Жена для Царевича

Илья Вот и для свадебки время настало. Стали меня о батюшке с матушкой выспрашивать – я глазки потупил и голоском срывающимся: - Сиротинушка я, болезнь матушку сгубила, а отец от тоски по ней и помер… Никита тут же успокаивать меня кинулся – как объявили нашу помолвку, так и не отходил от меня. Сначала он в церкви хотел обвенчаться: «Чтобы и перед людями, и перед Богом!». Еле-еле я отговорил его от той затеи. Оно бы всё ничего – да всё ж таки человек я верующий, ещё молнией пришибёт потом в виде кары небесной – поди докажи, что ничего плохого не хотел. Ну, думаю, от церкви его отвадил и все, а тут другая напасть – девичник. Оно бы всё ничего, да перед девичником непременно надо было обычай соблюсти. Обычай тот в том заключался: накануне свадьбы топили для невесты баньку - она знаменовала прощание с родным домом и девичеством. В баню невесту вели под руки подруги. Они несли украшенный тряпичками веник, а после бани расчесывали невесте волосы и последний раз плели девичью косу. А потом в доме невесты начинался веселый девичник. Боялся я бани – там-то уж точно заприметят, что я не девица, а очень даже наоборот. Но потом Васька меня успокоила – в бане я должен буду один находиться. Подружками моими согласились Василиса быть, и, как неудивительно, Велена. Она ко мне подошла после всего, прощения попросила за поведение своё – не держал я зла на неё, вот и простил, и подружкою своей позвал, да ещё и с Демитрием познакомил. Демитрию, кстати, Велена очень понравилась – не удивительно, ежели через месяц ещё одну свадьбу играть будем. Бурно девичник прошел, после обряда в дом пошли. Кроме близких подруг, ещё полдома всяких нянек, служанок понабежало. Поначалу чаи мы гоняли, а потом девки сплетничать начали – советовать, чего мне в первую ночь делать надобно. Потом и вовсе начали байки всякие сказывать, да такие, которые девицам и знать-то не положено. А потом и вовсе, у Велены бутыль самогону с собой оказалась. «Чистейший, батюшка сам делает, опосля него и голова болеть не будет». Голова действительно не болела, но стыыыыыдноооо… Помню, что как выпили, на улицу вышли проветриться, а там песни стали петь – да до того жалобно, что я стою, реву, самого себя жалко – и достанется же Никитушке, дубине бестолковому, такая умница и красавица… Потом в песнях слова стали путать, но всё равно пели. Народ уже в окна начал выглядывать, поглядеть, кто там воёт, аки упырь, которому под зад скипидаром плеснули. Особо ретивая бабенка, которая обещалась нам «волосья повыдергивать, ежели не заткнетесь», уже через полчаса с нами горланила, да ещё и медовухи с дому принесла. После медовухи нас и вовсе на подвиги потянуло – решили мы мужика мне найти. Правда, мужики все попадались несговорчивые какие-то, убегали от нас, крестились зачем-то… Под конец нашего приключения мы решили в озере искупаться. Про то озеро, правда, поговаривали, что Водяной в нем водится, но после Васькиного заверения, что «ежели он мне попадется, так пожалеет, что не в другом озере родился», все расслабились да в озеро полезли. Благо мне мозгов хватило в сарафане в воду залезть. Правда, после купания у меня одна грудь на живот сползла, но Василиска поправила быстро, пока не заметил никто. Не знаю как там Никитушка, а я свой девичник на всю жизнь запомню. Хотя и так всё ясно становилося про мальчишник его – головой он мучился, да самогоном от него за вёрсту перло. Он ещё два часа у меня на коленях провалялся – божился, что это от головной боли ему помогает. Ещё признался, что бабы к ним на мальчишник приходили «которые не за так, а за деньги», но он ни-ни - смотреть смотрел, но руками не трогал. Ну а я что? Пообещал голосочком ласковым, что все гляделки ему поотрываю, ежели ещё раз ему глядеть на всякую дрянь вздумается, а уж что с руками сделаю, ежели что – лучше ему не знать… На свадьбу нашу народу собралось – не счесть. Во дворце царя-батюшки вся знать собралась, включая батюшку моего с братьями. Подошел я к ним, улыбнулся – не признали они меня, знамо, лебезить начали, красавицей обозвали. Как собрались все гости, так и праздновать начали. Первым нас царь-батюшка поздравил, подарком нас щедрым одарил – недалеко от дворца дом нам выстроили красоты неписаной. Потом уж и другие гости стали нас одаривать. Батюшка набор мне подарил самоцветный – у меня ажно слезы на глаза навернулись, набор тот матушке принадлежал, память от неё единственная. Все подумали, что растрогался я так, умиляться стали – мол, невеста какая неизбалованная, подарков принимать не умеет… А дальше начался пир на весь мир! На цельную неделю царь празднества объявил. От щедрот души своей народу простому три бочки вина заморского даровал. Ох, и радовался же народ! Сначала мне даже весело было, а когда нас в дом стали провожать – резко перестало. Никитушка на руки меня подхватил и понес. Я в него так вцепился – он отцепить потом не мог. И вот стоим мы друг напротив друга, муж мой дышит тяжело, взглядом масленым лаская. Живым не дамся… А Никита подходит ко мне, обнимает нежно, в глаза заглядывает и аккуратно прикасается к устам моим… ммм… не думал я, что так приятственно будет… - Уста у тебя сладкие, Софьюшка, воистину – сахарные… Вот ты и жена мне теперь законная, пришло время и долг первый супружеский отдавать… - говорит хрипло, а сам прижимается ко мне все крепче, я уже ногой стыдно сказать что чувствую, а рука его уже вниз моей спины устремилася. Я, знамо, запаниковал и выпалил первое, что в голову пришло: - Не могу я долг отдать тебе сегодня, свет мой, гости у меня, красные… - Какие такие гости? Они же все во дворце осталися? А ежели боишься ты, то не бойся, не посмею я тебе боль причинить, только удовольствие! – и опять под юбку лезет. - Да погоди ты, окаянный! Понимаешь, у девушек раз в месяц… - А дык ты про то… - густо покраснел Никита. – Сказывала мне Егоровна… И что, никак теперь? - Никак. Прости меня, Никита… - глазки в пол потупил. - Ох, ну чего ты, Софьюшка! Не за это же я тебя люблю! Давай спать ложиться. - Давай, - улыбнулся я. *Оставьте отзыв, пожалуйста:)*