Чу - значит чужой?

Глава 45. Эпиграф к главе написан eingluyck1! *** Кто знал, что притаилось там, Под мишурой и позолотой? Сначала думал – пустота, Но ты не разглядел Кого-то… Наследника – с его утратой, И брата - любящего дом. Мальчишку, ждавшего когда-то, Что счастье вспомнит вдруг о нём… Слепец! Ты спором так гордился. Но ты – пропал, лишь Он открылся… Глава написана вместе с swet lana! *** Лес в угодьях графства Тианзур. Шатёр Теодора Теодор откинул полог шатра и остановился на входе. Тишина. Колпачок фонаря опущен почти полностью, тонкая полоска света, пробивающаяся из-под него, только что, не позволит налететь в темноте на предметы. Болонка, оказавшаяся на редкость кусачей, кажется, дрыхнет… Неслышно ступая босыми ногами по ковру, капитан подошёл к кровати. Милли спал там же, куда и завалился, как только оккупировал чужое пристанище. Только под одеяло забрался. Повернулся набок, спиной к выходу, подгрёб под себя подушку (слава Луане, их было две!) и спал. Бенвито вновь не понял, что сейчас испытывал: то ли радость, что перепалку можно отложить до утра, то ли смутное сожаление, что тот уснул, не дождавшись. Стараясь не потревожить незваного гостя, Тео улегся поверх одеяла с другого края, повернувшись лицом к графу. Полежал пару минут, прислушиваясь, и расплылся в улыбке. Нет, не спит графёныш! Спящие не дышат так бесшумно! Затаился, чучело белобрысое, выжидает, наверное, как поведёт себя грубый солдафон… Проявил ухарство, а теперь, видно, уже жалеет, что добровольно сунулся в пасть волкодаву. Представив эту картинку, капитан не сдержался и фыркнул по-кошачьи. Милли, как по команде, открыл глаза и уставился в смутно различимое в темноте лицо своего недруга. - Что, аллергия замучила? На шерсть болонок или на забеременевших вне брака мужиков? - с преувеличенной заботой поинтересовался граф, приподнимая голову. Тео тяжело вздохнул… Понеслось! Змеёныш показал раздвоенный язычок. А пикироваться так не хотелось… Задора не было. Хотелось просто поговорить, узнать это чудо получше, чтобы понять, почему он так остро и неадекватно на него реагирует. Сделав вид, что не расслышал колкость, капитан спросил спокойно: - Почему я? Почему не барон? Молчание… Милликор растерялся: он только-только разобрался, как держать оборону и отбивать нападки этого рыжего забияки, а тот опять его удивил… как утром, с Топазом. Издевается, что ли? Начальник стражи молчал, ожидая ответа, и Милли, перевернувшись на спину и уставившись в полотняный потолок, ответил: - Потому что здесь я смогу выспаться. Полаемся, как обычно, минут пятнадцать, а потом задница к заднице – и спать. А там… там пришлось бы убеждать, что не шлюха дешёвая… А так как барон считает себя первым красавцем в округе и самым завидным женихом, то убеждать пришлось долго и больно. И светил бы он завтра утром по бивуаку убедительными синяками. А это портит всю картину, знаешь ли. - Что портит? Какую картинку? – озадачился Тео, подперев голову рукой, чтобы лучше видеть лицо графа. - А такую, - Милли закинул руки за голову, повернувшись лицом к капитану, - что сын шлюхи сам всенепременно должен быть шлюхой! А она не была шлюхой! – с жаром продолжил он. По-видимому, это было наболевшее, потому что и выражение лица, и голос юноши изменились в одно мгновение – перед Бенвито лежал уже не вальяжный аристократ, а смертельно обиженный мальчишка, выплёскивающий свою боль случайному слушателю. - Не была! – продолжил он. – Дирах её помнит хорошо. Он говорил, что она была добрая. Она относилась к нему, как к родному. И когда я появился, не оттолкнула, как надоевшую игрушку. Она и его любила, и меня. И ей, юной и красивой, хотелось любви! – глаза Милли стали подозрительно поблескивать, он перешёл на шёпот, чтобы не подвёл голос. – Но отец не мог ей эту любовь дать! Она вся досталась другой женщине, понимаешь? Так ли уж моя мать виновата?! Отец её не винил! После всего, что произошло, он винил только себя! Он, единственный, кто имел на это право, её не винил, а эти лицемерные ублюдки – винят! – перевернувшись вновь набок, он придвинулся к Теодору почти вплотную, опаляя ему лицо жарким шёпотом. – Я ведь знаю, как моют за моей спиной наши кости: и её, и мои, и папины, и Дираха! Суки! – выплюнул оскорбление, сверкнув глазами, и замолчал на мгновение, переводя дыхание. - Диру хорошо, плевал он на всех с высокой башни… Занимается графством – и в ус не дует… - вздохнул, немного успокаиваясь. – А я - хозяин графства. Обязан поддерживать добрососедские отношения. Смотреть в эти хари – и улыбаться… Раньше-то некому, особо, улыбаться было… Сторонились почти все. Зато сейчас аж скулы сводит от улыбок… - фыркнул, прищурившись. – В рожу плюнуть хочется, а я скалюсь, как убогенький! Устал уже… - в подтверждение этих слов он прикрыл глаза, вздыхая. – Скорее бы вы уже уехали, что ли… Все бы уехали… А мы бы с братом остались одни. Как раньше. Бенвито застыл, всё также подпирая голову рукой, погребённый под лавиной эмоций, обрушившихся на него. Граф его удивлял раньше? Какие мелочи! Вот сейчас он его удивил так удивил… Потряс, можно сказать, до глубины души. Ты хотел узнать его получше, Тео? Получай! Под сияющей позолотой оболочкой оказалось такое… такое… Мальчишка. Обиженный, оскорбленный, без вины виноватый мальчишка, играющий на людях совсем другую роль. Талантливо, нужно заметить, играя… Даже не роль, а роли… Хозяина графства, беззаботного аристократа, повесы, прожжённого жизнью… - Мы уедем. Мы скоро уедем, – ляпнул он тоже шёпотом первое, за что зацепился мыслями из всего услышанного, чуть ли не успокаивая обессилевшего от своего спонтанного признания графа. Он считал его изнеженной болонкой?! Нет… Это смешной неуклюжий щенок, жадный до жизни и новых ощущений, которого судьба уже чувствительно пнула подкованным сапогом презрения и насмешек, потому он и заливается обиженно лаем, но всё равно, подозрительно косясь на обидчицу, боязливо ластится к ней, надеясь на лучшее… Наивный лопоухий спаниэлька, верящий, что все беды и невзгоды сами развеются, как дым, стоит прикрыть глаза ладошками… Что король забудет про свою затею с Дирахом и Топазом и преспокойно уедет в Норк… В душе - как казалось самому Теодору, холодной и безразличной ко всему – что-то дрогнуло, стоило представить, что станется с этим невероятным чудом, когда он поймёт, что Ансельм не шутил… А тот не шутил – капитан Бенвито успел изучить нрав своего нанимателя… И рука сама потянулась к волосам Милликора – погладить, пожалеть, приласкать. А тот, выжатый спонтанным признанием, уже спал… Теперь – точно, спал. Даже во сне обиженно опустив уголки губ и тихо сопя на ухо своему нечаянному исповеднику. *** Тариния. Подземелье замка Тианзур. Мальчишка, вновь прокравшийся к нагу ближе к полудню, насмешил того неимоверно, протянув ему завернутые в салфетку бутерброды и яблоко. Насмешил и умилил одновременно. А когда Рохасс гостеприимно пригласил паренька отведать с ним своей снеди, выставив на стол объёмную корзину, и тот начал очень аккуратно, но с большим аппетитом уплетать вкусности Аниты, то и растрогал… Выходило, что парнишка поделился с ним тем немногим, что у него было. И то неясно: поделился или отдал последнее… Живя в достатке у себя в Наэше, юный Аш’шаас фразы типа «поделиться последним куском хлеба» воспринимал только как красивые образные обороты, даже не представляя, что подобное, в принципе, возможно. Проведя почти месяц здесь, в жалком тряпье и на убогом топчане, много думая, переосмысливая, рассуждая сам с собой, Рохасс на многие вещи стал смотреть по-новому, более зрело. И этот поступок смешного в своей застенчивости и учтивости паренька тронул его до глубины души, заставил уважать. Чем сейчас мог ответить на этот широкий жест наг? Только подарить кусочек сказки своему избавителю от голодной смерти… И он, вновь, как прошедшей ночью, усадив Фили к себе на кресло и замотав их обоих в одеяло, рассказывал и рассказывал про знойные пустыни Харидана и Таншшу-Асса, про величественных верблюдов, на которых по ней путешествуют двуногие, про свою маленькую страну, про родные пещеры, про весёлые выходки в университете… Мальчик слушал, как зачарованный, широко распахнув глаза и приоткрыв рот, и видя в серых глазищах такой восторг, Рох все вспоминал и вспоминал всякие истории из своей студенческой жизни, семейные предания и байки, стремясь продлить минуты уютного умиротворения и небывалого спокойствия, окутавшего двоих, словно тёплое одеяло. А Фили почти не смущало, что он жался к мускулистому сухопарому телу Рохасса, хотя после двух лет кошмара думал, что нет ничего отвратительнее мужской близости, потому что это был не двуногий похотливый самец – это был наг… Сказка. Кусочек знойного солнечного мира, где нет боли и унижений, случайно обнаруженный им в замшелом подземелье. *** Укромная долина в Тарнилейских горах. Охотничий домик. Витан все никак не мог сказать Харальду, что завтра они вдвоем уезжают в Хёльд. Нет, Витан не повез бы его туда, зная, как до сих пор болезненны воспоминания Герриона о стране, которой он принёс столько бед. Но хельдинги никогда бы не стали откровенничать с гномами. Они не принимали коротышек всерьез - не обижали, но и не принимали. Для них если мужчина был мал ростом, он был, в общем-то, и не мужик, а раз не мужик - то и дела с ним вести нельзя, и разговаривать не о чем. И пусть у этих детей борода до пояса, хельдингам было на это наплевать. А оставить Харальда одного Витан не мог: приступы у супруга становились все реже, но они ещё случались, и чиэрри до ужаса боялся не оказаться рядом, когда его любимому хельдингу станет плохо. Он все откладывал и откладывал разговор на потом, но и этого «потом» почти не осталось. И вот Витан уже и вещи их собрал, и лошадей приготовил, а Харальду пока – ни слова. Сидел и готовил речь. Как уговорить супруга поехать с ним? Чем завлечь? Мысли разбегались в разные стороны, а плана никакого так и не было... Харальд вернулся веселый, мокрый, полуголый и с удочкой, держа здоровенную рыбину за жабры. - Вит! Смотри, что у меня! – глаза светились охотничьим азартом и восторгом победы. - Молодец... – Витан, все еще погруженный в свои мысли, улыбнулся как-то грустно. - Что? - Харальд, успевший изучить своего демона вдоль и поперёк, сразу замер на месте, а потом подбежал, шлепая босыми ногами по полу. – Что случилось?! Только не ври мне! - Понимаешь, Харальд, я больше не могу сидеть на одном месте и ждать непонятно чего... Я должен найти сына! – начал кипятиться Витан, боясь, что его остановят. - Понимаю, - спокойно произнес хельдинг, пожав плечами. – Когда едем? Витан недоверчиво посмотрел на супруга. - Ты, точно, этого хочешь сам? – недоверчиво спросил Витан. - Тааак, - протянул Харальд, упирая руки в бока, и форель помехой тут совсем не оказалась. – С кем это ты там без меня собрался встречаться? – губы сжались в тонкую линию и глаза недобро сверкнули. Казалось бы, после этого нужно или рассердиться, или начать оправдываться, а Витан – улыбнулся… И улыбка эта становилась всё шире и шире… - И чего лыбимся?! – окрысился Харальд, за год обогативший свой королевский лексикон заковыристыми ругательствами и просторечиями. - Ты меня ревнуешь! – радостно рассмеялся чиэрри. – Впервые за год! - Придурок, - обиделся хельдинг, шлепнув Витана по ноге все еще зажатой в руке рыбиной. - К кому я тут мог тебя ревновать? К козлам, что ли? Так твои рога их, кажется, не возбуждают… - Уродище... – фыркнул Витан, с улыбкой глядя на супруга, и шагнул, чтобы обнять... И именно в это время от магического зеркала раздался сигнал вызова. - Я слушаю тебя, Арт... – Витан встал так, чтобы и собеседник видел его. - Приветствую тебя, Витан, - Арт чуть склонил голову, как при разговоре с равным. - По твоей просьбе Тени осмотрели всю Лирию, а там, где они не смогли этого сделать самостоятельно, я телепортом побывал сам. Везде пусто... – Арт развел руками. – Прости, что ничем не смог помочь... - Ты помог, - не согласился Витан. – И, причем, очень. Спасибо тебе огромное, теперь я твердо уверен, что мой сын на Камии, а это уже много... - Ну, рад был быть полезным... Удачных тебе поисков! - Спасибо! Да, кстати, а что это за места, где Тени бессильны? - Есть у нас три заповедных места, где свято хранятся артефакты Тьмы. Тени там абсолютно бесполезны, так как просто сходят с ума от мощнейшей первородной энергии, исходящей от реликвий. - Ясно. Ещё раз спасибо! И Арт отключился. А Витан так и остался стоять в глубокой задумчивости, опершись одной рукой о раму… Интересно, а на Камии такие места есть? Места, где Безликие бессильны? Места, где имеются сильнейшие источники светлой энергии – святыни Света? - Так куда мы едем? – спросил Харальд, возвращая его к насущным проблемам. - В Хёльд... Харальд побледнел, но промолчал. - Не бойся, - Витан обнял супруга, делясь своей уверенностью и силой. – Я наложу на нас личины, и будем путешествовать неузнанными. - Это хорошо... – неуверенно вздохнул Харальд. – А когда выезжаем? - Утром... Витан отвечал на вопросы, а сам все думал о том, что сказал ему Арт... Ведь если Тени не смогли видеть в местах, где есть артефакты Тьмы, то... Надо найти места со святынями Света!