***
Прямо сейчас возле здания скопилось немалое количество людей, желающих поскорее пройти в здание и занять удобное место. Билетов становилось очень мало, в зале изредка просвечивались свободные стулья, сменяющиеся людьми, которые сидели на них. Это можно назвать безумием. Слишком громкая музыка, которая заполняла душу волшебством, яркие огни, подтанцовывающие ей в такт. И даже за занавесом было много шума, беготни и криков, просачивающихся с каждой стороны. Последняя подготовка, последние штрихи в оформлении грима, последние поправления костюмов и повтора заученных до совершенства слов. Фурор. Избыток чувств и впечатлений. Вот что творилось каждый раз перед выходом на сцену. Каждая улыбка и смех проникали упругими стрелами прямо в душу, цепляя самый важный орган и пробивая его насквозь своими острыми концами. Воспоминания ощущений врезались глубоко в память, прячась в потайную коробочку, куда не забраться никому и ничему. Они бросали в небытие, разрушая стены непреклонных к веселью и радости, восхищали даже тех, кто стремился к реализму, точным граням, но никак не к тиграм на шаре, кружащему по арене. Молодой парень профессионально вычерчивал движения рук, призывая зверей начинать свои действия. Тигр спрыгнул с шара и залез на высокий табурет, склоняя голову и громко рыча, заставляя людей вокруг онеметь до кончиков пальцев. Лев, тем временем, с обручем между гигантских клыков устраивал невероятное шоу, раскручивая его на конце носа, подбрасывая и вновь цепляясь челюстью. Громкие аплодисменты разрывали ушные перепонки, от ослепляющего освещения адским пламенем горели глаза. Все плыло и превращалось в хаос. Гарри завершал свои действия, вдыхая полной грудью и восстанавливая дыхание. Силы были на пределе, хотелось сбежать и не слышать всего шума, заполнившего голову до мельчайших нервных импульсов. Настали последние секунды, позволившие скрыться в звуконепроницаемой спецбудке, имевшей хороший кондиционер. Спасение. В маленьком окне можно разглядеть команду, еще не выполнившую и половины выступления. В их рядах виднелся голубоглазый парень, проверяющий из-за угла снаряжение и недовольно хмурясь, будто что-то пошло не так. Это могло насторожить Стайлса, если бы он обращал на это внимание, а не просто пялился и старался взглядом снять с друга облегающие леггинсы. «Слишком узко и невыносимо, — думал он. — Нельзя так качать мышцы и... задницу». Вчера он решил, что это не совсем неправильно, думать так о друге. По правде, единственное, что его останавливало — это гетеросексуальность, но после признаний, причина утратила свою силу. Теперь он мог наблюдать за порхавшим парнем и не волноваться о приличии. Хотя о чем может идти речь, если он один в тесной кабинке? Приятное чувство свободы, фантастики и полета накрывало Луи, стремительно быстро и элегантно выполнявшего трюки и перевороты в воздухе. Он как будто смешался с частицами или распался на мелкие элементы, грациозно витая и хватаясь за трапы или ладони коллег, державших его. Луи с детства мечтал быть гимнастом, родители его всегда поддерживали и даже отдали в цирковую школу, которую он с успехом окончил. И не удивительно, что в один приятный вечер за ужином всего семейства, ему предложили постоянную работу. Парень был рад, нет, даже счастлив путешествовать по миру и постоянно учиться новому, перенимать опыт у старших и создавать свои собственные, никому неведомые трюки. А еще он благодарен всему этому за отличных друзей, которые с пониманием и уважением относятся ко всем его чертам характера и тараканам в голове. Если бы не они, Луи, скорее всего, завял бы, как цветок осенью. Но сейчас, когда его карьера артиста точно устраивала его, он мог считать себя успешным. Ведь столько людей оставались жить на улице, не найдя должной работы, а он смог. К концу вечера, когда люди большим потоком начали выбираться из здания, довольные проделанной работой артисты собрались в большом зале и начали обсуждать выступление. На лицах сияли усталые улыбки, и хоть веки сами собой могли закрыться в любой момент, в глазах играли огоньки счастья. Их не смущали полустертые гримы и скосившиеся парики. Они весело смеялись над неловкими моментами, которые происходили на сцене и поздравляли друг друга с окончанием работы с помощью теплых объятий. Компания из пяти девушек и четырех парней устроилась на балконе и увлеченно общалась. Изабель, одна из главных гимнасток, принесла с собой шампанское, которое ей дал ее тайный поклонник, и которое теперь с радостью распивают артисты. Голоса не замолкают ни на минуту, пока одна из девушек не говорит: — Луи, мне нужна твоя помощь, — и уводит ничего не понимающего парня в сторону комнат. — Куда она его? — опомнившись, спросил кудрявый. — Не знаю, — Джейсон запрокинул бокал с алкоголем и залпом выпил шампанское. — Наверное, в кровать, — усмехнулся он. — Ну да, — усмехнулся Найл, прыснув в кулак, чтобы никто не услышал смеха. Гарри поджал губы и завертел свой стакан в ладонях. Спустя десять минут, когда Луи не вернулся, он решил проверить, что там происходит, поэтому, кинув отговорку «я в туалет», помчался в сторону комнат, на ходу вспоминая номер спальни девушки. Недолго думая, он постучался в дверь, но не услышав ни звука, надавил на ручку, которая легко поддалась напору. Гарри недоумевающе осмотрел пустую комнату, а затем все-таки решил выйти, чтобы не отхватить лишних проблем. Возвращаться в компанию друзей не было ни сил, ни желания, поэтому он медленно зашагал в сторону своей спальни. Уже у самой двери он услышал странные разговоры напротив. Прислушавшись, он понял, что Луи сейчас у себя и скорее всего в его комнате находится и девушка. Подслушивать — не хорошо, но ведь Томлинсон его друг, а у друзей не должно быть секретов, ведь так? «Конечно, особенно у тебя, ведь не ты врешь ему каждый день в лицо, утверждая что все хорошо». Стайлс уже хотел наплевать на все и отправиться в душ, но громкий крик Луи остановил его: — Ты не понимаешь, он мне нравится! Все, что ты говоришь, не имеет ни малейшего смысла, — голос сорвался на последней фразе. — Ты не можешь судить о человеке, не зная его. Гарри сглотнул и отошел от двери друга, заходя к себе и устраиваясь на постели. «О ком он говорил?» «Ему кто-то небезразличен?» «Но, почему он не сказал?» Слишком много вопросов, сводящих с ума, и единственное, что может сделать парень — дождаться завтрашнего дня и все разузнать.***
— Пошел к черту, — без единой эмоции на лице прошептал гимнаст. — Вы оба абсолютные идиоты, я не стану этого делать. — Но, Луи! Это может принести столько пользы… — Кому? Вам? Споить друга и заставить станцевать обнаженным на столе? Господи, как гениально, — саркастически хмыкнул шатен, садясь на кровать. — Сэм, о чем ты-то думал? — Я его попросила, — девушка присела рядом с парнем. — Неужели ты не хочешь увидеть его голым? Луи обреченно замотал головой: — Нет, а теперь валите. Я хочу спать.