Опасная дилемма Драко Малфоя

Прим.переводчика: С этой главы я решила не выделять мысли Джинни кавычками, теперь они будут выделяться курсивом. * * * Собаки лают, караван идет. Слова Рета, обращенные к Скарлетт в "Унесенных ветром" * * * — Как это Джинни не может со мной встретиться!? Она наверняка хочет со мной увидеться. Я же ее любимейший из друзей… Извини, Луна, я хотел сказать, что я на втором месте в ее хит-параде друзей. Она же наверняка хочет увидеться со мной. — Колин, я не говорила, что она не хочет тебя видеть. Я сказала, что прямо сейчас она не может с тобой встретиться. — Что ты такое говоришь? Если ее внезапно не поразило ослепляющими чарами, то она, конечно же, может увидеться со мной. — Боюсь, что нет. Она сейчас ничего не замечает, кроме своего искусства. Молчание. Какая-то возня. — Луна, впусти меня в студию. Немедленно открой дверь! — Нет. — Что это там такое? — он занервничал, — неужели я только что мельком увидел морщерогого кизляка? — Вполне возможно, мы сейчас находимся в естественной среде обитания морщерогих кизляков. Хочешь услышать, как я их призываю? Я вроде бы помню, как это делается. Дай мне минутку. Кажется, надо сказать: ОООГАХ… Раздраженный вздох: — Просто ответь мне, она что-нибудь ест? У нее есть деньги? А у тебя? Я в курсе, что на прошлой неделе тебя уволили из Министерства. — Колин, мне очень приятна твоя забота, но у нас все прекрасно. Интересно, почему все подряд хотят накормить ее. Я отлично с этим справляюсь. Ну, давай, пока. — Какой тонкий намек. — Колин, по-другому я не умею. — Я тоже по-другому не умею, — его голос стал раздраженным. — Блейз интересовался тобой, спрашивал, все ли у тебя нормально. Он волнуется. Он… ну, Луна, не надо плакать! Послышались всхлипы: — Уходи. — Ты же знаешь, я все равно вернусь. Извини меня, пожалуйста, за то, что я упомянул его. У меня никогда не получалось быть тактичным. — Да, но я прощаю тебя. Так что приходи в другой раз, ведь однажды Джинни вернется в наш мир, и что-то подсказывает мне, тогда ты ей точно понадобишься. Джинни очень смутно различала голоса. Позже она узнает, что три дня рисовала, не разгибаясь, за своим столом в гостиной, отвлекаясь лишь на походы в туалет, когда Луне удавалось оторвать ее от своего занятия. Пару раз Луна заталкивала ее в душ. Она ела блюда, которые подруга периодически подсовывала ей под нос. Колин время от времени заглядывал, и диалог, подобный этому, повторялся снова и снова по несколько раз на дню, но Джинни ничего не замечала вокруг. Она продолжала рисовать, пока не получила глину, которую нетерпеливо позволила Луне разложить на огромной клеенке на кухонном столе, и принялась за лепку. Джинни литрами пила кофе, который Луна заботливо подливала в самоочищающиеся чашки. На исходе третьего дня она закончила все скульптуры, которым позже даст название «Окаменелости». Потом она, пошатываясь, направилась в маленькую спальню, без задних ног рухнула в постель и уснула мертвым сном. Почти уснула. Он сидел под высоко висящей лампой под потолком, свет лился ему на голову, из-за чего его волосы казались серебристыми, лица не было видно. — Я хочу отправить ее во Францию, — тон его голоса был небрежным, даже можно сказать веселым, но было в его голосе что-то… неправильное. Джинни сама не знала почему. Она почувствовала парализующий страх, который испытывала теперь в своих снах постоянно. Кто-то напротив него извиняющимся тоном произнес: — Это невозможно. — Так сделай это возможным. Разве не за это я плачу тебе? Гоблина затрясло. Джинни теперь ясно видела, что другой говорящий был гоблином, когда он немного наклонился вперед. — Э-м-м… Как раз работаю над этим прямо сейчас. — Ты работаешь над этим? — неправильность его тона растекалась по венам Джинни, подобно ледяной воде. Гоблин скрестил руки: — Сэр, мы стараемся изо всех сил, но… э-м-м… — Значит, нужно лучше стараться, ясно? — подчеркнуто спокойным голосом произнес человек. Гоблин сглотнул. — Конечно же, вы стараетесь. Гринготтс всегда верно служил нашей семье. У меня нет никаких сомнений на этот счет. Его голос звучал вполне дружелюбно. Но Джинни не знала, почему ее настолько беспокоил его тон. Или нет… Она знала этот тон. — Убери от нее руки, Поттер. Не смей ее трогать. Никогда. Больше. Голос властного мужчины. — Да, сэр, непременно… — Непременно, — повторил человек. Он наклонился вперед в своем дорогущем кожаном кресле и улыбнулся. Свет освещал его целиком. Джинни увидела Драко Малфоя во всем своем совершенстве. — Ты же всегда помогал мне получить то, что я хочу, не так ли? Джинни резко проснулась. Она села на кровати, прижимая к груди одеяло, внезапно осознав, что на ней нет никакой одежды. Она смутно припомнила, как сняла одежду, которую носила три дня подряд. Еще не совсем проснувшись, Джинни на мгновение решила, что Драко мог находиться в соседней комнате, а ей каким-то образом удалось подсмотреть за ним. Я хочу отправить ее во Францию, — сказал он. Кого он имел в виду? Ответ пришел сам собой. Он имел в виду Асторию. Хотя гоблин сказал, что это невозможно, но для Малфоя не существовало такого понятия в природе. Чего хочет Малфой, то он и получает, без вопросов. А теперь… Теперь… Дверь в спальню распахнулась. Огромные клубы дыма повалили в комнату, в проеме появилась рука со сковородкой, на сковородке была неподдающиеся описанию черная субстанция, раздался глухой женский голос: — Завтрак готов. Мне кажется, яичница немного подгорела. А тебе? Джинни закашлялась. Нахмурилась. Ужас сна уже слетел, осталось лишь отвращением к своим фантазиям с участием Малфоя. Я когда-нибудь усвою свой урок? А может, это был никакой не сон? — припомнив выражение лица Драко, она сомневалась, что это мог быть сон. Луна показалась в рассеявшемся дыме, в ее голубых глазах сквозила тревога. — Что за странное выражение лица. У тебя все хорошо? Джинни кивнула, откидываясь на подушки. — Да, все нормально. Мне кажется, тебе придется отскребать яичницу зубилом. Луна, я выйду через минуту и помогу тебе, если хочешь. Когда Джинни отмывала глину с волос в душе, то мысленно убедила себя, что сможет отказать Драко Малфою, если он появится на пороге ее спальни. Для пущей убедительности она вывернет ему на голову стряпню Луны. Подгоревшая яичница — ничто по сравнению с твердой, как камень, овсянкой, получившейся у Луны на шестом курсе в Хогвартсе. Они договорились тогда обвести красным цветом во всех календарях школы тот день, когда Луне таки удастся как следует приготовить овсянку... И лучше даже не вспоминать тот раз, когда она пыталась приготовить сосиски в тесте. Тогда они всерьез обсуждали возможность применения взаимного Обливиэйта. Джинни поежилась. Она подумала, что они действительно могли пойти на это. Но я на дух не переношу любые заклинания Памяти. Сколько себя помню, всегда ненавидела их. — Она размышляла над причинами такого отношения, пока надевала одежду, принесенную для нее из их квартиры c Луной. Все слилось воедино: ночной кошмар в виде Тайной комнаты, который она пыталась забыть, шипящий звук голоса Тома Реддла, который превращался в шелковистый, угрожающий тон Люциуса Малфоя. Глупая маленькая девчонка! Ты же знаешь, Джинни Уизли, для кого я хранил тебя? Я имел возможность предложить Драко его наваждение, его мечту об идеальной непорочности. Я имею в виду тебя, Джинни Уизли. Он будет думать, что сможет получить в некотором смысле твою непорочность. И он не должен никогда, никогда узнать секрет твоего сердца и души. Драко! Все вокруг вертится вокруг Драко! Джинни вздохнула. Это был всего лишь сон. После завтрака, состоящего из каши и молока на самом донышке тарелки, Джинни заплела волосы во французскую косу и посмотрела на себя в зеркало: — Миленькая, ты такая бледная. Может, наложишь немного румян? — Помолчи, — прошипела Джинни. В ближайшее время она собиралась выкинуть все говорящие предметы и заменить их маггловскими. Но она все-таки нанесла несколько слоев помады розового цвета. Джинни знала, в чем была ее проблема. Она жила в мире свободном от Драко Малфоя, пока была занята творчеством, но в минуту, как она закончила свои скульптуры, навязчивые мысли о нем захлестнули ее, будто волны во время прилива. Я не хочу погрязнуть в нем, подумала она, отшвыривая от себя туфли. Я найду свой путь, несмотря ни на что. Она постаралась не думать о том, что не умеет плавать. * * * Джинни стояла рядом с четырьмя глиняными скульптурами в дальней комнате галереи. Луна помогла их распаковать, а затем отправилась на поиски Тони Голдштейна, который должен был привести Зенобию Смит, чтобы та осмотрела их. Скульптуры можно было отправить совой, но Джинни хотелось быть уверенной, что первым человеком, который их увидит вне ее студии, будет владелица галереи. Джинни сама не знала, почему для нее это так важно или почему ей это казалось это таким правильным, но она четко осознавала, что лучше не сопротивляться внутреннему голосу. Ей казалось, что этот голос говорит достаточно громко, заслоняя собой нарастающую панику, которую не получалось сдерживать. Она нервно грызла ногти на руках. — О, что я вижу, — кинет на ходу с презрительной усмешкой на лице стерва по имени Зенобия. Скажет, что эту глину следовало бы использовать для чего-нибудь получше, а если я хочу оставить свои скульптуры здесь, то она готова заплатить мне пару кнатов за фунт веса. Тогда я вцеплюсь ей в волосы, и маггловская полиция выведет меня под белы рученьки. А когда меня посадят в тюрьму, то можно будет целыми днями предаваться мечтам о Драко Малфое. И целыми ночами, — мысленно добавила она, — о ночах не стоит забывать. Если ты еще раз упомянешь о том заклинании Суккубус…. Дверь открылась. Джинни стояла рядом со скульптурами, стараясь выглядеть спокойной. Зенобия царственно вошла в комнату, красивые черты ее лица были подчеркнуты идеальным макияжем, на губах, как и всегда, играла циничная улыбка, а блестящие черные волосы были уложены в каре, черный костюм очень шел ей и идеально сидел по фигуре. Она остановилась, как вкопанная. Лишь своим цепким художественным взглядом Джинни смогла уловить, что в темных глазах женщины что-то промелькнуло, и маска чуть не слетела с ее лица. Какая же она на самом деле? Она кого-то мне напоминает. Зак Смит тоже мне кого-то напоминал. Кто бы он ни был, они не выглядят такими же, как он — кем бы он ни был — но каким-то образом они все-таки похожи. Мне так кажется. — Искусство и магия на мгновение встретились, но Джинни никак не удавалось сложить картинку воедино, чтобы понять, как это связано с Зенобией Смит. Так же быстро, как и пришла, так же быстро ушла эта вспышка, и перед ней вновь возникла изящная ведьма, прекрасно освоившаяся в маггловском мире. — Слышали ли вы когда-нибудь, мисс Уизли, такое высказывание… — Зенобия замолчала. Джинни хотела буркнуть, что сложно сказать, ведь она даже не знает, что за высказывание та имеет в виду, но решила, что лучше в данный момент помалкивать. Если владелица галереи решит, что ей не нравятся скульптуры Джинни, то она выскажет ей все, что думает. — То, что вы рождаете в себе, спасет вас. То, чего вы не имеете в себе, умертвит вас<note>Евангелие от Фомы</note>, — Зенобия окинула долгим оценивающим взглядом скульптуры, — вы доставили их сюда своими силами. Джинни ждала. Вроде бы ее речь звучала в положительном ключе. — Вот, что такое искусство, — просто закончила Зенобия. — Что это значит? — у Джинни внезапно закружилась голова. — Это значит, что вы в самом начале своего пути. И у вашего таланта не будет конца, — маленькая улыбка тронула губы Зенобии. — Мне действительно следовало послушать своего кузена, когда он хотел, чтобы я помогла вам. У него был особый интерес. Однако меня это не волнует, если мне кажется, что он пытается манипулировать мной, чтобы протолкнуть какую-нибудь свою маленькую протеже. По правде говоря, мисс Уизли, мне казалось, что вы слишком сильно зависите от Драко Малфоя, а мне не нравятся девушки, которые цепляются за мужчин. — Это не про меня, — сказала Джинни. — Теперь я это знаю. Не сердитесь. Я организую специальную выставку в пятницу и советую вам быть готовой к бою, который последует. Джинни не могла представить, на что походит художественный бой, и еще труднее ей было поверить, что ее работа будет в центре этого боя. Но затем, когда она взглянула на свои скульптуры более внимательно, то с легкостью смогла представить их в центре всего и чего угодно. — Кто ваш кузен? — Сейчас для этого разговора неподходящее время, — она загадочно улыбнулась, — однажды вы сами об этом узнаете. — Он будет присутствовать на этой выставке? — О, нет, — Зенобия элегантно махнула рукой с накрашенными ногтями. — Ник всегда оказывает влияние на мир искусства, но ему плевать на выставки. — Ник? Так его зовут? — У него много имен. Мисс Уизли, увидимся в пятницу вечером в восемь часов. И не опаздывайте. Я этого терпеть не могу. Джинни нужно было тщательно подготовиться к открытию выставки. Но ей хотелось закончить скетчи и рисунки пастелью, так что Луне пришлось ловить ее за руку, чтобы Джинни не отправилась в галерею поработать над скульптурами еще немного, особенно после того, как Джинни просыпалась по меньшей мере раз двадцать из-за повторяющегося кошмара, в котором все картины и скульптуры ожили и с презрением смеялись над ней. Она держала под контролем сны о Драко Малфое, которые продолжали ей сниться. Они были весьма туманны, она не понимала, о чем они. Единственное, что она запоминала: его светлые волосы, задумчивое лицо и светло-серые глаза. Он всегда уходил прочь в ее снах. В пятницу утром Джинни угрюмо жевала полностью сгоревший тост с чем-то непонятным, когда Луна сунула ей под нос две паутины и спросила: — Какую паутину мне следует надеть? — Куда? На вечеринку по поводу Хеллуина? Не рановато ли? — На открытие выставки. А что ты планируешь надеть? Может, мы сможем подобрать сочетающиеся наряды. Джинни подпрыгнула, будто на нее наслали тысячи жалящих проклятий. — О, Мерлин Всемогущий! Я совсем забыла о выставке! Что же мне делать?! — Я, конечно, не претендую на звание знатока моды, но, мне кажется, лучше начать хотя бы с того, что надеть что-нибудь другое вместо этой одежды, — мягко произнесла Луна, указывая взглядом на ее потертые оранжевые пижамные штаны, которые раньше носил Рон. Она несколько раз подвернула манжеты штанов, но они все равно закрывали пальцы ее ног. Джинни подбежала к шкафу и принялась вытаскивать всю одежду подряд, громко вздыхая и отмечая, что вся ее одежда скучная, невзрачная и поношенная. — У тебя все нормально? — Луна просунула голову в дверной проем. — Нет! Я совершенно забыла об открытии выставки, а эти вещи я не смогу надеть даже на свалку! О, Луна, что же мне делать? — запричитала Джинни. — Мне нужна… Не знаю… Фея-крестная или что-то в этом роде… Колин Криви просунул голову над головой Луны: — Вызывала? Он поцокал языком, смотря на груду сваленной на полу одежды: — Дорогая, тут без волшебной палочки не обойтись. Как же нам повезло, что я волшебник, хотя, боюсь, это тут тоже не поможет. — Он с сомнением ткнул пальцем в бесформенное персиковое платье, — так ты говоришь, идешь сегодня вечером на открытие выставки? — Да. На гала-открытие. — О, Мерлин, сожги немедленно все эту одежду. С таким же успехом ты могла бы надеть мешок из-под картошки. Чье это платье? — Э-м-м… Мое. — Ладненько! Но надеюсь, ты хотя бы подготовилась. Ты же подготовилась, да? Ты сделала все, что должна сделать? — Э-э-э… — Ты же разослала приглашения три месяца назад? Сделала пресс-релиз? Подготовила афиши? — Э-э-э… — Ты без сомнения созвала все сливки общества? Создала шумиху? Заставила всех заговорить о выставке? Составила окончательный список гостей, наняла лучшую охрану, чтобы сдержать обезумевшую толпу? — Э-э-э… — Хотя бы скажи, что в меню нет сосисок в тесте. Джинни глубоко вздохнула: — Эм, Колин, я ничего такого не делала, — она помолчала и затем встревожено взглянула на парня, — Колин? — Скажи мне, что мне послышалось, — упавшим голосом сказал он. — Я сказала, что ничего не делала. — Это была такая фигура речи! — заорал Колин. — Тебе, возможно, действительно стоит отправиться на выставку в мешке из-под картошки. Это уж точно создаст определенную шумиху. Возможно, нам обоим стоит надеть мешок из-под картошки. Наверное, нам стоит вырыть яму, залезть в нее и никому не показываться на глаза. А может… Джинни решила, что с нее довольно. — Слушай, может, хватит биться тут в истерике? Зенобия сказала бы мне, наверное, если бы ждала от меня чего-то подобного… — Какая Зенобия? Зенобия Смит? — Да, владелица галереи Бас-Блю. Его карие глаза чуть не вылезли из орбит: — Как тебе это удалось? Что ты сделала с Зенобией, чтобы добиться этого? Не ожидал от тебя такой прыти, Джин. Она уставилась на него: — Чтоб ты знал, у меня есть талант! Я сделала целую кучу скульптур, и они ей понравились, поэтому она организовала эту выставку. Колин посмотрел на нее странным внимательным взглядом и пожал плечами: — Джин, значит, нам надо найти тебе самое вызывающее платье. — На какие деньги? Колин улыбнулся: — Ты будешь как сыр в масле кататься после этой выставки, а до тех пор у нас достаточно времени, чтобы поболтать. Через несколько часов единственным, о чем могла думать Джинни, было то, что Колин все сделал правильно. А если он и поступил где-то не совсем правильно, то ей стоит устроиться компаньонкой в Хрустальной дворец, чтобы выплатить долг за черное платье, висящее сейчас в ее шкафу. Она рухнула на узкую кровать в своей студии, умирая от усталости. Колин заставил Джинни прилечь, несмотря на все ее протесты, но, в конце концов, пришлось признать, что ей нужно отдохнуть после изнурительного похода по магазинам. Она уснула без задних ног еще до того, как ее голова коснулась подушки. Спокойный сон без сновидений, подумала она. Безо всяких Малфоев. Но это было не так. Он стоял на балконе, с горечью любуясь теплым майским вечером. Балкон не был похож на тот, что она видела в окне спальни виллы на острове Вендетта. Он мерил шагами пространство. Драко Малфой метался по комнате, будто хотел от чего-то сбежать, но от чего именно? Он обернулся. — Уходи. Не хочу тебя здесь видеть. Я же уже говорил тебе это. О, Мерлин, он говорит с Асторией, — подумала Джинни, — я же просто хотела прилечь отдохнуть, а вместо этого снова влипла в эту фигню. Почему, черт возьми, я не могу его отпустить? Почему он не может перестать преследовать меня, когда я меньше всего этого жду и меньше всего хочу этого? Мне никогда его не получить, почему же я не могу просто забыть его, как он, видимо, уже забыл меня? Он говорил не с Асторией. Это не она стояла напротив Малфоя. Джинни теперь было четко видно, потому что она слега переместилась, сменив угол обзора, и увидела человека, с которым говорил Драко. Этот мужчина был высоким и худым, у него были серебристые волосы и серые глаза, острые скулы, усмешка на губах и длинные изящные руки. Он был так похож на Драко и одновременно совершенно на него не похож. Джинни не могла перестать искать в них сходства и различия. Мужчина поднес чашку с кофе к губам. Джинни заметила, что все его пальцы одной длины. Локи! Как я раньше не догадалась. — Вот, уж нет, я никуда не уйду, — сказал бог обмана. — Запутанность это ситуации уж слишком забавна. Ты загнал себя в ловушку, маленький кузен. Ее нельзя отправить во Францию или в Италию. Ее нельзя отослать в Германию или Швецию, а еще в Азию и Австралию, резервация Навахо была последней надеждой, но, насколько я понимаю, и они отказались принять ее, значит, ей придется остаться на этой планете… Драко посмотрел на него. Локи наколдовал небольшой глобус и крутанул его по своей оси. — Х-м-м, может, ее получится отправить в Антарктиду. Она должна остаться там, где находится сейчас, — он подмигнул, — а ты знаешь, что это означает, не так ли, Драко? — Я не буду обсуждать это с тобой. Вот, что это значит, — голос Драко был обманчиво спокоен. — Ой, не стоит затевать игру Я-Здесь-Самый-Высокомерный, — Локи зевнул, — хотя это выглядит чертовски сексуально. Драко, это уже становится скучным. Тебе не кажется, что пора выложить карты на стол? — чтобы продемонстрировать суть своих слов, он махнул рукой в воздухе, и перед ним появились карты. И, повинуясь движению его ладони, колода легла на стол лицом вверх. — Да, это становится скучным. Я пошел внутрь, а ты можешь… — Ой, хватит уже. Слушай. Ты можешь получить то, что так желаешь, — сказал Локи, аккуратно усаживая Драко на стул напротив. — Тебе нужно поддаться неизбежному, ведь это рано или поздно случится, вот, почему, кстати, они зовут это неизбежным. У тебя все карты на руках. Очень глупо с твоей стороны отказаться от игры, — он улыбнулся, и Джинни поежилась от красоты улыбки, появившейся на лице бога. Улыбка была какой-то не такой. Он совсем не похож на Драко, когда улыбается… Сама не могу понять почему. Локи наклонился и прошептал Драко на ухо: — Давай, маленький кузен. Джинни хочет тебя так же сильно, как и ты хочешь ее. Она готова для тебя, как спелый фрукт, который нужно только сорвать. Сколько ты будешь заставлять еще ее ждать? Драко на мгновение прикрыл глаза: — Уходи, — повторил он, но Джинни показалось, что его голос стал еще более уставшим, чем до этого. — Как ты думаешь, сколько она еще будет ждать? — голос Локи был подобен сладкому меду, — я скажу тебе по секрету, Драко. Она в таком отчаянии, ты даже представить себе не можешь. Ей пришлось ждать слишком долго, и это будет иметь неприятные последствия. Ты дал ей попробовать кусочек, и теперь она хочет вкусить яблоко целиком. Если ты не удовлетворишь ее жажду, то это сделает кто-нибудь другой. — Ты дьявол во плоти, — пробормотал Драко. — Спасибо, капитан очевидность. Ты лучше подумай о моих словах. Ты прекрасно знаешь, что я прав. Дьявол, знаешь ли, лучше всех разбирается в подобных вещах. Сейчас она невинна и никем не тронута, но, как думаешь, как долго это продлится? Ты покинул ее, отказался от нее, она знает, что больше никогда тебя не увидит, и, в конце концов, никто не остается невинным навсегда… Драко медленно повернулся, его глаза блеснули: — Убирайся, — сказал он обманчиво спокойным голосом, — ты должен уйти, Локи, когда я отдаю тебе прямой приказ. — Отлично! — тот вскинул руки, — я знаю, когда мне не рады. Но все-таки, Драко, это весьма тревожащая воображение картинка, не так ли? — он допил свой кофе и убрал колоду карт со стола. — Я не понимаю, о чем ты. — Да так, ни о чем. Только представь… Первый раз Джинни. Но не с тобой. Другой мужчина заберет себе то, что могло быть твоим, то, что она хотела отдать тебе добровольно. Чьи-то руки будут ласкать ее тело, чье-то другое имя она будет стонать. Ну, мне-то что. Ты же такой благородный. Что сказать? Возможно, тебе действительно плевать на это. — Вот именно, — сказал Драко почти радостным тоном. Он одним резким движением потянулся руками к шее Локи. — Ну-ну, — сказал бог, прижимая Драко к полу, — не стоит меня недооценивать. Еще увидимся, кузен. Он внезапно исчез, Драко упал на пол, покерная комбинация карт взмыла в воздух и замерла у него надо головой. Он отбросил карты, и вдруг громко рассмеялся. Все карты были тузами пик. * * * Кто-то возмущенно завизжал у Джинни над ухом: — Почему ты еще в постели? — Вставай, вставай, вставай, — вторил ему другой голос. Джинни вздохнула и медленно разлепила глаза. — Семь часов вечера, и лучше бы тебе уже вылезти из постели, глупая девчонка, — сообщили ей часы над кроватью. Колин встревожено навис над ней, с другой стороны оказался Тони Голдштейн. Луна держала в руках платье, на столе стояла маленькая косметичка. Колин склонился над ней: — Джин, не хочу тебя обидеть, учитывая нашу многолетнюю дружбу, но вытаскивай свою веснушчатую задницу из постели, да побыстрей! Он прав. Она со стоном откинула от себя одеяло. Хватит предаваться мечтам о Драко Малфое, хочет она этого или нет, но жизнь идет вперед. Для нее будет лучше больше никогда не встречаться с ним. Хорошо, что ей есть на что отвлечься. — Луна, — сказала Джинни, — Я… Э-м-м…. Уважаю твой художественный вкус и все такое, но мне кажется, что голубые, желтые и ярко-розовые тени между собой не сочетаются. Особенно они не сочетаются с той ярко-оранжевой лентой для волос.