Бумажная луна, чугунный дирижабль

«…у нас еще все впереди.» Тело Джоанны немело от холода стального пола, на котором она сидела, и стальных ног силовой брони, к которым она прижималась спиной, но эти слова все равно как будто резали по живому. Она задрала край майки, чтобы вытереть слезы с глаз. Ее рука схватилась за каркас силовой брони, а голова почти лежала на пип-бое, как можно теснее прижавшись к маленькому динамику. «Да, грядут перемены, и нам ко многому придется привыкнуть, » — продолжал голос Нейта. «Я снова стану гражданским специалистом, ты стряхнешь пыль со своего диплома юриста…» Диплом юриста. Он настойчиво называл его так, сколько бы раз она него не поправляла. Она пошла в магистратуру по криминалистике, но учебу пришлось прервать из-за беременности. За два года до того, когда она только пошла на повышение по службе до следователя, она закончила бакалавриат, посещая вечерние курсы и просиживая ночи над книгами, пока Нейт спал. Она легко отказалась бы от всего этого ради еще нескольких минут в постели рядом с ним, ради того чтобы еще раз согреть об него свои холодные пятки. «Но все, что мы делаем, как бы оно не было трудно — мы делаем ради нашей семьи.» Она зажмурилась и повторила эти слова про себя, как молитву. Семья. Шон. Все остальное — пустое. Она не позволит себе так дурацки сбиться с правильного пути. В присутствии Артура Мэксона она вела себя просто безрассудно. Тревога за то, что ей скоро предстоит, и недавняя кошмарная перепалка с Мэксоном лишали ее сна, несмотря на жуткую усталость. Она не находила себе места. Тогда она, босая, прошагала от своей койки до стоянки силовой брони. Ей нужно было написать письмо и прослушать пленку, подальше от лишних глаз и ушей. И письмо, и пленка ранили прямо в сердце, но ей нужна была та уверенность, которую они ей придавали. Фоном к записи шел смех и гуление Шона. Слыша его голосок, она как будто чувствовала его. Копошение его маленького тельца у нее на коленях, вот она целует его маленькую головку и проводит рукой по круглому животику. Драгоценная маленькая жизнь, созданная ей и Нейтом. Она согнулась, как будто от боли, от того что ее дитя не было с ней. Он был частью ее тела. Частью ее души. «Пока-пока… Скажи пока-пока.» Не надо, подумала она, дотронувшись до письма, что лежало на ее коленях. Не надо пока. Не время. Я не могу так. Шон быстро рос в ее отсутствие, и она понимала, что он давно забыл ее лицо и ее руки. Но пожалуйста, пожалуйста не прощайся со мной. Я иду за тобой. Продержись еще немного. Запись подошла к концу, и ее снова окружил монотонный гул спящего Придвена. Она перекрутила запись назад, начала слушать с начала. Если закрыть глаза, то голоса на ней казались ближе. Она услышала шум чего-то приближающегося. Не шаги, а странное постукивание по металлическому полу. Она быстро вытерла глаза и остановила запись. Это была Проктор Инграм, без силовой брони, и одетая в такие же серые шорты и майку Братства, что и Джоанна. Она передвигалась по мастерской на паре стальных костылей, закрепленных на ее предплечьях. Искалеченная нижняя часть ее тела болталась между костылями. Джоанна почти полностью скрывалась за укрепленном на ремонтной раме комплектом Т-60, так что она попыталась не дышать и подождать пока Инграм пройдет мимо. Но другая женщина обернулась и направилась прямо к ней. Когда Инграм заметила Джоанну, они на какое-то время уставились друг на друга в неловком оцепенении. Джоанна подумала, на что она сейчас была похожа — скрючилась на полу как ребенок, вся в слезах и соплях. На лице Инграм проскочила похожая мысль. Ей было стыдно показываться кому-то на глаза без брони. Ее левой ноги не было и в помине, а корявая культя правой торчала из шорт. Джоанна застенчиво улыбнулась. — Привет, — сказала она голосом, охрипшим от плача, — Извините, я знаю что мне здесь не место. Инграм взглянула через нее, как будто размышляла, стоит ли просто уйти и притвориться, что этой встречи никогда не было, но затем свернула в сторону своего стола. Она рухнула на кресло и стала рыться в одном из ящиков, затем оттолкнулась костылем и подкатила свое кресло к Джоанне. — Не можешь заснуть, да? — сказала она, подавая ей чистую тряпицу. — Не могу. Слишком много всяких мыслей в голове. Джоанна выползла из своего укрытия и взяла тряпицу. Она промокнула опухшие глаза. — А ты? — У меня вообще плохо со сном. Плюс я трудоголик. Думала, дай-ка я еще раз посмотрю на вашу броню, может что поправлю в последнюю минуту, — она остановилась, пока Джоанна сморкалась в платок, — Мне может уйти? — Нет, нет, все в порядке, — Джоанна посмотрела на пип-бой на левой руке, — Я просто слушала старый голодиск. Его… его записал для меня мой муж. Инграм посмотрела на нее с пониманием, и поколебавшись какое-то время, просто кивнула. — Иногда нам просто необходимо слышать их голоса, — сказала она. Джоанна согласилась. — Да, от этого становится одновременно легче и тяжелее, — сказала она, снова вытирая глаза. — Я понимаю. Инграм посмотрела на противоположную сторону мастерской. На какое-то время она замолкла, а затем сказала: — Ты помнишь силовую броню, на которую ты положила глаз несколько дней назад? Джоанна проследила за ее взглядом и увидела доспехи Стража, гордо сияющие в своем доке. Инграм запнулась, подбирая слова. — Она принадлежала моей жене. Джоанна услышала скорбный вздох. — Я соболезную, — сказала она Инграм пожала мускулистым плечом. — Сейчас уже легче, чем было раньше. Но даже сейчас, мне нестерпимо видеть эту броню. И нестерпимо не видеть, — она перевела взгляд на Джоанну, — Наверное, это как твой голодиск. — Она была Стражем? — Она была больше чем Стражем, — отвечала Инграм с тенью улыбки на лице, — Она была Старейшиной, еще до Ар. до Мэксона. Но это всегда была ее любимая броня. — Вот это да, — Джоанна уставилась на броню, пытаясь представить себе женщину, которая ее когда-то носила, — Какой она была? — Она была львицей, — отвечала Инграм, и ее испещренное шрамами лицо воссияло, когда она произносила это слово, — Она была невероятным солдатом. И прекрасным лидером. Но Старейшины Запада никогда не оказывали ей особой поддержки. Они потеряли доверие к ее отцу еще до его смерти, и что бы Сара ни делала — она всегда как будто оставалась в тени. Кучка чертовых политиканов, — она вздохнула, — Мэксон, с другой стороны, всегда пользовался их доверием, благодаря своей старой доброй фамилии. Но в нем больше Сары, чем было бы в любом кровном ее потомке. Джоанна повернулась к Проктору, заинтригованная. — Они были близки? — Ты шутишь? Они были как семья. Сара и ее отец считай вырастили его. — Что с ней случилось? Инграм выпрямилась в кресле, разминая затекшие плечи. — Она погибла в бою, — сказала она, не спуская глаз с доспехов своей жены, — Всегда клялась, что она уйдет именно так, и была слишком упрямой чертовкой чтобы от той клятвы отступить. Она была слишком молода. У Джоанны защемило в сердце. Казалось, что все, кого она встретила, потеряли так много. — Что случилось с твоим парнем? — Нейт тоже был солдатом. Капитаном армии. Но он не погиб в бою. Он был убит, пытаясь защитить нашего сына. — Черт, — выдохнула Инграм, — Что стало с мальчиком? — Его украл Институт. Какую-то минуту Инграм просто смотрела на нее. — Я не знала, — проговорила она, — Теперь я понимаю, почему ты так рвешься в эту миссию. Джоанна кивнула. — У тебя есть дети? — Нет. Мы может быть завели бы, если бы Сара… Ну, ты знаешь. Очень жаль. Сейчас очень мало детей, везде, куда ни глянь, и особенно в Братстве. Инграм снова подкатилась к столу и достала из нижнего ящика бутылку — Ни слова Кейду, — сказала она, снова подъезжая к Джоанне. Она протянула бутылку. Это был коньяк. По крайней мере, поможет заснуть. Спасибо, — сказала Джоанна. Она сделала глоток из бутылки, и выдохнула, чувствуя как от глотки расползается по телу долгожданное тепло. Они передавали бутылку друг другу, пока Джоанна не почувствовала, как ее былое онемение спало. Она подобрала конверт с пола у своих ног, затем вытащила голодиск из пип-боя и вложила в конверт вместе с письмом. Шон скорее всего не помнил Нейта, но пусть он по крайней мере знает как звучит его голос. Инграм закрутила крышку бутылки и поставила на колено. — Это для твоего мальчика? — Да, — ответила Джоанна, — Знаешь, на случай если я не вернусь. Как ты думаешь, если Братство все же как-то проникнет в Институт, ты сможешь найти его и передать ему? Инграм перевела взгляд с нее на конверт. — Я бы с радостью, — отвечала она, — Но я вряд ли лучшая кандидатура. Я сейчас мало выбираюсь на полевые миссии. По понятной причине. Я уверена, что Старейшина Мэксон поможет, если его попросить. — Скорее всего, это не самый лучший вариант, — вздохнула Джоанна, — У нас с ним… немного не лады. Инграм улыбнулась. — Я знаю, что у него не самый легкий характер, но он — хороший человек. Он предан и заботится о своих подчиненных. Ты можешь ему доверять. — Хорошо, — сказала Джоанна, проводя пальцами по имени Шона на конверте, — Я подумаю.

***

Джоанна спала недолго, но проснувшись следующим утром она почувствовала какое-то умиротворение. Несмотря на то, что с самого момента, когда ее ноги коснулись пола, она погрузилась в водоворот приготовлений. Она помылась настолько тщательно насколько это было возможно — до следующей помывки чистой водой пройдет немало времени, и позавтракала вместе с Дансом. Затем они еще раз перечли все припасы, перед тем как погрузить их на винтокрыл. У нее оставалось двадцать минут до того, как им надо было облачаться в силовую броню и отправляться на миссию, так что Джоанна отправилась на поиски Мэксона. Его не было на командной палубе или в личной каюте, и она решила поискать его на летной палубе. Он был там, и о чем-то разговаривал с лансером-капитаном Келсом и пилотом винтокрыла. Слава богу, на нем снова было его пальто. Она была отдохнувшей, но все равно будет лучше если ее ничто не будет отвлекать. Она стояла в стороне, зажав в руке письмо для Шона, и ждала пока они закончат разговор. Перед тем, как просить его об услуге, неплохо было бы разрядить обстановку. Дул сильный ветер, покачивая дирижабль на доковых тросах. Ветер лохматил ее волосы, и проникал через швы ее чистой униформы. Она обхватила себя руками. Наконец-то пилот отправился к своему винтокрылу, и Келлс ушел обратно на мостик. Мэксон обернулся к ней, и она приветственно кивнула головой. — Доброе утро, сэр. У вас найдется минута? — Разумеется. Было нелегко смотреть ему в глаза, но она смотрела. — Я бы хотела извиниться за то, как я с вами вчера разговаривала, — сказала она, — Я знаю, это плохое оправдание, но по-моему стресс этих дней додавил меня. Простите меня. Я была неправа. Какое-то время он, казалось, размышлял над ее словами, а затем кивнул. — Я понимаю. Вы сейчас находитесь под огромным давлением, Рыцарь. И я понимаю, что определенные мои действия только добавили к этому стрессу. И за это я тоже прошу вашего прощения. Она не была в этом уверена, но, похоже, он имел ввиду предложение. — Спасибо, — ответила она. — Как ваше самочувствие? — На удивление спокойное, — сказала она, улыбнувшись, — Я беспокоилась в разы больше в ожидании этого дня. Но вот этот день пришел, и я в порядке. — Я верю в вас, — сказал он твердо, — И я верю во всех, кто вовлечен в эту миссию. С вами паладин Данс, и вам в помощь — технологии Братства, и я наполнен уверенностью в успехе этой миссии. Пыл его слов был заразителен. Когда он говорил — ему незамедлительно хотелось верить. — Сэр, можно попросить вас о небольшой услуге? Когда он кивнул, Джоанна протянула ему заклеенный конверт с письмом и голодиском. — В случае, если я не вернусь, и вы сможете найти моего сына, и если вы сможете передать ему этот конверт — то для меня это будет очень много значить. Мэксон шагнул вперед и протянул ей руку. Она замешкалась, затем передала конверт. Его пальцы при этом слегка коснулись ее пальцев, и ей вдруг захотелось не отводить руку назад. Она прижала конверт своей ладонью к его ладони. — Я даю вам слово, — сказал он, и его большой палец слегка погладил край ее ладони, — Конверт у меня на сохранении, до вашего возвращения. И затем мы вместе найдем вашего сына. Я обещаю. Ей внезапно захотелось поцеловать его в щеку, но это было бы слишком рискованно, у всех на виду. Вместо этого, она слегка пожала его руку. — Спасибо вам, сэр, — сказала она, отдергивая руку и оставляя ему конверт, так как услышала приближение чьих-то шагов, — И, что бы это ни значило — я о вас отнюдь не низкого мнения. Он улыбнулся в ответ. Это было лишь очень легкое движение краешков его рта, но это несомненно было улыбкой. Редкий случай, если верить скриптору Хэйлин. — Принято к сведению, Рыцарь, — сказал Мэксон, — А теперь готовьтесь к отправлению. Я приду вас проводить. Счастливого пути, солдат.