Чу - значит чужой?

Глава 41. Эпиграф к главе написан eingluyck1! *** Кот - из дома, мыши - в пляс! Фили бутерброд припас Для дружка милого – нага, Чу – набрался вдруг отваги И в углу библиотечном Размечтался там о вечном: О семье и о любви… Там Дирах его словил)))) Глава написана вместе с swet lana! *** Тариния. Замок Тианзур. Фили сладко потянулся и открыл глаза, продолжая улыбаться… Через кисейные занавески проникали солнечные лучи, по-новому расцвечивая затейливую каменную мозаику пола; о чём-то весело щебетали птицы в ивах, посаженных по краю террасы как раз под окном этой комнаты… Так хорошо, так спокойно… Солнце?! Осознание того, что уже позднее утро, в одно мгновение стёрло улыбку с бледных губ принца и заставило сердце учащённо биться от накативших страха и паники. Король вчера был пьян, значит, сегодня встал ни свет ни заря, а его никто не разбудил! Просто забыли, или дядюшка вынашивает какую-нибудь жуткую гадость за то, что племянник вчера посмел удрать от него? Страшно, как же страшно!!! Юноша как ошпаренный соскочил с постели и начал спешно приводить себя в порядок. «Только бы не узнал, где я провел ночь, только бы не отыгрался на Рохассе!» - билась в голове одна мысль. При воспоминании о наге по сердцу будто провели мягкой кошачьей лапкой… Впервые за два года у него появились приятные, лелеемые в глубине души воспоминания – вечер в замковой кухне и ночь в подземелье. Они грели сердце и помогали взять себя в руки. Искреннее переживание за другое существо делали собственные страхи не такими жуткими, парализующими волю. Мальчик вдруг понял, что выдержит любые истязания дяди молча и не сломается, лишь бы тот не смог добраться до личной сказки Филиана и вдоволь натешить с ней свою извращённую фантазию. Ответственность за другого делала сильнее и смелее. А принц был теперь ответственен за пленника замкового подземелья, потому что стал хранителем его тайны. С мыслями об этом Фили на ходу, прыгая на одной ноге, натянул второй сапог и выскочил из комнаты. Тишина… В галерее царила тишина… Холл внизу был пуст, только Пéтер, ленивый нагловатый слуга, приставленный к нему королевским дворецким, сидя на нижней ступени лестницы, непринуждённо болтал о чём-то с пышногрудой девицей, видимо, горничной. Услышав шаги над головой, повернулся и, увидев хозяина, встал, кланяясь: - Доброе утро, Ваше высочество. Сейчас я принесу вам завтрак, минуточку! – и поспешил на кухню. Теряясь в догадках, юноша вернулся в свою комнату и сел на самый краешек кресла, готовый в любой момент вскочить с него. Вошёл слуга, неся на подносе скудный, как всегда, завтрак: чашку чая, яблоко, несколько кусочков хлеба, маслёнку и полупустую вазочку с джемом. Фили догадывался и раньше, что слуга, быстро смекнувший, что принц – фигура при дворе незначительная, неуважаемая и совсем безответная, напропалую объедает его, а сейчас утвердился в этом окончательно, потому что, познакомившись вчера с поварихой Анитой, был твёрдо уверен, что поднос этот, когда выносился из кухни, ломился от всяких вкусностей. Пусть, судья ему Луана! Сейчас важнее было выяснить, что происходит в замке. На вопрос юноши, слуга скороговоркой отрапортовал, сервируя стол, что король с гостями замка отбыли на охоту с ночёвкой, а будить его не велели, почему-то посчитав, что его высочество недомогает, после чего с пожеланиями приятного аппетита резво ретировался из комнаты. Фили задумался… Его посчитали больным? Почему?.. Но постепенно полнейшее непонимание сменилось осознанием того, что сутки он свободен! Свободен!!! Свободен от своего тирана! Свободен от своего страха! Предоставлен сам себе! Можно же попробовать и к Рохассу пробраться! Принц оглядел стол… Вздохнул глубоко: если бы не обжора-Петер, можно было бы побаловать нага чем-нибудь вкусненьким, ведь того, наверное, впроголодь держат. Быстро намазав хлеб маслом и джемом и прикрыв сверху ещё одним ломтиком, Филиан завернул всю эту съедобную конструкцию в салфетку и засунул в карман, в другой – яблоко, одним глотком выпил чай и бросился во двор. После того, как Чу выяснил, что с Дирахом все в порядке и тот ушел по делам, чиэрри прятался в библиотеке. Место было для этого просто идеальным. Не все гости уехали на охоту, и многие из них горели желанием пообщаться. Проще говоря, выведать секрет его необыкновенной популярности у короля. Поэтому юноша и скрывался от назойливых доставал. Никому из гостей и в голову не могло прийти заглянуть в наводящее смертную скуку помещение, от пола до потолка нашпигованное книгами. Они отдыхали совсем по-другому, и Чу мог спокойно перевести дух. Он сидел на широком подоконнике, пристроив на коленях очередной томик сказок, и думал... Чиэрри не знал, что делать. Он никак не мог разобраться в себе, а разобраться было надо. Надо, потому что он совсем запутался. Чего он хотел от этой жизни? Семьи... Чтобы его признали родным, нужным, своим... Тепла... Он боялся снова остаться один. Чу машинально гладил Зубастика, сидящую на плече; перед глазами снова вставали темные холодные стены. Чу ни за что не хотел больше попадать туда! Только не туда, только не так... Еще совсем недавно он был твердо уверен, что все знает, все понимает и во всем разобрался. Было все понятно: нужно только, как в сказке, встретить своего златокудрого графа и счастливо замереть в его объятиях. И сразу будет все: и тепло, и счастье и, самое главное, любовь... Но то ли объятия были какими-то не такими, то ли граф... Любви не получалось, и Чу никак не мог понять – почему... Бо сказал, что сердце само найдет своего графа. И ведь оно, и правда, ёкнуло, когда он увидел Милликора, и сорвалось в бешеный галоп. Так почему же теперь оно стучит все спокойнее и спокойнее? Почему все чаще обмирает, стоит только увидеть Дираха? Чу вспоминал то чувство тоски и безысходности, которое охватило его после встречи с жрецом: казалось, еще немного, и он не выдержит, сорвется, потеряет самого себя, но вот приехал Дирах, взял его за руку - и беды отступили, страхи развеялись. Было так тепло и спокойно... А потом - подарок! Ему еще никто не делал подарков. Бо и Син ничего не жалели для него, иногда покупая что-то даже на последние деньги, но это всегда были вещи, необходимые найденышу в быту, нужные. Одежда, чтобы он не ходил голым и не мерз; карандаши и бумага, чтобы рисовал и учился писать; книги, чтобы читал, развивался... А вот так... без нужды... просто потому, что вспомнил, что хотел порадовать... Такого у Чу еще не было. Он рукой погладил сережку, прижимая ее к шее. Теплая, как губы Дираха... Чиэрри прикрыл глаза и подушечками пальцев тихонько провел по своим собственным губам, вспоминая, как это было. Поцелуи... - Пфф... Опять про поцелуи... – фыркнул Вóлчек. Мальчик на это заявление только улыбнулся как-то загадочно, словно знал тайну, недоступную другим, и отвернулся. Искра, подобравшись к зверю боком, наступила «ножкой» ему на лапу и отрицательно покачала головой. - Он не будет тебя слушать... - Да что такого в этих поцелуях?!! – возмутился повзрослевший звереныш и, прищурив глаза, уставился на Искру. – Подойди-ка поближе... - Э... Ты чего? – девочка боком-боком постаралась спрятаться за Чу... - Иди, проверим... – Вóлчек, усевшись на попу и закрыв глаза, выставил морду вперед, сложив губы трубочкой... - Совсем с ума все посходили! – возмутилась Искра и оскорбленно шлепнула «ручкой» зверя по физиономии. - Ну, так и знал... – шмыгнув носом, открыл глаза Вóлчек. - Нет в этих поцелуях ничего особенного! Врут всё! Поцелуи... Сладко, волнительно... И как еще?.. Вот! Возбуждающе! Дирах говорил, что целоваться с ним – возбуждающе! Но что это такое, Чу не знал... Надо было спросить тогда же, но ему было совсем не до вопросов. У него тихонько кружилась голова, и в животе собиралось мягкое тепло, стекая вниз, а тело само почему-то дрожало, и руки цеплялись за плечи Дираха, не желая с ним расставаться... Чу нравилось это чувство, и хотелось испытать его еще и еще, и было почему-то обидно, когда Дирах говорил, что целоваться долго не может, иначе что-то сотворит... Вот сам бы Чу, например, смог! Син говорил, что когда хочешь быть мастером в каком-нибудь деле – надо прилежно учиться и упорно тренироваться. Он бы с удовольствием потренировал Дираха, чтобы тот мог целоваться с ним очень долго - ему же самому пригодится... Правда? Но почему-то, когда Чу представлял себе Дираха целующимся с другим, становилось больно. Вот граф... Чу задумался и представил его рядом с Теодором, например... Нет, не больно. Он бы даже с удовольствием посмотрел, как Милликор будет вырываться, а капитан - прижимать его к стене, удерживая одной рукой оба запястья, как делал вчера с молодым конюхом… И тому, кажется, это нравилось... Чу уже понял, что Теодор строгий, но не злой и не жестокий. А вот представить на месте графа его брата... Чу непроизвольно сжал руку, Зубастик взвизгнула и куснула его за палец. - Прости, девочка! Прости! Я нечаянно! – взмолился чиэрри. – Ты же знаешь, как я люблю тебя! - Кого это ты там любишь, пока меня нет? – Дирах, улыбаясь, подошел уже почти вплотную, а чиэрри, погруженный в свои мысли, заметил его только сейчас. - Диррр... – заурчал от удовольствия Чу, вспыхивая ответной улыбкой. – А я тут прячусь... – сразу доложился он. - Хорошее место, тихое... – усмехнулся Дирах, - никому и в голову не придет зайти сюда. Он пытался улыбаться, пытался делать вид, что ничего не произошло, что все хорошо, но в голове только и крутилось... Как уберечь Чу? Как спрятать? Как защитить его и брата от короля? Получалось так, что Чу и Милликор были на разных чашах весов. Спасая Чу, он топил Милликора; соглашаясь на предложение короля и тем самым выводя из-под удара брата - терял своего демона... Он еще ничего не решил, но все же – на всякий случай - послал верного человека в деревню, чтобы приготовили лошадей и фургон со всем необходимым для побега. Как же быть? Как?! Что предпринять, чтобы спасти обоих дорогих ему людей от королевского произвола? Ещё нужно было, выполняя обещание, тайно вывезти из замка нага… Мысли роились, не давая покоя, но мужчина держал лицо, с беззаботной улыбкой глядя на сияющего демона, обвившего его запястье своим невероятным хвостом, из кисточки которого чудесным образом куда-то исчезли все шипы... - А знаешь... – заговорщически прошептал Чу, - я бы с удовольствием спрятался еще дальше... Тут, в библиотеке, есть ещё какая-то комната, там-то уж, наверняка, нас не найдут, вот только она закрыта... Я дергал-дергал - и никак, - вздохнул юноша. - Комната? – удивился Дирах. – Действительно, есть! Но ведь все сделано так, что разглядеть, не зная, где искать, практически, невозможно! - Да? – удивился Чу. – А что ее искать?! Она вон, за книжным шкафом, только тот не отодвигается... - И как ты понял, что там вход? – все допытывался Дирах. - Ну... не знаю... Просто там пахнет по-другому, совсем, как в пещере... – пожал плечами чиэрри. – А что там? – глаза сверкнули любопытством. - Хочешь посмотреть? - Да! - воскликнул юноша, спрыгивая с подоконника. Дирах надавил пальцами на рычажок, скрытый в книжной полке, и она отъехала в сторону, открывая проход. Но прежде чем войти, он пристально глянул в глаза Чу. - Обещай мне ни до чего не дотрагиваться руками и стоять рядом со мной... В словах мужчины слышалось беспокойство, а открывшийся узкий коридор сбегал ступенями круто вниз, и Чу занервничал... - Хорошо... – сказал он и на всякий случай взял Дираха за руку - очень уж этот ход был похож на другой... тот, который заканчивался сырой пещерой, лишившей его солнца на многие годы. Они, и правда, спустились в пещеру. Дирах провел рукой над ближним к ним шаром магического светильника, и следующие, стоящие рядом, начали зажигаться один за другим по периметру всего помещения... Чу огляделся. Под ногами был монолит природной скалы, а вот стены вокруг были уже сложены человеческой рукой, и каменная кладка выглядела довольно старой. Так для чего эта пещера? Пустая пещера, в середине которой только и стояла... Или стояло? Что-то похожее на небольшую лодочку и цветок одновременно. Как полностью раскрывшиеся лепестки, края лодочки упирались в землю, а сердцевина терялась в мягкой, словно драгоценный бархат, тени. - Что это? – выдохнул Чу, во все глаза разглядывая странную конструкцию. - Колыбель богов... – благоговейно прошептал Дирах. - А зачем она? – спросил Чу, так ничего и не поняв. - В том месте, где до разрушения стоял Первый монастырь, одновременно родились обе богини – Луана и Тимэя, и люди приходили туда поклоняться и возносить молитвы. Но Колыбель слишком сильна, она вытягивает энергию жизни у прикоснувшегося к ней. Многие в священном экстазе так и заканчивали свои жизни, и тогда король, правивший в те времена, вымолил богинь спрятать Колыбель на острове посреди реки... Столетия проходили за столетиями, пока Колыбель снова не нашли... А, узнав, что этот божественный артефакт исполняет последнее желание прикоснувшегося, к ней снова потянулись люди, вновь и вновь расплачиваясь своей жизнью... И тогда король Игнасиас Мудрый повелел укрыть смертоносную реликвию и построить над ней замок. Тианзур так и переводится с древнего языка - «Хранящий жизнь». Мы - хранители жизни людей и хранители возможности зарождения новой божественной жизни... Именно поэтому графству и дарована была неприкосновенность. - Страшно... – прошептал чиэрри в полном восторге. Это, и правда, было похоже на страшную сказку, а сказки Чу любил. Любить-то он, конечно, любил, но вот отважиться и подойти, чтобы заглянуть внутрь, он был, явно, не способен. - Все ясно, - сказал чиэрри, - прятаться тут нельзя. Пойдем... – и он потянул Дираха за рукав, - в библиотеке диван такой уютный... Ты же не торопишься?.. - Нееет... А что мы будем делать на диване? – спросил Дирах многозначительно, уже рисуя себе радужные перспективы... - Сидеть... – удивился Чу. – И ты мне почитаешь! У тебя же есть время? Да? - Да... – Дирах вздохнул, погребенный под осколками собственной мечты. Хотя... Даже просто сидеть рядом с Чу было приятно. Боком чувствовать его тепло, вдыхать запах снежных волос, близко-близко видеть его улыбку... Губы... Совсем близко... Вот только взгляд хитрющий. Мужчина чуть не засмеялся. - Говори, - прямо спросил он, зная, что Чу не умеет врать. - Что ты задумал? - Я?.. – Чу замялся, мило смущаясь. – Я хотел, чтобы ты тоже потренировался... Ты же не можешь долго целоваться, а потренируешься - и все получится... Дирах, не сдержавшись, расхохотался. - Ты прелесть, Чу, за это и люблю... - Меня?.. – неверяще замер на месте чиэрри. – Но меня нельзя... – растерялся он. - Что нельзя? – не понял мужчина. - Любить… - Почему?! Слова вырвались у Дираха случайно, и хоть он и не собирался говорить ничего подобного, понимая, что еще рано, но и отказываться от них уже не собирался. Хотя не это его сейчас волновало. - Почему нельзя?! – возмущенный до глубины души, он уже не мог молчать. - Монахи... я... – Чу совсем повесил голову и словно закаменел. - Я не монах, - спокойно сказал Дирах, положив ладони на плечи чиэрри. - И мне на них глубоко наплевать... Я буду любить того, кого хочу, и никто мне в этом деле не указ! – Дирах обнял неподатливое, словно негнущееся тело и прижал к себе. – Идем? – тихо спросил он. – Там диван... И книжку ты уже, наверняка, выбрал...