Пошли мне ангела.

Хоть самочувствие и оставляло желать лучшего, пробуждение было приятным. Ещё до того, как открыл глаза, он понял, что всё в порядке. Да, ноют мышцы, ну и в принципе всё тело болит, но это мелочи. Наконец-то в голове тихо и ясно. Он лежал и наслаждался этим спокойствием. Кто бы мог подумать, как это приятно – мыслить ясно. Отмечать детали пространства и анализировать их, даже не видя перед собой, ориентируясь на чувства. Блондин улыбнулся. Это просто восхитительно. Он вдохнул. Боже, он может дышать. Не хрипеть, не захлёбываться чёрной жижей, что заменяла ему кровь, а просто дышать. Полной грудью, почти без боли. Прекрасно. Улыбка продолжала расползаться на лице, и он решил, что пора открыть глаза. Первой картинкой оказался белоснежный потолок палаты. Но это не омрачило радости – он и не надеялся очнуться на берегу пляжа в гавайских шортах и коктейлем в руке. Нет, конечно же, это был бы прекрасный вариант развития событий, никаких возражений и не было. Но, вообще, это просто чудо, что он… Ньют резко сел, и в глазах потемнело. До него буквально только что дошло. Пытаясь проморгаться, парень старался поймать ускользающие отрывки последних воспоминаний. На заднем фоне раздался многочисленный писк – скорее всего, аппаратов, к которым он подключён, - и хлопнула дверь. Шаги, раздавшиеся у двери, довольно быстро приближались к нему, и парень постарался рассмотреть подошедшего. Им оказался тот чокнутый учёный, Аларик, кажется. Он быстро окинул взглядом приборы, последовательно вписывая их показатели в планшет, а затем сосредоточился на само́м парне. Отложив планшет на прикроватный столик, мужчина нащупал рукой спинку стула и, подвинув его к себе, сел. - Ты слышишь меня? – голос звучал ровно и довольно тихо. Блондин осторожно кивнул. Чего это он шепчет? - И, наверное, понимаешь, судя по всему. Хоть это и не был вопрос, но парень снова кивнул. Да что не так? - Угу, - Рик кивнул сам себе. – Имя своё назовёшь? Ньют нахмурился в непонимании. Он серьёзно? - Естественно. Сэм. Целую минуту была звенящая тишина. Аларик смотрел на него выжидающе, как будто парень должен что-то понять. Что понять? Хрен его знает. Обращается ещё с ним, как с полоумным, а Ньют, между прочим, наконец, в трезвом уме и здравой памя… Погодите-ка, как он сказал? Сэм? Чего? …ти. Ньют выглядел более, чем удивлённо, а вот Рик и бровью не повёл. Как будто он знал, что блондин назовёт именно это имя. - Я хотел сказать, - выдохнул парень. – Ньют. Моё имя – Ньют. Очкарик опёрся локтями о колени, чуть подался вперёд и покачал головой: - Твоё имя Сэм. Сэмюэль, если точнее, - учёный улыбнулся. – Настоящее имя. - Настоящее имя? – блондин нахмурился. Точно, как он мог забыть, что они все для подобных очкариков куски мяса, над которыми можно издеваться, как душе угодно. Во благо народа, конечно же. – Можешь сразу сказать, сколько раз нам полоскали мозг? - В какой промежуток времени? – насмешливо фыркнул учёный. Рик, на самом деле, даже забавной ситуацию не считал – оба подростка едва выжили. Вообще это была очень тяжёлая неделя – ладно, тяжёлые пять дней, - но он должен проверить состояние парня, действительно ли «Вспышка» в нём мертва. Анализы довольно хорошие, учитывая, что он был почти что мёртв – просто превосходные. Только вот вся беда в том, что вирус обосновывается в мозгу, а качественно проверить без необходимой аппаратуры в заброшенной больнице у него вряд ли получится, так что приходится прибегать к проверенным методам. Ньют зло прищурился и резко выдохнул, пытаясь сдержать гнев, что получается намного лучше, чем в последнее время было. Злость накатывала лавиной, когда парень состыковывал факты, обрывки воспоминаний и догадки. Когда чувствуешь себя подопытной крысой в клетке, человеколюбие и доброжелательность как-то внезапно испаряются. - Прекрати его проверять, - тихий женский голос. – И так же видно, что он в полном порядке. Блондин резко повернулся на голос, мгновенно теряя интерес к учёному с его подначками. Дверь оказалась приоткрыта, и в проёме стояла девушка. Знакомая и не знакомая одновременно – он ещё не понимал, что именно в ней не так сейчас, как было раньше, но это и не было важно. Он вскочил с постели, срывая пластыри, которыми крепились капельницы и датчики к его телу, и, в несколько шагов преодолев палату, бережно и крепко прижал её к себе: - Данна, - шёпот в волосы. Он зажмурился до боли – слёзы так быстро подступили к глазам, что он даже растерялся. Эмоции душили его, он буквально задыхался. Она цела. - Я здесь, Ньютон, - Адаминна обвила его руками и уткнулась в грудь. – Всё закончилось. *** Аларик осторожно прошмыгнул мимо обнимающихся и максимально незаметно улизнул в лабораторию. Всем ребятам просто осточертело это место, поэтому за ним придут, только если случится что-то из ряда вон выходящее. Так что он может спокойно рассмотреть образцы тканей обоих измученных вирусом подростков, а заодно и не проболтаться Ньюту-Сэму, о чём просила молчать его дочь. *** - Да прекратите вы уже, сколько можно! – Адаминна не выдержала и несколько раз ударила ладошками Галли и Томаса. – Ни стыда, ни совести! - Абсолютно ничего лишнего! – хором сквозь смех проговорили мальчишки. Она только фыркнула и тоже улыбнулась. Олухи. Её семья. Около двадцати минут назад девушка уговорила Ньютона принять душ и посидеть с капельницей, на которой так сильно настаивала Тереза. Парень долго отказывался оставлять седоволосую без присмотра, но подоспевший Минхо заверил, что будет смотреть за ней в оба глаза – и сейчас стоит на другом конце комнаты, подпирая стену и пакостно хихикает. Засранец. Здесь же была Соня, та блондинка, с которой Ньютон разговаривал в лагере. Она стояла неподалёку от братца Данны и внимательно наблюдала за ними. Особенно за Галли. На её лице постоянно сменяли друг друга растерянность, недоумение, негодование и любопытство в разных пропорциях и рандомной последовательности. Когда Адаминна вошла сегодня в эту комнату, здесь как раз и были все нынеприсутствующие, поэтому девушку заключили в кольцо Томас-Галли-Минхо и долго, очень долго так стояли. Мальчишки сопели – вероятно, сдерживая эмоции, - а она счастливо улыбалась и тихонько плакала от радости. Она понятия не имела, что будет, когда они с Алариком обсуждали план. Для неё самым важным было спасти Ньютона, исправить всё, что с ним сделали, уберечь от той боли, что настигла его при активации вируса. Касаемо последнего, Рик предположил, что ему ввели дозу сыворотки, провоцирующей вирус, потому как у носителей не должно быть видимых признаков болезни – он в этом более чем уверен. И вот она увидела своих мальчишек, свою семью. Слышит, может обнять их. Непередаваемое чувство умиротворения и счастья. Но даже это не сравнится с тем моментом, как когда она поняла, почему сегодня к ней пришла Тереза, а не Рик, который практически на космической скорости мелькнул за окном бокса, где она приходила в себя. Девушка даже не стала пытаться её останавливать, когда Данна поднялась с кровати и медленно, держась за капельницу, побрела в палату Ньютона. Он был здоров. И он жив. А она не могла насмотреться на него. Это был тот самый Ньютон, которого она боялась в первый день в Глэйде – растрёпанный, в безразмерной светлой футболке, немного помятый из-за сна, и открытый. Настоящий. От осознания, что всё в порядке, что ему больше ничего не угрожает, она почти задыхалась. Сказав мальчикам, что совершенно забыла сдать кровь Рику для анализа, чтобы убедиться, что всё в порядке, седоволосая поднялась с дивана, взъерошила волосы Галли, затем Тома, получила широченные улыбки в ответ и вышла из комнаты. Впрочем, будучи уже на пороге, окликнула Соню и попросила составить компанию; блондинка согласилась, и они вместе ушли. - Ребята сказали, ты помогла Галли? – начала Ада, взглянув на спутницу. - Немного, - она пожала плечами. – Талли сказала, что он ломанулся в пустыню, а потом мы услышали крики и как-то никто не задумался даже. Ему было настолько больно? Хотя, что за вопросы. Она и так знала, что они с ума будут сходить. Особенно Галли. Хоть он и открылся ей, сказал, что ему ничего не нужно и он всё понимает, всё равно ему больно без неё. Это просто нечестно. - Спасибо тебе, - Данна подняла взгляд на Соню. – Спасибо, что спасла его. Блондинка чуть нахмурилась и медленно кивнула. Знакомый жест. - Пожалуйста. Я знаю, что такое бояться за свою семью, - тихо проговорила она. – Хоть у вас и очень странные отношения и иерархия. У всех вас. Даже не представляю, каково тебе было среди парней и через что пришлось пройти, чтобы они так относились к тебе. Адаминна тихо рассмеялась и покачала головой: - Отношения, наверное, всё же странные, но ребята не такие ужасные, какими выглядят. С первого дня они, конечно, были для меня чем-то абсолютно непонятным и, безусловно, очень грубыми. Но они с самого первого дня заботились обо мне. - С этим здоровяком, Галли, наверное, было хуже всех, - рассмеялась девушка. - Вовсе нет, - Данна улыбнулась. – Галли до сих пор грубый и шумный, но и очень добрый. Соня вытаращилась на неё. - Он орёт, как сирена. Просто вопит. - Этого у него не отнять, согласна, - седоволосая кивнула, улыбаясь. – Но он правда хороший. Он ни за что не обидит, если только по неосторожности. Они обе остановились у дверей лаборатории – Соню туда совсем не тянуло, судя по виду. Адаминну, вообще-то, тоже, но ей нужно было поговорить с Риком. Она посмотрела на Соню. Что бы ни говорила эта девчонка, она заинтересовалась Строителем, однозначно. Талли сказала, что только пятки засверкали, как она рванула наружу. И это с ружьём наперевес. Выбежала быстрее Томаса, к слову. Сам Галли тоже присматривается к блондинке, она видела. Постоянно себя одёргивает, но присматривает за ней. Возможно, в благодарность за помощь, а возможно из-за чего-то другого. В любом случае… Она осторожно коснулась предплечья Сони и улыбнулась: - Не бойся его, правда. Лучше познакомьтесь нормально, пообщайтесь. Он абсолютно не страшный, когда его узнаешь. Не дав той опомниться, Ада сказала «спасибо» и скрылась в лаборатории, оставляя растерянную блондинку. Впрочем, карма тут же наказала хитрую синеглазую девчонку – она нос к носу столкнулась с Риком: - Опачки, какая птичка, - наигранно проворковал он, сердито сведя брови к переносице. – А я как раз за тобой направлялся. Пёрышки подщипать. Седовласая фыркнула, стараясь перевести дух: - Сейчас-то за что? – она прошмыгнула мимо доктора к открытой настежь двери бокса лаборатории. - Тебе положено было увидеть спасённого и тут же появиться здесь, - негодовал мужчина. – Ты очнулась в гораздо худшем состоянии, чем он, если не помнишь. - Логично, - отозвалась девушка и кивнула. – Вся дрянь перебралась на меня. Хоть я и ходячая вакцина, но от носителя вируса, думаю, моей иммунной системе прилетело горячих. - Раз такая догадливая, чего раньше не пришла? Думаешь, само всё устаканится? - Ты не говорил, что надо нестись сюда, теряя тапки. - Это и так было понятно всем здравомыслящим людям в округе! – он от переизбытка эмоций всплеснул руками, сердито глядя на неё. - Поздравляю, твоя дочь идиотка, - парировала седовласая. – Смирись с этим. Наверное, Аларик взорвался бы воплем, если бы у дверей не раздался взрыв хохота быстроногого азиата. Минхо стоял… сползал на пол, прислонившись плечом к косяку и держась обеими руками за живот. Он ржал, как конь. Как в последний раз, будто больше никогда не сможет. - А ты чего здесь забыл?! – рявкнул Аларик, сердито поправляя очки. - Бесплатный цирк, - сквозь смех выдавил Бегун и разразился новой волной смеха. Адаминна весело подхихикнула и похлопала по кушетке рядом с собой. Аларик фыркнул и стал готовить жидкости, индикаторы, пробирки и прочую гадость для проведения всех необходимых анализов. Готовил под непрекращающееся хихиканье дочери и неудержимый ржач сына, который всё же смог доползти до сестры и сесть рядом. - Уф, - Минхо выдохнул. – Думал сдохну. - Разбежался, - фыркнул Аларик. – Что за дети. Оба в матерей. - Ну уж нет, - хмыкнул Бегун. – Ада точно пошла в тебя. Вы бы себя сейчас видели. Ада отвлекалась от разговора и задумалась. У них с Минхо общий отец – вот он стоит перед ними, сердитый, но заботящийся. Она никогда его не знала. Минхо, наверное, тоже его не видел. Но они сейчас рядом и могут узнать обо всём, что только можно. - Аларик? – тихо позвала девушка. – А какой была мама Минхо? И… И моя мама. Какими они были? Вопреки ожиданиям, ответил не доктор, а брат: - Я помню только, как она выглядела – невысокая, с очень длинными волосами. Худая. Внешность, наверное, у меня от неё, за исключением роста и телосложения. Всегда улыбалась, - он тряхнул головой. – Точнее, я думаю, что она всегда улыбалась, потому что помню её именно улыбающейся. Рик развернулся к ним и очень грустно улыбнулся: - Ты прав. Она всегда улыбалась. - Только имя до сих пор не могу вспомнить, - брюнет явно выглядел очень расстроенным. Адаминна взяла его за руку и чуть сжала, стараясь приободрить: - Я тоже вспомнила, как она выглядит, но не помню имени, но… - Суок и Алексис, - глухо отозвался учёный и рассказал подросткам всё, что помнит об их матерях. Суок, хрупкая женщина с таким же кукольным именем, была воспитателем в группах детей. Заботливая и ласковая, она всегда улыбалась, что бы ни происходило. Казалось, ничто не может сломить или разочаровать её. Но он, Аларик Хэйбл, смог. По его прикидкам, она должна была сбежать, едва узнала, что беременна. Рик никогда в жизни до недавнего времени не видел Минхо. - Тебе должно быть девятнадцать, - произнёс Аларик, глядя на сына. – Родился, скорее всего, весной. Мне нужно ещё немного времени, и я скажу точнее. Записи о вас все перебиты давно, сложно сказать, что правда, а что ложь. Поэтому только так. - Спасибо, - едва прошептал кареглазый. Адаминна никогда не видела Минхо таким. Не зная, что может сделать, как помочь, она села ближе к нему и обняла свободной рукой. Он обнял её в ответ и, уткнувшись носом в макушку, сильно зажмурился. Он не понимал, почему это причиняло такую боль. Это же было давно, и он, по сути, ничего не помнил, а то, что помнил не очень походило на тёплые воспоминания, но… Но ему важно было знать, что всё это было, и он не придумал ничего сам, и ему не внушили это. Это правда. Это его жизнь. Тем временем, Аларик продолжил рассказ, теперь уже о матери девушки. Об Алексис учёный и сам почти не знал ничего. Она была ассистенткой в его блоке и подружилась из всех именно с ним. Может быть и странно, но ему это тогда таковым не показалось. - Я хотел назвать тебя Элис, - Аларик тепло улыбнулся, переведя взгляд в глаза дочери. – Без понятия, почему именно это имя пришло в голову, когда увидел тебя. Алексис нравилось имя Джейн. Как видишь, ты стала Адаминной, но я в этом уже не принимал участия – она исчезла едва тебе исполнился год. Конечно же, забрав и тебя. Может быть, он лжёт. Обо всём, что сейчас наговорил, но… Данна чувствует его, знает, что он не солгал ни о чём. Она почти может физически коснуться той толстой пелены вины, что окутала его целиком. Ему действительно больно из-за потери детей – о Минхо он вообще только недавно узнал, - и, кажется, он не знает, что хуже – совсем не знать своё дитя или знать и потерять. - Здесь нет степени, - слова вырвались сами собой. – Нет шкалы боли, нет шкалы неправильности поступка. Ты нас не бросал, и мы с Минхо знаем это, - она обернулась на брата. – Я чувствую, просто знаю, что ты говоришь правду, - она снова повернулась к Рику и ухватилась другой рукой за его ладонь. – Тебе не за что себя винить в нашем случае. Нас забрали. Ты не знал, куда. Не нужно этого. - Я же говорил, что она на тебя похожа, - тихо хмыкнул азиат. – Я тоже не злюсь на тебя за это. Хоть и не особо привык доверять, я доверяю ей, а она верит тебе, так что, - он пожал плечами. – Не скажу, что готов с воплем «папочка» броситься тебе на шею и рыдать взахлёб, но… Ты мне не чужой. Ада улыбнулась и снова прижалась к брату. «Растёшь, засранец». *** Аларик до упора всматривался в распечатку. Нет, конечно, результаты были вполне естественными, учитывая всё, что ей пришлось пройти.Но ей доставалось сильнее – он видел документы. Её били током, вживляли паразитов, облучили радиацией, наконец. Любой нормальный человек уже бы отбросил коньки, но Адаминна была жива и более того – здорова. Она не могла заразиться ни одним вирусом, не могла подцепить простуду и вообще любую существующую болячку, потому что он сама – Идеальный Иммунитет. Он не может сейчас видеть вот это на листке. Просто не может. Но это уже четвёртый результат, и на часах пять утра. Слишком много калия, слишком много натрия в крови. Повышенные АлАТ и АсАТ*. Тромбоцитов больше, чем нужно. Ему это не нравится от слова «совсем». Ему это не нравится настолько, что Тереза сейчас делает пятый вариант теста. Если всё подтвердится, то можно будет сказать, что он совершил прорыв в науке. Сделал то, чего не удавалось никому. Более того – это считали невозможным. Он сам не верит. Он не мог убить Идеальный Иммунитет. *АлАТ и АсАТ - это ферменты печени, участвующие в белковом обмене. Они содержатся в большом количестве в печени, почках, в сердечной мышце и скелетной мускулатуре.