покрывшись яркими оранжевыми пятнами. Тяжёлый ком стоял в горле, не давая продохнуть. — Ичика! Чьи-то крепкие и в то же время нежные руки обхватили ещё маленького 312-го за плечи. — Простите, вам помочь? — вопрос выдернул Оримуру из воспоминаний. Он посмотрел на стоявшую перед ним миловидную девушку-консультанта, смотревшую с какой-то обеспокоенностью. Спартанец чуть заглянул ей за плечо, прежде чем ответить: к мальчику уже подошла, наверное, его мать и обещала, что если её чадо будет хорошо себя вести, то обязательно получит игру в качестве подарка. — Просто смотрю, что тут есть, — честно признался 312-й, пытаясь не произвести слишком отталкивающего впечатления своим поведением. — Раньше нечасто интересовался подобными продуктами. — В таком случае, мы рады, что вы решили в первую очередь заглянуть именно к нам, — с необычайной радостью заявила улыбавшаяся девушка. — Просим быть смелым в выборе! — Да. Спасибо. Консультант пошла куда-то дальше по своим делам. Оставалось надеяться, что Шестой звучал хоть сколь-нибудь живо — у него не получалось быть вежливым с чужими и всё тут. Поворачиваясь обратно к полке и прошагав вдоль неё, 312-й неожиданно заметил что-то. Остановившись, парень посмотрел на один из дисков. Он не сразу понял, что именно он видит перед собой. Но чтобы убедиться, решил взять и рассмотреть видеоигру поближе. Рука коснулась пластмассовой коробочки и отняла её от старого места пребывания. Шестой смотрел и всё так же не мог понять, на что он смотрит. Диск в упаковке медленно был перевернут к лицу обратной стороной. Б312 как сквозь туман вчитался в строчки описания: «Ремейк легендарной видеоигры 2001 года! Перенеситесь в 2552 год и примите на себя роль отважного воина, суперсолдата-Спартанца Мастера Чифа и спасите Землю от неминуемой гибели!..» На мгновение, и это мгновение показалось 312-му вечностью, в голове воцарилась абсолютная тишина. И словно где-то вдалеке раздался голос Дана: — Эй, Ичика, ну ты чего тут замёрз? …словно свист падающей бомбы. Готанда хлопнул застывшего друга по плечу. Можно было подумать, что тот этого даже не почувствовал. — Что это? — глухо спросил защитник Предела. — М? — Дан наклонился поближе, чтобы рассмотреть объект пристального внимания со стороны Ичики. — Ну, не знаю. Вроде бы один из эксклюзивов для XBox, перенесённый однажды на другие платформы. Точно не знаю. Переселенец тряхнул своими чёрными волосами. — Для чего? На самом деле, суперсолдат не понял и значения слова «эксклюзив» в контексте сказанного Даном, однако вопрос был задан бессознательно. — Ну, приставка такая игровая. У меня-то наша ПС. — И что, слышал когда-нибудь про вот эту вот игру? — Когда-то да как-то. Сам не играл. А что такое? Ты как будто приведение увидел, старик. Дан хохотнул, но тут же замолк. Оримура вообще стал сам не свой даже на фоне всего его поведения со дня возвращения. Взгляд словно потух, даже алый оттенок радужки будто потемнел, сравниваясь по цвету со зрачком. Какая-то пустота сквозила в глазах одноклассника и эта пустота пугала. Готанда даже представить не мог, что в это же время на самом деле чувствует человек, скрывавшийся за лицом его друга напротив. Сколько всего внутри него словно пролетало и уносилось прочь, в непроглядную и ничего не слышащую тьму. Рука отрывистым механичным движением вернула диск на место. Бомба упала и потрясла душу Спартанца оглушительным взрывом. Пустота утонула в грохоте. Сердце застучалось в бешенном ритме. И чувствуя всё это в себе, 312-й коротко изрёк: — Ничего. Пошли уже.***
«Ремейк легендарной игры 2001 года! Перенеситесь в 2552 год и примите на себя роль… спасите Землю…» — слова из описания до сих пор приглушённо звучали в голове Спартанца-III, уже несколько часов сидевшего за ноутбуком и искавшего в интернете любые записи с пометкой «Halo». Время было за полночь. Б312 даже не думал о сне. Немного времени прошло, прежде чем он нашёл англоязычный ресурс под красноречивым (после знакомства с Википедией) названием «HALO-Wiki». Глаза уже резало от поганого света экрана, но стоило прочесть всего одну статью, как следом Шестой принялся за всё остальное. Начать решил с самого основного, то есть пойти по списку игр: Halo: Combat Evolved; Halo 2; Halo 3 и Halo 3: ODST… Знакомые названия и имена мелькали одно за другим, пока Шестой не нашёл то, что послужило своего рода контрольным выстрелом: Halo: Reach. Статья была вычитана и перечитана на несколько раз, пока по ссылкам Спартанец не пошёл по статьям дальше, влезая в так называемый «ЛОР». Этих ссылок становилось всё больше и больше, а парень всё открывал их и открывал, не зная, есть ли у всего этого конец? Потом информация закольцовывалась или переходила абсолютно в другую тему. Падение Предела, программы Спартанец-III и Спартанец-II, вся команда Ноубл, её гибель — ко всему, что суперсолдат увидел когда-то вживую сам прибавлялось бесчисленное множество новых фактов и взглядов со стороны. И даже после этого, как будто всё ещё не веря прочитанному, Б312 перешёл на видеоресурс «YouTube», с целью увидеть всё как есть. «All Noble deaths» — будто метко выпущенная пуля, ударило по глазам название одного из видео. Практически сам того не желая, боец нажал на просмотр. Окружающий его мир как бы перестал для него в тот момент существовать.