Наследие

«...Предварительное расследование показало, что обнаружен труп Иосифа Крамера, преступника, бывшего в розыске по подозрению в проведении незаконных опытов на людях. Есть мнение, что в особняке располагалась его тайная лаборатория. Какого рода исследования там проводились, установить пока не удалось. Полиция избегает официально оглашать какие-либо версии произошедшего, но нам удалось узнать, что рассматривается версия заказного убийства. Наша газета предполагает, что исследования, проводившиеся в подпольной лаборатории, и стали причиной этого преступления. В нем чувствуется рука профессионального киллера. Ждите новостей в следующих выпусках». Он свернул и бросил на стол газету. Откинулся в кресле, поставил локти на подлокотники и сцепил пальцы мостиком. Посмотрел на сидящего напротив Криса Бэйкера. — Итак, мы искали сбежавшего изобретателя месяц и в результате нашли его труп, потому что наши друзья-Бессмертные нашли изобретателя первыми. Бэйкер поднял на него спокойный взгляд, явив истинно английскую невозмутимость. — Мы в поисках двигались параллельно с ними. Непосредственно на укрытие Крамера они вышли случайно, предугадать такой поворот было невозможно. Если вы считаете это нашим промахом, я готов подать рапорт. Лафонтен качнул головой: — Не нужно, Крис. Вы сделали все возможное... Ни одного человека я не стал бы упрекать в том, что он проиграл Митосу. Значит, генератор уничтожен, восстановить его некому, и история становится историей. — Не совсем, месье Лафонтен. — То есть? — Мы там нашли кое-что, кроме обломков машины и трупа изобретателя. Крамер прятал свои расчеты и записи, но кто-то снимал с них копию. Очевидно, в его окружении кто-то работал не на него. — Значит, существует копия расчетов Крамера? И связь этих, гх-м, исследователей с Орденом все еще не вычислена... Что ж, продолжайте работать. В конце концов, мы занимаемся не поисками генератора, а расследуем дело об утечке информации. Что еще есть такого, о чем вы не упомянули в рапорте? Бэйкер тяжело вздохнул: — Камилл Розье хорошо скрывает свои отношения с Шапиро. Я ждал, что он воспользуется для прикрытия знакомством с Элен. Но нет. И она, похоже, ничего о делах отца не знает. — Может быть, да, а может, и нет, — произнес Лафонтен. — Возможно, он и не посвящает ее ни во что, но дети бывают очень глазастыми. Присмотрите за ней, Крис. И выясните, не присматривает ли за ней кто-нибудь еще. Бэйкер кивнул. Поднялся, и, коротко попрощавшись, удалился. Оставшись один, Лафонтен взял газету и снова пробежал глазами статью о загадочном убийстве. Что ж, основные факты изложены верно, хоть и бульварная газетка. Только вот новостей по этому делу ждать не стоит. Не найдет никто ни улик в особняке, ни загадочного киллера. Бэйкер прав, охота за сумасшедшим изобретателем закончилась внезапно и случайно. Семеро Бессмертных под водительством все того же Митоса заметили в городе и выследили помощника Крамера, который и привел их к тайной лаборатории. В преследовании участвовали также парни из группы Доусона и помощники частного детектива Ника Вольфа, но вдруг Митос вывел из дела всех, кроме своих собратьев. После этого Наблюдатели их потеряли, а когда нашли, все было кончено. Лаборатория разгромлена, изобретатель убит (одним точным выстрелом в лоб, что и породило разговоры о профессиональном киллере), его наемники частью мертвы, частью заперты в разных помещениях особняка. Митоса и компании след простыл. Работы по этому делу еще будет немало — для исследователей. Для Лафонтена все это превратилось в свершившийся факт, не нуждающийся в трате сил и времени. Думать ему нужно было о другом. Предательство Камилла Розье. Это было хуже всего. Потому что… Ну глупость же полнейшая! Нет мотива! Он мог уверенно предположить, что движет Джеком Шапиро; у рядовых агентов — исполнителей воли старших — мотивы тоже находятся всегда. Но Розье?! Идеальный пример благополучной карьеры, за все время работы в Ордене — ни одного взыскания, только поощрения и повышения в званиях! О его похождениях все еще ничего не знает Деннис Грант. Не то чтобы у Лафонтена появились основания для недоверия... но он решил сообщить Гранту все подробности дела в последний момент, чтобы у Гранта не осталось времени на раздумья и колебания. Возможно, это было жестоко, но иного выхода Верховный Координатор не видел. Нужно заставить Первого Трибуна разорвать эту их связь раньше, чем она его погубит. А рубить по живому нужно быстро. Еще была неизвестная величина — генератор. Кто-то еще оказался посвящен в секрет доктора Иосифа Крамера. Кто? Шапиро? Конечно, если бы Митос и его союзники-Бессмертные согласились искать этого сумасшедшего гения вместе с Наблюдателями, дело бы пошло на лад быстрее и вернее. Но Старейший, единожды решив, что в этом деле ему с Орденом не по пути, оказался упрямым в своем решении. В довершение букета из поводов для расследований и проблем, в Ордене происходило то, что принято называть кризисом власти. Европейская группа, удерживавшая в руководстве Ордена безусловное лидерство четыре с половиной столетия, буквально за несколько последних лет сдала позиции. Азия активизировалась тут же. Больше всего хлопот доставлял Лао Ченг — Региональный Координатор Северо-Восточной Азии и нынешний лидер всей азиатской группы. Эти господа так и не забыли, при каких обстоятельствах погиб предшественник Ченга, Чун Ли, и твердо считали виной кризиса не каких-то мифических врагов-Бессмертных, а бездарную политику Трибунала, состоявшего на тот момент из одних европейцев. Сейчас активный Ченг явно задался целью сменить место дислокации головной штаб-квартиры с Европы на Восточную Азию. Европейцам такой вариант был не по нраву, среди представителей других регионов мнения разнились... Момент, когда этот конфликт можно было погасить в зародыше, Лафонтен упустил. Это его промах, от которого никуда ни деться. Теперь только разгребать последствия. А Лао Ченг был серьезным противником. Очень серьезным... * * * ...— Вот и все, — сказала Дана, убирая шприц и жгут. — Сегодня совсем хорошо, правда? Лафонтен невесело усмехнулся, удобнее устраиваясь в кресле — дела или нет, а после инъекции несколько минут нужно было посидеть или полежать спокойно. Дана улыбнулась в ответ и начала собирать аптечку. Она стала очень внимательной с тех пор, как узнала, почему он так болезненно реагирует на безобидные вроде бы процедуры. И как-то по-своему поняла, что одной осторожности здесь недостаточно. По прежнему опыту или по наитию, но решение нужное она нашла: заметила, что ее голос отвлекает его от страха и боли вернее, чем касания рук. И теперь старалась не молчать. Если не о чем было говорить, напевала что-нибудь себе под нос, даже иной раз без слов мурлыча простенькую мелодию. И он очень скоро заметил, что, слушая ее, может отгонять головокружение и тошноту. Нужно было просто слушать голос. Дана ушла, и он позволил себе ненадолго расслабиться, закрыть глаза и погрузиться в приятную полудрему. Два месяца назад Роше сообщил ему диагноз. Два месяца на таблетках, уколах и капельницах. Ему удавалось скрывать все это от посторонних глаз, но себя-то не обманешь. Издерганные нервы и тело требовали отдыха все чаще и настойчивее, грозя подвести в сложный момент, и все ощутимее становился страх не выдержать и сорваться… Нельзя поддаваться этому страху. И нельзя пренебрегать минутами отдыха и тишины. Через полчаса придет с докладом Крис Бэйкер. Интересно, что им удалось выяснить за прошедшие три дня? Лафонтен очень долго сам не занимался сбором и анализом сведений о жизни Бессмертных и теперь следил за приключениями своих подопечных с живым интересом. Вот только смысл происходящего порой понимать решительно отказывался, слишком явно это происходящее отдавало чертовщиной. Махнув рукой на попытки хоть что-то понять в отношениях Митоса, МакЛауда, Кассандры и Кедвин, Лафонтен решил сосредоточиться на том, что впрямую касалось Наблюдателей — на поиске таинственного генератора. Теперь генератор найден и уничтожен... Значит ли это, что Митоса и компанию нужно оставить в покое, восстановив обычное наблюдение — без привлечения сил спецгруппы? Или еще не время? Вопросы, одни вопросы! Электронный будильник начал вызванивать легкую мелодию, обозначая конец недолгого перерыва. Нужно было возвращаться к работе. Бэйкер явился точно в назначенное время. Лафонтен сразу разглядел охотничий блеск в его глазах. — Мы их зацепили, — без долгих предисловий сказал Бэйкер. — Теперь будет проще. — Кого конкретно? И как? — Доусон оказался отличной наживкой. За ним решили присмотреть, как и мы... Одного такого мы заметили и опознали. Парень немного поработал в группе Доусона, потом перешел под начало Камилла Розье. — И снова Розье, — задумчиво произнес Верховный, откинувшись в кресле и постукивая пальцами по столу. — Черт возьми, всюду он! Хотя прямо предъявить ему все еще нечего. — Разумеется, — согласился Бэйкер. — Но, думаю, это только начало. Мы поймали очень интересный телефонный звонок на номер Джека Шапиро. Есть основания полагать, что без Розье не обошлось и тут. — Очень интересно. — Здесь все подробно. — Бэйкер выложил на стол тонкую папку с несколькими листами бумаги. — И есть еще один очень любопытный момент. По поводу наводки якобы Наблюдателями Бессмертного на поместье, где была на отдыхе Мишель Уэбстер. По сумме сведений, я бы счел, что это не случайность. — А кто-то считал это случайностью? — Сама наводка, безусловно, неслучайна. Но и то, что нам стало о ней известно, — с очень большой вероятностью рассчитанный ход. — Действительно, очень интересно, — задумчиво произнес Верховный. — Хорошо, ваш рапорт я изучу. Возвращайтесь к работе. Бэйкер ушел. Почти сразу на пороге кабинета возникла Дана: — Прошу прощения, месье Антуан. — Да? — Срочное донесение. Джозеф Доусон в больнице. Автокатастрофа. Автокатастрофа? Лафонтен застыл. Потом коротко спросил: — Какая больница? — И, не дожидаясь ответа, поднялся с места. — Вызовите машину. Немедленно! — Мне поехать с вами? — Нет, оставайтесь здесь. Почему его враги так любят прикрывать свои удары автомобильными авариями? Он не хотел, чтобы на его совести была еще одна смерть. ...Доусон все время дергал больничную рубаху в свободном вороте, выглядел очень недовольным, но, похоже, отделался парой синяков и ссадин. Он пребывал в убеждении, что все происшествие — обычный несчастный случай, какие в любом большом городе происходят каждый день. Лафонтену же вся эта история пришлась очень не по душе. Случайности, конечно, возможны, как и то, что Доусон нажил себе врага иным путем — постоянно влезая в запутанные отношения подопечных Бессмертных. Но... Он вернулся в штаб-квартиру именно с этими мыслями — как проверить догадки? На обычный вопрос о посетителях, являвшихся в его отсутствие, Дана ответила бесцветно: — Приходил Камилл Розье. — Да? — Лафонтен остановился, уже взявшись за ручку двери кабинета. — И чего он хотел? Она посмотрела на него, сжав в точку губы и крепко, до белых костяшек, стиснув руки. — Камилл приходил ко мне. Ну, или хотел, чтобы я так думала. Но спросил и о вас. — И? — Я сказала, что вы уехали в больницу... потому что Джозеф Доусон попал в аварию. Он удивился. Лафонтен кратко обдумал ее слова, потом улыбнулся: — А вы молодец. Вы знаете, что именно сейчас мне сказали? — Знаю, — вздохнула она. — Но это так... неприятно. — Это всегда неприятно. Но ничего не поделаешь. Он прошел в кабинет и сел за стол. Провел ладонью по лицу, отгоняя волнение последних двух часов. «Он удивился». Бедный наивный мальчик... Удивляться там было совсем нечему. * * * Следующие два дня принесли четкое ощущение — события ускоряются. Даже Розье утратил прежнюю осторожность, попав на глаза ребятам Бэйкера прямо возле дома Шапиро. Похоже было, что разгром Бессмертными логова Крамера дал толчок каким-то событиям или ускорил исполнение чьих-то планов. А была еще версия Бэйкера о том, что сведения о наводке охотника на Мишель Уэбстер Стражам подбросили намеренно. Но значит ли это, что среди заговорщиков есть неведомый союзник? Проявит ли он себя снова? Вопросов по-прежнему было больше, чем ответов. Среди текущих дел значились вопросы, связанные с работой Академии. Лафонтен всегда предпочитал разговор глаза в глаза вместо переписки или телефонных звонков. Переговорив лично с ректором Академии, он направлялся к выходу... но, проходя мимо открытой двери пустой аудитории, остановился, приметив краем глаза знакомый силуэт. Он приблизился к двери, он остановился на пороге. За длинным столом худенькая пожилая женщина в темно-синем костюме перелистывала тетрадь с конспектами. — Преподавательская работа не из легких, Джессика? Она вздрогнула, вскинулась и, вставая, уронила со стола тетрадь. Поймала ее в воздухе ловким движением, вернула на стол. Покачала головой с тугим узлом каштановых волос, вздохнула с облегчением: — Тебе нравится меня пугать? Он прошел в аудиторию. — Не могу удержаться. Ты так очаровательно смущаешься! — Ты невозможен. — Все двадцать лет. — Он пожал, потом поцеловал ей руку. — Здравствуй, дорогая. Я не ожидал тебя здесь увидеть. Джессика Кери, Региональный Координатор Северо-Востока США, подняла на него глаза — такие же ясные и лучистые, как в юности — и легко улыбнулась: — Среди великих дел трудно обращать внимание на такую мелочь, как расписание лекций в Академии. Я читаю курс истории американского права. — И как студенты? — По-всякому. Но полных дураков, сам понимаешь, в Академию не берут. — Хотелось бы на это надеяться, — сказал он больше самому себе, чем ей. — Как мой Дэниел? — спросила она. — Справляется? — Жалоб я не слышал, — ответил он с улыбкой. — У тебя хороший сын, Джессика. — Не без твоей помощи. Знаешь, если бы я вздумала сказать ему, что его отец — ты, он бы воспринял это как должное. — Да, — вздохнул он, присаживаясь на край стола в переднем ряду. — Чудесная получилась бы сказка. Палач, несостоявшаяся жертва, неожиданная встреча спустя несколько лет и внезапная страсть! — Или банальный служебный роман уставшей от одиночества женщины и мужчины, которому просто хотелось отвлечься от забот, — качнула головой Джессика. — Скорее уж, извиниться за излишнюю резкость в служебной обстановке. — Но роман от этого не стал менее банальным. Он хмыкнул: — Ты всегда оставляешь последнее слово за собой. — Когда этим грешат обе стороны, споры могут длиться вечно. Ее глаза улыбались знакомой улыбкой азартной спорщицы, и он промедлил с ответом, засмотревшись на нее. «Особое дело». Единственная женщина, ради которой он отступил от своего правила — никаких романов с подчиненными. Хотя, разве можно считать романом короткие встречи после собраний и совещаний? Она всегда останавливалась в одном и том же отеле, и в одно и то же время спускалась в ресторан ужинать. А возвращались в номер они уже вместе… Он поздно понял, что молчит слишком долго — такие паузы из приятных становятся тревожащими. Улыбка Джессики погасла; она придвинулась ближе и мягко дотронулась до его руки: — Что-то не так? Он быстро улыбнулся и поймал ее руку: — В нашем беспокойном хозяйстве все время что-нибудь не так. — Я не об этом. Что-то случилось у тебя? Ты изменился. У тебя лицо... — Увы, годы не прибавляют молодости даже Бессмертным. — Ты выглядишь усталым. — И такое случается, — сказал он, и, отвернувшись, увидел девушку. Она стояла в дверях аудитории, в бордовом брючном костюме, совсем молоденькая, невысокая, с темными вьющимися волосами до плеч. Чем-то неуловимо знакомая… Наткнувшись на его взгляд, она беззвучно ахнула, прикрыв рот ладонью, и почти бегом удалилась. — Джесси, это ведь была?.. — Да, Элен Шапиро, — ответила Джессика спокойно. — Она учится у тебя? — Способная девочка... Чем ты ее так напугал? — Я бы тоже не отказался это узнать, — задумчиво произнес он. Снова посмотрел на Джессику, пожал ей руку. — Ну что ж, мне пора. Удачи. — До свидания, — вернула она пожатие, но не улыбнулась. Уже сев в машину и скомандовав возвращение в штаб-квартиру, он достал телефон и набрал номер Криса Бэйкера. — Крис, наблюдение за Элен Шапиро дало результаты? — Пока нет. Но есть другие новости. Я буду в штаб-квартире через полчаса. — Очень хорошо. Дождитесь меня. Он убрал телефон, откинулся на спинку сиденья и прикрыл глаза. Дорога долгая, можно немного расслабиться и поразмыслить в тишине… Нет, появление дочери Джека Шапиро его не удивило. Ни появление, ни непонятный испуг. Наоборот, как будто встала на место еще одна часть головоломки. Чего ей пугаться, если, как считал Бэйкер, она ничего не знает от делах отца? Знает, с его ведома или нет, но знает. И знает, что там есть, от чего тревожиться и пугаться... * * * ...Самолет из Сиднея приземлился в аэропорту Шарль-де-Голль вечером. Два автомобиля уже ждали на стоянке; в первом — «Бентли» Лафонтена — поместились он сам, Дана и Дэниел, во втором — остальные трое бывших с ним в Австралии помощников-телохранителей. В условленном месте, на относительно тихом участке шоссе Нор, их ждал начальник спецгруппы Крис Бэйкер и двое его помощников. — Добрый вечер, господа, — произнес Лафонтен, выходя из машины. — Итак? — Дела не очень хороши, — произнес Бэйкер. — Вам приказано было взять под стражу Жана Дюмара, где он? — Мы не успели, — напряженно ответил Бэйкер. — Дюмар погиб. Еще до того, как мы получили ваш приказ. — И не сообщили мне? — Все смерти Стражей после атаки на штаб-квартиру содержались в стогом секрете. Я сам узнал только вчера. Лафонтен коротко вздохнул и сжал губы, пережидая накатившее бешенство. Разумеется, и это тоже происки врагов-Бессмертных — то, что очень вовремя погиб человек, обязанный сообщить Гроссмейстеру о творящемся безобразии! — Кто его заменил? — Молери. Но он все время при Шапиро, да он и не был в курсе всех дел Дюмара. Он ничего не знает о вашем приезде. — Что происходит сейчас? — Убийцу нашли. — Дункана МакЛауда, вы хотите сказать? — Нет, это был не МакЛауд. Это Джейкоб Галати. — Галати?! — Подробностей не знаю, об этом объявили буквально сегодня утром. — Хорошо, разберемся... Его досье у вас есть? — Есть. Но, месье Лафонтен. Галати мертв. Верховный, потянувшийся было в карман за портсигаром, остановился: — Мертв? Каким образом? Бэйкер покачал головой: — Его вычислили и взяли сегодня же. Похоже, все нераскрытые убийства Наблюдателей на его совести. — Что значит «похоже»? Его не допросили? — Нет. Шапиро собственноручно отсек ему голову. Дункан МакЛауд тоже был там. Витано Галати досталось ему. Они были друзьями, и как он теперь себя поведет… — Хорошо известно, как ведут себя Бессмертные, у которых на глазах убивают друзей! — перебил его Лафонтен. — Шапиро что, совсем выжил из ума?! Бэйкер помолчал, затем негромко сказал: — Перед нападением на штаб-квартиру Ордена Галати убил Дэвида Шапиро. Лафонтен коротко вздохнул, отвернулся и долго смотрел в темноту. То, что пришло ему в голову, не годилось для ушей подчиненных… Потом, повернувшись к остальным, сказал: — Мы отправляемся в штаб-квартиру. Немедленно. — Он взглянул на стоящую возле машины Дану. — Дана, вам лучше ехать в отель. — Нет, — тихо ответила она, покачав головой. — Я согласилась работать на вас не для того, чтобы прятаться. Я пойду с вами. На споры времени не было. — Хорошо. При одном условии — только смотреть и слушать, не высовываться и ни во что не вмешиваться. Иначе вы потеряете работу раньше, чем успеете к ней приступить. — Да, — кивнула она, решительно сузив глаза. — Тогда отправляемся. Крис, сядете в машину со мной. По пути расскажете, что вам известно. ...Они оставили машины у поворота улицы перед зданием, в котором теперь помещалась резиденция руководства Ордена. Там их уже ждали — еще двое парней из спецгруппы. Мрачное здание, обнесенное глухим высоким забором, казалось неприступным, но Бэйкер молча жестом позвал всех за собой и первым подошел к двери, почти сливающейся с оградой. Охраны у двери видно не было. — Дьявольщина, — прошептал Бэйкер, толкнув дверь. Лафонтен глянул туда, куда был направлен его взгляд. Там, за дверью, возле забора лежал оглушенный охранник. — Значит, дело неладно, — тихо произнес Бэйкер. — Через парадный вход лучше не ходить. — Вы знаете другой? — вполголоса спросил Лафонтен. — Конечно. Следуйте за мной. Они незамеченными добрались до черного хода, прошли внутрь и, миновав несколько коридоров и поворотов, оказались в той части здания, окна которой выходили на фасад. Судя по звуку голосов, донесшихся из-за закрытого плотным занавесом проема, там был большой зал. Лафонтен поднял руку, приказывая остановиться, подошел к дверному проему и прислушался. Потом приоткрыл занавес и осторожно глянул в щель. Зал был длинный — метров двадцать до дальней стены, с высокими, закрытыми темными шторами окнами, уставленный пустыми гробами. До сих пор у Лафонтена не было повода оценить выбор их прикрытия. Похоронное бюро! Какая мрачная ирония. Зал был пуст, голоса звучали за входной аркой — большим открытым проемом с несколькими ступенями посередине длинной стены. Но почти сразу вслед за голосами в сумрачном зале появились люди. — ...Пожалуйста, хватит, МакЛауд, — выделился из общего гомона один голос. — Пусть все закончится! Лафонтен передвинулся, чтобы лучше рассмотреть происходящее в зале. И понял, что Дункан МакЛауд держит Шапиро за воротник и галстук, направляя ему в лицо пистолет. А уговаривает его, примирительно подняв руку, ни кто иной, как Джозеф Доусон. — Слушай меня, Джек, — зловеще прошипел МакЛауд. — Слушай очень внимательно. Как скажешь, так и будет. Хочешь войны? Хочешь хоронить своих друзей ради дела Хортона? Или хочешь мира?! — Мира... мира! Лафонтен с трудом узнал голос Шапиро. Да, не так он говорил во время выступлений на собраниях и совещаниях! Может быть, это было жестоко и цинично, но в этот момент ни малейшего сочувствия к Шапиро Верховный не испытывал. МакЛауд шагнул вперед, швырнул взвизгнувшего Шапиро в пустой гроб: — Убийства закончатся сейчас или, клянусь, это будет только начало!!! Крышка гроба с грохотом захлопнулась. Лафонтен презрительно скривил губы, но не двинулся с места. За входной аркой послышались новые голоса и топот — сбежались по тревоге Наблюдатели, бывшие в здании. Высыпали на ступени и остановились, ожидая приказов. Доусон молчал; МакЛауд, бросив оружие, удалился, на прощание одарив его долгим взглядом. Еще какое-то время стояла тишина, потом Доусон повернулся, подковылял к гробу и, переложив трость в левую руку, правой приподнял крышку. Лафонтен махнул рукой охранникам: «Пошли», и жестом же велел Бэйкеру показать дорогу к центральному входу в зал. Входя под арку, он снова услышал голос Шапиро, исполненный на сей раз праведного гнева: — ...Ты изменник, Доусон, и изменником остаешься. И я прослежу, чтобы ты получил то, что тебе причитается!.. Взять его! Верховный Координатор выступил из тени и остановился на верхней ступени лестницы. Увидев его, охранники Шапиро замерли, не спеша выполнять приказ. Остальные Наблюдатели, как по команде, опустили оружие. Шапиро обернулся. — Все свободны, господа, — произнес Лафонтен. — Благодарю. В вашем присутствии больше нет необходимости. Он дождался, пока зал опустеет — остались только Доусон, Шапиро и трое охранников — и вернул внимание Первому Трибуну: — Итак, я готов вас выслушать, господин Шапиро. Нам лучше побеседовать в моем кабинете. Господин Доусон, вас я хочу услышать тоже. Он повернулся, чтобы уйти, и услышал вздох Шапиро: — Вы приказываете — мне? Он снова оглянулся и произнес с нажимом: — Именно так. И я не люблю повторять приказы. Шапиро открыл было рот возразить. — Не валяйте дурака, господин Шапиро! И не вынуждайте меня унижать вас выкручиванием рук и надеванием наручников! ...Он не знал, где находится его кабинет в этом новом здании, и просто последовал за всезнающим Бэйкером. Поговорить бы с Шапиро сразу, не дав ему время опомниться. Но зал, который они покинули, был проходным холлом, вести там серьезный разговор немыслимо. По коварной случайности в самый ответственный момент обязательно кто-нибудь там появится... К счастью, дверь его кабинета оказалась на том же этаже, за поворотом коридора. В комнате было серо и холодно. И пусто, как бывает в давно необитаемых помещениях. Пахло нежилым. За годы комфортной работы он успел подзабыть, на что похожи внезапные смены локации и обнаружение своего рабочего места в черт знает каком захолустье. Но одно не менялось в его кабинете никогда — расположение стола относительно окон и двери. Даже если стол был пуст, а в помещении не было ничего, кроме этого стола, кресла да нескольких стульев у дальней стены. Верховный сел в простое кресло за столом, не снимая наброшенного на плечи пальто. Очень бегло осмотрелся, заглянул в ящики стола. Они тоже были пусты, только в верхнем по давней же привычке лежала пепельница. Много ли надо, чтобы почувствовать себя дома? Дольше минуты вживаться в новую обстановку ему не пришлось. Явился Бэйкер с двумя помощниками, они быстро придвинули к столу со стороны посетителей два стула и неслышно отступили в тени по углам. Следом в кабинет водворили Джека Шапиро. Доусон отстал от него на пару шагов и сам притворил дверь. Лафонтен дождался, пока они сядут. Посмотрел на обоих по очереди. — Что с вами, Джек, вы нездоровы? Шапиро нервно повел плечами и поспешно сцепил подрагивающие руки. Проговорил, глядя в стол перед собой: — Может, для вас направленный в лицо пистолет и не повод для волнения, но мне такого не дано... Вы все видели и не вмешались? — Я видел немного, хотя и вполне достаточно, чтобы сделать свои выводы, — холодно произнес Лафонтен. — И теперь хочу услышать ваши объяснения. Шапиро впервые посмотрел на него прямо: — И кто дал вам право приказывать мне? — Вы, когда объявили чрезвычайное положение. Я лишаю вас всех полномочий... — Вы не можете этого сделать! — Шапиро в гневе привстал со стула. — Вы не... — Прямо сейчас, — перебил его Лафонтен, — я могу приказать расстрелять вас без суда, и никто не осмелится мне возразить! Сядьте, черт побери! Шапиро, поперхнувшись очередной фразой, упал на стул. Раздался быстрый стук в дверь. — Да. Дверь распахнулась, пропуская человека, чье лицо Лафонтен припомнил спустя мгновение. — Господин Молери, я полагаю? — Да, господин Лафонтен, — по-военному вытянулся тот. — Временно исполняю обязанности начальника Службы безопасности. Прибыл, как только получил сообщение. — Прекрасно. Встаньте там. Молери отступил направо от входной двери и тоже как будто растворился в полумраке. — Вернемся к нашей беседе, господа. Я жду объяснений, в первую очередь тому, что видел собственными глазами. Здесь был Бессмертный, очень воинственно настроенный. Здесь, в штаб-квартире Ордена. И как такое возможно? — Вы не знаете, — начал Шапиро. — Это не моя вина… — Скорее уж моя, — с мрачной усмешкой подал голос Доусон. — Наконец-то, — зло бросил Шапиро. — Жаль, поздновато ты спохватился. Если бы пристрелил этого ублюдка сразу… — Единственное, чего мне жаль — это что я вообще рассказал тебе о Галати! Нужно было разбираться самому! — Так, как ты делал это последние три года? Действительно, жаль, что ты не успел заработать себе еще один приговор! Доусон гневно пристукнул об пол тростью — и, спохватившись, глянул на Лафонтена. Тот демонстративно развел руками: — Продолжайте, господа. Не стесняйтесь. Споры бывших друзей бывают очень, гх-м, информативными. Едкий сарказм в его голосе не ускользнул от Шапиро: — Так вам все известно? — Я не Господь Бог, чтобы знать и видеть все. Но с вашей стороны было большой наивностью полагать, что у меня нет глаз и ушей в штаб-квартире... Ну, что вы замолчали? Я слушаю очень внимательно. Шапиро утомленно откинулся на спинку стула. Сказал напрямик: — Да, это я приказал ничего вам не сообщать. Я знал, что вы меня не поддержите. Так сложились обстоятельства… Трудно было придерживаться традиционной схемы работы. — Потому что в традиционную схему не входит использование организации для личной мести? Шапиро вздрогнул и потрясенно уставился на него. Не сразу смог заговорить: — Как вы можете?.. Как вы можете так рассуждать? Вы же отец! — Да, — тихо произнес Лафонтен. — Чун Ли тоже был отцом. Они все были отцами и матерями, и их детям родителей не вернет никакая месть. — Вы все понимаете, — выговорил Шапиро. — Но требуете оправданий за то, что я расправился с их убийцей? — Не оправданий, господин Шапиро. Объяснений. Этот убийца был по пояс в крови Наблюдателей, но оставался неуловимым, пока не явился в штаб-квартиру. — Он и отсюда ушел неузнанным, — бросил Доусон. Верховный переключил свое внимание на него: — Вы, видимо, в курсе подробностей дела, господин Доусон? — В курсе. Это я узнал от МакЛауда, что настоящий убийца — Джейкоб Галати. Он охотился на Стражей четыре года. Потому что, — он снова негодующе глянул в сторону Шапиро, — четыре года назад Джеймс Хортон со своими прихвостнями убил его жену. И заодно объявил, будто все они принадлежат к тайной организации, которая существует специально, чтобы избавить этот мир от Бессмертных! А потом они убили Дария и едва не сделали нашим врагом МакЛауда. Этого я сумел не допустить, но о Галати я не знал ничего. Тогда не знал. Он замолчал и отвернулся. Стало тихо. Лафонтен посмотрел на Шапиро. Тот глядел в сторону, жестко сжав губы, и видно было, что никакие слова и объяснения его не трогают. Все старо как мир. Кровь за кровь, око за око. Этот человек потерял сына, напомнил себе Верховный. Совсем недавно, месяца не прошло. Ты помнишь, в какое чудовище тебя самого превратила только угроза такой потери? Помнишь, с каким удовольствием загонял в угол мерзкую тварь, от которой эта угроза исходила? Только для дела эти переживания не меняют ничего. Время перевалило заполночь; Лафонтен, чувствуя нарастающую усталость, достал сигарету и закурил. Сказал спокойно: — Вы не в состоянии контролировать свои эмоции, господин Шапиро. И на высшее звание у вас права нет. Шапиро снова вскинулся: — Вы хотите лишить меня звания? Для этого мало желания, нужно еще иметь силу! — Прекрасно, — кивнул Лафонтен. — Господин Молери! Шеф Службы безопасности выступил из тени у окна и приблизился к столу. — Да, сэр. — Как вы оцениваете действия ваши и ваших людей в последних событиях? — Мы искали убийцу, — произнес Молери. — Это имело отношение к Игре Бессмертных не больше, чем его охота на нас. Войны со всеми Бессмертными мы не хотели. — И все ваши сотрудники разделяют ваше мнение? — Нет, сэр. Но я знаю всех, кто со мной не согласен. Лафонтен удовлетворенно кивнул: — Что вы думаете о текущем положении дел? — В чрезвычайной ситуации все властные полномочия переходят к Верховному Координатору. Текущая ситуация оценивается как чрезвычайная. Я жду ваших приказаний, сэр. — Что?.. — охнул Шапиро Но Верховный не дал ему продолжить, снова обращаясь к Молери: — Прекрасно. Я приказываю вам сопроводить бывшего Первого Трибуна домой и содержать под стражей до суда. — Бывшего? До суда? — тихо переспросил Шапиро, вдруг потеряв весь свой апломб. — Значит, отставка и суд? — А вы ожидали чего-то иного? — Верховный извлек из ящика пепельницу, поставил ее на стол и стряхнул с сигареты пепел. — После того, как здесь, в головной штаб-квартире Ордена, погибли сразу семь руководителей организации? — Вы хотите обвинить в этом меня? — произнес Шапиро. — Но это же нелепость! — Однако вы живы. Вы один остались целы и невредимы, когда все, кто был с вами, погибли. — Меня не было там, — ответил Шапиро, устало откидываясь на стуле. Покосился на Доусона. — Не было, — подтвердил тот с невеселой ухмылкой. — Старая дружба — штука упрямая. Лафонтен усмехнулся, не скрывая сарказма: — Организовывать слежку и собирать доносы дружба вам не мешала. Выставлять недоказуемые обвинения — тоже. А довести дело до логического завершения сил не хватило? Малодушие и непоследовательность. Знакомы вам такие слова, господин Шапиро? — Вас бы на мое место, — зло бросил Шапиро. — На вашем месте я бы не оказался ни при каких обстоятельствах, — отозвался Лафонтен. — Но сейчас речь о другом. — О моей отставке? И за что вы хотите отдать меня под суд? — Вам нужны объяснения? Извольте. Вы один из руководства остались живы после нападения на штаб-квартиру Ордена; вы намеренно скрыли от меня, что именно здесь произошло; вы не приняли никаких мер к восстановлению нормального управления Орденом, наоборот, воспользовались своим случайным единовластием в то время, как ваше же решение о чрезвычайном положении фактически отменяло все ваши полномочия. Вкупе с вашим теперешним упрямством это дает полные основания обвинить вас в покушении на единство и целостность Ордена. Вам очень хорошо известно, что это карается смертью без учета смягчающих обстоятельств. Шапиро медленно вздохнул и спрятал в ладонях лицо. После долгой паузы он опустил руки и выпрямился. Произнес без выражения : — Прошу простить мою несдержанность. Последние события выбили меня из колеи... Разумеется, я готов подчиниться вашим приказам. — Прекрасно, — кивнул Верховный. — Отправляйтесь домой. Следующая наша с вами беседа будет под протокол. Подумайте, что и как будете говорить. Шапиро встал; Молери, не дожидаясь специальных указаний, подошел к двери, открыл ее и окликнул ожидавших в коридоре Стражей. Потом отшагнул в сторону и придержал дверь открытой. Шапиро глянул на него с кривой усмешкой, повернулся и, гордо выпрямившись, покинул кабинет. Молери вопросительно повернулся к Лафонтену: — Я вас слушаю, сэр. — Пока больше ничего. Выполняйте приказ. Крис, оставьте нас тоже. А с вами, господин Доусон, разговор еще не закончен. Бэйкер и двое его помощников исчезли следом за Молери. Лафонтен поудобнее устроился в кресле и осторожно потер кончиками пальцев ноющий висок. Не хватало еще прямо с самолета угодить в клинику Роше... Он приподнял ресницы и посмотрел на сидящего на прежнем месте Доусона. Тот просто ждал продолжения разговора, не выказывая никакого беспокойства. Знакомое спокойствие человека, которому уже нечего терять. — Что ж, вернемся к началу. Вы пошли на прямой контакт с МакЛаудом из опасений, что он сочтет всех Стражей охотниками на Бессмертных? — Не из опасений, а из факта, — поправил Доусон. — Он нашел нашу Хронику у Дария. Откуда она взялась — теперь уже не выяснить. Вы же знаете, Бессмертного достаточно насторожить лишь однажды. Он заметил слежку и выловил двоих моих парней. Я должен был вмешаться. От него я узнал, что Дария убили Наблюдатели, и он же указал мне на Хортона. Я сначала не поверил, но... — Но потом все оказалось правдой. Согласен, ваше решение носило вынужденный характер. Но контакт был не единичным, правильно? — Правильно, — покивал Доусон. — Это было нарушение Устава, но… Это же Дункан МакЛауд, черт возьми! И что бы изменилось от того, что я лично все бросил бы и уехал? О Наблюдателях он все равно уже знал. — В перечне предъявленных вам обвинений значится, что вы снабжали МакЛауда информацией, которая давала ему преимущества в Игре. Это так? — Чушь, — спокойно и убежденно заявил Доусон. — Не нуждался он ни в какой моей информации. В некоторых случаях мы действовали заодно, это приносило результаты. Когда встречались с мерзавцами, которых нужно было остановить чем быстрее, тем лучше. — И у вас никогда не возникало сомнений в том, что вы правы? Доусон ответил не сразу. — Возникали, и не единожды. Я много думал обо всем этом… Но все было правильно, понимаете? Я наблюдал за МакЛаудом больше десяти лет, но прежде наши пути не пересекались. А теперь равновесие оказалось нарушено и нарушили его мы! Пусть с подачи Хортона, но все-таки мы. Значит, нужно было ориентироваться и приспосабливаться к новой ситуации! Лафонтен докурил сигарету, но не стал доставать вторую. — Вы взяли на себя слишком много, господин Доусон. Это решение не вашего уровня. — Знаю. Знаю… Я думал, что этот вопрос нужно обсудить с руководством. Поначалу. Потом засомневался. — И решили держать все в секрете и не вносить лишнего в отчеты? — Да. Теперь знаю, конечно, что глупо это было. Ну что ж теперь сделаешь… — О том, что через МакЛауда сведения о нас могут дойти до Бессмертных, не столь благородных и разборчивых в средствах, вы, очевидно, не задумывались вовсе. — Я не считал, что от МакЛауда может исходить какая-то опасность. Да, это обвинение застало меня врасплох. Лафонтен ненадолго задумался. То, что обвинение не было доказано, не означает, что оно было неуместно в принципе. — Собрать присяжных во время суда было вашей идеей? — МакЛауда. Мне в этом увиделся шанс все-таки заставить себя слушать кого-то, кроме Трибунала… Потом я понял, что это бесполезно. Глупая была надежда. — Если я верно понял, МакЛауд дал обещание подчиниться приговору вместе с вами — в обмен на разрешение участвовать в процессе. — Да. Слово он, правда, не сдержал… Мне кажется, что и не собирался. Он думал, что сумеет вытащить меня. — А в итоге скрылся один. У вас не было возможности уйти с ним? — Почему? Была. Это заставило Лафонтена выпрямиться и посмотреть на собеседника внимательнее. — То есть вы отказались от возможности уйти, зная, что утром вас расстреляют? Почему? — Я — Наблюдатель, — произнес Доусон тихо. — Я верю в клятву, которую давал. — И только? Смерть Дэвида Шапиро не повлияла на ваше решение? — Ну, наверно, повлияла, — признался Доусон. — Или, скорее, стала последней каплей. Я ведь правда решил тогда, что сделал ошибку. В самом деле не задумался ни разу, сколько еще Бессмертных могут узнать о нас и что подумают… А раз так, нечего прятаться. — Но после нападения Галати вы все-таки скрылись. — Нет. Я был ранен в грудь, навылет. МакЛауд вытащил меня, пока я был без сознания. А потом… посыпались новости. И про охоту на нас по всему Парижу, и про Галати. Он неопределенно махнул рукой и замолчал, глядя в стол перед собой. — Галати помогли взять тоже вы. — Да. И совсем этим не горжусь. — Вы не считаете, что он заслуживал смерти? — Может, и заслуживал. Я ему в судьи лезть не хотел. Мне нужно было одно — прекратить весь этот ужас. Но Джек... — Не стал вас слушать и все сделал по-своему. — Ну... в общем, да... Я снова просчитался. Не знаю, как бы я повел себя на его месте... — Не защищайте его. Он предал дважды. Сначала когда отказался от вашей дружбы и заставил вас расплачиваться за собственную глупость. Потом, когда отшвырнул принципы, ради которых предавал первый раз. — Он помолчал немного. — Что ж… Мотивы своих решений вы объяснили. Но превышение вами своих полномочий и нарушение сразу нескольких очень серьезных положений Устава никуда не делось. Вы понимаете, что у меня есть все основания оставить в силе вердикт, принятый Трибуналом по вашему делу? — Что ж тут не понять, — хмуро ответил Доусон. Выдержав паузу, Лафонтен произнес: — Идите, Джозеф. Как только соберется новый Трибунал, ваше дело будет пересмотрено. Пока прошу вас не покидать Париж и воздержаться от общения с вашим приятелем-Бессмертным. Вот теперь Доусон удивился: — Вы не арестуете меня? — Не вижу в этом необходимости. До свидания. — До свидания, — растерянно произнес Доусон. Не сразу нашарил трость, и на ноги поднялся неуверенно, будто ожидал приказа сесть снова. Оставшись один, Лафонтен достал сигарету и снова закурил. У оставшейся приоткрытой двери послышались легкие шаги. Он глянул на дверь — в кабинет осторожно вошла Дана. Остановилась, сделав пару шагов, очевидно не зная, как себя вести. Ему некогда было следить за ней, но краем глаза он замечал, и сейчас припомнил, как она ловко пряталась за спинами охранников, успевая поглядывать по сторонам и не оказываться ни у кого на пути. — Это и есть ваша работа? — спросила она. — Это не работа, — отозвался он. — Это чрезвычайная ситуация... Вы молодец. Все видели, но ни разу не привлекли внимания к себе. Она быстро улыбнулась. — Куда теперь? — Теперь — отдыхать. Дела сделаны, на дворе ночь. Дэниел проводит вас в отель. Он же приедет за вами завтра в полдень. Она кивнула: — Да, конечно. Спокойной ночи. Он проводил ее взглядом, докурил сигарету и неторопливо поднялся. Надо было тоже отправляться домой. * * * — Итак, что за срочное дело? — спросил он, садясь за стол и жестом приглашая сесть Бэйкера. — Короткий разговор, который нам удалось подслушать, — ответил тот. — Розье и Шапиро. На послезавтра планируется некая акция, намеченная давно. Поскольку их укрытие нам отыскать не удалось, действовать мы можем только на опережение. Только сил спецгруппы недостаточно, нас слишком мало. Лафонтен взял лист бумаги с подробным донесением об услышанном разговоре. Прочитал, потом перечитал еще раз. — «Другого шанса не будет»… «Все готово, медлить больше нельзя»… Да, нам тоже медлить нельзя. Но и объявлять всю правду пока нельзя тоже. Вспугнем Розье. Ладно, я иду к Первому Трибуну. Продолжайте работать. И обо всем докладывать мне немедленно... * * * Чрезвычайное положение было объявлено на следующий день. Теперь поиски велись уже не только силами спецгруппы, к делу подключились все полевые агенты. Запасной козырь — Камилл Розье — все еще оставался неразыгранным. По поведению его оценить степень его участия в заговоре было невозможно. Удивительно крепкие нервы оказались у неопытного вроде бы мальчишки! Обычной деятельности Ордена никакие поиски заговорщиков не отменяли, но переговоры, отчеты финансовых и информационных служб и прочая рутина в этот день шла на фоне ожидания — докладов, результатов поисков, каких-нибудь новостей. Это ожидание изматывало, однако результатов не было. В седьмом часу вечера Лафонтен получил сообщение о том, что Джек Шапиро, весь день находившийся в своем городском офисе, домой ехать, похоже, не собирается. Еще раз повторив приказ не спускать с Шапиро глаз, Верховный Координатор сам решил отправиться отдыхать. Ночью никто его донесениями не тревожил. Утром же, едва он сел за стол в своем кабинете, Дана сообщила о приходе начальника спецгруппы. — Шапиро нет в офисе, — объявил Бэйкер с порога. — Никто не выходил наружу, машина стоит на прежнем месте, но его нет. Этого не может быть, но это есть. — Черт, — выдохнул Верховный. — Что еще? — Мои ребята ведут двоих из группы Розье. Может быть, это отвлекающий маневр. Я бы уже ничему не удивился. — Хорошо, пусть продолжают наблюдение. А вы... распорядитесь подготовить допросную камеру. Сами же вернитесь к себе в офис и будьте готовы к срочному вызову. Бэйкер не удивился приказу. Ответил, вставая: — Допросная готова. Из моих людей здесь трое. Ждем вызова. Едва Бэйкер ушел, Лафонтен выбрал из документов по текущему расследованию те, которые касались деятельности Камилла Розье, сложил их в папку и, поднявшись, направился к двери. — Дана, я иду к Первому Трибуну. Если возникнет что-то экстренное — найдите меня по телефону. — Да, месье Антуан, — кивнула она. И спросила тихо: — Теперь вы возьметесь за Камилла? — Да, — коротко ответил он, открывая дверь приемной. ...Секретарь Гранта Алекс Ротт, среднего роста белобрысый крепыш в костюме с иголочки и белоснежной рубашке, при его появлении вскочил из-за стола и вытянулся с военной четкостью. Так же стремительно распахнул дверь в кабинет, доложил о посетителе и отступил в сторону, придержав дверь. Лафонтен прошел в кабинет, мельком одобрительно глянув на старательного парнишку. Деннис Грант стоял у окна, отвернувшись и глядя во двор. При появлении Верховного он не двинулся с места. — Деннис, прошу прощения за ранний визит, но дело не терпит отлагательства... Деннис? — Прошу садиться, — отозвался тот, нехотя поворачиваясь и возвращаясь к столу. — На вас лица нет, — насторожился Лафонтен. — Что случилось? — О, ничего особенного, — болезненно усмехнулся Грант. — Просто я узнал о себе кое-что новое и очень интересное… Скажите, в этой вашей… комнате для допросов, что там? — Что? — удивился Верховный. — О чем вы, Деннис? — Я хочу знать, какими способами ваши специалисты пользуются для развязывания языков. — Но зачем вам?.. Грант резко толкнул в его сторону, разворачивая экраном, свой ноутбук. На экране светились строчки и столбики статистики запросов. Вряд ли Грант занялся работой информационной службы, но свои-то запросы он отследить мог... — Только не говорите, что не знали этого, — тихо произнес Первый Трибун. — Чрезвычайное положение объявлено, дополнительные санкции вам не нужны… Что мне придется вытерпеть, прежде чем вы поверите, что я не лгу?! Ну, что вы молчите? Вы же за этим и пришли? Боже мой! Он тяжело облокотился на стол и спрятал лицо в ладони. — Нет, я пришел не за этим, — спокойно ответил Верховный. — И не спешите хвататься за пистолет — пулю в лоб себе вы пустить успеете всегда. Пока что нам есть о чем подумать. — О чем? — произнес Грант, опуская руки. — У вас какие-то новости? — Плохие, Деннис. Шапиро ушел от слежки. Восстановить наблюдение пока не удалось. А времени нет. Нам придется использовать второго лидера заговора. — Да, вы говорили, что их как будто двое. Только имени не называли. — Да — потому что еще нужно было кое-что проверить. — И кто он? Лафонтен глубоко вздохнул. — Камилл Розье. Грант медленно поднял голову и, бледнея, уставился на него, как на привидение. — Камилл?.. Нет... этого не может быть. Это ошибка... Вы уверены? — Я знаю, Деннис, — произнес Лафонтен, кладя перед ним папку. — Здесь результаты работы спецгруппы. Грант начал перелистывать бумаги, задержался на одной, метнулся взглядом к экрану ноутбука. — Даты совпадают с днями ваших встреч, не так ли? Грант резко оттолкнул от себя папку и, прикусив губу, отвернулся. Долго молчал. Было так тихо, что, казалось, можно услышать шелест бумаг на столе секретаря в приемной. Потом Грант протянул руку к переключателю внутренней связи: — Алекс, вызовите дежурных Стражей из спецгруппы. Помедлив, он взялся за телефонную трубку и неспешно набрал номер: — Камилл? Доброе утро. Хорошо, что я тебя застал... Сможешь сейчас ко мне заглянуть? Да. Жду. Лафонтен встал и отошел в сторону, так, чтобы не сразу попасть на глаза вошедшему в кабинет. Вскоре явился Камилл Розье. Грант сидел за своим столом, откинувшись в кресле и прикрыв глаза, и вроде бы никак не отреагировал на появление друга. — Что за срочность, Деннис? Что произошло? — Многое, — тихо отозвался Грант, выпрямляясь. — Камилл... С каких пор ты зачислил себе в друзья Джека Шапиро? Розье замешкался с ответом. — Ну, я бы не стал называть это дружбой... Ты же знаешь, я ему кое-чем обязан. — Настолько, что согласился снабжать его секретной информацией? Розье растерялся. Грант медленно поднялся, вышел из-за стола и присел, скрестив руки, на край подоконника. Сказал негромко, с нотками усталости: — Ты опоздал сказать «нет», Камилл. — Деннис, прошу тебя... Я все могу объяснить! — отчаянно произнес Розье, делая шаг в его сторону. — Конечно, ты все объяснишь. Только не мне и не здесь. — Что?.. Розье резко оглянулся, почувствовав присутствие третьего человека. Беззвучно ахнул и попятился. Не дожидаясь, пока он опомнится, Лафонтен шагнул к двери и дважды стукнул по ней. Дверь отворилась, пропуская Бэйкера и двоих его помощников. Розье снова метнулся взглядом к Гранту: — Деннис, пожалуйста, не нужно крайностей. Я же не отказываюсь дать объяснения. — Объяснения? — переспросил тот. — Объяснениями дело не ограничится. Опомнись, Камилл, ты же сам был судьей... И не надо истерик, ты уже достаточно меня разочаровал. Розье сник, будто погас. — Деннис... мне жаль. — Мне тоже. Грант кивнул Стражам. Они молча взяли Розье под руки и увели из кабинета. Бэйкер, задержавшись на пороге, оглянулся на Лафонтена. Тот коротко приказал: — В подвал. Едва закрылась дверь, Грант вернулся за стол, тяжело сел в кресло и устало провел ладонями по лицу. Лафонтен подошел к нему и осторожно положил руку ему на плечо: — Держитесь, Деннис. И не вините себя ни в чем, это не ваша ошибка. — Это будет вашей ошибкой, если хоть что-то из предъявленного Камиллу окажется ложью, — глядя в стол, отозвался тот. — Мне очень хочется ошибиться. Но что тогда окажется правдой? — Он, дотянувшись, развернул экраном к Гранту все еще включенный ноутбук. — Вот это? Грант прикрыл ладонью лоб и глаза. — Оставьте меня, пожалуйста. — Я хотел бы, чтобы вы присутствовали при допросе, — произнес Верховный и, не дожидаясь ответа, покинул кабинет. Он спустился в подвальный этаж по лестнице, которая вела к залу заседаний Трибунала, и свернул от лестницы налево. Там, за сумрачным коридором и массивной дверью, помещалась камера для допросов. Пользовались ею последний раз шесть лет назад, большинство Наблюдателей даже не знали о ее существовании. Но сейчас именно туда Стражи привели Камилла Розье. Центром обстановки здесь было большое, с высокой спинкой, вращающееся кресло — оно стояло посередине комнаты, в круге яркого света. Остальное пряталось в тенях вдоль стен. В этом кресле, крепко сжав в кулаки прикованные к подлокотникам руки, сидел Розье — без пиджака и галстука, бледный, как полотно, хотя все еще спокойный. Он слышал об этой комнате, только никогда здесь не был и вряд ли рассчитывал когда-нибудь побывать, тем более в качестве обвиняемого. — Итак, месье Розье, — произнес Лафонтен, выступая из тени, — игра еще продолжается, но для вас она закончена точно. — Какая игра? — тихо отозвался Розье, глядя прямо перед собой. — Я не знаю, о чем вы говорите. И не знаю, чего вы наговорили Деннису. Он никогда не поверил бы, что я... — Он поверил, — перебил Верховный. — У меня нет времени на споры и уговоры, месье Розье. Мне нужно знать, в чем состоит запланированная на сегодня операция и, главное, где она состоится. Розье скривил губы: — Я не знаю ничего. Я не понимаю, о чем вы говорите. Сколько раз я еще должен это повторить? — А сколько раз я должен повторить, что это ложь? — добавил силы голосу Лафонтен. — На что вы надеетесь, Камилл? Вы не студент Академии, вы прекрасно понимаете, в какую игру ввязались. Столкновение с Джейкобом Галати обошлось Ордену в девяносто пять жизней. Девяносто пять! А Галати был щенком по сравнению с МакЛаудом... Тому достаточно было только задаться целью, чтобы пройти через все посты и караулы и лично нанести визит Первому Трибуну. Или вы нацелились на самого Митоса? Вам мало Хроник, вы решили опытным путем оценить возможности этого чудовища? Я не стал бы вмешиваться, если бы вы подставляли только свою голову. Но это не так. Поэтому говорю последний раз — для вас же будет лучше, если вы все расскажете сами. Иначе я вас заговорить заставлю. — Вы не посмеете! — зло бросил Розье, отворачиваясь. — Не посмею? Верховный шагнул к креслу, резким движением взял Розье за подбородок и заставил поднять голову. — Вы точно помните, с кем разговариваете, Камилл? Героем стать у вас не получится, даже не надейтесь. Даю вам тридцать секунд на размышление. Потом — пеняйте на себя. — Идите к черту, — сквозь зубы выдавил Розье. Лафонтен отпустил его и выпрямился. — На ваше счастье, я не сторонник средневековых методов. — Он оглянулся, ища взглядом Бэйкера. — Крис, у вас все готово? — Да. — Приступайте. Позовете меня, как только закончите. Розье заметно напрягся: — Что?.. Что вы хотите делать? — Помочь вам избавиться от лишней скромности, — отозвался Лафонтен, направляясь к двери. Задержался на пороге. — В качестве утешения — обещаю не выставлять напоказ вашу личную жизнь. — Нет! Так нельзя!.. Вы не имеете права! Лафонтен вышел из камеры и захлопнул дверь. * * * Проходя через приемную к своему кабинету, он сказал: — Дана, в ближайшие пятнадцать минут никаких посещений. — Да, месье Антуан, — отозвалась она. Он скрылся за дверью. Не стал садиться за стол, сразу ушел во вторую комнату. Приоткрыл окно, достал портсигар. Долго крутил сигарету в пальцах, прежде чем закурить. Как же все плохо складывалось! Пришлось все же влезть в личную жизнь Денниса Гранта. И Розье все-таки жаль. Какого черта он во все это сунулся? Не устоял перед искушением? Или заставили? Какой угрозы он испугался, сам обладая немалой властью и будучи ближайшим другом человека, по одному слову которого в движение придут механизмы огромной силы? В дверь тихонько постучали. — Месье Антуан? — Да. Проходите, Дана. Что? — Ничего. Просто время. Она прошла к шкафу, достала аптечку. Лафонтен невесело усмехнулся: — Да, конечно, я забыл. Такое беспокойное утро получилось! — Я поняла, — тихо сказала Дана, выбирая из кучи упаковок с лекарствами нужные. — Вы ведь до сих пор не трогали Камилла. А теперь... — А теперь ситуация изменилась. — Он неторопливо снял и бросил на спинку дивана пиджак, потянул узел галстука. — Возможно, сегодня история с заговором закончится. — Хорошо бы. Может, не будет нужды во всей этой конспирации. — Вы устали? — Да мне-то что сделается! А вот вы… — А что я? Она вздохнула, коротко и решительно, как перед прыжком в холодную воду, и подняла на него взгляд: — Месье Антуан, вы правда думаете, что глаза есть только у меня? Вы же все время как струна натянутая. И под глазами уже тени, и руки тоньше стали — по перстню видно… И курите вдвое больше, чем раньше. Это все видят, не только я. Удивительно, как еще весь Орден не судачит о вашей хвори… Трудно изображать здоровье, когда его нет! — Его нет уже давно, Дана, — прервал он эмоциональный монолог. — Давно. Может, потому и слухи не расползаются. Вы правы, я чувствую себя хуже, чем хотел бы показать. Но дело нужно закончить. Он бросил галстук на диван вслед за пиджаком, расстегнул рубашку и сел в кресло. Несколько таблеток и пилюль, укол, в это время дня — быстрый и не очень болезненный, и десять минут на отдых. Хотя надо бы час... Вернувшись в кабинет, он только успел подойти к столу, как раздался телефонный звонок. Прямая линия, минуя секретаря, ею пользовались только в экстренных случаях. Он, мгновение промедлив, снял трубку. — Да? — Здравствуйте, господин Лафонтен, — раздался на другом конце полузнакомый мужской голос. — Рад, что смог застать вас на месте. — Добрый день. Прошу прощения, я не знаю, кто вы. В ответ раздался короткий смешок. — Знаете. Ну, или узнаете, если будет нужно. У меня мало времени, поэтому... — Кто вы такой? — Не усложняйте жизнь себе и мне. Слушайте внимательно. Сегодня утром некими лицами устроено похищение Бессмертной по имени Кедвин. Знакомое имя? Лафонтен осел в кресло. — Да, но... — Так вот я хочу, чтобы ваши люди выяснили, где она находится, и вернули ей свободу, — продолжил голос. — Вы говорите так, будто мы имеем отношение... — Вы имеете отношение. У меня есть основания для таких выводов. Ваша работа в том и состоит, чтобы знать о нас все вплоть до того, что каждый из нас кушал сегодня на завтрак? Вот и сделайте свою работу. Я даю вам три часа. — Найти пропавшего человека за три часа?! Но.. — Иначе же через три часа произойдет нечто, очень для вас неприятное. Все Бессмертные из вашей базы, с которыми можно установить контакт через электронные сети, получат сообщение о людях с татуировкой на запястье. Они узнают, что эти люди охотятся за ними. Агенты же ваши не получат никаких инструкций, потому что система будет заблокирована. Она уже сейчас заблокирована, вам скоро об этом сообщат. Кого-то вы, конечно, успеете предупредить… Но работа вашей сети будет парализована. Надеюсь, не нужно объяснять, чем все это обернется для вашей организации. И не пытайтесь обесточить систему. Так вы передадите управление другой машине, недоступной для вас, а то, о чем я говорил, произойдет немедленно. Мир переворачивался. — Вы угрожаете уничтожить Орден, если мы не вернем вашу подругу? — Именно. И я позабочусь о том, чтобы возродить Орден было некому. Вы лично тоже умрете. Последним. После того, как рухнет организация, которой вы отдали всю жизнь. Век высоких технологий имеет свои прелести. — Вы требуете невозможного! — Неправда. Я не требую невозможного никогда и ни у кого. И я хорошо знаю возможности вашей организации. Вам придется как следует поработать. А потому — действуйте! Три часа — это уйма времени. И не надейтесь, что сможете меня обмануть. Желаю успеха. Связь прервалась. Верховный положил трубку и медленно перевел дыхание. Вот и ответ... Их все-таки опередили. Звонил Митос. Заговорщикам удалось подобраться к Кедвин. Значит, опять сумели отвлечь или убрать Наблюдателей. А что Митос говорил насчет Центральной Базы?.. Верховный торопливо набрал номер начальника информационной службы. — Льюис, Центральная База блокирована? — Вы знаете?! — изумился Кларк. — Я только собирался вам звонить... Да, База блокирована, причины определить пока не можем. Придется перезапустить систему... — Ни в коем случае! — прервал его Лафонтен. — Не выключать и не отключать от внешних сетей. — Понятно... Но кто мог?.. И как? — Обо всем, что будет происходить, докладывать мне немедленно. — Непременно. По сигналу вызова на пороге кабинета возникла Дана. — Да, месье Антуан? — Разыщите Джозефа Доусона. Немедленно! Она покачала головой: — Он сам звонил, только что. Скоро приедет. Сказал, что случилось что-то серьезное. — Я уже знаю, что случилось, — отозвался Лафонтен. — Как только явится — сразу ко мне. — Да, месье Антуан. Она ушла. Лафонтен достал портсигар и привычно перебрался к приоткрытому окну. Найти пропавшую Бессмертную в Париже за три часа невозможно. Предупредить Орден об опасности? Начнется всеобщая паника. Центральная База блокирована, а оповещать всех телефонными звонками... Проклятие, но нужно же что-то делать!