Ученик 312

Напряжённую атмосферу ожидания, сплетённую из тяжёлого молчания, пропитанного запахом чужого пота и сигаретным дымом, разорвали хлопки выстрелов и раздавшиеся следом голоса: — Стоять, стоять, чёрт! — Бросайте оружие! Бросайте! — Не приближайся, мать твою! — Вы окружены, сдавайтесь! Удерживавшие этаж повстанцы Объединённого фронта затравленно смотрели на своих «гонителей», не выпуская оружие из рук. Непримиримые, озлобленные, они, может, и хотели сдаться. Но засевшая глубоко внутри ярость не позволяла. Плюс вбитая в головы какая-никакая дисциплина, заставившая инстинктивно обратить внимание на лидера на планете. Стоявшая тут же, как и все, под прицелом женщина, казалось, была ошарашена стремительной переменой обстановки. Однако… Так казалось всего секунду. Всего одна секунда, и сначала потерянное от неожиданности лицо вдруг перекосило. Это была гримаса злобы. Два. Всего два грёбаных десантника застали их врасплох. — Капитан? — не отрывая глаз от целика, как можно собраннее обратился к ней один из бойцов фронта. — Капитан, что будем делать? — тут же подхватил эту давку на нервы второй её подчинённый. И Ингридсон видела то, как нервно елозит возле спускового крючка его палец на винтовке. Меж тем, один из десантников повторил требование: — Бросить оружие! Лицом вниз! Иначе мы откроем огонь! На мгновение капитан задержала свой взгляд на говорившем. На лицевой части его шлема, если быть точнее: поляризованное стекло надёжно скрывало лицо бойца одного из самых грозных спецподразделений ККОН от пристального внимания врага, тем не менее Ингридсон это и не было нужно. Ярость охватила её в ту самую секунду, как она поняла две вещи: во-первых, их окончательно прижали к стенке… но во-вторых, противник допустил страшную ошибку. В том плане, что десантнички не решились убить их сразу. И если люди Ингридсон ещё могли подумывать над тем, чтобы принять казавшееся заманчивым предложение сдаться, то она, капитан, не раздумывала ни секунды! Тогда она без всяких колебаний нажала на спуск, выстрелив в ещё одно действующее лицо этой, безусловно, трагической операции… В того, кто всё это время молчаливо стоял здесь на коленях, заведя руки за голову, вынужденный безвольно сидеть и ждать, когда его товарищи подоспеют на выручку. Он дождался. Но товарищи, увы, допустили ошибку. Всё, что успел сделать Новичок, это в последний раз поднять свои глаза на ставших незаменимыми друзьями сослуживцев по Альфе-9. «Датч, Мики», — пронеслось в его голове, прежде чем пуля прошибла оную насквозь. Звук выстрела, подобно раскату, грома засел у пары орбитальных десантников в ушах… Кратковременный ступор быстро сменился грохотом дробовика. Вот это уже действительно было похоже на раскаты грома. Датч вряд ли мог сказать, сделал он это осознанно или не очень, но не прошло и секунды, как дробь сначала разворотила грудь вмиг ставшей такой ненавистной Ингридсон, а затем и сотворила сущий кошмар с лицом одного из ближайших к ней повстанцев. Этот же грохот заменил ему крик, преисполненный боли и гнева. Все остальные повстанцы, едва успев спрятаться, побросали оружие и окончательно отказались от всяких мыслей о дальнейшем сопротивлении. Они могли только догадываться о том, насколько правильными были их действия в тот момент. И всё же боль членов одного спецотряда это уже не заглушит. Потому что это боль от потери своего…

***

…Голова… гудела… Как сквозь вату до Новичка стали доходить какие-то звуки. Он начал медленно приходить в сознание, пока понимая только одно: самочувствие у него не ахти. Чёрт, что произошло? Операция завершена? Какова вообще обстановка? «М-мать», — непроизвольно подумал он, стоило попробовать шевельнуть головой. И вправду раскалывалась как орех! Где это он вообще? Вроде бы вокруг голоса, кто-то говорит. Глаза бы разлепить. Десантник ввязывается в отчаянную схватку с отяжелевшими веками, ему приходится собрать всю свою волю в кулак просто для того, чтобы в конечном итоге увидеть хоть какой-то проблеск света. — … — и впрямь говорит кто-то. Джон* не разбирает слов, но уже худо-бедно может судить о его качествах: не старческий… ровный… и всё же, чем-то обеспокоенный? — …? …? — два раза задаётся вопрос, оба с разной настойчивостью, и боец УВОД, конечно, может ошибаться, но похоже, что обращаются к нему. Господь милостивый, ему дадут хотя бы в себя прийти? Или его повстанцы в плен захватили и теперь допрашивать собираются, поэтому никакого такта? В таком случае, остаётся только ждать, когда электрошоком долбанут. Или ещё чем покрепче. Ха. Ха-ха. В глазах начинает медленно проясняться. Поправка: в глазу. Новичок, наконец, понял, что у него на половине лица повязка какая-то. Замечательно. Но тем не менее, отчего-то чувствуя странное беспокойство, он сразу принимается за фокусировку взгляда. Спецназовец сам пока ещё не понял, что его так встревожило, но в голове как будто звоночек брякнул. Началось усиленное моргание. А потом всё-таки стали понятны некоторые слова: — …ряем вас, что всё бу… рядке… Да что ж за?! Почему нельзя нормально всё расслышать? — Эй… ан… н! — ещё один голос сбоку. Тот самый, ровно-обеспокоенный. Заставляющий Новичка, наперекор собственному бессилию и страшной боли, инстинктивно повернуть голову на звук. Надо же, и подушка даже под головой есть… Госпиталь? Оперативно. Оперативно, только вот в какой-то момент взгляд фокусируется на обращающемся к нему, а в мозгу словно что-то щелкает, и десантник окончательно начинает понимать слова. — Вот так, Дан, по ходу очухался. Проговорил это всё так же спокойно, но с намёком на облегчение, какой-то… незнакомый Новичку шкет в спортивках, с короткими чёрными волосами, карими глазами и лицом, покоцанным так, будто парень только что из какой-то передряги вылез. Это, вкупе с ещё одной деталью, вводит Новичка в ступор. И он хотел уже, было, заговорить в ответ, но… голосовые связки его не послушались, издав вместо полноценного звука лишь какое-то сипение. Было раскрывшиеся челюсти резко захлопнулись, а десантник с недоумением уставился на парня и бригаду врачей перед собой, мимоходом осматривая больничную палату вокруг. В голове вертелся один вопрос: «Какой ещё к чёрту Дан?».