Лавандовый Рай

      Холод безжалостно обжигал оголенные участки кожи, подкрадывался со всех сторон, не давая возможности даже пошевелиться. Элизабет совершенно ничего не видела, какое-то время просто лежа без движений и собираясь с мыслями, которые никак не желали соединяться в единое целое. Память тоже решила подвести ее, изредка пронося перед глазами отрывистые картинки. Всё смешивалось воедино, сбивало с толку еще больше. Одно порывистое движение и женщина, в попытках коснуться своего лица, смогла сорвать с себя кислородную маску, или нечто, крайне ее напоминающую, по крайней мере, из-за обилия полупрозрачных трубок, уходящих на ощупь куда-то вниз. Элизабет судорожно задышала и наконец-то смогла распахнуть глаза, все еще ничего не понимая, но, уже чувствуя явную недостачу кислорода и леденящий холод, который, кажется, просачивался прямо из стен. Женщина начала неистово колотить по хрустальной обшивке над головой, но кроме боли в руках это не дало ровным счетом ничего. Наконец на месте кромешной тьмы стали проявляться тусклые просветы, мерцающие слабым зеленоватым светом, исходящим откуда-то извне.       Элизабет сделала один глубокий вдох и постаралась как можно спокойнее лечь обратно, чувствуя, что даже дрожь в руках отступает куда-то на задний план. От осознания, что кислород все еще есть, хоть и в небольшой концентрации, дыхание выровнялось, что позволило женщине мыслить яснее. Она попыталась восстановить у себя в мыслях события, происходящие ранее, но кроме ярких пейзажей лавандовой планеты перед глазами не возникало совершенно ничего, пока, одно за другим, не стали появляться новые воспоминания, словно принадлежащие не ей. Элизабет вспомнила, как скиталась по мрачным коридорам Джаггернаута, как плакала, сидя в крошечной «комнате», оборудованной синтетиком специально для нее, как не выпускала из рук их с Чарли фотографию, как презирала Дэвида и как добровольно согласилась отправиться в криосон из-за нехватки пищи.       Но что же случилось потом? Она закрыла глаза, не сопротивляясь болезненному выражению, искривившему лицо. Ничего. Потом не случалось совершенно ничего. Она так и осталась в пресловутой капсуле, служившей ей самой что ни на есть хрустальной гробницей. А потом? Элизабет не верила, что всё могло ей присниться, настолько реальное, настолько настоящее, что воспоминания об этом до сих пор заставляли неприятный холодок проскальзывать по спине. Женщина приподнялась на локте и почти вслепую начала ощупывать криокапсулу, наконец-то обнаружив несколько кнопок, на ощупь напоминающих те, из которых состояла панель управления Джаггернаута. После нескольких нажатий крышка наконец-то начала медленно подниматься, впуская внутрь сырой запах плесени и пресной воды, но вместе с этим и давая возможность наконец-то наполнить легкие кислородом. Какое-то время Шоу не двигалась, а просто дышала, восполняя недостачу, и радуясь, что технологии Инженеров, в отличие от Вейланд Индастриз, предусматривают управление криокапсулами изнутри во время внештатных ситуаций.       Она довольно легко села и, все еще толком не ориентируясь и чувствуя, как тошнота подбирается прямо к горлу, поспешила вылезти из неприятного ей сооружения. Ухватившись за бортик полупрозрачного «саркофага», Элизабет закашлялась, сгибаясь от боли в области живота, которая не упустила возможности вернуться. Шрам все еще болел, ведь находясь в криосне, все системы жизнедеятельности человека перестают функционировать, в том числе и процесс регенерации тканей. Какое-то время она все еще пыталась совладать с накатившей волной тошноты, как вдруг ей на глаза попалось что-то раскачивающееся на сквозняке. Женщина подняла глаза и огляделась по сторонам, а ее карие глаза с каждой секундой становились все более и более расширенными. Десятки и сотни листов бумаги были прикреплены к обшивке корабля, некоторые валялись на мокром полу, какие-то, наверное, самые ценные, прицеплены к самой капсуле.       — Какого черта…       Выругавшись, женщина оборвала первый попавшийся под руку листок, рассматривая изображение и тот час же отбросила его в сторону. Потом еще и еще один. Высокие горы, умело изображенные на рисунке, словно по-настоящему горели ярким неоновым светом, деревья, цветы, знакомые холмы и долины, даже небольшая лесная тропинка, которую Элизабет так хорошо запомнила. Один, находящийся явно во главе предыдущих, изображал красочный закат и одинокую фигурку с растрепанными каштановыми волосами, стоящую на краю обрыва. Шоу, нахмурив брови, аккуратно провела по ней кончиками пальцев, и наконец, спустя пару секунд, смогла вспомнить и это место: именно здесь Дэвид решил ее поцеловать. Она зажала рот рукой, но попытки были тщетны и, пару мгновений спустя, ее все же стошнило прямо на пол. Элизабет со злостью разорвала изображение на несколько частей, отбрасывая клочки в разные стороны. Понимая только то, что больше не может находиться поблизости с этим алтарем, женщина медленно, насколько позволяли не восстановившееся до конца силы, пошатываясь, направилась в сторону выхода. Оставив зеленоватое сияние позади, Элизабет уверенно ступала по мокрому полу, покрытому мхом, иногда чувствуя, как крупные капли то и дело срываются с потолка, спадая на лицо. Все казалось каким-то безумием, все изменилось, словно прошло много десятков лет, а она просто спала все это время. Проходя мимо своего бывшего алькова, переделанного под комнату, женщина споткнулась обо что-то стеклянное, со звоном отлетевшее к противоположной стенке корабля. Она нагнулась, поднимая с пола ту самую фотографию, единственную, что у нее осталась от Чарли. Улыбка стала медленно исчезать с ее губ, когда Элизабет поняла, что фотографию оставляла вовсе не здесь, и что кто-то явно ударил ее обо что-то, приложив немало сил так, что стекло разбилось на мелкие кусочки. Она прошла внутрь своей комнаты, осторожно опуская фотографию на «кровать» и понимая, что комната абсолютно пуста, кроме пары-тройки ненужных вещей. Все, не считая части ее гидрокостюма, уже потускневшего, с практически незаметной надписью, куда-то исчезло, особенно ее крест, который Элизабет оставляла под подушкой в надежде найти сразу после пробуждения в «Раю».       Шипя от боли, она все же смогла надеть старый костюм и скафандр и, проверив его работоспособность, двинулась дальше, надеясь поскорее покинуть это мрачное место, которое всегда казалось ей омерзительным. Сейчас уж тем более.       Найти выход из Джаггернаута оказалось проще простого, Элизабет просто шла по мрачным коридорам в сторону, освещаемую тусклым дневным светом. По мере приближения к выходу нарастал какой-то шум и шуршание, а также и волнение женщины. Она понятия не имела что может увидеть по ту сторону корабля, быть может, что-то, непременно способное ее убить, но какая разница? Это все же лучше, нежели продолжать сидеть в этом пронизывающем до мозга костей месте и утопать в собственном непонимании и беспомощности.       Свет оказался настолько ярким, что Шоу на какое-то время пришлось плотно зажмурить глаза. Элизабет старалась спускаться как можно бесшумнее, но вместо этого, из-за плохо адаптированного к дневному свету зрения, поскользнулась на влажном мху, весь оставшийся промежуток прокатываясь по скользкой поверхности корабля, где даже не было за что зацепиться. Она понадеялась лишь на то, что в этой глуши едва ли кто-то будет способен уловить ее гневные ругательства и, потирая ушибленный копчик, уже собиралась принять вертикальное положение, как поистине поражающая картина заставила ее начать оглядывать по сторонам. Исполинские макушки деревьев были срублены, а некоторые деревья — вырваны прямо с корнями. Некогда великолепная равнина теперь напоминала место какой-то крупной катастрофы. Элизабет закашлялась, машинально хватаясь рукой за живот. Неужели Дэвид не справился с управлением, что и повлекло за собой такие масштабные разрушения?       Откуда-то сверху послышалось шуршание, которое тот час же затихло, перекрываемое ветром. Женщина поднялась, настороженно прислушиваясь, но не улавливала ничего кроме шуршания листьев на деревьях, да и к тому же скафандр значительно ухудшал слышимость. Она стала спускаться вниз, держась небольшого ручья, который на отвесных склонах превращался в узкий водопад. Стараясь не забыть дорогу обратно, Элизабет прошла немалый путь, прежде чем поняла, что уже смеркается, а что еще хуже — начинается буря. Только решив повернуть обратно, Шоу замерла, наблюдая за тем, как одна за другой вздрагивают ветки кустарников, расположенных от нее метрах в пятидесяти. Это был не ветер, это было что-то, двигающееся в ее сторону, причем с весьма немалой скоростью. Элизабет побежала вниз, так как иного варианта, кажется, просто не было. Не обращая внимания на боль в области живота, она пробивалась сквозь густо растущие ветки, которые со временем сменились широким полем, край которого освещали яркие всполохи зарниц.       Она бежала что есть силы, чувствуя, как ее преследователь буквально дышит ей в спину. Элизабет понимала, что долго так не протянет, но не могла остановиться или сдаться, лучше уж так, бежать наугад, надеясь на свою удачливость. Хотя, о какой удачливости вообще может идти речь? Женщина даже усмехнулась про себя. Звуков позади становилось все больше, шуршание и треск сливались в единое целое, что теперь было невозможно наверняка определить, что именно и в каком количестве за ней гонится. Бежать. Бежать что есть силы. Рваное дыхание не позволяло ускориться, как и густорастущая трава, через которую ей приходилось пробиваться. Ноги уже не слушались, по инерции делая выпады вперед. Позади послышался звук чем-то напоминающий стрекотание, а потом жертва все же была настигнута. Элизабет закричала что есть силы, пытаясь отбиться от чего-то, набрасывающегося на нее прямо из травы. Из-за запотевшего стекла и крупных капель дождя, видимость скафандра стала почти нулевой. Именно в тот момент как изворотливое существо попыталось ударить мордой по ее скафандру, всю долину осветила ослепительная вспышка, поглощая все звуки в округе и даже пронзительный вопль Элизабет, который в итоге сорвался на хрип. Протяжный звон не давал возможности понять, что происходит, поэтому, когда вспышка растворилась в дождливом сыром воздухе, она осталась неподвижно лежать на месте, рефлективно закрывая лицо руками.       Шоу попыталась дернуться, когда над ней навис темный силуэт, медленно склоняющийся в ее сторону.       — Так будет безопасней, — она могла поклясться, что в знакомом голосе проскользнуло раздражение.       — Ты… — Шоу было что сказать, но после того как сильная рука поднесла к ней шприц, быстро вводя внутрь какую-то жидкость, язык стал заплетаться, а сознание медленно окутывалось пурпурной дымкой.

***

      Небольшая комната, освещенная желтоватым, даже приятным светом, сначала никак не желала принимать ясные очертания. На удивление даже самой себе, Элизабет смогла резко сесть, с опаской оглядываясь по сторонам и пытаясь примечать самые мельчайшие детали. Вокруг царила тишина, нарушаемая лишь отдаленными звуками небольшого водопада или ручья. Элизабет бесшумно соскользнула с каменного пьедестала, замечая, что теперь на ней нет скафандра и, подходя ближе к небольшому столу, расположенному в углу комнаты. Это являлось единственным, что здесь можно было бы рассматривать, кроме голых каменных стен. Стол был заполнен кипой бумаг и рисунков, стиль которых для Элизабет был уже узнаваемым, а на самом краю лежало несколько инструментов. Женщине не хотелось знать для чего они, понимая, что другого «оружия» здесь не наблюдается, она крепко сжала в руке небольшой нож, наконец, замечая то, что повергло ее в окончательный шок. Самое видное место занимала ее собственная фотография, бережно вставленная в рамку и обложенная какими-то безделушками, в которых, приглядевшись, Элизабет признала свои вещи. Этот столик и место, покинутое в Джаггернауте, все больше и больше напоминали ей какой-то алтарь, от которого женщине становилось не по себе. В другой ситуации она бы нашла в этом что-то интригующее и даже смогла охарактеризовать такой поступок синтетика «милым», но было одно огромное «но». Дэвид лгал ей все время, сотворил неизвестно что без ее ведома, а напоследок, вместо того чтобы хоть как-то оправдать свои действия, зачем-то вколол ей снотворное и притащил сюда. Элизабет еще крепче сжала нож — единственное, в чем она было до конца уверенна в этой неразберихе, так в ненависти к Дэвиду, которая вернулась на круги своя.       Она нагнулась над столом, делая вид, что не слышит невесомых, словно кошачьих, шагов позади, выжидая момент, чтобы напасть.       — Я рад, что ты наконец-то пришла в себя…       Но Элизабет уже не слышала его слов.       — Ах ты ублюдок! — она со всей силы ударила ножом, не думая куда попадет и попадет ли вообще. Лезвие прошло в грудь Дэвида наполовину, а из пореза начала сочиться белая жидкость. Наверное, это был первый и последний раз когда ей удалось застать андроида врасплох.       — Элизабет, — казалось, он даже не почувствовал удара.       — Не смей разговаривать со мной! — она со злостью продолжала наносить ему удары руками, которые давно бы нанесли серьезный урон человеку, но никак не Дэвиду.       «Чертов синтетик!» — Элизабет впервые пожалела, что он — не человек и не может почувствовать боль. Да что уж там, судя по каменному выражению лица из-под капюшона, он вряд ли может почувствовать хоть что-то.       Дэвид молча смотрел на ее бессильные попытки причинить ему боль, и даже не двигался, лишь изредка останавливая ее удары ладонями, чтобы та не повредила жизненно-важные системы. Элизабет тяжело дышала и в итоге сорвалась на крик, сопровождающийся рваными хрипами из груди и начинающейся истерикой. Она осела на холодный пол, зарываясь ладонями в спутанные волосы.       — Я поверила тебе, — еле смогла выдавить женщина, захлебываясь слезами, и еще крепче прижимая голову к коленям, чтобы Дэвид этого не заметил.       Вытащив из груди нож, он присел рядом, понимая, что приближаться к ней — не лучшая идея. Если бы Элизабет сейчас посмотрела на него, то непременно бы увидела жалость и сочувствие в темных васильковых глазах. Дэвид понятия не имел что требуется делать, ведь слушать его в таком состоянии она точно не сможет и тем более — не захочет. Стараясь не шуметь, он взял со стола одну из своих флейт и, присаживаясь обратно к Элизабет, преподнёс ее к губам. По комнате тут же разлилась тихая, но пронзительная мелодия, нарастающая с каждой секундой. Дэвид мог играть без остановки с какой угодно силой, потому что, в отличие от людей, не испытывал необходимости дышать. Играя импровизированную мелодию, он наблюдал за тем, как перестали вздрагивать плечи женщины и как, спустя какое-то время, выровнялось ее дыхание. Если бы он не был занят игрой, то довольная улыбка непременно бы появилась на его губах. Кажется, Дэвид выбрал правильный путь. Элизабет подняла заплаканные глаза, удивленно смотря на фигуру напротив и завороженно вслушиваясь в мелодию, эхом отражающуюся от стен. Мотив начал плавно затухать, спустя пару секунд обрываясь окончательно. Дэвид положил флейту возле себя и, склонив голову набок, стал рассматривать ее лицо, вглядываясь в расширенные карие глаза.       — Как ты научился играть? — осторожно спросила Элизабет, смахивая со щек блестящие дорожки слез.       — У меня было предостаточно времени, к тому же, особых занятий здесь нет, — Дэвид усмехнулся. — Слышала бы ты, что выходило вначале.       — Эта красивая.       — Но все же несовершенна, — в его голосе послышалась досада. — Я импровизировал.       — Разве это возможно? В твоем случае, — холодно добавила она.       — Безо всяких сомнений. В «моем случае» многое возможно, Элизабет, — весь его вид выражал абсолютное спокойствие, без единого намека на обиду или раздражение. — Кажется, мы уже говорили о чем-то подобном.       Женщина отодвинулась к противоположной стене, прислоняясь к ней спиной и ни на минуту не спуская глаз с Дэвида. Несмотря на затянувшееся молчание, она была уверена, что нет надобности задавать вопросы — он и так понимает, что именно она хочет знать.       — Всё должно было быть не так, — Дэвид скинул плащ с капюшоном, сделанный из того же материала что и ткань, которой Элизабет укрывалась в криокапсуле. Она заметила, как спутанные светлые волосы с отросшими каштановыми корнями разметались по плечам синтетика. Этот Дэвид выглядел в точности до наоборот, нежели тот, идеальный, на лавандовой планете. — Я хотел, чтобы ты проснулась в настоящем раю, а не в этом… мрачном склепе, — губы синтетика искривились, видимо, даже ему не казалось особо приятным пребывание здесь. — Всё что я делал, только чтобы обезопасить тебя.       — Обезопасить? — она издала нервный смешок. — Ты только и делал, что лгал и пытался мной манипулировать! Я доверилась тебе, засыпая в криосне, хоть и знала, что это может выйти мне боком. Я поверила тебе и после того как «заснула», припоминаешь?! А самое мерзкое в этом то, что я посчитала тебя своим другом.       — Я твой друг.       — Ты — чертова спятившая машина, которую я ошибочно приняла за моего друга, и даже больше — за человека…       — Я превосхожу людей, — Элизабет заметила, что на этот раз смогла его задеть.       — Да меня в дрожь бросает от этих рисунков, и вот этого, — она жестом указала в сторону фотографии. — Зачем ты это всё делал?!       — Я просто скучал по тебе, — и вот опять, смотря на Дэвида и изменения в его лице, она никак не могла сравнивать его с машиной.       — А что, моего лица в капсуле было недостаточно?       — Я приходил лишь раз в год.       — В год? — холод пробежался по всему телу. — Сколько прошло времени?       — Шесть лет, если считать год нашего пребывания в космосе. Но даже во время полета время не тянулось так, как здесь.       Дэвид поднялся, протягивая Элизабет руку:       — Пойдем, я все тебе расскажу. Был бы я человеком, то непременно сказал бы, что это место угнетает.       Поразмыслив, она коснулась его ладони, осторожно следуя за синтетиком. Узкие коридоры сменяли друг друга так быстро, что Элизабет даже не успевала разглядывать все вокруг. Только потому, что воздух становился свежее и чище, женщина могла судить, что скоро они окажутся на улице.       Воздух здесь и, правда, был чистым, по сравнению с затхлыми коридорами, напоминающие Элизабет какие-то гробницы. Огромные деревья покачивались из-за сильных порывов ветра, порой роняя листву на изумрудную траву.       — Я так и не успел благоустроить этот сад, — Дэвид наконец-то отпустил ее руку, приглашая присесть прямо на землю. — Хотел сделать это к твоему пробуждению.       — Чудно, — она подняла глаза, замечая, что весь «сад» находился под навесом скалы, именно поэтому сюда не попадали капли дождя.       — С чего мне начать?       — А ты как думаешь?       — Ладно, — Дэвид повел бровью. — Когда я начал изучать все материалы, касающиеся твоих Создателей, ты уже спала. Я многое выяснил, о них, об их образе жизни и о технологиях… последнее было в большем количестве. Я узнал об одной из них, и она показалась мне довольно… интересной. Это что-то вроде функции просмотра чужих снов в капсулах Вейланд-Индастриз, только Их криосон может сопровождаться непосредственным вмешательством извне. Изменением и даже созданием реальности.       — Ты снова проникал в мои сны?       — Именно. Я не знал, сколько продлится путешествие, поэтому решил воспользоваться этой функцией, чтобы начать налаживать с тобой контакт.       — Ты лгал.       — Вначале мы просто беседовали, а когда все пошло не так и твое пробуждение оказалось небезопасным, я решил создать тебе Рай, о котором ты всегда мечтала. Я видел, что даже во сне ты страдаешь, что воспоминания не дают тебе покоя, — задумчиво протянул Дэвид. — И ты стала улыбаться, стала мне доверять, даже перспектива вечно остаться на той планете перестала тебя пугать. А так как я точно не знал, когда смогу разбудить тебя, то не стал говорить всей правды, ведь даже на безлюдной необитаемой планете ты вновь смогла почувствовать себя живой. Я это видел, разве мог я вновь нарушить твой покой и разбить вдребезги мир, который так старательно создавал для тебя?       — Только не надо опять говорить, что ты беспокоишься за мои хрупкие чувства, Дэвид, — буквально выплюнула Элизабет, лицо которой бледнело с каждым его словом, становясь все более похожим на мрамор.       — Я не раз повторял, что это так, — пожал плечами синтетик, словно это было самым обычным в мире явлением.       Женщина опустила голову в ладони, продолжая пристально прислушиваться к его действиям.       — Все шло хорошо, пока в системе не начали происходить конкретные сбои, от которых ты стала просыпаться, пусть и на какие-то доли секунд. Из-за аварии электропитания не хватало, поэтому мне пришлось заряжать батареи в течение целого года, прежде чем прийти к тебе вновь. Наша история продлилась лишь несколько дней, хотя на самом деле проходили дни, недели и даже годы, — лицо Дэвида омрачилось.       — Что было в промежутках?       — Ничего, полагаю, ты просто спала. Под конец система дала окончательный сбой, поэтому даже после моего ухода ты по-прежнему оставалась в том мире. Я боялся, что однажды такое может произойти, но не думал, что так скоро.       — Ты и представить себе не можешь, что я испытала, — Элизабет приблизилась к лицу синтетика. — Ты никогда не поймешь, что может чувствовать человек, который остался совершенно один на целой планете.       — Как тебе удалось проснуться?       — Я умерла, — сухо заключила женщина.       — Хм-м, этого я не знал, — Элизабет снова захотелось ударить его при виде того, что все окружающее воспринимается Дэвидом как один огромный эксперимент, который с виду даже забавляет синтетика. — Но ты не права — я могу представить то, что ты испытала, только едва ли смогу прочувствовать страх в должной мере.       — Что это за место? — она решила сменить тему, ведь оставалось слишком много непонятного, помимо ее личных переживаний.       — Храм, я полагаю, — Дэвид, казалось, был даже рад, что женщина решила опустить предыдущую тему. — Ну, или место крайне священное для Них.       — Ничего не хочешь мне сказать?       — Я уже сказал, — глаза Дэвида выражали наигранное недоумение.       Элизабет продолжала зло смотреть на синтетика, скрестив руки на груди. Ей стал порядком надоедать этот спектакль, в котором с каждой секундой чувствовалось все больше и больше фарса. За шесть лет Дэвид изменился до неузнаваемости, и если раньше поведение выдавало в нем робота, то сейчас в каждом его слове и действии присутствовало чрезмерно много от человека.       — Не пойми мои слова неправильно, — Дэвид поднялся с травы. — Но ты устала и должно быть голодна, поэтому я не думаю, что будет правильным вываливать на тебя так много информации сразу.       Дэвид оказался весьма предусмотрительным, хотя для синтетиков это было не в новинку. Сад, раз в пять меньше того, где Элизабет только что пришлось побывать, был полностью изолирован от внешнего пространства, находясь под полупрозрачным куполом, не мешающим солнечным лучам попадать внутрь. Учитывая частую непогоду и отсутствие солнечного света днями, а то и месяцами, Дэвид позаботился и об освещении, расположив светильники по строго продуманным схемам. Таким образом, плодовые деревья и множество других растений, о которых Элизабет не имела ни малейшего представления, имели самые лучшие условия для роста.       — Я делал его для тебя на протяжении пяти лет, — гордо выдал синтетик, протягивая ей пищу.       — Если эти растения присутствуют на планете, зачем нужно было выращивать их здесь?       — Не все так просто.       Этот многозначительный ответ совершенно не устраивал Элизабет, заставляя возрасти напряжение.       — Пшеница? — она указала рукой в сторону желтоватого пятна, выделяющегося на фоне зеленой растительности.       — Да, правда, несколько крупнее земной, но все также пригодна для человека.       Шоу начала есть то, что принес ей Дэвид, только сейчас осознавая, что настоящую пищу видела более шести лет назад. Это заставило ее усмехнуться, что, конечно же, не укрылось от глаз синтетика.       — Прекрати на меня так смотреть, — Элизабет готова была повернуться к нему спиной. — Хотя бы пока я ем.       — Как — так?       — Своим обычным взглядом.       — Как скажешь, — Дэвид сделал вид, что отвернулся, а Элизабет заметила, как усмешка проскользнула по его губам.       — Не боишься, что однажды я тебя отключу?       Синтетик снова издал смешок, поворачиваясь к ней с полностью серьезным лицом.       — Мисс Викерс, помнится, говорила мне нечто подобное, — Дэвид пожал плечами. — Примерно каждую неделю.       — Она говорила, а я сделаю это, — Элизабет отпила глоток воды, сохраняя тон полный серьезности, хотя Дэвид с самого начала догадался, что она просто хочет взглянуть на его реакцию.       — Я вынужден сказать то, что вряд ли тебя обрадует, — Дэвид выдерживал паузу, выжидая реакции с ее стороны.       — Да, а то за последнее время у меня сплошные радости, — с сарказмом выплюнула женщина. — А вот одна плохая весть возьмет и испортит радостную идиллию моей жизни! На меня напала какая-то тварь, как насчет этого?! Не изволишь объясниться, что здесь вообще происходит?       — Все случилось довольно внезапно. Когда наш корабль вошел в атмосферу, нас, видимо, уже засекли, жаль что я сразу этого не понял… Они внезапно открыли огонь, и пока я пытался справиться с управлением, грузовой отсек был поврежден…       — Боже, — Элизабет прижала руку ко рту, кажется, она начинала догадываться, к чему ведет его рассказ.       — Весь патоген был распылен, а его последствия до сих пор расползаются по всей планете. Наша посадка была не самой… хм… приятной, но это было лучшее, что я мог сделать, управляя подбитым кораблем. Я боялся, что с тобой может что-то случится, но мои опасения были напрасны — капсулы криосна не пострадали. Однако, корабль лишился многих систем, включая навигационную, повредились двигатели. Больше он не сдвинется с места.       — Значит, это всё? — она холодно взглянула на Дэвида. — Финальная точка?       — Боюсь, что так.       — Полагаю, что я не могу отсюда выйти?       — Это небезопасно. Патоген мутирует с каждой минутой, приобретая новые формы, то, что напало на тебя — было как раз результатом подобных мутаций, причем, довольно безобидным. Мне жаль, что все так получилось и что твои вопросы остались без ответов. Я знаю, что в этом есть моя вина.       — Да, есть.       Элизабет отложила еду и, не обращая внимания на Дэвида, пошла прочь из сада, чувствуя, как что-то снова обрывается внутри. Она четко осознавала, как что-то в ней изменилось, ведь ее надежды больше не было.