Жена для Царевича

Никита - Что, Никита-свет невесел, что ты голову повесил? - спрашивает Егоровна, в покои мои зайдя. Вздохнул я только тяжко, головой покачав. - Уже, почитай, третий день как к Царю-батюшке на поклон не являлся. Все, конечно, во дворе понимают – жена молодая, месяц медовый, да токмо негоже про родителя забывать, – говорит поучительно. - Не жена. - Чаво не жена? – удивилась Егоровна. - Парень енто. Прикинулся девкой, чтоб отца да братьев своих проучить. Обманул меня. - Так я знаю, что не девка, - пожала плечами Егоровна. - Как? – ахнул я. - Да нежели я девку от парня ряженого не различу? Да я думала, что и ты знаешь! - А про брачную ночь тогда зачем спрашивала? - Ну а как? Что, думаешь, промеж мужиков брачной ночи не бывает! Ты куда Софьюшку дел?! Или как там его? – начала сердиться нянюшка. - Выгнал, поганца. Ильей кличут… - вздохнул я. - И чаво, хорошо тебе без него? – прищурилась Егоровна. - Да не пойму я, Егоровна, что со мной творится. Скучно мне без него, ничего не хочется. - Дурень ты, Никита, ой дурень! Любишь ты его! - Дык он же мужик! А я Софьюшку люблю! - Дык он же твоя Софьюшка и есть. А ты дурак – был бы умный, сгреб его в охапку и никуда от себя не отпускал. Вон – твой брат меньшой, Алешка. Даром что дурак, а счастья своего не упустил. Живет он со своим кузнецом припеваючи и в ус не дует. К ним даже Царь-батюшка наведывается! - А может, и права ты, родимая? Чего я от счастья-то своего бегаю? Ежели любовь эта настоящая, то и разницы – баба ли, мужик ли – нетути. Пообвыкнуть, конечно, надобно, но ничего. В крайнем случае, у Алешки спрошу чего да как. - Ты ли это говоришь, Никита? – удивилась Егоровна. - Плохо мне без него, родимая. Ежели предписано мне судьбою мужеложцем быть, тут уж ничего не попишешь… Да только где мне его искать теперича, коли я три дня, как прогнал его? - Ох, и дурень ты всё же, как токмо средним уродился, мозгов как у курицы-несушки! - ругается Егоровна. – Одна у него подруга, Василиса – значит, у неё и схоронился. - Точно! Умная ты всё же баба, Егоровна! Ты только это… пошли со мной, а то он же такой – как треснет сковородкой, поминай как звали… Илья Уж почитай третий день, как в погребе и сижу. Светло тут и чистенько, никаких паразитов. Единственное, конечно, вечером первого дня я крыса поймал. Смешной такой, сам серенький, а глазки-бусинки черные. Фомой его назвал. А мы пока тут сидим, он уже и пообвык, ласкается ко мне, все равно, что кот. Я и кормлю его, да и сам ем. То ж погреб – соленья-варенья тут всяческие, мясо вялено, колбаса – хоть и нечисть этот Кощей, а пожрать, однако любит. Самого Кощеюшку я так и не видел, но больше похищать меня некому было… Вдруг заслышал я шаги – неужто хозяин, наконец, решил наведаться? Ну, точно – дверь заскрипела, и явился нам Кощей собственной персоной. Мужик как мужик. Лет тридцати, лысенький – да обычный. Разве что худой безмерно, да бледный, как немочь. - Ага! – говорит, ручки потирая. – Вот ты и попалась! - А отчего ж тут не попасться, когда поленом по темечку? – фыркнул я. - Боишься меня? – хорохорится мужик. – Правильно! Бойся! Ибо страшен я в гневе! Начал он руками размахивать, как мельница. Размахивал, размахивал, а потом на меня их направил, глазищи выпучил и говорит могильным голосом, чуть ли не завывая: - Подойди-и-и-и! Подойди-и-и-и-и! Ну а я что? Я подошел. Да как тресну этому ироду промеж ног! А уж как выл да завывал Кощеюшка! Как ругался! Я ужо даже сомневаться начал, что не в том яйце у него смерть… - Ты что, дура, делаешь? – прохрипел он, когда говорить, наконец, смог. - Как что? Гипотезу проверяю! - Гипо… Чего?? - И не дура я вовсе. Дурак, ежели на то пошло. - Что, шибко дедок тебя поленом приложил? Али участи своей страшной избежать хочешь? Не получится – предсказана мне смерть от жены Царевича… - У тебя, Бессмертный, мозги от старости иссохлися? Говорю тебе по-человечески: - Не жена я Никите, токмо ежели муж! – и юбку задираю. Закашлялся Кощей, покраснел. Стал по погребу туда-сюда ходить. - Извращенцы! – говорит, - клятые! И чаво мне с тобой теперича делать? - Чаво-чаво? Гостя принимай дорогого! Да как следует! - А кто мне всю колбасу в погребе подъел?! – вытаращил глаза Кощей, на пустые полки глядя. А я что? Я когда расстроенный, всегда голодный, а тут Никитушка меня выгнал – разве ж не повод?! - И компот выпил! И огурчики съел! И сало! – ахнул разоренный хозяин. - Да это разве ж съел? – скромно улыбаюсь. – Так, понадкусывал…