Чу - значит чужой?

Глава 46. Эпиграф к главе написан eingluyck1! *** Ночная тень, она - всего лишь ветер в листьях… Неслышен ее шаг и скрыт от света лик. Но Смерть царит в душе и даже в ее мыслях, И мстить она умеет, ей нужен только миг. Но Вестник – плоть и дух, ему не чужды страсти. Отсроченная смерть смиряет остроту. И в сумрачной ночи – на волоске от счастья Немыслимо стоять, взирая на мечту… *** Лес в угодьях графства Тианзур. Когда Ансельм отослал Арнэ за какой-то дальний столик, тот только вздохнул облегченно. И хоть соседка ему попалась говорливая, он все же ей отвечал и иногда даже, кажется, в тему. Девица мило щебетала, Арнэ улыбался и кивал, только чтобы не болтать с ней, а сам все вспоминал, что сказал Лианель, как он посмотрел, как улыбался, как его волосы прошлись по руке, словно погладили... Но он, наверное, улыбался как-то не так, потому что болтушка напротив стала вдруг уж больно активна... Арнэ, извинившись, ушел... Он переходил от одной группы аристократов, делящихся впечатлениями от охоты, к другой, и нигде не останавливался надолго - все они казались ему пустыми и скучными... Занятый своими мыслями, он ни на кого не обращал внимания и только позже понял, что здóрово сглупил. Надо было сразу осадить короля и уехать еще днем, но он не мог... не мог уйти, не мог оставить, не мог больше не видеть Лианеля... И Чу... Как он поможет своему брату, уехав? Он должен сделать то, что давно задумал, а в замке это, точно, не получится... Значит, он остается, но... Гордость... Арнэ никогда не мог управлять собой, если задевали его гордость... Пресветлая Дева... В былые дни он не попадал в такие ситуации, потому что раньше у него не было слабости, ради которой можно было стерпеть унижение. Он всегда был один, оттого всегда неуязвим и опасен... И вот он стоит посреди насмехающейся толпы людей, а Ансельм, издеваясь, советует ему ночевать в шатре охраны... В принципе, Арнэ было наплевать, где ночевать: в тоннелях он неделями спал на голых камнях, завернувшись лишь в свой походный плащ, но тогда ситуация была в корне другая - тогда его не унижали, специально пытаясь задеть побольнее, на него не глазела разодетая толпа и не смеялась прямо в лицо, по-шакальи вторя господину. И как Арнэ не смирял гордость, она все-таки подняла голову, и руки сами легли на рукоятки кинжалов... Его святейшество, заметив, как эльфийский князь откинул полы верхней одежды, открывая свободный доступ к парным кинжалам на поясе, вскинул на Арнэ глаза... Вместо знакомой насмешливой улыбки лицо тёмного напоминало маску смерти... Почему он так решил, Лианель и сам не знал, но именно смертью веяло сейчас от эльфа. Теодор, стоя возле короля, тоже что-то почувствовав, нарочито медленно потянул саблю из ножен... Де Маджистро, судорожно вздохнул, умоляюще глядя в темные, уже ничего не выражающие глаза... Жрецу казалось, что внутри него загудела, туго натянувшись, струна, отдаваясь болью, страхом за этого дурного эльфа и напряжением во всем теле... Еще чуть-чуть, и она лопнет... Еще чуть... - Я уступаю вам свой шатер! – вперед вышел Милликор. – Я как хозяин этих мест прошу прощения за допущенную неловкость... Что дальше говорил граф, было неважно, важно было только то, что струна внутри жреца, так и не лопнув, ослабла. Милликор, сам того не ведая, спас их всех, помогая князю сохранить лицо. - Благодарю... – короткий резкий кивок, и все. Все, чем мог сейчас отблагодарить Арнэ этого мальчика - мальчика, подставившего под удар теперь уже самого себя... Только кивок, но Лианель видел, как полыхнули яростью темные глаза при взгляде на короля, видел неестественно прямую спину, когда эльф развернулся, собравшись уходить, видел и молил про себя Луану, чтобы король не сказал очередную гадость в эту напряженную спину. Слава Деве, он промолчал... И вовсе не за короля переживал Лианель, нет, Ансельму он уже давно желал совсем нелегкой смерти. Вот только пусть его убьет кто-нибудь другой, не Арнэ. Того, кто поднимал руку на королевскую кровь, ждала долгая и мучительная смерть, а эльф... Он должен жить! Жить, что бы ни случилось! Арнэ вошел в шатер, задернул полог и, сев на кровать, замер. Сколько он так просидел, он не знал, но когда поднял голову, было уже достаточно темно. Скорее всего - за полночь... Но это для людей темно, хоть глаз выколи, для Арнэ же сейчас были лишь серые сумерки. В темноте он отдыхал глазами, которые отдавали болью на солнечном свете, несмотря на то, что предки эльфов были рождены на поверхности. Медленно, еще раз все детально обдумывая, эльф принялся раздеваться. Идеально ровной стопочкой легла одежда… Так же аккуратно он сложил на кровати оружие, снятые кольца, сережку, медальон. Заплел волосы в тугую косу, скрутил и шпильками заколол на голове. Осмотрел себя... Черная тень в непроглядной тьме... Подхватил снятый ранее медальон и, зажимая в кулаке и его, и цепочку, выскользнул наружу, бесшумно приподняв заднюю стенку шатра. Ничто, даже шорох ткани, теперь не могли выдать его. Теодор хорошо выполнял свою работу: охрана вокруг королевского шатра не дремала и расставлена была со знанием дела. Арнэ замер, слившись с тенью деревьев. Капитан, проверяя караулы, уже, считай, прошел мимо, но вдруг напряжённо застыл почти рядом с ним. Эльф затаил дыхание, глядя в затылок Теодора - тот, не рассчитывая на зрение но, видимо, что-то почувствовав, прислушивался, поворачивая голову. Князь, закрыв глаза, повторял про себя: «Я - ночная птица в ветвях деревьев, я - просто ветер в их кроне, я - листья, поклоняющиеся ветру, я - тень от них скользящая по земле... Уходи...» Теодор неуверенно шагнул в сторону костров, постоял и уже более осмысленно направился к своей палатке. Губы эльфа медленно расползлись в улыбке. Князь постоял так еще, наблюдая за часовым, ходящим туда-сюда, и, выждав время, скользнул под полог королевского шатра. Ансельм, вытянувшись на спине, храпел, приоткрыв рот. Эльф остановился, разглядывая его, и брезгливо поморщился. Все правильно, все так, как и должно было быть. Он разжал кулак и осторожно открыл медальон, стараясь не прикасаться пальцами к тому, что в нем лежало. Семечко... Маленькая, с маковое зернышко, черная крупинка, безобидно лежащая только на зачарованном серебре. Ансельм как раз приоткрыл рот в очередном всхрапе... Арнэ наклонил медальон... Крупинка скользнула вниз с полированной поверхности... Король сглотнул, закашлявшись, но не проснулся, одурманенный вином. Теперь достаточно будет только одного слова... Эльф удовлетворенно качнул головой и растворился во тьме за пологом шатра. Лианель не стал тащить за собой в лес служку, пожалев паренька, и вот теперь маялся один. Нет, королевская прислуга, конечно, позаботилась о нем: после ужина его ждал шатер со всеми удобствами, таз с теплой водой, большое мягкое полотенце и, самое главное, застеленная постель. Советник так устал за день, что рассчитывал, раздевшись и упав на кровать, моментально уснуть... Не тут-то было. Мысли роились и роились, отгоняя сон, а перед глазами стояло лицо эльфа, каким он увидел его, склонившись за пером с лошади. Глаза... словно умирающего от жажды... От жажды прикосновений... «Пожалуйста...» шептали темные губы... и... И... Лианель закрыл глаза, представляя, что было бы, не служи он Луане... И... и он, наклонившись, протянул руку и прикоснулся к эльфийскому подбородку, поднимая голову повыше и замирая от бешеного предвкушения... Он знал! Знал, какая на ощупь эта кожа... он чувствовал ее тепло. Так знакомо, словно дотрагивался не в первый раз. Теперь он мог рассмотреть это запрокинутое лицо во всех подробностях... Но он и так знал его! Знал, что когда другие краснели, у эльфа темнели скулы... Знал, что от возбуждения его глаза становились не просто черными... они становились бездонными, словно ночное небо, и в них можно было потерять себя, отдав всего, целиком, без остатка... «Пожалуйста...» шептали и шептали его губы... И не было сил противиться этому зову. Не раздумывая, он свесился с лошади, почти ложась ей на холку. Да... Он знал, какими восхитительными они будут на вкус, как сладко будет притронуться к этому теплому шелку. Он знал, как это – целовать князя... как проводить языком по зубам, знал, что клыки у эльфа больше, чем у человека... Знал... А эльф... Он... подняв руки, снимет его с лошади и огладит ладонями по бокам снизу вверх, задирая тунику. В мечтах Лианель всегда ходил в тунике, избавляясь от ненавистного плаща. И вот... эльф прижимает его к себе, голым животом... От этого прикосновения станет жарко, и не будет хватать воздуха... И он знал, он заранее знал об этом. Знал, как будет реагировать на его руки, на тепло его тела... Он, никогда в жизни не дотрагивающийся до возбужденного мужчины, знал - каково это... Вот только откуда?!! И о чем мечтать дальше? Дальше Лианель не знал... - Арнэ... – он выдохнул это имя вместе со стоном, возбуждение уже ощутимо давало о себе знать. Лианель встал со сбитых в комок простыней и вдруг растерянно замер. В монастыре и в его покоях в королевском дворце для таких случаев всегда была ледяная вода... Все по монастырскому уставу - удовольствиям не было место в служении, все так, как и дóлжно... Но сейчас? На улице уже стемнело, да и вряд ли он найдет прислугу. И воду... Лианель не знал, где взять воду в темноте... И что теперь делать? Ждать до утра? Вот с этим? Лианель посмотрел вниз, где шелковый халат оттопыривался весьма заметно. Неудобство становилось уже и болезненным... Но делать было нечего, и он, скинув халат, снова лег. Лег на живот, чтобы прижать ноющий член, но это нисколько не помогло. Де Маджистро, не замечая того, стал ерзать по кровати, приподнимая и опуская бедра - стало лучше... Но этого было мало! Так мало! Хотелось ощутить руку... там, внизу, на самом болезненном месте. И не просто руку... темную... Лианель, затаив дыхание, в испуге оглянулся, словно кто-то мог его увидеть в этой темноте или прочесть мысли. Оглянулся и несмело положил руку на член... Запреты. Сегодня ночью он рушил все запреты. Он мечтал. Он предавался сладострастным грезам. Он не усмирял тело холодной водой... Да он даже не молился! Всё нарушил! Всё! Так... может быть, если все равно, то замолить и еще один грех... Он не знал, как освободиться, это знало его тело... Рука неуверенно обхватила член, чуть сжала и повела вниз... вверх... вниз... - Хочешь... - Да... - Хороший мой... Словно наяву, Лианель услышал этот шепот - голос эльфа ударил по нервам, тело выгнуло в томительном наслаждении... Он не сразу пришел в себя, не сразу ему удалось привести в порядок свои чувства... Перед глазами все еще стояло лицо князя - искаженное, словно мукой, таким же наслаждением. - Арнэ... – снова выдохнул Лианель. Выдохнул это имя, вместо имени богини, а ведь он хотел молиться... Жрец привычным молитвенным жестом поднес руки к лицу и в недоумении уставился на испачканную ладонь... Не примут его молитву! Не будет ему прощения... А ведь он хотел просить помощи, хотел... Не будет ему и помощи... Весь его давно устоявшийся мир шатался, готовый рухнуть. Он всю свою жизнь посвятил служению Пресветлой Деве и помощи людям, всем людям, всем, кто в этом нуждался, и вот теперь он сам, один, и помочь ему некому, он сам все испортил. Он не должен больше говорить с эльфом, не должен слушать смущающие слова, не должен заглядывать в черноту его глаз, не должен мечтать, и... эти губы... Нет! Не должен!!! Лианель все вертелся, не в силах устроиться на сбитых простынях, а из темноты на него, не отрываясь, смотрел Арнэ...