Прошлое…
Удастся ли ей, отвыкшей от общения с детьми, выудить из этого несчастного мальчика хоть слово? Всю ночь она обдумывала и строила примерные диалоги, но так и не почувствовала себя уверенней. Впрочем, отступать поздно. Вот она палата №10. Аллен сжала дрожащими пальцами круглую коробку со сладостями, обернутую в бумагу с цветочным рисунком, и толкнула тяжелую металлическую жутко скрипучую дверь, проходя в темную маленькую комнатку с одной железной кроватью около правой стенки. Не решаясь переступить порог, девочка неуверенно закусила губу, вглядываясь в проступающие в витающей темноте очертания. На самом краюшке тонкого матраса, спиной к двери, сидел на корточках молчун (это его своеобразное прозвище, данное за нежелание говорить) в серой, длинной, больничной рубахе. Длинные рыжие, спутанные волосы спадали на его костлявые плечики. Он чуть покачивался взад-вперед и напевал какую-то, только ему известную, мелодию. Жутковато как-то. — Вайзли? — тихо окликнула его Уолкер, нервно дергаясь от подступающего к голым щиколоткам сквозняка, гуляющего по холодным коридорам лабораторий. Мальчишка вздрогнул и резко обернулся. Личико с заостренным подбородком, широким лбом и большими, глубокими, темно-зелеными глазищами придавало ему странное сходство с прелестным котенком. Аллен даже показалось, что с его губ слетело что-то вроде испуганного «мяу». — Прости, что напугала тебя, — попыталась улыбнутся девушка, осторожно проходя вперед. Сочувствие к мальчонке заглушило тревогу, и она мягко произнесла: — Не бойся. Меня зовут Аллен. Я пришла тебя проведать. Она опустилась на колени рядом с Вайзли. Тот ничего не сказал, но смотрел уже менее тревожно, даже с неким любопытством. — Я тут работаю, часто видела тебя… Вайзли тотчас резко отпрянул и сжался в комок, метнув затравленный взгляд в сторону выхода, словно ожидая найти там спасение или новую опасность. А Уолкер охнула, спохватившись. Конечно, она не должна была упоминать, что работает здесь, в этом адском месте! После всего, что с ним делали, он наверняка боится всех здешних обитателей… Но лучше сказать сразу, чем врать. — Я не такая, как они! — поспешила заверить его Аллен, при этом быстро кивая. — Честно! Я не из тех, кто делает тебе больно! Мальчик немного успокоился, однако смотрел по-прежнему недоверчиво. — Ты мне не доверяешь и это нормально, — приветливо улыбнулась девушка, будто невзначай пододвигаясь ближе. — Для начала познакомимся. Экзорцистка, улыбаясь, протянула ребенку коробку. — Вот, я принесла тебе подарок. На это действие мальчишка как-то скептически усмехнулся, но сладости принял с искренним детским любопытством. Осторожно развязав шнур и обертку, он открыл коробку. Внутри лежали маленькие круглые шоколадные пирожные, обваленные в сахарной пудре. Не удержавшись Вайзли восторженно ахнул. — Начинка из каштанового крема, — добавила Аллен, тоже заглядывая в коробочку. Мальчик вопросительно поднял глаза. — Не бойся, попробуй! Аккуратно вынув пирожное, рыжий с подозрением его осмотрел и даже понюхал перед тем, как откусить кусочек. Его личико тут же просияло блаженством. — Нравится? Сама готовила! — похвасталась девочка, горделиво выпячивая подбородок. Вайзли горячо закивал с восхищение разглядывая новую знакомую. Зная о любви всех детей к сладостям и о том, что сиротам очень редко перепадает что-то подобное, Аллен решила завоевать доверие ребятенка с помощью своего лучшего творения и теперь поздравила себя с успехом. Она дождалась, пока малыш съест еще несколько шариков, слижет сахар с пальцев, благодарно кивнет и отстранит коробку в сторону, и спросила: — Тебе здесь не нравится? Вайзли снова кивнул. — Я тебя отсюда вытащу! — пообещала Уолкер, осторожно оплетая подрагивающие плечи рыжика руками. — Как ты себя чувствуешь? Мальчик ничего не ответил, опуская взгляд и закусывая губу. Видно, что не очень. Черт знает, что с ним тут творили. Аллен еле удержала себя от того, чтобы ругнуться. — Спасибо вам, госпожа… — неожиданно сипло прохрипело создание в ее объятиях. Уолкер почти взвизгнула от восторга — Вайзли все-таки говорит! Слава Богу, умеет! Учитывая, что он сирота, вполне мог и не научится. Ну, хотя, это она уже слишком преувеличивает… — Как же я рада тебя слышать! — не удержавшись она сжала щупленькое тельце в крепких тисках, буквально выдавливая дух из что-то прохрипевшего мальчика. — Ой, прости! — И пожалуйста, зови меня просто Аллен. Мне всего тринадцать! Какая я тебе «госпожа»? — Правда? — недоверчиво нахмурился зеленоглазый, внимательней всматриваясь в лицо собеседницы. — А чего ж седая тогда? И что за старушечьи очки? Честно, мальчишка был уверен, что ей уже за двадцать… из-за слоя макияжа на лице девочки и этих круглых очков с толстыми линзами, чертовски сложно определить возраст. — Ну и что, что седая?! Не делай из меня старуху! — обиженно вскинулась Аллен, надувая губы. — И какие претензии к очкам? Они вообще не мои! Да, друг одолжил… Вспоминая об очках, к которым привыкла настолько, что уже и не замечаются и о том самом «друге», который их одолжил, она не смогла сдержать смешка, скрывая его в кашле. — Эй-эй, не заражай меня тут! — возмущенно вскрикнул Вайзли, размахивая перед лицом руками, пытаясь отогнать заразу. *** Улыбка с лица Уолкер не слезала, она не ходила, а порхала, вызывая у коллег некое недоумение: обычно витающая по мрачным коридорам тень, блестит, как начищенный пятак. Девушка пребывала в восторге от Вайзли. Такой милый, добрый, в какой-то мере хитрый (слишком), особенный. В груди копошилось чувство превосходства: мальчишка доверился только ей, не кому-нибудь, а именно ей. Он, можно сказать, стал для нее первым другом-человеком. Единственное что омрачало настроение, так это прожигающий взгляд из-за спины. Но как бы экзорцистка не изворачивалась, найти источник не удавалось. Рьяный вихрь мыслей прервал глухой стук. Вскинув голову, Аллен столкнулась с чуть раскосыми, холодными, затягивающими звездными омутами, незнакомого ей молодого мужчины — дыхание от этого взгляда перехватывало. Его собранные в низкий хвост вороные волосы, струились нитями по плечу до самого бедра и довольно органично смотрелись со смуглой кожей. Чем-то до боли знакомым веяло от этого человека. — Так вот ты какая Аллен Уолкер, — глубоким голосом, с примесью легкой хитринки, протянул незнакомец. Заметив недоумевающий взгляд девочки, он спохватился, всплескивая длинными, жилистыми руками с плотными мышцами и вздутыми венами, выглядывающими из-под закатанных (или отрезанных?) рукавов белой рубашки. — Ах, да! Я же не представился! — и смачно хлопнул себя по лбу. — Я новый Ной. — Ты… — Аллен задумчиво закатила глаза, вылавливая в памяти слова Роад про кого-то недавно пробудившегося, в принципе даже не удивляясь. — …Трайд?***
Настоящее…
Все люди видят сны. В этом нет ничего сверхъестественного. Кто-то запоминает видения, а у кого-то на утро голова пустая, девственно чистая, будто мыслей в ней сроду не водилось. А вот Аллен чувствует себя шизофреничкой. Или просто немного больной мозгами. В голове темно — имеющееся состояние сравнивается почему-то только с тьмой. Мутно, все смешано и запутано, словно кто-то разложенные по банкам крупы смешал в одной большой чаше и, мало того, залил всю получившуюся субстанцию водой. Горячей. Да, а еще хотелось есть. Но открыть тяжелые веки, казалось, невозможно, а уж попытаться встать… Но тем не менее она собирает конечности и поднимает свою бренную тушку в вертикальное положения, чувствуя себя как-то уж очень неудобно. Все-таки соизволив разлепить отвыкшие от света, тут же заслезившиеся глаза, девочка понимает, что совершенно голая. Не смешно, но почему-то прорывает на нервный смешок. Ибо на кровати, с которой Уолкер только что встала, из-под одеяла выглядывает часть разорванного, мятого платья (вроде это было оно). А вообще… где она? Действительно, темное помещение знакомо только где-то на инстинктивном уровне. Сквозняк неприятно обдул оголенную кожу, тут же покрывшуюся мурашками. Не дело голой ходить. Достав из массивного шкафа, заполненного мужской одеждой, хоть немного подходящие вещи в виде обычной белой рубашки и черных штанов, и кое-как натянув их на себя, Аллен неуверенно открывает единственную имеющуюся в комнате дверь, тут же натыкаясь на замершего удивленного рыжего парня, боковым зрением отмечая стоявшую рядом китаянку. — Дик?***
Прошлое…
— Трайд, что ты думаешь о малышке Аллен? — с улыбкой спросил Граф у, неожиданно появившегося в его кабинете, Правосудия, в буквальном смысле вывалившимся из врат Ковчега. — Ты ведь от нее? Адам был на сто процентов уверен, что Второй Апостол побежит знакомится с подозрительной человеческой подружкой Семьи сразу же, как про нее узнает и не ошибся. Все-таки слишком хорошо он знает своих братьев, совершенно не изменившихся за прошедшие поколения. — Она интересная… — задумчиво выдал Ной, плюхаясь в кресло напротив заваленного какими-то бумагами и пустыми кружками, стола Тысячелетнего. Граф, пребывающий в человеческом обличье, вопросительно вскинул бровь, глядя на витающего в мыслях брюнета. — Я наблюдал за ней и могу сказать точно, что она обычный, почти ничем не выделяющийся человек, — жестко припечатал Трайд, хватая со стола чашку и бесцеремонно вливая в себя чай брата. Адам устало провел по лицу, с улыбкой смотря в спину резко вскочившему Ною. Ничего другого он от него и не ожидал — Правосудие же. Но это его «почти», которое он четко выделил, говорило о многом. Трайд никогда не относился к людям благосклонно, хоть и всегда был одним из тех Ноев, которым приходилось вертеться в обществе. Жесткий и холодный, но умеющий скрывать лед под теплом лживой улыбки. Он никогда никого не подпускает к себе, кроме Семьи, конечно. Например, в наглой Роад души не чает, шумных Джаздеби поощряет, вечно гуляющего Тики терпит и прощает, вполне дружески общается с жадным Шерилом, снабжает конфетами Скина и он, О БОЖЕ, каким-то неведомым способом добился расположения вечно «колючей» Лулу. Проще говоря Трайда любили все Нои и только Граф знал, что хоть он всех и любит в ответ, на самом деле должность Правосудие обязывает входить в круг доверия к каждому из Семьи, это своеобразная способность. — И все-таки Аллен тебе понравилась… — покачал головой мужчина, откидываясь на спинку кресла. — Что-же привлекает в тебе Ноев, а Аллен Уолкер? Нет, серьезно, Граф бьется над этим вопросом не первый год и все-равно недоумевает. Возможно, в этом и заключается «почти». Эта девчонка, ворвавшаяся в жизнь сначала двух оболтусов, а потом и в жизнь всей Семьи, была чем-то невообразимым. Матершливых милых деток на улице полно, но, тогда еще Ред, выделялась чем-то настолько прозрачным и незаметным, что, если не приглядеться к ней, она вполне сливалась с толпой. Что-то необычное притягивало к ней тогда и что-то притягивает сейчас. Она словно магнит привлекает к себе всех связанных с этой войной, завязая в ней по уши. Ладно Тики с Роад, ладно Кросс, ладно Мана (это был вообще удар ниже пояса!), но, когда Мечта сообщила о рыжем ученике Книгочея ошивающимся рядом с засланной в те чертовы лаборатории Уолкер, его почти хватил удар. Даже этим непонятным личностям, как Книжники, чем-то приглянулась девочка. Может она одна из них? Нет, слишком глупый вариант, даже если и вспомнить про рыжие волосы. Судьба будто намерено сводит ее с неприятностями…***
Прошлое…
Небо сменило цвет с исчерна-фиолетового на сияющий-перламутровый, и в пейзаже проступили первые яркие краски. Первые робкие трели юрких, весенних птиц переросли в разноголосый хор. Над рельефными крышами порхали пушистые воробушки, а голуби, воркуя и прибывая в неком состоянии дремоты, рассаживались по карнизам. На фоне нежно-вишневой пены облаков то и дело пролетали вороны, разнося по округе скрипучее карканье. Над одним из неприметных, невысоком, почти развалившимся здании, расположенном прямо около кромки леса, нависло темное, маленькое облачко, расползавшееся и темнеющее с угрожающей скоростью. Оглушенная она лежала на сырой траве, прижавшись к ней носом. Перед глазами плыло, а в горло забивался едкий густой дым, заполняя собой несчастные легкие. Аллен со стоном поднялась на локтях, ощущая на животе тяжесть чужого тела, оказавшимся Вайзли, крепко обхватившим ее за талию. Голова раскалывается от боли, мышцы ноют, легкие судорожно сжимаются. И с мучительным кашлем она снова упала на траву, цепляясь пальцами с обломанными, грязными ногтями за шею, слезящимися глазами смотря прямо перед собой. Тускло-голубое небо над ней подпирали высокие сосны, стволы которых окутывал сизый дым, витающий над землей. Лаборатория горела, представляя собой пылающий филиал ада: ее фундамент объят пламенем, быстро взбирающимся по стенам. Во все стороны, подгоняемые ветром, разлетались черные хлопья пепла от обугленных, тлеющих в огне деревянных окон. Аллен, словно завороженная, немигающим взглядом любовалась (именно любовалась) танцующими рыжими лентами. Миг и внутри что-то взорвалось, вынося остатки стекол вместе с алыми, уничтожающими языками огня, взметая кучу искр, оседающих на ветках будущих жертв. Сознание стремительно уплывало и из последних сил прижав к себе бессознательного мальчика с окровавленным лбом, Уолкер отключилась.