Чу - значит чужой?

Глава 63. Эпиграф к главе написан eingluyck1! *** В тот дом, к чьим кованным воротам, Украшенным узором листьев, В чьих зарослях щебечут птицы, И колокольчики им вторят, В тот дом ведет одна дорога – Дорога сердца, путь неблизкий. И кто там встретит, у порога, Там, где ты должен был родиться?.. *** Каньон ведущий в долину горячего источника. - Мы скоро приедем? – в который уже раз спрашивал Чу у Дираха и в который раз тот, улыбаясь, целовал его в нос. - Скоро... - Ты говорил это уже полчаса назад! Чу было скучно. Вертикальные буро-серые стены каньона уходили почти отвесно ввысь, под ногами по гравию журчала речушка, в которой воды набиралось едва ли выше щиколотки, и все... Уже полтора часа, а смотреть было не на что, даже почитать не получалось, солнце не заглядывало на такую глубину и среди унылых стен было сумеречно, сыро и холодно. Чу сидел, завернутый в одеяло, нахохлившийся, словно воробей, и от нечего делать доставал Дираха вопросами. Нет, поначалу-то Чу выпрыгнул из фургона и попытался идти рядом с ним, но ноги в ставших утром вдруг великими сапогах все норовили из них выскользнуть и однажды Дирах поймал падающего Чу уже у самой воды, после чего вытряхнул его из сапог и усадил в фургон, замотав в одеяло, Чу мстительно фыркнул и вот тогда и прозвучал первый вопрос... - Мы скоро... - Скоро, - рассмеялся, наконец, Дирах, - сейчас поворот, а там и выход из ущелья в долину. - Ооу... – протянул Чу и принялся выпутываться из одеяла. Фургоны повернули и... Фургоны повернули и уперлись в высокую рукотворную стену, перегораживающую каньон и пропускающую в небольшую щель внизу только воду, в ней были мощные ворота, но это уже дела не меняло. - Приехали... – разочарованно протянул Дирах, - надо было мне одному на лошади на разведку съездить... - Нет, не надо было, - уперся Чу как и полтора часа назад, - я не хочу расставаться... Дирах только вздохнул. - Теперь-то что делать? Фургоны тут не развернутся... - А может, ворота открыты? - Никто не делает такую стену и ворота, чтобы потом просто оставить их открытыми, - вздохнул Дирах. – Придется пятиться задом до поворота, а там уже разворачиваться, - и, спрыгнув в воду, он пошел проверить, как это можно будет устроить. Чу оглянулся на уходящего Дираха, посмотрел на спящего Рохасса и аккуратно выполз из фургона. Он тихонько шагнул к обитым железом створкам. Посмотреть было на что. Кованный черный узор на посеревшей древесине был выполнен в виде листьев, диковинных птиц, Чу разглядел даже бабочек и шмеля над цветком колокольчика, а вот еще один колокольчик, и еще один. Чу улыбнулся им, как старому другу. Тот, кто делал эту дверь, не может быть злым, и он смело толкнул створку от себя, положив руку на более светлую пластину у самого края двери, боясь повредить такой замечательный узор. В двери что-то тихо чирикнуло принимая магию крови Первородного и, даже не заскрипев, створки начали расходиться в разные стороны, утопая в стенах каньона. - Ой... – Чу даже присел от неожиданности. - Дирр... – вроде и сказано было тихо... - Чу! – Дирах сломя голову выбежал из-за поворота. - Это не я, оно само... – пожаловался тот, убирая руки за спину. - Ах, ты чудо моё, - Дирах подошел и, обнимая Чу, прижал его к себе. - Так мы поедем туда? – спросил Чу. – Ворота открыты. - Нет, - Дирах покачал головой, - никто не в праве без спроса заходить в чужой дом. Мы подождем тут и если хозяева... Договорить он не успел, шагах в десяти от них на залитой солнцем поляне сверкнул синим телепорт, из него шагнули двое. - Кто посмел? - и рассерженный звериный рык разнесся по окрестностям. Чу замер, всем своим телом уловив опасность, по спине прошел озноб, которого не было даже при встречи с королевой тхасов. - Это я! Я! – закричал он, вырываясь из объятий и загораживая своего Дирра спиной. – Но мы не заходили, честно... – Чу еле сглотнул. - Можно, мы уйдем? - Куда! – очнулся Дирах и, поймав Чу за плечо, затолкал за спину теперь уже к себе. – Нам нужен был только теплый источник, но если вы против – мы уйдем. - Уйдут они просто так, - ухмыльнулся Харальд. - Да, Витан? – и, обернувшись, замолк... Витан стоял, приподняв одну ногу, словно собирался шагнуть вперед, да так и замер, на лице застыло выражение недоверия и какой-то сумасшедшей надежды. - Чу?.. – губы еле двигались, сердце бухало в груди так, что шум отдавался в ушах и Витан ничего не слышал, ничего не соображал. Мир сузился до десяти шагов, отделявших его от тоненького чиэрри, выглядывающего из-за плеча рослого человека. Разум твердил: Чу выше и больше, шире в плечах, но кровь кричала: Он! Родной! Свой! Кровинка, капелька! Сынок! - Чу... – это прозвучало тихо, словно стон. Витан никогда и ничего не боялся, всегда идя напролом, но тут он не мог сделать один единственный шаг. Один шаг, который разделял его надежду и отчаяние. Надежду, что сын примет его, и отчаяние, что не простит трехсот лет одиночества. Один шаг... Так мало и так убийственно много. Счастье или безвозвратная пропасть. Он смотрел на паренька, в чужой великой ему одежде, на свободную, словно платье, тунику, подпоясанную веревочкой, и сползающую с нешироких плеч, на подвернутые внизу штанины, на босые ноги, в нерешительности шлепающие по воде. В груди поднималась горечь, не такой судьбы хотел он своему сыну, ни заключения в подземелье без надежды, ни обносок с чужого плеча, ни шатания по дорогам без приюта. Он же Геррион и сын Витана! Королевская и Первородная кровь! Но теперь он все исправит, он сделает для сына все, чтобы он не попросил, как бы он не захотел отомстить за триста лет своей неволи, пусть даже для этого нужно будет завоевать весь мир, и тогда все рабами лягут у его ног. Он все сделает, выполнит любые условия, лишь бы только сын принял его! Но тут паренек, отвернувшись от Харальда, посмотрел на него... В свое время Ингрид была первой красавицей, редкая для севера утонченность черт, неповторимые глаза Геррионов, все делало ее незабываемой, одного взгляда хватало, чтобы желать смотреть вновь и вновь. И вот теперь, глядя на сына, он видел ее черты. - Как же ты похож на мать... – прошептал Витан, так и не решаясь шагнуть вперед. Чу недоверчиво выглядывал из-за плеча Дираха. Здоровенный белобрысый парень, шагавший им навстречу, вдруг остановился, растеряв весь свой задор, и замер, оглядываясь на того, кто шел следом. А следом... Он был абсолютно такой, как на картинке Сина. Тот, которого про себя он уже называл папой. Рога... Такие же! Белоснежные волосы... Такие же! Темные с рубиновым блеском глаза, грозный разворот плеч, взрывной характер... Все так, как и рассказывал Син! Но... Но вдруг ему нужен был большой Чу, а вот такой, какой он сейчас, он ему и не нужен? Сердце противно бултыхнулось в груди, эхом заскулил Вóлчек, вздохнула Искра, под рубахой на животе заскреблась Зубастик. - Чу?.. Ему показалось или его все же позвали? Чу вслушивался до звона в голове. - Чу... – словно стон. - Как же ты похож на мать... - Папа? – спросил Чу робко, еще ничего не понимая, но уже делая шаг вперед. А Витан с ужасом понял, что не может произнести ни слова, горло словно сжал чудовищный спазм. Он уйдет! Сейчас отвернется и уйдет... И Витан в мольбе протянул к сыну руки. Чу поймал полный боли и ужаса взгляд, а в душе его вдруг начали рушиться стены, выстроенные неуверенностью и страхом, и он рванулся вперед помочь тому, кого он уже называл про себя папой, разбить такие же стены в себе, поддержать... - Чу... - наконец-то выдохнул Витан, когда парнишка, словно обезьянка, повис на его шее, обнимая ее обеими руками. - Папа... – раздался над ухом задушенный голос. - Сыыын... – вырвалось стоном. - Папа! – теперь голос Чу звенел на всю долину. – Ведь ты же мой папа? Правда? Да? - Да! - Я не чужой тебе? - Нет! Родной! Родной мой... – губы у Витана отказывались слушаться, руки тряслись, но он упрямо прижимал к себе того, о ком так долго мечтал, веря и не веря, что встретится с ним когда-нибудь. Но вдруг это только игра, вдруг мальчику просто что-то нужно от него? Он приоткрыл душу и в нее половодьем хлынул восторг, чистый, не замутненный ничем! И теперь, обнимая сына, Витан плакал от счастья. Впервые в жизни от счастья, которое вдруг забило через край и удержать которое в себе он был уже не в состоянии. О счастье хотелось кричать, хотелось стиснуть Чу в объятиях и больше никогда не отпускать его от себя, хотелось сразу запереть долину, чтобы сын все время был рядом и его не пришлось бы снова искать, сходя с ума от неизвестности, хотелось... Да много чего хотелось, вот только Витан ясно понимал, что силой сына не удержать, так он все только испортит, и поэтому, наступая на горло своим желаниям, он только плакал, прекратить и это уже не оставалось сил. А рядом хлюпали носами подошедшие гномы, роскошный блондин подозрительно моргал, задрав голову к небу, белобрысый человеческий паренек уткнулся лицом в мощную грудь вздыхавшего нага и только черноволосый мужчина недоверчиво следил за каждым движением Витана, готовый броситься на защиту Чу, вырвать, спасти. Ну не мог Дирах вот так сразу поверить, что этот молодой мужчина был отцом его Чу. Не мог поверить, пока не увидел его глаза, такое невозможно было сыграть, так невозможно было солгать. Витан улыбнулся сквозь слезы и только тогда Дирах расслабился, а рано, еще предстояла церемония знакомства всех со всеми, на которой Чу, не мудрствуя долго, обозвал его просто – мой Дирр... - Это твой дом, - Витан открыл дверь, пропуская Чу вперед и с большим сожалением выпуская из руки его ладонь. Каким же блеклым и бедным показался сейчас Витану его собственный такой уютный раньше дом. Живя здесь вдвоем с Харальдом, он как-то не задумывался украшать его. Тут не было подлинников картин известных старых мастеров, не было скульптур и золота кубков, хрусталь не искрил разноцветными бликами, не было даже ковров на полу, от которых Харальд начинал хрипло дышать. Все было просто, отполированное до блеска резное золотистое дерево, практичная мебель, гобелены и цветы в горшках... В общем, все просто до невозможности и неинтересно, тут показать сыну было нечего. Витан задумался, как бы все поправить, чтобы ему понравилось. - Ой! Рыбки! – голос Чу зазвенел на весь дом. Витан вздрогнул, а Чу уже прилип носом к большому аквариуму во всю стену, который был устроен для Харальда. - Смотри! Смотри, там целый замок под водой! Как красиво! – Чу замахал рукой, подзывая своего Дирра, и спиной, не оборачиваясь, ввинтился в объятия тактично остановившегося за ним черноволосого мужчины, обернулся, солнечно улыбаясь, и уже вместе с ним, прижимая его руки к своему животу, шагнул к стеклу. А Витан ревниво разглядывал эту Пару. То, что это была именно Пара, он уже не сомневался, хоть мужчина и не целовал и не гладил Чу, он просто прижался щекой к его голове и стоял, бережно держа в объятиях. Тихо, спокойно, уверенно. Но за этим спокойствием была убежденность, что никто другой ему и не нужен. А Чу восторженно тыкал в стекло пальцем и почти урчал в объятиях человека, и тут, когда первое напряжение встречи спало, Витан вдруг понял, что Чу не будет ставить никаких условий, он уже без всяких условий признал и принял его как отца. «Нет, - поправил себя Витан, - как папу», - и улыбнулся, теперь уже ясно понимая, что не нужны Чу ни картины, ни золото, а то, в чем больше всего нуждается его сын - это любовь: любовь, забота и семья, то, чего так долго он был лишен совсем, и то, что не купить ни за какие деньги. А Чу уже отлип от аквариума и теперь с удивлением водил пальцем по листьям на резных деревянных колонах, улыбался колокольчикам в затейливых кашпо, потом заспорил с Сином, сможет ли он выковать такой, и пока все это происходило, он все время искоса бросал взгляды на Витана, словно бы проверяя, тут он или нет, не веря, что это теперь навсегда. И от этих взглядов сердце Витана плавилось. Сын... Вот только почему, почему он такой маленький? Ведь гномы говорили... да и рисунки... Но, если учесть, что малыш рос только на первородной энергии, в месте силы рождения двух богинь и никогда не бывал в Чиэррдаре... Хотя стоп! Он же наполовину светлый! И именно в Чиэррдаре малыш бы и не выжил! Не выжил бы нигде, кроме того монастыря! Витан только сейчас, глядя на сына и видя его удивительное сходство с Ингрид, с ужасом осознал это. Люди, сами того не зная, спасли его сына! А боевая форма? Находясь в изоляции и не общаясь ни с кем, малыш смог подружиться со своим Зверем и тогда, при сильном испуге и угрозе жизни, Зверь, спасая своего хозяина, и сделал его большим, сильным и страшным для людей, таким, чтобы тот смог отбиться. Необученный Зверь. Сам непонимающий, что он сделал. Вот так и получилось, что ничего не умеющий Зверь не смог обратно вернуть Чу его облик. А сейчас? Что случилось? Что позволило ему снова стать самим собой? И сам же для себя ответил – его Дирр. Дирах – человек, сделавший его сына счастливым. И вместо ревности родилось совсем другое чувство, странное родство, замешанное на обоюдной любви к Чу. Родство. Витан улыбнулся, видно, ему судьба породниться только со светлыми, и тут же с удивлением замер, всей открытой душой чувствуя в Дирахе не только светлую энергию. Полукровка! Такой же как его Чу! Невероятно! Судьба сложилась так, что эти двое подходили друг другу идеально! Эти двое никогда, даже нечаянно не навредят друг другу, полностью сливаясь энергиями! Если бы Витан сам искал для мальчика пару, лучше этой найти бы не смог. Но он же человек. Или... Харид! Витан вглядывался в энергетические рисунки ауры. Харид. И довольно сильный! Но дикий, точно такой же необученный, как и Чу. Необученный, неумелый, но его темная энергия клубилась, сама закручиваясь вокруг Чу, ласкалась, перевивалась с темной энергией Чу, обнимала, поддерживала, подпитывала. Подпитывала! Выправляя его мальчику искривлённую годом жизни у гномов только на светлой энергии ауру, гася её ненужный избыток. И все это не умея! На одних инстинктах! Но как он сам такой вырос на континенте света? Витан задумался, вспоминая, что слышал про Тианзур. Колыбель! Конечно же! Второе место на Камии, где присутствовала темная энергия. Витан улыбнулся – дети, такие неумелые, но такие талантливые, их еще учить и учить, и в первую очередь учить закрываться... от других. - Харальд? – подошедший Чу встал рядом, нахмурившись и озадаченно покусывая губу. – Я понимаю, почему я чувствую папу, как родного, но вот ты... – и нерешительно замялся, - я ведь и тебя чувствую, не так ярко, но словно тоже родное. Почему? - Потому что в Харальде течет кровь твоей матери, - подошел сзади Витан. - А ведь и верно! – Харальд во все глаза разглядывал Чу, словно еще не видел его. - Что, красивый? – самодовольно, с нескрываемой гордостью за сына спросил Витан. - Красота и благородство черт – наша семейная черта, - улыбнулся хельдинг, вскользь снисходительно глянув на своего мужчину как на несмышлёныша, не знающего таких непреложных истин. Иногда в Харальде проступала та высокомерная зараза, какой он казался в первые дни пребывания в замке чиэрри. Что греха таить, эти остаточные явления от «высочества» не только не раздражали Первородного, наоборот – дико возбуждали! Но сейчас был не тот момент, и мужчина с непониманием уставился на супруга. - Он же мой предок в каком-то колене! – воскликнул Харальд, взмахивая руками. - Предок… в колене… - демон скептически заломил бровь. – Звучит не очень… Может, «сын» будет звучать лучше? - Сын? Как это - сын? – опешил Геррион, хлопая ресницами. - Ну, ты же дал согласие на брак со мной, и он теперь станет и твоим сыном тоже… Если ты захочешь… - легкомысленно произнес чиэрри. Попытался легкомысленно произнести. Однако пристальный взгляд глаза в глаза и осипший голос говорили об обратном – напряженности и неуверенности. - Ты... Ты решил поделиться со мной самым дорогим? – вглядываясь в глаза своего демона, спросил Харальд. – Неужели... - Забудь... – досадливо поморщился Витан. - Ну уж, хрен тебе, - улыбнулся Харальд, - обещал сына - делись! – сгреб упрямца в объятия и счастливо вздохнул. И правда упрямец! Витан никогда не говорил ему о своей любви словами, но вот его поступки... Харальд повернулся к Чу. – Я никогда не думал, я даже надеяться не мог, что и у меня когда-нибудь будет сын, - и глубоко вздохнув и едва проглотив вставший в горле ком, добавил, - теперь у тебя два папы! - Четыре... – проворчал подошедший Син, - и попробуй только сказать по-другому! – большой кулак кузнеца помахал у хельдинга перед носом. - Четыре... – смиренно согласился Харальд и, не выдержав, фыркнул. Чу тоже счастливо рассмеялся, высоко задирая голову, волосы откинулись назад и в ухе блеснула сережка. - Откуда она у тебя? – Витан подошел к сыну и, аккуратно убирая волосы, заправил их за удлиненное ухо. - Сережка? Это мне Дирр подарил, - Чу засветился улыбкой словно солнышко. – Красивая, правда? - Правда, - Витан в который раз удивился чутью Дираха, - их сделали по моим рисункам, я сам накладывал на них заклинание единения, и одна из них принадлежала твоей матери... - А вторая? – прошептал Чу. - Вторая... – Витан откинул волосы за спину, открывая точно такую же в собственном ухе. – Вторая всегда была у меня. Но теперь... – Витан расстегнул замочек и снял ее, - теперь ты сам наденешь ее своему Дирру. Сережки созданы, чтобы работать в паре, они и предупреждение и охрана. Держи, - и Витан вложил в ладонь сына то, с чем он поклялся никогда не расставаться. - Спасибо... – Чу, всматриваясь в своего папу, ловил обрывки странных чувств: это были и радость от возможности помочь сыну, горечь и вина, связанные с ним и его матерью, и сожаление, что все получилось так, как получилось. Может быть, Чу еще и не понимал многого в поведении людей и часто попадал впросак, но только он точно знал теперь, что горечь и вину его папа чувствовать точно не должен, и он шагнул, обнимая Витана, и украдкой тихонько чмокнул его в щеку, боясь, что такое своеволие папе не понравится, и замер, услышав тихий вздох, почти всхлип, а потом его затопило чувство запредельного счастья... Стоя перед Дирахом, Чу растерянно оглянулся на папу, сережку пристроить было некуда, дырочки в ухе Дираха не было. Витан улыбнулся и пожал плечами, ожидая, что предпримет сам Чу. По родной крови до того дошло только любопытство. Ах так, думаете, не справлюсь? Дирах проколол ему ухо иголкой, но сейчас под рукой ничего не было. Ну что ж, Чу озорно улыбнулся, а он сможет и по-другому! Чу протянул руки, притягивая Дираха к себе, в улыбке блеснули увеличившиеся острейшие клыки. Дирах склонил голову, рукой придержав волосы и подставляясь под укус. Витан только хмыкнул, не каждый бы так спокойно прореагировал на клыки возле своей шеи. Миг, и вот уже Чу застегивал сережку, когда раздался еле слышный звук задетой струны, а следом второй. Витан улыбнулся и кивнул своим мыслям. Сережка активировалась и настроилась работать парой. Теперь все должно быть хорошо...