***
Разум туманил серый, непонятный и немного жуткий сон, тягучей смолой окутывая сознание и вызывая отвратительную тянущую головную боль. Аллен сморщилась, с усилием заставляя себя проснуться и открыть слипшиеся глаза. Тело тут же отдалось тяжестью, заныли мышцы, словно она вместо сна всю ночь на рудниках вкалывала. За окном накрапывал мелкий дождик, серые тучи заволокли небо, делая этот день ещё более мрачным. Вставать куда-то никакого желания не было. Хотелось снова захлопнуть ресницы и погрузиться обратно в гущу сна, лишь бы этот неприятный день, который, судя по ее интуиции, ничего хорошего не принесёт, прошёл мимо. Но, дремота лишь кружила вокруг неё маревом, не давай ни заснуть, ни нормально проснуться. Уолкер вперяет затуманенный взгляд в потолок, пытаясь зацепиться за реальность. Интересно, присутствует ли в доме сейчас Роад? Или может Джасдеби? Они могли бы и заскочить, развеять этот дурман своим извечным шумом… Но нет, Аллен по-прежнему окружает лишь спокойная тишина и постукивание капель о стекло. За окном такая серость, что даже не понять утро сейчас или день. Может, она проспала до вечера? Да, девушка так устала вчера… Акумы, не послушная чистая сила, снова акумы, неугомонная Мечта и тяжелые мысли. Лишь Тики стал отдушиной, разбавляя вчерашний день теплом тихого, чуть хриплого голоса и немного прищуренных глаз. Видимо, тогда она, убаюканная домашним уютом, и заснула. Неожиданно, наконец выуживая Аллен из мира грёз, ей на лоб приземлился Тимкампи, острыми зубками прикусывая кончик носа. Убедившись, что хозяйка очнулась, он отлетает чуть в сторону, широко раскрывая клыкастую пасть, откуда тут же доносится грубый голос того, кого бы она ещё лет сто предпочла не слышать и не видеть. — Мелкая засранка, надеюсь ты сегодня удостоишь меня вниманием и выползешь из своего змеиного гнёздышка, — Кросс хохотнул, судя по звукам, затягивая сигарету. После, чуть понизив тон, будто кто-то мог подслушать, добавил: — Серьёзно, чтобы через два часа была у меня. Вместе с Тимом, который должен быть с тобой, а не у мерзкой Сладкоежки! — Мариан недолюбливал Мечту, а после того, как та взяла в привычку утаскивать с собой Тимкампи, и вовсе стал на дух ее не переносить. Уолкер прикрыла ладонью глаза, глубоко вдыхая и шумно выдыхая. Интуиция не подвела — день отвратный. Кросс никогда не вызывал к себе просто потому, что соскучился. Ее ждет трудный-трудный день. Хотелось назло ему отдать голема Камелот и свалить куда-нибудь на край света с близнецами, но что-то внутри говорит, что даже если один раз такое и прокатило, то сейчас Генерал терпеть не будет, достанет ее отовсюду и пристрелит, ибо задолбала. Решив не идти на страх и риск, Аллен с тяжестью в сердце поднимает свое многострадальное тело с такого притягательного матраса, жалея, что не насладилась им в полной мере. Особняк встречает привычными полутемками и совсем непривычной тишиной. Появилось скользкое ощущение, будто она еще спит, потому что тишина и Нои — антонимы. Босые ступни почти бесшумно ступали по покрытому коврами полу, но Аллен, инстинктивно насторожившись, свела к минимуму и едва слышный шорох от соприкосновения ворса с кожей. На самом деле зря, потому что на особняк Ноев напасть не посмеет даже Ватикан, но вдолбленные не самыми лучшими годами жизни инстинкты выживания никогда не дают расслабиться. — Аллен, — на плечо упала чья-то широкая ладонь, заставляя сердце девочки бухнуться в пятки. — Прости, не хотел напугать. За спиной обнаружился виновато улыбающийся Шерил, нагруженный какими-то бумагами — этот Ной, наверное, не умеет отдыхать. — Ничего, просто, когда этот особняк пустует, он становится очень жутким, — тихо хмыкнула Уолкер, словно боясь нарушить гулкую тишину. — Где все? — Тики на рудниках, а Роад с Джасдеби снова куда-то отправились на Ковчеге, и я даже знать не желаю куда, — на секунду хмурое лицо Камелота, будто судорогой свело. Аллен весело усмехнулась на этот жест мужчины, покачав головой. — - Остальные заняты всякими Ноевскими делами, о которых ты знать не должна. После этих слов настроение с пометки «ужасное» поползло еще ниже. — Потому что я экзорцист? — угрюмо пробурчала девушка, поджав губы. Шерил расплылся в лукавой улыбке, очень мило, на взгляд Уолкер, приподнимая брови. — Нет, потому что ты маленькая, — едко припечатал Ной, растрепав свободной рукой ее всклоченные после сна волосы и обогнув, направился дальше по коридору. — Я не маленькая! В ответ на раздраженный крик девчонки Шерил громко рассмеялся и скрылся за одной из многочисленных дверей, оставляя Аллен наедине с пугающей тишиной. На самом деле, что Уолкер никогда и ни за что не признает, в груди расплывается тепло от того, что хоть кто-то в этом мире относится к ней, как к ребенку, которым она и является. Ей тринадцать, но у всех принято за основу считать ее взрослой. Может, потому что Аллен не дает повода и шанса думать иначе, ведь жизнь не дала ей побыть ребенком — жизнь сразу выкинула в жестокий взрослый мир, лишив нормального детства. На серых и мрачных улицах она видит детей, на вид ее одногодок, они резвятся, носятся с криками, словно ужаленные, и им весело, а Аллен сжимает скрытую перчаткой проклятую руку в кулак и идет убивать акума по приказу Кросса или зарабатывать непосильным трудом деньги, чтобы оплатить громадные долги того же Кросса. Мариан не давал шансов почувствовать детство, у него все было жестко и четко. Приказ дан — приказ выполнен. Он тренировал идеального солдата. Готовил, чтобы заслать в ряды экзорцистов, о чем сообщил сразу, как только девочка попала к нему в попечение. Иногда казалось, что для него не существует Аллен, как личности, но потом, в светлые моменты, Кросса разводило на откровенности и он много говорил, она понимала, что за всем этим лежит что-то большее. Да, он заставляет внедряться в организации, менять личности. Да, он заставляет убивать акума пачками. Да, он выкидывает ее в реальный мир, заставляя придумывать, как заработать безумные суммы. Но, чтобы не происходило, а Кросс любил ее. Как мелкую рыжую уличную мерзавку и как седую, немного поломанную, девочку с твердым характером.***
Кросс остановился в обветшалой гостинице. Казалось, что здание держится на честном слове. Аллен даже немного удивилась — Мариан обожал роскошь и снимал обычно самые дорогие номера в престижных отелях. Но Тим привел сюда, значит Генерал здесь. Уолкер нахмурилась и обвела взглядом улицу. Район почти можно было назвать трущобами. Здания старые, гнилые, кажется, заброшенные. Людей нет вообще. Как только она забрела сюда, по пути не встретилось ни души. Странно, что здесь есть постоялый двор. Очень странно, но в духе Кросса. И да, как Алл и говорила, день не несет ничего хорошего, кажется, не стоило просыпаться сегодня. Дверь скрипит, стоит только дотронуться до ручки. Аллен закатывает глаза и резко дергает ее на себя, поджимая губы от визга петель. Темное помещение встречает запахом табака и алкоголя. Напротив входа расположена барная стойка, за которой стоит пожилой мужчина с безразличным ко всему живому лицом, он даже не взглянул на Уолкер, продолжая натирать какой-то растрепанной тряпкой бокал. Тим, сидевший до этого на плече, взмывает в воздух и летит вглубь помещения к самому дальнему и единственному занятому столику. — Тимкампи, — хриплым басом приветствует Мариан голема, прижавшегося к его щеке, и выдыхает струю дыма в потолок. Уолкер следует к нему, но удивленно замирает, когда замечает за столом еще одного, незнакомого ей, мужчину. Что происходит? Она начинает нервничать, не зная стоит бояться или нет. — Здравствуйте, Учитель, — максимально безразличным голосом здоровается Аллен, кивая Кроссу, а затем вопросительно смотрит на незнакомца, который тут же расплывается в улыбке и протягивает руку для рукопожатия. — Я Неа, Неа Д.Кэмпбелл, — представляется мужчина, внимательно осматривая ее, и его глаза, кажется, по-звериному поблескивают. Уолкер пожимает руку, стараясь не обращать внимание на пробежавший по спине холодок. — Ты, должно быть, не слышала обо мне, но зато я про тебя знаю многое. Присаживайся. Аллен напряженно сжимает челюсти, прикусывая щеку изнутри, глядит на Неа не моргая и садится на свободное место. — Господи, Аллен, успокойся, — Кросс, ублюдок, хохочет, словно они ему тут комедию разыграли, и у нее чешется рука от желания вмазать по самодовольной роже. Но тот неожиданно затихает и смотрит так серьезно, что у Аллен по рукам ползут мурашки. — Неа мой старый друг и младший брат Маны. Сердце проворачивает какой-то немыслимый кульбит, и она пялится на Кэмпбелла, как на восьмое чудо света. — Тот самый? — удивленный возглас вырывается случайно и, когда мужчины смеются над ней, она разрывается от желания побить их и провалиться под землю. — Тот самый, — ухмыляется Неа, смиряя ее прищуренным темным взглядом. Мана любил говорить о своем брате. Потерянным брате, которого он так любил, которого он искал много лет и не мог найти. Аллен думала, что брат давно умер, а Мана просто не мог смириться с этим и немного сошел с ума, а оказалось брат был жив. Горькая злость стискивает горло и Уолкер хочется что-то ляпнуть, рявкнуть, но она кусает губы и молчит. Смотрит исподлобья прямо в глаза мужчине и тот, кажется, сам все прекрасно понимает. — Мана очень любил тебя, — едва слышно произносит она, стискивая пальцами левую руку. — Я знаю, — так же тихо отвечает Неа и в дрогнувшем голосе слышится ответное признание. Кросс хлопает ладонями, выводя их из больных воспоминаний, и закуривает уже следующую сигарету. — Дело, Неа, — напоминает он другу, многозначительно поведя бровями. Тот кивает и откашливается, будто сводя с себя морок. — Аллен, как ты знаешь, Ватикан очень любит эксперименты над людьми. Уолкер невольно усмехается. Ватикан их просто обожает, черт подери. Но усмешка сползает с лица, когда Кэмпбелл сверкает желтизной глаз, наклоняясь над столом ближе к ней. — Мне нужна твоя помощь, Аллен. А у Аллен все замирает внутри. Она не слышала о прибавление в Семье. И Нои ненавидят Кросса, как и он их. Но вот перед ней сидит Ной, друг Кросса и брат Маны. Что, мать твою, происходит? — Какого черта?! — шипит в лицо ему Уолкер. — Какого черта ты Ной?! Неа молчит. Хмурится, переглядывается с Марианом и лишь через минуты две тишины начинает говорить. — Я — Четырнадцатый. Официально убитый графом лет сорок назад и никто, слышишь, никто не должен знать о том, что я переродился, ни одна живая душа, пока я не дам разрешения говорить. Ты поняла? Его голос звучал тихо, но угрожающе глубоко и впивался в сознание, будто гипнотизируя. По спине побежали мурашки от звериного взгляда. — Поняла, — сквозь зубы, раздраженно бросает Экзорцистка, отворачиваясь к Учителю. — Что от меня требуется? — Ничего особенного, — расслабленно тянет Кросс, выдыхая дым прямо ей в лицо, вынуждая снова повернуться к Ною. — Все, как всегда, вольешься в коллектив, вытянешь сколько сможешь информации, последишь за одним мальчишкой и пороешься в документации. Неа улыбается, а Аллен думает, что сегодня определенно не ее день.***
Уолкер ненавидела подпольные лаборатории Ватикана. То-есть, теперь не Уолкер, а Алиса Беккер. Алиса Беккер, молодая, подающая надежды ученая. Двадцать пять лет, родилась в Лондоне, всю жизнь тянулась к науке и по знакомству попала в Ватикан. Легенда, конечно, слабенькая, придуманная едва ли не на ходу, но стоило только похлопать накрашенными длинными ресницами, накрутить на изящный пальчик блондинистую прядь парика и подуть пухлые губки, как все неровные углы сглаживались. Такое, правда, срабатывало только на мужчинах, но и к женщинам Аллен находила подход, вливаясь в доверие. Не прошло и дня, как она знала всех поименно, а на второй день уже изучила биографию каждого ученого. Алиса милая и умная девушка, она нравилась всем без исключения. Даже тем, кого бы Аллен не хотела к себе подпускать. Например, долбанного сумасшедшего ублюдка Райана. Ее от него тошнило, от его долговязой фигуры, спутанных сальных каштановых волос и тягучего противного голоса. А после того, как он ради интереса ампутировал мальчишке руку… Господи, Аллен так ненавидит это место. Если есть Ад на земле, то он здесь. Как жаль, что от нее ничего не зависит. Она не может никак помочь несчастным подопытным, как бы не хотела. Если бы учитывались желания Уолкер, то лаборатория была бы давно сравнена с землей, но у нее есть задание и его надо выполнить. Кросс долго вбивал данную истину в ее голову. В первую очередь цель, потом остальное. Поэтому ей остается лишь по-тихому рыться в архивах, вытягивать из людей информацию и присматривать за мальчиком Вайзли. На протяжении месяца ничего не менялось, монотонность дней удручала и Аллен умирала без солнца и свежего воздуха, желая и прося у Вселенной, чтобы хотя бы что-нибудь новое произошло. И Вселенная услышала ее. В лаборатории появился новенький лаборант. Пока до нее это дошло только на уровне слухов от молодых коллег, но она уже с нетерпением ждала встречи с этим загадочным «красавчиком». — Привет, я Дик, — рыжий парень улыбался так ярко и ослепляюще, что Аллен невольно прищурилась. В глаза сразу бросалась черная повязка, скрывающая один глаз, но рыжему это так шло, что на секунду экзорцистка поняла почему, все тут сходят по «красавчику лаборанту» с ума, но лишь на секунду. Он протянул ей широкую и крепкую ладонь. Не дожидаясь, пока девушка пожмет ее, он обхватывает ладошку Уолкер и показушно целует тыльную сторону. — Приятно познакомиться с такой прекрасной леди. Внутренне Аллен закатывает глаза и смеется, но снаружи, придерживаясь образа, мило улыбается и кивает. — Мне тоже очень приятно. На лице парня появляется еще одна широкая, но какая-то ненастоящая улыбка. — Не желаете ли вы назвать мне свое имя, миледи? — Ох, прошу прощения, — Аллен притворно смущенно жмется, прикрывая ладонью улыбающиеся губы. — Алиса Беккер, но можете называть меня Лесс. — Конечно, Лесс, — продолжает лыбиться Дик. И тут Уолкер замечает, что он еще не выпустил ее руку и дергает ей, пытаясь высвободить, но тот улыбается еще более натянуто и сжимает запястье сильнее. — Ты не мог бы отпустить мою руку? — напряженно просит Аллен, уже не зная, что ожидать от этого странного парня. Тот ничего не отвечает и резко тянет за захваченную им руку, почти прижимая девушку к себе. — Я вижу тебя насквозь, — шепчет Дик на ухо, заставляя внутренне содрогнуться. Ее раскрыли?! — Кто ты? — так же шепчет она, стараясь держать голос ровным. Наверное, со стороны выглядит, что они флиртуют. Испуга выдавать нельзя, лишний раз дергаться тоже. — В полночь, в блоке В, в архиве, — шепчет он и отстраняется. Улыбается, кивает и уходит, оставляя бледную Аллен, с загнанно бьющимся сердцем одну. Она мечется весь день, с ужасом ожидая назначенного времени. Господи, Господи, Господи, а вдруг это Ватиканский выродок?! Он же убьет ее и не моргнет. Нужно как-то связаться с Кроссом… нет, не выйдет. Может бежать? Тоже просто не выйдет, а если выйдет, то убьет ее уже Кросс. Нервы напряжены до предела, Уолкер дергается от каждого шороха, не в силах работать. Волнение стягивается тугим жгутом в животе и ее тошнит. Когда в полночь Аллен приходит в архив, ее встречает не один Дик, с ним старый мужчина, на вид которому лет восемьдесят, но Экзорцистка чует, что не все так просто. У него черные мешки под глазами, покрытое морщинами и возрастными пятнами лицо и длинный седой хвост. Он сидит за письменным столом, а Рыжий стоит за его плечом, напряженно смотря на девушку. — Сядь, — тихо, но грозно приказывает дед, кивая на стул рядом. Аллен вздыхает, морща при этом нос от пыли, и повинуется. Они оказываются лицом к лицу. Мужчина долго смотрит ей в глаза, словно что-то ища в них. Внутри девушки все больше напрягается от неизвестности, тишина давит многотонным грузом и когда неожиданно старик весело ухмыляется, она давится воздухом. — А я тебя знаю. Девчонка Кросса, да? И, Аллен глупо хлопает глазами, смотря то на очень подозрительного деда, то на такого же подозрительного рыжего парня, в глазах которого, кажется, черти пляшут. — Эмммм… — Уолкер не понимает кто они и внутренне разрывается от незнания можно ли им доверить личность или нет. — Он должен был упоминать обо мне хотя бы раз, а если не сделал этого, то скажи ему при встрече, чтобы не попадался мне на глаза, — одновременно добродушно и раздраженно говорит старик, покачивая головой и перебирая в тонких, костлявых пальцах четки. — Я Книгочей, а этот идиот, с которым тебе не повезло познакомиться ранее, мой ученик.