Дорога, по которой ты идёшь

      Этот вечер, впервые за последние две недели, Колин и Тэрон провели не вместе. Тэрон всё-таки потащил Софи в бар, чтобы она слегка развеялась. А Колин в это время, с комфортом устроившись в мягком кресле в номере Марка, потягивал восхитительный свежесваренный кофе из крохотной фарфоровой чашечки. Марка, в целом очень спокойного и вежливого человека, к тому же, в быту весьма неприхотливого, по-настоящему могли вывести из себя только две вещи — загнутые уголки в книгах и плохой кофе. Пару раз Колин видел, как Марк, заказав кофе в ресторане, после первого глотка молча отставлял чашку, и при этом вид у него был такой, как будто он способен швырнуть эту чашку прямо в голову официанту. Поэтому Марк во все разъезды брал с собой в чемодане маленькую одноконфорочную плиту и любимую турку — и, наплевав на правила противопожарной безопасности, принятые в гостиницах, готовил себе кофе собственноручно по нескольку раз в день. А заодно — тем немногим гостям, которые у него бывали.  — Возможно, я давно у тебя не был, но мне всё-таки кажется, что с каждым разом твой кофе становится всё более восхитительным, — заметил Колин, жмурясь от удовольствия.  — Настоящий джентльмен бесконечно самосовершенствуется, — с лёгкой улыбкой отозвался Марк.  — О, ты тоже теперь разговариваешь фразочками из фильма, — хмыкнул Колин.  — Как и каждый раз, — пожал плечами Марк. — Это всегда сродни болезни.  — Всегда спрашивал себя, почему такому человеку, как ты, нравится играть шпионов, — задумчиво сказал Колин.  — По-твоему, я не подхожу для роли суперагента? — приподнял брови Марк.  — Да нет, подходишь. Из тебя получаются очень достоверные шпионы. Такие суровые, застёгнутые на все пуговицы, и просто-таки распространяющие вокруг себя аромат тайны.  — Но?..  — Но ты ведь серьёзный драматический актёр. Я отлично представляю тебя, например, в роли Макбета, или Короля Лира… Или Яго. Из тебя вышел бы потрясающий Яго.  — Хоть ты не начинай, Колин, — закатил глаза Марк. — Ты говоришь, как моя жена. Он помолчал, и Колин решил было, что тема закрыта, но Марк вдруг произнёс:  — Только никому не говори. На самом деле, это всё из-за Дэниела.  — Дэниела? — нахмурился Колин. — Дэниела Крейга?  — Именно, — кивнул Марк. — Мы дружим с ним сто лет, и всё это время моя жена без конца восхищается им в роли Бонда. Причём, мне кажется, она начала это делать ещё до того, как он его сыграл. Колин захохотал. Марк невозмутимо продолжил:  — И это уже не говоря о детях. Они просто обожают дядю Дэна, особенно мой младший. И постоянно играют в шпионов… И когда вырастут, они хотят стать такими, как он, а не такими, как я. Он развёл руками.  — Марк… Марк только отмахнулся.  — Кстати, ты же знаешь, что изначально я пробовался на роль Галахада? — спросил он.  — Да, — кивнул Колин. — Мэтт мне говорил.  — Они, конечно, были правы, что взяли тебя, тебе эта роль подходит куда больше… Но я надеялся… — он помолчал. — Между прочим, знаешь, кого моя жена считает самым лучшим современным британским актёром? — спросил он, усмехнувшись.  — И кого?  — Тебя!  — Серьёзно? — удивился Колин.  — Именно. Не меня, а тебя.  — Это типично для жён, — попытался утешить его Колин. — Моя тоже не считает меня лучшим британским актёром.  — А кого считает? — полюбопытствовал Марк.  — Бенедикта Камбербэтча. Друзья обменялись улыбками.  — Жаль, — протянул Марк. — Если бы она считала лучшим актёром меня, мы могли бы просто поменяться жёнами, и не было бы никаких проблем.  — Поверь, через пару недель они обе изменили бы своё мнение, — возразил Колин. — Синдром жены, с этим ничего не поделаешь.  — Не успокаивай меня, Колин, — покачал головой Марк. — Я знаю, что твоя скромность делает тебе честь, но именно по тебе каждый раз вздыхает вся женская половина съёмочной группы. Даже Николь в прошлый раз запала на тебя, а не на меня. Хотя ты, между прочим, по сюжету был мудаком, а я — хорошим парнем.  — Уверен, как раз поэтому. Женские приоритеты не подвластны рациональному анализу, — отмахнулся Колин, подавив довольную улыбку. Их небольшое соревнование за расположение Николь Кидман на съёмках «Прежде, чем я усну», которое он действительно выиграл, было одним из самых приятных воспоминаний за всё время их дружбы. Правда, он был уверен, что Марк не принял его убедительную победу близко к сердцу. Тем более, Стронг и не собирался всерьёз крутить с кем-то шашни. Но вот поди ж ты…  — «Вся жизнь прошла, когда я был в тени. И поцелуй любви, и лавры славы они срывали за меня…» — процитировал Марк с иронией.  — Сирано? — на всякий случай спросил Колин.  — Да. Я сыграл его в школьном спектакле — и до сих пор считаю своей лучшей ролью, — фыркнул Марк. Колин, потягивая кофе, с улыбкой думал, что, пожалуй, не стоит рассказывать ему о том, что уж одна-то юная особа женского пола на съёмочной площадке совершенно точно не видит никого, кроме него. И плевать ей и на Колина, и, наверное, даже на Бенедикта Камбербэтча. В общем-то, Софи была права, подозревая, что на площадке уже шепчутся по поводу её безнадёжной страсти к Марку. Это действительно было очевидно всем, кроме, разве что, Тэрона. Ну, и самого Марка, разумеется. Марка-интеллектуала, Марка — знатока человеческих душ, Марка, читающего людские сердца, как открытые книги, отлично различающего малейшие оттенки отношений между людьми, безошибочно определяющего зарождение романа на той стадии, когда непосредственные участники истории об этом ещё и не подозревают… и совершенно неспособного поверить, что и в него самого кто-то может влюбиться. Чтобы отвлечь друга от грустных мыслей, Колин небрежно спросил:  — Кстати, о первых ролях… Как тебе наша молодёжь?  — Вполне сносно, — пожал плечами Марк. — Ты, похоже, неплохо поработал с Тэроном.  — Он сам поработал с собой посредством меня, — возразил Колин. — И самое смешное, что я даже не понял, как именно. Марк улыбнулся.  — Жаль, что у них с Софи такие проблемы с романтической линией. Никто, глядя на них, не поверит, что между их героями что-то есть.  — Ничего удивительного, — фыркнул Колин. — Назвать девушку Ланселотом — и после этого ожидать, что у них с Эггси что-то получится! Неужели у Кингсменов не существует специального имени для женщин-рыцарей? Куда смотрят феминистки? В конце концов, даже у рыцарей Круглого стола была Гвиневра.  — Она была и в Кингсмен, — произнёс Марк с лёгкой улыбкой.  — В каком смысле? — не понял Колин. Улыбка Марка стала загадочной.  — Знаешь, — протянул он тоном фокусника, готового достать из совершенно пустого цилиндра жирного белого кролика. — Я тут пообщался с Джейн Голдмен…  — Джейн Голдмен?  — Ну, нашей сценаристкой. Они с Мэттом вместе адаптировали комикс под сценарий.  — И?  — И разузнал кое-что. Знаешь, Джейн-удивительный человек. Кроме того, что в итоге входит в окончательный сценарий, она пишет ещё кучу дополнительного материала. Как она говорит — ей в любом случае необходимо создать целый мир, даже если зритель потом увидит только кусочек.  — И что? — заинтересовался Колин.  — Она тщательнейшим образом прописывает всех персонажей — их биографии, характеры, образ жизни. Представляешь, тонны информации, которая остаётся за кадром.  — Но зачем? Это же столько лишней работы.  — Думаю, она немного маньячка, — сказал Марк. — Впрочем, как и все мы, просто на свой лад. Она говорит, что хочет знать о своих героях абсолютно всё, вплоть до цвета носков и девичьей фамилии матери, и не может успокоиться, пока герой не предстанет перед ней совершенно обнажённый.  — И правда удивительно.  — Ну, и вот, — продолжал Марк. — Она рассказала мне, что в Кингсмен когда-то был обычай давать женщинам-агентам кодовое имя Гвиневра. Но однажды… — он снова взял паузу, и Колин с досадой подумал, что даже лучшие из людей в актёрской среде питают слабость к дешёвым эффектам, — …случилось неизбежное.  — Что именно? — спросил Колин.  — То, что и должно было случиться, когда на одной шахматной доске оказались Артур, Ланселот и Гвиневра. История имеет свойство повторяться.  — Когда это случилось?  — В то время, когда наш Артур был молод и занимался тренировками подрастающего поколения. У него был роман с агентом Гвиневрой, продолжавшийся несколько лет, но она влюбилась в одного из претендентов на место Ланселота. И когда Артур, мучимый ревностью, сказал ей, что, если она не прекратит эти отношения, он сделает так, чтобы тот парень никогда не стал агентом, Гвиневра добровольно покинула Кингсмен, парень стал новым Ланселотом, а Артур навсегда упразднил место Гвиневры. С тех пор, даже если агентом становится девушка, ей дают мужское кодовое имя. А Артур…ненавидит поголовно всех Ланселотов.  — Ух ты, — восхищённо воскликнул Колин. — А я думал, что это из-за его напряжённых отношений с Гарри!  — Ну, Джейн говорит, что нет, а правда известна только ей, — улыбнулся Марк.  — У меня даже голова закружилась от внезапно открывшихся возможностей, — сказал Гарри. — У меня столько вопросов. Столько белых пятен и загадок, столько тонких моментов, которые я хотел бы прояснить.  — Например, каких? — заинтересовался Марк.  — Ну, например, что они делают, если оба кандидата, прошедшие в финал, стреляют в своих собак?  — Вероятнее всего, проводят дополнительный конкурс, — пожал плечами Марк.  — Неужели за всю историю существования организации ни разу не было случая, когда претенденты были равны друг другу? Одинаково достойны? Неужели не было ни разу, чтобы на службу в Кингсмен поступали оба? Вот в нашем случае, получается, в конце концов оба — и Рокси, и Эггси — стали агентами.  — Эггси занял место Галахада, — возразил Марк.  — Но ведь наверняка бывали случаи, когда никто не спешил услужливо сдохнуть, чтобы освободить местечко?  — На самом деле, насколько я понял из общения с Джейн, такое произошло как минимум один раз. И он снова загадочно замолчал.  — Марк, не томи! — не выдержал Колин. — Прекрасно же знаешь, что мне всё это интересно не меньше, чем тебе!  — Ладно, ладно, — примирительно сказал Марк. — Ты и так получаешь всё на блюдечке. Не представляешь, каких усилий мне стоило вытянуть всё это из Джейн! Шантаж, угрозы, грубая лесть, я был готов буквально на всё!  — И что ты выбираешь? — мрачно спросил Колин. — Шантаж или угрозы?  — Ну, так как ты всё-таки мой друг… Ладно-ладно, уже рассказываю. Как ты понимаешь, больше всего меня интересовала биография Мерлина. Тем более, на мой взгляд, она там самая тёмная.  — Ииии? — с нажимом спросил Колин.  — И вот. Выяснилось, что у нашего неприступного героя в бытность его зелёным претендентом был роман с другой претенденткой. Причём оба они были на голову выше всех остальных, и вообще стоили друг друга. Правда, у них была несколько различная…специализация, что ли. Сильной стороной Мерлина, разумеется, была техника, управление и планирование, а его возлюбленная — её звали Хелен — не имела себе равных в полевой работе. А потом щенок Хелен погиб — какая-то глупая случайность (весьма подозрительная, между прочим), не то попал под машину, не то ещё что-то — и было слишком поздно выдавать ей нового. Они с Мерлином прошли в финал, но она, ввиду отсутствия щенка, не могла пройти обычное испытание. И тогда в чьём-то извращённом уме — подозреваю, это был Артур — родилась следующая идея. Им приказали наставить пистолеты друг на друга. Тот, кто сумел бы выстрелить в другого, автоматически становился агентом Кингсмен. Они выстрелили одновременно. Разумеется, патроны были холостые, но они так и не смогли простить этого друг другу — и самим себе. Они оба стали агентами — кажется, Хелен получила кодовое имя Борс — но с тех пор поддерживали исключительно рабочие отношения. Через некоторое время Хелен погибла на каком-то задании — и рыцари снова вернулись к первоначальному количеству.  — Боже мой, — покачал головой Колин. — Бедный Мерлин. Я подозревал, что у него есть какая-то трагическая история.  — Может, я просто играю его таким? — усмехнулся Марк. — Потому что знаю?  — А этой твоей Джейн впору писать не сценарии к боевикам, а любовные романы.  — Фанфики! — фыркнул Марк. — Она, между прочим, призналась мне, что пишет. По всем своим сценариям. Так она реализует те свои знания о персонажах, которые не может вставить в конечный продукт.  — И как это воспринимают остальные фанаты? — полюбопытствовал Колин.  — Джейн говорит — её постоянно критикуют за ООС, — усмехнулся Марк.  — Как иронично. За остаток вечера Марк ещё дважды варил свежий кофе, и друзья, обсудив напоследок все фильмы, вышедшие за последний год, разошлись, весьма довольные друг другом.

***

 — Что же мне делать? — в отчаянии спросил Тэрон следующим вечером, когда они с Колином снова сидели в том баре за углом — юноша думал, что бармену пора бы уже предоставить им скидку, как завсегдатаям. — Мэтт из меня уже всю душу вытряс этой линией с Рокси.  — Забудь, — посоветовал Колин. — Рано или поздно Мэтт смирится. Боевые товарищи — есть боевые товарищи, и зря он хочет замутить вашу чистую дружбу. Вы с ней явно не Бонни и Клайд, и даже не мистер и миссис Смит.  — Мэтт — и смирится? — фыркнул Тэрон. — Да он упрямый, как осёл!  — Ну, обычно он всё-таки доверяет своим актёрам, — пожал плечами Колин. — Ты ведь ощущаешь своего персонажа всей кожей, тебе лучше знать, что он там чувствует.  — Видимо, он доверяет всем, кроме меня, — поджал губы Тэрон. — Его, конечно, можно понять, учитывая, как я лажал в начале.  — И почему мне вечно достаются такие неуверенные в себе друзья? — вздохнув, спросил Колин. — Вчера Марк ныл целый вечер, сегодня ты… Сердце Тэрона радостно подпрыгнуло при слове «друзья», но потом на место радости пришло какое-то иное, неприятное чувство. Что-то, связанное с «целым вечером», но Тэрон предпочёл не копаться в этом.  — Не могу поверить, что блистательный Марк Стронг склонен к самобичеванию, — ляпнул Тэрон прежде, чем успел себя одёрнуть. Колин нахмурился — ему чем-то не понравился его тон.  — Может, зря я тебе это сказал, — задумчиво произнёс он.  — Простите, — повинился Тэрон. — Я не имел в виду ничего плохого. Он действительно великолепный актёр, я думал, он знает себе цену. Колин улыбнулся.  — Марк способен оценить по достоинству кого угодно, но только не самого себя.  — Нда… — хмыкнул Тэрон. — А я вот уже второй вечер подряд, видимо, обречён слушать дифирамбы Марку Стронгу. Колин посмотрел на него с интересом.  — Софи влюблена в него, как кошка, — пояснил Тэрон. — И вчера, когда я накачивал её виски в баре, явила мне, так сказать, всю силу своей страсти.  — Бедная девочка, — покачал головой Колин. — Если она действительно влюблена в Марка, ей нелегко придётся.  — Вы думаете, она не в его вкусе? — спросил Тэрон.  — Я думаю, он не поймёт её намерений, даже если она голой заявится к нему в номер. Он заботливо спросит, не обокрали ли её, и предложит ей свой халат. Тэрон фыркнул.  — Не думаю, что она на это решится, — сказал он задумчиво. — Он для неё — что-то вроде божества. Когда она мне вчера о нём рассказывала, я уж хотел достать блокнот и записать парочку выражений. Потом бы повторил какой-нибудь девчонке — она бы мигом сняла трусы. Колин закатил глаза.  — Вот, значит, как ты относишься к настоящей любви, которая, пролетая мимо, случайно осенила тебя своим крылом? — спросил он с улыбкой. Тэрон махнул рукой.  — Настоящая любовь? Да она с ним говорила-то от силы полтора раза. Просто увидела взрослого непонятного мужика — и вообразила, что это её заколдованный принц. Её очки настолько убойно-розовые, как будто ей шестнадцать.  — Возможно, только она и имеет шанс увидеть настоящего Марка, — задумчиво сказал Колин.  — Я так и знал, что вы это скажете, — ухмыльнулся Тэрон. — Что каждый человек — Вселенная, и если у актёров самые быстрые корабли, то у влюблённых — самые мощные телескопы.  — Да ты и сам не чужд романтике, Тэрон, — шутливо заметил Колин.  — С кем поведёшься… — развёл руками юноша.  — В любом случае, — сказал Колин, немного помолчав. — Возможно, Марку будет полезно взглянуть на самого себя глазами юной влюблённой девушки. Я немного беспокоюсь за него после нашего вчерашнего разговора.  — Вы же сами сказали, что он слеп и глух к словам восхищения, обращённым к нему, — возразил Тэрон.  — Да, — кивнул Колин. — Но я почему-то верю в эту девочку. В конце концов, они оба сейчас в таком удачном возрасте…  — Удачном? — фыркнул Тэрон. — Да когда ему было столько, сколько ей сейчас, её ещё и на свете не было!  — Я не это имел в виду. Просто она сейчас в таком возрасте, когда люди ещё могут совершать глупости из-за любви, а он — в таком возрасте, когда уже могут. Где-то в промежутке между этими двумя точками люди на время почти полностью теряют эту способность. У неё ещё ничего нет, поэтому ей легко всем пожертвовать, а у него…у него есть многое, но, может быть, это всё уже успело ему изрядно надоесть. Может быть, лет десять-пятнадцать назад он бы и не посмотрел в её сторону, но сейчас…опасный момент. Седина в голову….  — Да какая седина? — хмыкнул Тэрон. — У него ни единого волоска.  — Зато рёбра, — возразил Колин, — все целы, в ожидании беса. Тэрон бросил на него испытующий взгляд из-под ресниц. Он не был большим знатоком Фрейда, но про механизм проекции ему всё популярно объяснили ещё в классе актёрского мастерства. У человека, не понимающего этот механизм, вообще мало шансов стать хорошим актёром. И сейчас именно актёрское чутьё подсказало ему, что Колин, похоже, говорит не только о Марке. Слишком уж острая тоска послышалась юноше в его голосе.