***
Наступило утро следующего дня, время близилось к обеду, но к этому моменту Малакай (о, удивительно) уже накормил близнецов и возился с ними на полу в гостиной, позволив мне проспать до полудня. Можно было бы задержаться и полюбоваться лирической картиной, но у меня были немного другие планы, откладывать которые я категорически не собиралась. Ярость всю ночь горела огнём во мне, вперемешку с ревностью и уязвленным самолюбием, мешая уснуть. Одна часть меня упорно твердила, что стоит отпустить ситуацию, раз уж всё закончилось благополучно, а другая – с пылом напоминала, что я часть семьи Паркер, я считаюсь женщиной главы ковена, а значит, не могу пустить на самотёк случившееся. Да и хочу ли я остановиться на первом варианте? Никто не должен считать меня слабым местом Паркера, никто не должен считать, что я не могу постоять за себя и буду вечно прятаться за ним. Пускай лучше буду выглядеть в глазах этих чертовых ведьмаков хуже, чем я есть, но этот факт каждый раз будет заставлять их задуматься, стоит ли меня трогать. Я несколько минут тихонько стояла в проёме, пялясь на затылок Малакая, уже давно приняв решение. Просто никак не могла оторваться от него. Ладно, не стоит терять даром времени, лучше поскорее со всем этим разобраться. Я твёрдо знала к какому дому мне нужно идти, я ни секунды не сомневалась. Хотелось окунуть Одри в то же дерьмо, в котором она сумела вывалять меня. Девушка стояла ко мне спиной во дворе своего дома, и о чем-то болтала с Эдом и Тоддом. Нападать со спины недостойно? Ой ладно, хрень полная. Ведьма заподозрила неладное, наверное, заметив настороженное выражение лиц парней. Да, ни с кем из Ковена я еще не виделась и мое возвращение официально представлено не было. Соответственно, не все были осведомлены. Поэтому, Тодд то ли удивился, увидев меня, то ли понял мое настроение. Стоило мне подойти ближе, Одри неожиданно резко оборачивается и я рефлекторно бью ее локтем в лицо. Не знаю что на меня нашло, потому что я собиралась развести сначала разговоры, и только потом , возможно, врезать ей. Но меня обуяла такая злость при виде ее обманчиво-невинного лица, что я думать совсем перестала и действие опередило мысль. Девушка прижала руки к ушибленному месту и согнулась пополам. – Ничего не хочешь мне сказать, Одри? – шиплю я, едва сдерживаясь, чтобы прямо сейчас не вцепиться ей в волосы. И молчание ее меня только больше раззадоривает, она очевидно тянет время, чтобы прийти в себя и заодно обдумать свои дальнейшие действия. – Хочу, – со стоном выдавливает она и отставляет руку в сторону. Для чего – я понимаю только немного позже, когда ведьма договаривает заклинание и меня невидимой силой отбрасывает на несколько метров назад, долго таща спиной по земле. Я неспешно поднимаюсь на ноги, стряхивая с одежды землю, а Одри пока еще не предпринимает никаких попыток ответить еще чем-то. – Я, как дура, жалела тебя, – говорю я, подходя к ведьме ближе. Парни отступили на два шага, чтобы не мешать и, в случае чего, вмешаться, если все зайдет слишком далеко. – Думала, «бедная девочка», стоит заступиться, чтобы паршивец Кай больше не трогал ее. А, оказывается, ты стерва ещё та, – становлюсь едва ли не нос к носу с Одри, чувствуя как злость набирает обороты. Всего одно слово из ее рта и я сорвусь. Я даже не хочу контролировать это, растеряв всю жалость, которую имела к этому человеку. – Себя пожалей, – с презрением цедит она и скрещивает руки на груди. – Ты слабое звено в Ковене. Не зря же Кай сплавил тебя из города, и забирать, убеждена, не собирался. С уверенностью могу сказать, что все сделанное и сказанное мной было в беспамятстве. Ненависть заслепила мне глаза, не угасая ни капли с каждым ударом, нанесённым ведьме и мне от нее. Я не трезвела, даже когда кровь затопила мой рот из разбитой губы, единственное чего я хотела – выплеснуть на нее все разочарование, которое я переживала дома у Роуз. Не преуменьшаю вину Кая во всем случившемся, но Одри набить лицо проще, чем Паркеру. – Поверь мне, – выплюнула я, вместе с кровью на языке, когда Эд, обхватив сильными руками вокруг пояса, оттаскивал меня, – ты вылетишь из Ковена. Я сделаю всё, чтобы ты вылетела. Ты поняла меня? Я уничтожу тебя.***
Кай бесшумно появился на пороге ванной и его хмурое выражение лица я увидела в зеркале, когда подняла голову. Он кажется спокойным/задумчивым/нерешительным, не могу сразу понять на что это больше похоже. – Ты что-то хотел? – всё еще находясь на взводе спрашиваю и подхватываю капли бурой воды, скопившиеся на подбородке. – Я принес аптечку, – ведьмак переступает порог и бросает ее на стиральную машину. Пользуясь моментом, он становится почти вплотную ко мне, заботливо целует в макушку и лукаво улыбается, всё больше напоминая самого себя – бесконечно экзальтированную личность. И несмотря на внешнюю виноватость, чувствуется его удовлетворение от сложившейся ситуации. – Чем ты так доволен? – давай, малыш, всего одно слово и я за себя не ручаюсь. Врежу и тебе, чтобы меня совсем отпустило. Паркер накрывает ладонями мои плечи и легонько сжимает, пока я вытираю кровь с подбородка из разбитой губы и пытаюсь побороть подступающие рыдания от эмоционального напряжения. – Я не снимаю с себя вины. Я придурок, я бесконечно неправ и сожалею, что всё так произошло, но ты.., – ведьмак запинается и поджимает губы, готовясь произнести следующее, – идеальная, Хейли. Ты идеально мне подходишь. Мне понадобилось слишком много времени, чтобы это понять. Я готова была оставить эту тему, внутренне настроившись избегать заводить разговоры, которые обязательно закончатся упреками и ссорой. А Кай как будто норовит разворошить отодвигаемую проблему, чтобы в своем стиле откомментировать мою ревность, его полигамность и мое разбитое лицо. Перекрыв кран, поворачиваюсь к парню и заглядываю в глаза, у меня есть ещё одна претензия к нему. – Почему ты не остановил меня? – с обвинением звучит мой голос. – Я была такой злой, мне так хотелось ей навредить, что я совсем потеряла над собой контроль. А ты знаешь, что в такие моменты мне нужно твое успокоение. Паркер продолжает говорить, как только я смолкаю. Его глаза похожи на теплый океан, совсем не замораживают, а даже как-то умиротворяют своим спокойствием. – Потому что я не хочу, чтобы ты останавливала меня, когда я буду бить лицо твоему Тайлеру. – Он здесь при чем? – я взмахиваю руками от негодования, но успеваю вовремя опомниться. – Какая связь? – чтобы занять их, хватаю с раковины вату с антисептиком, прикладываю к губе и смотрю на Кая, чтобы он не думал, что я просто так спросила. – Прямая. Ты ревнуешь меня к Одри, я ревную тебя к Тайлеру. – В отличии от вас двоих, я не брала у него в рот. – Это большой вопрос, который я не хочу выяснять. Он забирает из моих пальцев ватный тампон, задирает мой подбородок и принимается сам обрабатывать ссадины, не забывая подуть, чтобы притупить неприятные ощущения. Я обиженно смотрю на ведьмака, что он упорно игнорирует, делает вид занятости. – Я люблю тебя, огрызок. Не говори это никому, иначе ты перестанешь быть моим лучшим другом. – Я ненавижу тебя за то, какой ты есть, понял? – Я никогда не отпущу тебя, пока буду знать, что ты со мной, – выдавливает заживляющий гель мне на рассечение на губе. – И никому не позволю тебя обидеть, Хейли Джерси. И если ты в колледже хорошо учишься, то будешь понимать, что ты для меня имеешь высокую и ценность, и значимость.