Рыжая ведьма

Марианн Кросс никогда не любил детей, но сейчас готов заявить во всеуслышание о том, что он их ненавидит. Эта мелкая зараза хоть и явно изменилась, — превратилась из того матершливого чудища в это милое чудо с румянцем на щеках, — оставалась все той же язвой. Он прекрасно понимал, что Аллен придуривается. Хотя нет, не так. Она считает, что так правильно. Где-то на инстинктивном уровне, довольно своеобразно, пытается защититься и отгородиться от окружающего мира. Простая психология плюс детская логика и бред невменяемого, который навешал ей на уши Мана. Все-таки нельзя было доверять ему малышку. Кросс тяжело вздохнул, плюхаясь на стул, пытаясь свободной рукой выудить из глубокого кармана фартука, одолженного у Матушки, сигареты, второй же продолжая помешивать кофе. Не найдя искомых, он срывается на мат, громко и с чувством, тут же слыша приглушенные ругательства со стороны улицы исходящие от той старой карги, которая и прятала его сигареты. «Аллен еще не восстановилась, ей нельзя дышать дымом!» — объясняла она свой поступок, при этом сама куря целыми днями трубку и матерясь, как сапожник, на разные лады. Да Аллен сама может кого угодно научить крепкому словцу! Чего уж из-за этого переживать? Видимо у женщины, собственных детей не имевшей, неожиданно, к старости, проснулся материнский инстинкт. Очень «вовремя», учитывая ее исключительно женскую логику. Возвращаясь к маленькой Уолкер… мужчина опять выругался. Это чудо (от чудовища) не даёт ему покоя ни днем, ни ночью. В темное время суток ее мучают кошмары, а днем, словно это не она рыдала всю ночь, носится, как угорелая, везде мешаясь, путаясь под ногами, все время куда-то влипая. Не прошло и дня, как она снова встала на ноги, сразу же убежала куда-то на улицу и заблудилась в городе. О, а «вставание на ноги» это вообще еще отдельная история! Сколько же ему пришлось пережить пока девочка снова не почувствовала атрофировавшиеся за проведенное в кровати время, мышцы. Это был Ад. Он смотрел, как этот ребенок с милой улыбкой на губах и проклятиями на языке, снова и снова пытается встать, но постоянно падает. Несколько вывихов, куча синяков и гематом, растяжение. А теперь, когда нижние конечности вполне себе функционируют, она не сидит на месте ни секунды. То оттуда, то отсюда слышится детский голос, не замолкающий, как казалось, вообще. Все-таки Аллен была слишком активным ребенком. Голова раскалывается, от недосыпа под глазами черные мешки, без сигарет начинается ломка и Марианна бесит абсолютно все! Микк, так больше и не появившийся. Тизы, которые в отличие от хозяина постоянно присутствуют в немереных количествах, мельтеша то там, то тут. Мелочь, бегающая за ними, с маньячным блеском в глазах отрывающая тонкие, острые крылышки этим несчастным существам. И конечно же Матушка, которая заебала прятать его сигареты! Кросс ещё раз тяжело вздохнул, устало проводя по лицу. Боже, я чувствую себя матерью одиночкой. **** — Сдохни, Тики! Слышишь?! — яростно кричала Роад, долбя кулаками и аккуратной ножкой в черной, лаковой туфле с гигантской платформой в запертую дверь. — Просто сдохни! Девочка уже с час измывалась над несчастной деревянной преградой, по которой успели побежать трещинки, но не собиралась останавливаться. Она хотела собственноручно выбить из дражайшего братца всю дурь. Кулаком в солнечное сплетение и пяткой в челюсть с разворота. Выместить всю свою ярость, текущую раскаленным железом по венам, Камелот уже успела в своих мирах, разворачивая их до основания. Теперь ее переполняла ледяная злость. Злость на Микка, злость на Графа, злость на неожиданно решившего скончаться, Ману, на Неа, на всю Семью в целом. И конечно же на себя. Только на Малышку Аллен она не злилась. Та и так настрадалась. Из-за того же Тики и старшего — Кемпбелла, с концами исчезнувшего. Мана. Еще одна неимоверно важная частица ее, ошибочно забытого, прошлого растворилась в небытие. Того, до сих пор ясно хранившегося в памяти, улыбчивого, слишком нежного и ранимого паренька больше нет. Да что там, его уже давно нет. Мечта навещала сына Одаренности после смерти Четырнадцатого. Тот и так страдающей легкими паническими атаками, последствиями неудачного пробуждения, окончательно сошел с ума. Набросился на нее с обвинениями в смерти его любимого Неа. Ной до сих пор помнит полные отчаяния рыдания и сочащиеся ненавистью проклятия в сторону Адама. И она тогда тоже плакала и злилась, тихо ненавидя. Неизвестно кого, просто ненавидя. Не Неа, любимого племянника, жестоко вырезавшего всю семью. Не Графа, убившего ее любимого племянника, после опустошенного и разбитого. Не дорогого Ману, которого Роад тоже любила и за которого страдала. Возможно, она ненавидела себя. За то, что выжила. За то, что не смогла остановить младшего — Кемпбелла, не смогла удержать от той ужасной ошибки. Не смогла ничем помочь Уолкеру. Оставила его на того рыжего экзорциста и исчезла. Бросила. Решила все забыть. Попрощаться с прошлым. Как же глупо. А теперь что? Теперь он лежит глубоко в сырой земле. Интересно, что чувствовал Граф, превращая своего племянника, отца Аллен, сына брата, того улыбчивого мальчонку в орудие убийства? Не удивительно, что он опять куда-то делся. И вряд ли скоро объявится. Девочка даже представить не может, как страдает Адам. И не хочет представлять. Она просто молча поддержит, всегда оставаясь рядом и прикрывая спину. Не первый раз пробуждается Старшей, опыта за плечами достаточно. Неожиданно, дверь распахнулась и занесенный кулак со всей силы впечатался Удовольствию в плечо, сразу же, немедля ни секунды в ход пошел второй, но был перехвачен широкой ладонью, грозно хмурящегося Тики. Но Роад не теряясь навалилась на шатко стоящего Микка, с криком амазонки валя того на пол и тут же влепляя звонкую пощечину. — Как. Же. Ты. Меня. Бесишь. — шипит она ему в лицо, чётко выделяя каждое слово. Цепкий, светящийся янтарем, взгляд прошелся по помятому, усталому лицу с красным следом от ее пальцев на щеке. И вот ни капельки его не жалко. — Посмотри в кого ты превратился! — осуждающе протягивает она, бодро подскакивая на ноги, при этом, как бы случайно, наступая каблуком, злобно ощетинившемуся парню на ладонь. — Да от тебя перегаром на весь этаж прет! Ты вообще ни о ком не думаешь, чертов эгоист?! Раз на остальную семью тебе плевать, то подумал хотя бы об Аллен! Португалец дергается, как-то загнанно опуская плечи, но тут же выпрямляется, поднимаясь на ноги. Он понимает, что, говоря про «семью», Роад имеет ввиду не Семью Ноя, а именно семью, в которую входят не только его «братья», да и не все они там имеются, в том списке еще присутствует, недавно рыжее, сейчас седое чудо с дождливыми, печальными глазами. И он честно не понимает, чем думал, когда решил, что больше не будет водится с ребенком. Все-таки вначале, когда они только-только познакомились он терпеть не мог эту девчонку, находится с ней приходилось только из-за Роад и Графа. Это многое объясняло, но даже не смотря на все обстоятельства, после того они очень сдружились. Конечно, девочка была слишком маленькой для него, уже взрослого мужика, но это ничего не меняло. Дружба всем возрастам покорна.

***

Аллен вертится, ворочается, сбивает простыни и просто не зная куда деть мешающие конечности, закидывает ноги на стенку, чуть не сбивая пяткой странную, немного жутковатую картину. Откинув голову, глядит вверх ногами на слишком хмурую и сосредоточенную китаянку. Линали кажется. — У тебя запор? — со смехом спрашивает девочка, весело жмурясь. — Лицо такое будто он у тебя уже не первую неделю, дорогая. Ли несколько секунд недоумевающе смотрит на расположившуюся в довольно странной позе Уолкер и качает головой, слегка улыбаясь. — Ты скучная, — уныло тянет седовласая и перекувыркивается через голову, уже стоя на полу тяжко вздыхая. Было чертовски скучно. Аллен уже и выла, и пыталась подоставать сестру Смотрителя, и на кровати прыгала, и под ней ползала. Она уже облазила все углы этой комнаты вдоль и поперек, вывернула ящики шкафов, по словам остальных принадлежащих ей, перемерила все, почему-то мужские, вещи, все-таки отдавая свое предпочтение одолженному у Линали белому, шерстяному платью. В столе были найдены тетради и карандаши, но рисовать девочка никогда не любила, даже Мане не удалось заставить ее полюбить это сомнительное искусство, поэтому они были засунуты подальше в ящик. Еще была обнаружена простая деревянная шкатулка с незамысловатым замочком, но на попытку вскрыть его, Лина дала ей подзатыльник, забирая вещицу из загребущих детских ручек. Нет, серьезно, скучно не на шутку. Аллен опять тяжело вздохнула и плюхнулась на стул рядом с экзорцисткой. Ох уж эта надсмотрщица, не даёт и шага лишнего сделать. Уолкер то надеялась сбежать куда-нибудь при любой возможности, но после всех проведенных процедур к ней представили эту… китайскую куклу, по-другому не скажешь — сидит в одном положении, не двигается, бесит уже. Да еще и жутко нудная, ушла в себя и не поговорить толком. Мнется и посматривает на дверь, словно вот-вот сорвется куда-то… Да, Боже, кто тебя тут держит, дура?! Иди уже куда надо и дай спокойно выдохнуть! Задолбала! Только время тут попусту тратит. Нет, когда здесь еще был Учитель, как всегда быстро исчезнувший, тот рыжий парень, которого утащил куда-то дед безумно похожий на панду (об этом Аллен ему немедля сообщила со смехом уворачиваясь от последующего подзатыльника) и… Тики, чтобы ему провалиться. Тот сбежал сразу, как она пришла в себя. Или нет? А точно ли он был? Честно, в мутной голове все путается. Девочка не уверена уже ни в чем. Кажется, будто она была одновременно здесь с этими подозрительными личностями, и там, у любимой Матушки с большим, и добрым Барбой. После немного болезненного пробуждения, седовласая еще, наверное, часа два приходила в себя, собирая воспоминания и мысли в одну кучку. — Что именно движется во времени? Умирает ли время, которое миновало? Время умирает в пустоте, пустоте, которая длилась слишком долго и из которой возникла мучительная скука. Философски изрекла Проклятая вычитанную в какой-то книге цитату. Линали на это удивленно подняла брови — не вязались в ее голове такие милые дети и философия. Девочка потерла левый локоть слегка морщась, про себя проклиная и посылая трёхэтажным матом старшего братца этой девки, истыкавшего ей все руки иголками, которые, наверное, в кошмарах теперь будут преследовать, и резко вскочила на ноги. — Утомила ты меня, — вяло потягиваясь, сообщает она и бредет в сторону развороченной постели, кое-как забираясь под скомканное одеяло, крепко смыкая веки — всем своим видом показывая, что спит и проснется не скоро. Девушка лишь пожала плечами, продолжая меланхолично рассматривать седую макушку. За своими не шуточными размышлениями она пришла к выводу, что Лави изначально все об Аллен знал и, возможно, так как сама Уолкер оказалась с двойным дном, они даже были знакомы до появления в Ордене. Это доказывал относительно спокойный Книжник, который сразу узнал в ребенке Аллен. Нет, та, конечно, сейчас уже очень похожа на себя в будущем, но не знающий человек вряд ли бы узнал, да и Кролик был осведомлен об отношениях Тики Микка с сероглазой. Мало того, он ей еще, по-секрету, рассказал о том, что Тики с Аллен знакомы с детства. И Роад упомянул — это, наверное, больше всего ошарашивало. У Ли было очень много вопросов, и никто вразумительный ответ давать не собирался. Ни Лави, ни Кросс, ни тем более Тики. Все они сбежали, оставив ребенка на нее. — Ну конечно, это так по-мужски, — недовольно пробурчала китаянка, поднимаясь с насиженного места. Затекшие ноги сразу неприятно потянуло и она, покачнувшись, прихрамывая подошла к кровати. Нет, на дражайшею подругу сестра Смотрителя не злилась. Вот ни капельки. Да и как злится на такое чудо? Девушка ласково погладила пушистую светлую макушку, пропуская сквозь пальцы мягки пряди. Вздохнув, она подтянула одеяло на посапывающей девочке, укутывая ее еще сильнее и убедивший, что та спит, вышла, тихо прикрывая за собой дверь. Линали была уверена, что брат, как более-менее общавшийся с Марианном, точно должен что-то знать. Оказавшись в одиночестве, Аллен радостно подскочила на кровати, путаясь ногами в одеяле и кубарем скатываясь на пол. Но это не убавило ее веселья и распластавшись на каменном полу звездочкой, Уолкер весело похихикивала. Да, у нее вышло! Честно, экзорцистка долго сомневалась, что затея пройдет удачно, но сегодня видимо располагающий день. Поэтому, не теряя времени зря, девочка садится на коленки и аккуратно подползая к двери, приоткрывает ее, выглядывая в щелочку, проверяя коридор на наличие людей. Вот он адреналин, которого так не хватало. Предвкушающе ухмыльнувшись, ребенок проскальзывает в пустой коридор. *** В голове складывались, как пазл, факты в какую-то странную, пугающую картину. Мысли метались в голове, словно птицы в клетке, принося все более ужасающие теории. — Братик, ты это специально, да? — раздражение от сложившейся ситуации с её, теперь уже, подругой ужасно нервировали (даже глаз задергался). Из-за чего девушка стала более вспыльчивый и хмурой, чем обычно. Комуи устремил усталый взгляд на нагло потревожившую его персону младшую сестренку, в чьих фиалковых глазах сейчас сверкали молнии раздражения на все вокруг. Недовольно нахмуренное лицо Линали немного испугало смотрителя, что, видимо, снова уснул за работой. Однако, беспокойство он не стал выражать так же бурно, как и обычно: этим вечером время текло как-то ленно, а вместе с ним и активность старшего Ли уменьшилась в разы. — Вечер добрый, Линали. Что именно? — слегка хриплый от прерванного сна голос в повисшей кисельной тишине прозвучал как-то жутко. Лина невольно чуть поежилась, гнев на брата схлынул почти сразу, как только взгляд фиалковых глаз встретился с усталым взглядом Ли-старшего, под его сонными глазами залегли большие синяки, а кожа приняла болезненно бледный цвет. Китаянка, почувствовав стыд за свою слишком резкую реакцию, немножко заалелась и, отойдя от стола и присев на стоящий рядом стул, выжидательно уставилась на брата. — Превратил Аллен в ребёнка. Ты же знал, что она девушка, да? Знал и хотел, чтобы она не скрывалась от нас, я права? — Постепенно голос девушки становился все тише и тише, а вся агрессия сошла на нет полностью, оставляя за собой лишь ощущение полости внутри и некий холод. — Нет, я не специально, — смотритель неловко почесал нос, отведя забегавший взгляд в сторону. — Там же много моих изобретений было… И почти все мои труды пролились на неё, могла произойти и не такая реакция. А если бы их соединение оказалось ядовитым? Или дало более ужасающий эффект?! — Комуи, забывшись в своих размышлениях, не уследил за заметавшимися руками и почти сбил стоявшую около края кружку с остатками кофе, но вовремя приметил её, убирая в более безопасное место. Возбуждённо сверкая глазами, продолжая рассуждать вслух о возможных последствиях, он проснулся полностью, приобрёл старую активность и уже хотел было обнять драгоценную сестру, но та, светло улыбнувшись, мягко перебила его. — Братик, какой же ты у меня… Чудной, — звонко хохотнула она, направляясь к выходу и, обернувшись, в притворном гневе уперла руки в бока, а голос сделала более грубым. — И чтобы подобных случаев больше не повторялось. Выходя из кабинета, экзорцистка, махнула брату рукой на прощание. Было ясно, что спрашивать у брата про Аллен все-таки не стоит, вряд ли он знал больше, чем сама Лина. Все же это к лучшему… Линали ожидала чего угодно. Учитывая последние события и сюрпризы, которые ей преподносила Аллен, она уже ничему бы не удивилась. По крайней мере после увиденного уж точно. Ли, заметив отсутствие ребенка даже запаниковать не успела, как получила сообщение на голем от… Канды, сообщившего, что малышка с ним. От грозного мечника, мужлана, жуткого хама, который сейчас удобно развалился у стенки тренировочного зала и ласково гладил по голове спящую у него на коленях Уолкер, так доверчиво жавшуюся к нему. Мало сказать, что Лина удивлена. Она в шоке.