***
— Расскажите о том, как вы начали встречаться, — Рита Скитер улыбнулась, обнажая ряд ровных белоснежных зубов. — О, конечно, — Гарри улыбнулся в ответ, однако улыбка его была какая-то темная и неприятная. — Начнем с того, что мы с Драко сблизились только благодаря тому, что я перестал вести себя как идиот, проще говоря, изменился. Очень сильно. — Малфой, сидящий с Гарри совсем рядом, на соседнем стуле, усмехнулся. — Но не по своей воле, как Вы бы могли подумать. Это произошло во время Битвы за Хогвартс, когда Волан-Де-Морт в очередной — и спасибо Мерлину, что в последний — раз послал в меня заклинание «Авада Кедавра», что безжалостно ударило по мне, но, как вы уже смогли догадаться, не убило. Журналистка дернулась, и на секунду ее лицо искривилось от страха. Прытко пишущее перо прекратило писать, неподвижно зависнув в воздухе. Поттер усмехнулся, довольный произведенным эффектом, а Малфой легко покачал головой из стороны в сторону, закатывая глаза. Скитер откашлялась и несколько хриплым голосом попросила юношу продолжить свой увлекательный рассказ. — Авада Кедавра что-то убила во мне. Что-то лишнее и ненужное. И тогда, очнувшись, я впервые в жизни почувствовал себя настоящим, самим собой. Знаете, почему? — Поттер сухо усмехнулся. — Да потому, что я был крестражем Волан-де-Морта. А собой стал только тогда, когда эта гниль во мне была уничтожена. Гарри замолчал, и в небольшом светлом кабинете, что любезно был предоставлен директором Хогвартса для интервью, повисла напряженная тишина. Правда, таковой она была лишь для Риты Скитер, фотографа, что прибыл с ней, и еще парочки свидетелей из «Ежедневного Пророка» и, безусловно, для Миневры МакГонагалл. Поттер и Малфой, в свою очередь, чувствовали себя более чем уютно и спокойно. — Он действительно изменился, — улыбнулся Драко брюнету, продолжая его рассказ, — и к лучшему. После войны у Гарри было много дел, связанных с моей семьей. И как-то так вышло, что мы неплохо сблизились за все это время, проведенное вместе. Я, право, сначала Поттера сильно ненавидел. Но он изменился, и я понял, что это была не столько ненависть, сколько… нечто совершенно другое. Зеленые глаза ярко блеснули в свете камина, и серебристые ответили тем же. — Мы решили, что афишировать наши отношения было бы глупо хотя бы потому, что вокруг поднимется слишком много ненужного наигранного шума. — Гарри пожал плечами. — Было бы излишним показывать и то, как сильно я изменился. Это не понравилось бы никому, ведь все уже привыкли к старому Гарри, а он, как вы понимаете, никогда и близко не был похож на меня. В помещении засквозило пониманием, что, наконец, дало о себе знать. — Оставался всего лишь год, и с Хогвартсом было бы покончено, — Драко усмехнулся, смотря на Поттера. — А там уж и притворяться было бы не нужно. — Однако вашим планам не суждено было сбыться, — со знанием дела проговорила Скитер. — Возможно, вы в курсе, кто вам помешал? Кто и как узнал о ваших отношениях? — О, да, конечно нам это известно, — Гарри ухмыльнулся. — И кто же это? – притаив дыхание, спросил один из присутствующих, кажется, Джеймс. — Джиневра Уизли. Мгновенная ошеломленная тишина разрезала воздух. Казалось, стало трудно дышать. — У Вас есть доказательства, мистер Поттер? — с сомнением в голосе спросила профессор МакГонагалл. — Безусловно, директор. Гарри кивнул, и Драко непонятно откуда достал старенький колдограф, который был несколько модифицирован магией, что было очень хорошо видно. Малфой передал улику директору, и она, внимательно рассмотрев предмет, достала свою волшебную палочку, вытянула руку с колдографом вперед и тихо произнесла какое-то заклинание. Волшебство мгновенно подействовало, и вокруг профессора трансфигурации завихрились разноцветные тени и линии, что сначала сливались воедино, а затем расходились в безумном танце. Неясные контуры стали ярче и образовали одну небольшую, но четкую картинку. Сначала показалось лицо какого-то толстого чернобородого мужика, что глядел прямо перед собой совершенно серьезно и даже как-то неприятно, но скоро его лицо сменилось другим — показался веселый рыжий мальчишка с множеством веснушек на лице, который широко улыбался, демонстрируя кривоватые зубы. Картинка сменилась вновь, и глазам предстал мужчина лет сорока со светло-коричневыми волосами, изрядно покрывшимися сединой, серыми глазами и доброй улыбкой; его лицо рассыпалось бликами, и появилось совершенно новое и весьма знакомое приветливое лицо смеющегося Колина Криви. Миневра МакГонагалл тихо и протяжно выдохнула воздух из легких, на несколько долгих мгновений грустно отведя взгляд в сторону большого светлого окна. Но изображение сменилось вновь, и теперь на присутствующих смотрела Джиневра Уизли, хитро сузившая глаза. Рыжеволосая девушка улыбнулась, будто в предвкушении чего-то, и картинка исчезла неспешным белесым дымом. Глаза Риты Скитер блестели, и прытко пишущее перо что-то строчило на листке пергамента с невиданной скоростью. — Если проверите память колдографа на записи колдографий и колдвидео, то поймете, что это то самое, — произнес Малфой с жеманной улыбкою на лице. — Не стоит, — побледнев, произнесла директор. — Мы вам верим, юноши. — Ну что, — подала свой голос журналистка, — поведаете нам, как же Джиневра узнала о ваших отношениях? Гарри? Драко? Гарри усмехнулся, и Драко заговорил: — Она недавно нам сама все рассказала. При встрече. О, нет, не переживайте, все с ней хорошо, мы давно общались. Но тогда Уизли поведала нам, что когда-то любила Гарри, но тот не обращал на нее ни малейшего внимания, и, к тому же, он был совершенно не такой, как ей хотелось бы. Так скажем, не соответствовал гордому и высокому званию «Героя». Тогда, спустя какое-то время, она почему-то полюбила меня, хотя это понятно, ведь я великолепен, — Поттер весело хмыкнул, — но и я не ответил девушке взаимностью, что, ох, так трагично для бедного сердца, — проговорил Малфой, даже не пытаясь скрыть сарказма. — К девушке всегда были доброжелательны, хочу сказать, — серьезно произнес Поттер на камеру, — однако она не приняла этого, воспылав непонятной яростью к двум совершенно ничего не подозревающим людям. Возможно, она заметила что-то, что не заметили многие другие, или ей просто повезло, но скоро Уизли проследила за мной, чего я, конечно, совершенно не ожидал, — серьезно сказал Поттер, вынужденно умолчав о мантии-невидимке, — и тогда все случилось, ну, вы понимаете, о чем я. Свершилась месть, — театрально закончил юноша, улыбнувшись уголками губ. — И, как считаете, мисс Уизли сможет повторить ваши слова, если я вдруг спрошу у нее? — поинтересовалась Скитер, кокетливо поправляя свои очки на носу. — Безусловно, — кивнул Драко, подумав, что договаривать большего не стоит. — Ладно, — ухмыльнулась журналистка. — Расскажите лучше, где же вы оставались наедине? Хогвартс, конечно, замок далеко немаленький, однако и любознательных ребят здесь тоже многовато, как считаете? — Это так, — Гарри бесстыдно зевнул, даже не пытаясь прикрыть рот ладонью, и спокойно продолжил. — Но мы тоже не такие простые, как вам кажется. А Хогвартс - не просто школа, а школа волшебства и магии, и посему волшебна сама. Двери, что ведут в никуда, потайные ходы, скрытые комнаты… — загадочно протянул Поттер. — Гарри, — несколько обеспокоенно заявила директор, — но Выручай-комната была уничтожена. Гарри равнодушно пожал плечами. — О, мы прекрасно это знаем, — хитро проговорил Драко вместо Поттера. — Но мы нашли другую. — Выручай-комната? — заинтересовано протянула журналистка «Ежедневного Пророка». — Комната, которая предстает перед тобой такой, какой ты захочешь, — усмехнувшись, услужливо пояснил брюнет. — Но она появится лишь тогда, когда действительно тебе очень нужна. — Гарри провел рукой по темной шевелюре. — В любом случае где эта комната находится, знаем только мы с Драко и пока совершенно не желаем показывать место ее нахождения кому-либо. Юноши с радостью заметили, как сдулось веселое настроение Риты Скитер. — Хорошо, молодые люди, — как-то вяло проговорила журналистка, — что бы вы хотели сказать напоследок? — Лишь то, что, по нашему с Драко мнению, — довольно резко начал Гарри, — Джинни Уизли не более чем обычная мелкая вуайеристка, — в кабинете послышался тихий ропот голосов, — которая просто не способна построить свою личную жизнь и поэтому мало того, что лезет в другие, но еще и пытается их разрушить, получая от этого какое-то совершенно извращенное удовольствие, — Поттер осклабился, смотря на всех жестко и слегка раздраженно. — Дело даже не в том, что наши с Поттером отношения стали общеизвестны, нет. Как видите, в ином случае мы бы просто не дали интервью и все бы отрицали. Дело в том, что после всего случившегося Уизли настырно продолжает лезть в нашу личную жизнь, распуская различные грязные слухи, — Драко и бровью не повел, солгав (слегка приукрасив — прим. Гарри), — но, что более важно, она каким-то образом, полагаю, не без чьей-либо помощи, все еще следит за нами, снимая новые пикантные сцены нашей с Гарри жизни, затем проецируя все это в Большом зале Хогвартса во время обеда. — Что далеко не всем приятно и интересно, — с излишней наигранной озабоченностью произнес Гарри. — Да, и мы совершенно не хотим какого-либо внимания к своим скромным персонам, — Малфой усмехнулся, — за исключением сего интервью, которое даем лишь для того, чтобы расставить все точки над «i». — Спасибо, юноши, — кивнула Скитер, попутно пряча все в лакированную сумочку, — мы закончили. После небольшого фотосета для газеты, тихо и не привлекая лишнего внимания, Поттер и Малфой отвели журналистку в уединенный уголок комнаты. – Надеюсь, вы не забыли про наш уговор? — будто весело, но весьма угрожающе спросил Поттер Скитер, обнажая белые зубы в кривой полуулыбке. — Нет, что вы, — любезно, но как-то боязливо и слишком поспешно ответила она, желая лишь одного — как можно быстрее покинуть пределы Хогвартса.***
— «ГРЯЗНАЯ ТАЙНА РАСКРЫТА: ДЖИННИ УИЗЛИ ОКАЗАЛАСЬ ЮНОЙ ВУАЙЕРИСТКОЙ С МАНИЕЙ ПРЕСЛЕДОВАНИЯ», читайте гороскопы на эту неделю на стр. 7, — прочел Финниган вслух, недоуменно приподнимая бровь. Таков был заголовок первой станицы общеизвестного «Ежедневного пророка». Гриффиндорцы, сидящие за своим столом и еще не до конца отошедшие от сна, посмотрели на отчего-то всю красную Джинни, дрожащими руками держащую газету прямо перед собой, пожали плечами и продолжили внимательно слушать Симуса. Завтрак в Большом зале был в самом разгаре, когда немного запоздавшие совы принесли порцию очередных свеженапечатанных сплетен, новостей и посылок от родственников. Тогда-то весь огромный зал учеников вкупе с учителями увидели кричащий и необычный заголовок всем известной газеты и незамедлительно — а как же иначе — углубились в чтение, совершенно забыв про сытные завтраки. — Юная студентка всемирноизвестной школы чародейства и волшебства Хогвартс, Джиневра Уизли, — меж тем удивленно продолжил читать Симус, — была поймана за весьма пикантным занятием: подглядыванием и выставлением в свет подробностей личной жизни общеизвестных совершеннолетних Гарри Поттера и Драко Малфоя, которые совершенно недавно объявили о том, что не менее полугода являются парой… Гарри и Драко, в свою очередь, игнорируя завтрак, стояли в дверях Большого зала и с интересом наблюдали за реакцией окружающих. Шок, неверие, стеснение, понимание, ошеломление, отвращение, одобрение — целый букет разнообразных эмоций и чувств сменялся на лицах хогвартских обитателей. Казалось, что даже факультетские призраки, которым, обычно, до мирских проблем не было никакого дела, принимали явное участие в обсуждении свежего выпуска газеты. Несколько долгих минут весь зал был погружен в чтение «Ежедневного пророка» и последующее осмысление статьи. Затем раздался привычный гам и шум — все будто очнулись от какого-то заклятия. — Эй, Уизли, — вдруг весело и глумливо выкрикнул из-за слизеринского стола какой-то светловолосый парень с лицом, больше похожим на крысиную морду, — тебе это нравится, да? Не хочешь сегодня вечерком заглянуть в подземелья? Обещаю, скучно не будет, — слизеринцы засмеялись, но от них так и веяло холодом и презрением. Девушка покраснела еще сильней, чем до этого, во время чтения газеты, и пристыженно прикрыла горящие щеки холодными ладонями. — Джинни, — с неверием в голосе прошептал Невил, — это правда, что ты?.. — парень пристыженно замолчал и отвел потерянный взгляд в сторону. – Может, это какая-то ошибка? – неуверенно произнесла Гермиона, обращаясь одновременно ко всем и ни к кому. – Такая же ошибка, как и с Гарри? И с Малфоем? – с явной долей скептицизма ответила Парвати Патил, подозрительно смотря на Джинерву. – По-моему, тут все ясно, – весело заявил какой-то мальчишка-третьекурсник, но нещадно покраснел, когда все уставились на него. К слову, со всех сторон на юную Уизли полились вопросы, оскорбления, смешки, шок и неверие… Девушка вскочила из-за гриффиндорского стола, не забыв выкрикнуть громкое «да пошли вы!», и выбежала из зала под практически всеобщий смех. Поттера с Малфоем она одарила своим особо презрительным взглядом, когда пробегала мимо, но не сказала ни слова. Парни усмехнулись друг другу и тоже вышли из зала.***
Их тени переплетались друг с другом в безумном танце жаркой страсти и наслаждения, как ни странно, создавая при этом яркие золотые и серебряные искры, что летели вверх, будто играя одна с другой. Ласка, и шепот, и стоны, и сильные руки, казалось, были везде и повсюду. «Не останавливайся, — бормотали горячие губы будто в бреду, — все, что угодно, только не останавливайся». «Никогда, — отвечал ярко горящий взгляд напротив, — клянусь, никогда». И их тени, яркие, жаркие, действительно ни на секунду не останавливались. Они двигались-двигали-двигались. Рамки реальности отодвигались, время убегало назад, мир взрывался и это ни черта не было важно. Ничего не было важно, кроме них двоих. – Эй, Поттер, — хрипло позвал Малфой, лежа на плече парня. — Что? — лениво отозвался тот, блаженно прикрывая глаза. — У меня нет никаких доказательств, — тихо отозвался Драко после минуты молчания, — но я, похоже, люблю тебя сильнее, чем думал до этого. И это совершенно ненормально. Гарри рассмеялся, обнимая юношу только крепче и целуя в светлую растрепанную шевелюру. — Я тоже люблю тебя сильней, чем следовало бы, — парень хохотнул. — Будем ненормальными вместе. И где-то там, далеко, там, где никому не видно, там, на темном-темном небе блеснули две ярких звезды. Это было началом чего-то нового. И прекрасного.