Чу - значит чужой?

Глава 3. Эпиграф к главе написан eingluyck1! *** Сто сорок тысяч «почему», «Когда» и «где», и «отчего»… Ведь интересно все ему, Ведь он не знает ничего… И два смешных бородача Вкушают долю матерей, И отвечают, хохоча, Огромной «дитятке» своей… *** Все там же под землей. - Ладно, пошли, - проворчал Бо, закидывая на плечо тяжеленный молот и кирку. Мешочек с камнями силы он накрепко привязал к поясу еще до нападения тхасов. Именно за этими неприметными с виду камешками они и ходили в такую даль. На этих камнях работало все: и освещение, и отопление... Син кривился, поднимая свое барахло. - А я? – тихо и почти неслышно, но с таким надрывом в голосе спросил Чу, что гном сразу обернулся. Чу стоял, нелепо вытянув вперед руку, словно прося подаяние. На его плече - то ли ища защиты, то ли, наоборот, желая приободрить - прижавшись к шее, сидела крыса, и оба они выглядели такими брошенными... - Ну, и ты тоже... идем, - Бо покосился на Сина, с которым вот уже пять лет жил под одной крышей. Покосился, ожидая возражений... К его удивлению, Син только пожал плечами, но все же язык за зубами не удержал: - Раз мы будем жить вместе, помог бы все это до дома дотащить... – пробубнил он себе под нос, ни на что не надеясь, и взвизгнул по-девчоночьи, неожиданно оказавшись в воздухе... Чу, непонятно когда успев ссадить свою крысу на землю, подхватил его на руки, одновременно отбирая мешок с инструментами. Секунда – и мешок был шутя переброшен через левое плечо, Син – через правое, повиснув вниз головой, уткнувшись носом в чешуйчатую спину. - Ты чего творишь!?! – заорал перепугавшийся Бо, видя, как Син барахтается, словно рыба в сетях, но даже с его силой не может выбраться из-под слегка придерживающей его руки. Чу только молча отобрал и у него все железо и, лучезарно улыбнувшись, спросил: - Идем? Бо оглядел с головы до ног приемыша. Да, тот и раньше казался сильным, но не настолько же... Два комплекта инструментов, мешок с найденными образцами и довольно-таки крупный среди сородичей гном на руках... При всем при этом Чу, казалось, особой тяжести не чувствовал и перегруженным не выглядел. Или и вправду не чувствовал? - Пусти! – Син, придя в себя, начал вырываться всерьез. Чу нехотя опустил его на пол, но поклажу всё-таки не отдал. - Теперь можно идти? – Чу вопросительно уставился на Бо. - Подожди-ка, надо тебе сначала волосы заплести, а то и сам запутаешься, и мусора насобираешь... - Заплести - это как? Гномы еще не знали, что только что для них началась новая эра. Эра бесконечных вопросов... А с плеча Чу за всем этим блестящими любопытными глазами наблюдала крыса, оперативно занявшая своё законное место. - Умные зверьки, жаль только, живут года два, а то можно было бы из них помощников в горном деле натренировать, искали бы чего-нибудь... – вслух подумал Син. А Чу решил, что гном крысу увидел в первый раз и поэтому ничего про нее не знает, ведь с тех пор, как Чу нашел раненого крысенка и отпоил его своей кровью, не имея в тот момент под рукой воды, Зубастик жила с ним уже много-много лет, и это именно она нашла расщелину, ведущую вглубь горы, и долго рыла лапками, оглядываясь на Чу и приглашая присоединиться... Так что помощник из Зубастика уже давно получился. И помощник, и друг… *** Герн – небольшой подземный городок гномов на границе их территорий. Прошло три дня. Долгая дорога домой закончилась. Появление Чу в городе вызвало небывалый переполох среди гномов. Они с изумлением смотрели на огромного рогатого и хвостатого незнакомца, вызывающего опасение. Хотя, глядя, как Бо тащил его за руку, а тот послушно семенил следом, паниковать и хвататься за оружие степенные и рассудительные от природы подземные жители не спешили. Но это было ничего по сравнению с тем, что чувствовал сам Чу. Еще на подходе к городу он унюхал незнакомые запахи, чуткие уши ловили резкие звуки... Было страшно, но Бо, которому Чу уже начал доверять, держал его за руку, и он шел вперед. Когда, наконец, показался город... В огромной пещере было на удивление светло, и глаза начали слегка побаливать. Найденыш с открытым ртом озирался по сторонам. Это называлось - город... Впервые увиденный им, он казался Чу чем-то небывалым. В пещере, где потолок терялся в кромешной мгле, стояло множество домов, одно-, а то и двухэтажных. Чу все время задирал голову, пытаясь рассмотреть, что же там, но магические фонари на улицах слепили, не позволяя разглядеть, где начинался свод огромной пещеры. А на улицах было полно народа... Чу зачарованно разглядывал впервые увиденных им женщин и детей... Смотрел и никак не мог понять, почему все люди разные. Или это не люди вовсе? Вот его, например, тоже нелюдем называли... - Бо, а зачем вон тот гном мешок под куртку спрятал, а не поверх неё на спину положил? Там у него очень ценные камни? – задал свой, наверное, сто пятьдесят восьмой вопрос любознательный приёмыш, указав на ковылявшего мимо старика. - Это горб, Чу. Спина от многолетнего тяжёлого труда такой стала, - уже еле ворочая языком, ответил Бо, не замедляя шаг. - Син, а почему у этих два горба и оба - спереди? – Чу с неубывающим энтузиазмом ткнул пальцем в сторону дородной гномихи. Син закашлялся, пытаясь удержать рвущийся наружу смех, и чуть не упал - Чу подхватил его и снова поставил на ноги. - Это не горбы... это сись... - Это - грудь! – безапелляционно проорал багровый Бо. – И вообще, не учи мальчика плохому, этого он и сам нахватается! - А почему... - Пальцем не тычь, неприлично! - А что такое «неприлично»? Вопросы продолжали сыпаться, как горох из дырявого мешка, причем, гномы уже давно поняли, что лучше ответить обстоятельно, чем просто отмахнуться, потому что после невнятного ответа следовал целый выводок новых вопросов... Проходя по улицам, Бо крепко держал Чу за руку и тянул его за собой, так как тот останавливался буквально через шаг: ему было интересно все... ВСЁ! Из чего сделаны дома? Почему те, у кого грудь, одеты в одну широкую штанину, а те, у кого, ее нет - в две узкие? Почему фонари освещения светятся? Зачем в домах окна? И чем это так пахнет? И где их дом? Вопросы... К концу путешествия Бо и Сину уже начало казаться, что на языке у них мозоли, а горло болело от бесконечной болтовни. Хорошо еще, что гномов было двое, и они могли чередоваться в ответах. Не знали они только того, что вопросы-то задавали сразу трое... А уж поход по городу до собственного дома добил их окончательно. Теперь гномам казалось, что Чу решил побить рекорд по количеству вопросов в единицу времени. Но злиться на него было невозможно. Стоило только увидеть горящие восторгом глаза, приоткрытый в удивлении рот, и желание ругаться сразу пропадало. - Ну, вот и наш дом... – проговорил Бо, облегченно вздыхая. – Син, ты его пока в гостевую комнату отведи, и пусть отдыхает, да сообрази чего-нибудь поесть, а я пойду, договорюсь с портными, чтобы пришли мерки с него снять, а то готовой одежды мы на него точно не найдем. Пока он разговаривал с Сином, Чу шагнул в открытую дверь, припечатываясь лбом о притолоку. Из глаз посыпались искры, и Чу ошеломленно замер. - Горе ты наше найденное... – запричитал Бо. - Да ничего... – протянул Син, - мужику любой синяк в украшение... - А почему? – тут же отмер Чу. - Едят тя блохи... – брякнул Бо и засуетился. - Все, я пошел, времени и так мало... Надо еще свежими продуктами разжиться... Син скептически смотрел вслед почти убегающему, бросающему его на произвол судьбы другу. - Теперь это твоя комната! – Син открыл дверь и тут же добавил, – наклоняйся, когда входишь... Переступив порог, он что-то сделал, и комнату залило ровным неярким светом. – Здесь ты будешь жить. Чу замолчал сразу, как только вошел следом. Син даже забеспокоился. - Ты чего, парень? Не нравится? – спросил он, пытаясь заглянуть в глаза приёмышу-переростку. Но Чу все так же молчал. Он разглядывал... Первым делом притягивал к себе взгляд большой белый матовый шар, приютившийся в ближнем углу на изящной кованой треноге, представляющей собой переплетение цветов и листьев. Чу подошел поближе. Шар дарил не только мягкий рассеянный свет - рядом ощущалось и тепло, исходившее от него. - Солнышко! Маленькое солнышко! – восхищённо всплеснула ручками Искра. - Тепло! Хозяин, чувствуешь – тепло?! – у Вóлчика, столетия прозябавшего с Чу в промозглом каменном мешке, были свои приоритеты. Он блаженно прикрыл глаза и твёрдо решил про себя, что зубами и когтями вцепится в косяк, если кто-то вздумает вышвырнуть их с хозяином снова на холод. - Все очень просто, - сказал Син. – Проводишь рукой над шаром, и он гаснет. – Син показал, - проводишь еще раз - и он загорается. Чу немного поиграл с шаром, но потом любопытство взяло верх, и он начал оглядываться. Когда-то давным-давно, пока он еще не покрылся чешуей, ему разрешали жить наверху, в монастыре. У него даже было свое место в углу трапезной. Там он и видел столы, и стул, и скамьи; знал, для чего они, но тут, в комнате, то ли стулья, то ли скамьи были какие-то странные: широкие, мягкие даже на вид, обитые плотным материалом, по бокам у них были такие же мягкие ручки. Два таких стула стояли по обе стороны низкого столика, прочно угнездившегося гнутыми ножками у противоположной стены. Юноша с удивлением рассматривал лохматую шкуру на полу, большое возвышение, накрытое клетчатым одеялом, и еще один небольшой светящийся шар около него. Но шкура занимала его больше всего, и Чу взглядом вновь и вновь возвращался к ней: такая мягкая, как шерсть у крысы, и ногам было очень приятно стоять на ней. Чу даже подумал, как было бы замечательно, если бы ему разрешили на ней спать. Гномы были добрые, но вдруг они сами на ней спят?! Тогда, может, они разрешат положить на нее хотя бы голову? Это, наверное, приятно – чувствовать под щекой не камень... - Син... – начал Чу издалека. – А где мое место? - Место? – не понял Син. – Да вся комната теперь твоя! - А спать я где буду? – Чу все косился на шкуру под ногами, перебирая пальцами по шелковистому меху. - На кровати... – не понял вопроса Син. - А это где? – спросил уже расстроившийся Чу, понявший, что шкуру гномы оставят для себя. - Да вот... – Син рукой показал на возвышение. – Правда, надо будет ее удлинить... – задумчиво протянул он. – Так что первую ночь, может, и на полу тебе постелем... Чу воспрял духом – значит, еще не все потеряно! А теперь можно было и осмотреться. Он вертел головой направо и налево, стараясь одновременно охватить взглядом всю комнату. Но взгляд тормозил на больших длинных резных досках, развешанных по стенам. Доски сами по себе были красивы и притягивали взгляд изумительно тонким орнаментом, а на них еще и стояли разные камни. Из некоторых - серых и невзрачных - выступали четкие прозрачные разноцветные кристаллы необыкновенной красоты, другие камни поражали блеском, сказочными переливами в глубине граней, чистотой цветов: голубого, зелёного, жёлтого... Чу никогда не видел такой красоты. А некоторые горные породы были непрозрачными: они блестели на сколах, как начищенный котелок в монастырской трапезной, только ярче... Казалось бы – камни, а столько цветов и оттенков. Странно, непривычно. Искра вытянулась всем тельцем в струнку, стараясь не пропустить ни одного камня: она обожала красивое, но была всего этого лишена, а тут такое раздолье глазу! Зверя же, наоборот, это зрелище нисколько не впечатлило: да, разноцветные, да, необычные, но это всё-таки камни, а он успел за столетия плена возненавидеть их, вытягивающих душу, тепло, рассудок, жизнь… Поэтому, нежась в тепле, он свернулся клубочком, прикрыв пуговку носа хвостом. Тут даже сама комната была яркой. На выбеленных стенах висело множество картин, на которых легко узнавался город, его жители и, самое главное, Бо! Как это?!! Бо еще недавно был здесь, живой - и Бо был тут, на картинке... Чу видел когда-то очень давно в монастыре картину... но там была только Луана... Монахи говорили – божественное откровение... Как получилось, что Бо оказался на картине? Он тоже бог? Чу аккуратно потрогал Бо пальцем... - Нравится? – улыбнулся Син. – Это я нарисовал... - Ты? – Чу открыл рот, задыхаясь от изумления. – Вы боги? Вы это сотворили? - Нет, дурашка, - рассмеялся уже в открытую Син. – Мы простые гномы. А это я нарисовал – не сотворил! Хочешь, и тебя научу так делать? - Хочу. А что значит «нарисовал»? - Ладно... – Син фыркнул. - И научу, и расскажу, и все покажу. Только дай время. Чу кивнул, соглашаясь, и снова принялся за изучение комнаты. В этот раз его внимание привлекли два больших – ростом с Чу – деревянных ящика, стоявших вдоль стены напротив того, что Син назвал кроватью. Передние стенки – или крышки? кто их разберёт! – были совсем-совсем прозрачными! В одном, открытом, стояла посуда, но не те гнутые металлические миски, к которым привык юноша, нет! Посуда была... красивой! Расписанной цветами и птицами, она выглядела такой тоненькой, что Чу решил до нее не дотрагиваться. - Если бы мне налили воды в такую чашечку, я бы чувствовала себя самой счастливой из Роя, - восторженно прошептала Искра, разглядывая фарфоровый сервиз. - Если бы мне дали кусок мяса даже без чашки, я чувствовал бы себя самым сытым из нашей компании, а куда уж счастливей… - пробубнил зверёк, не меняя позы, только приоткрыв один глаз. Девчонка была такой смешной и наивной! А вот другой ящик... Чу привлекла блестящая железная штуковина сбоку ящика, и он потянул ее к себе, чтобы рассмотреть получше, и испугался... Прозрачная крышка открылась, позволяя лучше рассмотреть составленные внутри продолговатые разноцветные предметы, которых было множество. Они стояли рядами на полках, и Чу обернулся к Сину, взглядом спрашивая, что это такое. - Это книги, - Син подошел и вытащил один предмет из странного ящика. Предмет был намного больше, чем казалось раньше, и еще - Чу вспомнил, что видел почти такой же в монастыре, но там ему не разрешали до него даже дотрагиваться... Книга! И тут гном всунул книгу Чу в руки - тот боязливо замер, боясь, что испортит, что отберут... да мало ли чего боясь! - Смотри... – Син прямо в руках у найденыша раскрыл книгу на странице с рисунками, и Чу завороженно замер... На картинке было изображено небо и, наверное, еще что-то, но Чу смотрел только на небо... Как часто во сне он поднимал голову и вместо ненавистного свода видел облака... Он уже не помнил, когда видел небо в последний раз! ...хотя нет, он очень даже отчетливо помнил тот день... *** Монастырь, много лет тому назад... Днем, пока никто не видел, он смотрел в окно на облака, а потом стемнело. Он, как всегда, расстелил в дальнем углу трапезной монастыря свое одеяло и уже приготовился спать, когда вошел брат Данир... Чу не понимал, что тот от него хотел, ему просто были неприятны и потные руки мужчины на своем теле, и слюнявые губы. А когда человек бросил его на пол, и Чу больно ударился затылком, то испугался... Он выворачивался, как мог, отталкивая от себя Данира, и на четвереньках устремился под стол, но мужчина поймал его, заломил руки за спину и ударил об пол теперь уже лицом, разбивая его в кровь... И тогда Чу, извернувшись, укусил обидчика за руку... На крик сбежались все. Данир кричал, что Чу на него напал, что он стал настоящим кровожадным демоном и пил его кровь, что в него кто-то там вселился... А Чу в это время непонимающе рассматривал свою руку, покрывшуюся чешуей... Он сам не знал, как это произошло, и понятия не имел, что теперь с этим делать. Чу поднял глаза на главного жреца и застыл от неожиданности. Во всегда строгих глазах величественного старца застыл страх. Чу даже обернулся посмотреть, кого он так испугался, но увидел только, как шарахнулись от него стоящие рядом братья... Бывшие братьями еще утром. Это был последний день, когда он видел небо. Потом местом, где он жил, на долгие годы стала пещера под главным домом... *** Герн – небольшой подземный городок гномов на границе их территорий. Чу никак не мог отвести взгляда от картинки... - Син!!! Я дома! – голос Бо раздался совершенно неожиданно. Чу вздрогнул, выронив книгу и с испугом посмотрел на гнома. Он очень испугался, что Син больше не доверит ему такое сокровище, а Чу так хотелось еще раз посмотреть на небо... - Ужин! – воскликнул Син, мимоходом поднимая книгу и кладя ее на столик. - Мы про него забыли! Идем скорей! – и он утащил юношу на кухню. Готовить Чу очень понравилось. Вот только кухня для них двоих была какой-то тесной. Найденыш все время что-то задевал: локтями, ногами, хвостом, коленками... Но все равно было очень интересно: кругом столько незнакомых запахов, и все такие приятные. Чу, правда, не доверили пока нож, которым гном виртуозно резал принесенное Бо мясо, зато ему доверили ложку и показали, как надо мешать в кастрюле. Чу очень старательно запоминал незнакомые слова, спрашивая, что они означают, пытался освоиться с невиданными ранее предметами и все старался «быть полезным», как сказал Бо. Хотя, потихоньку, когда Син отвернулся, сунул в рот какую-то черную, будоражаще пахнущую горошину, разжевал и потом долго плевался, когда горошина отомстила и обожгла рот. Но Син не рассердился, а почему-то долго смеялся, утирая слезы, а потом еще позвал Бо и рассказал обо всем ему. Чу ладонями пытался оттереть язык, и только вода, которую дал Бо, немного помогла. А потом они все вместе собрались в столовой. Чу тоже взяли с собой и посадили на стул. Он долго вертелся, не зная, куда деть хвост и коленки, упирающиеся в край стола, пока Бо не принес красивую цветную штуку, которую назвал «подушка», и, бросив эту мягкую штуку на пол, не усадил Чу на нее. Подушка Чу понравилась, он потихоньку трогал ее гладкий материал руками и боялся вертеться, чтобы не отобрали. Син в это время принес с кухни еду. Чу затих, перестав болтать, потому что все время сглатывал слюну, вдыхая аппетитный запах, шедший от каши, приправленной кусочками мяса, сушеными ягодами и специями. И уже изнывал от нетерпения, когда перед ним поставили тарелку. Такую маленькую... Обычно ему раз в день ставили большую миску, но от нее никогда так вкусно не пахло. Не раздумывая, он растопырил пальцы, стараясь захватить как можно больше в ладонь. - Стоять! – заорал Син, видя, что Чу лезет рукой в горячую кашу. Чу с перепугу вскочил, чуть не опрокидывая стол. - Сидеть! – рыкнул Бо, и Чу с размаху шлепнулся на подушку. - Ты чего мальчика пугаешь?!! – взъелся Син. - Я пугаю?!! – не сдавался Бо, эмоционально перечисляя, от чего он сейчас спас глупыша. И пока гномы ругались... на полу, стянув тарелку со стола, сидел Чу и, старательно орудуя языком - раз уж нельзя руками - уплетал такую вкусную кашу. Рядом суетилась крыса, успевая на лету подхватывать бросаемые ей кусочки мяса. В данный момент все обитатели Средоточия были на редкость единодушны: самая прекрасная вещь после чьей-то заботы, свободы и Роя – это, конечно, каша. А камешки?.. Нет, всё-таки – каша! Крыса, судя по всему, была с ними солидарна...