Глава 5
13 августа 2016 г. в 13:16
Андрей уже и забыл, что можно просто так встречаться с девушкой: бродить по аллеям парка, держась за руки, словно подростки; ходить в кино, сидеть там на последнем ряду и целоваться, а после сеанса не помнить, о чем был фильм; приглашать ее в клуб на футбольный матч и гордиться собой необычайно, просто видя ее восторженный взгляд, обращенный к тебе после каждого удачного паса или забитого в ворота соперников мяча; чувствовать себя счастливым, читая в ее глазах благодарность лишь за вечер, проведенный вместе в театре, и неважно, что сам чуть не уснул в середине первого акта (спасибо оркестру, вернее, трубачам, вовремя начавшим свою партию, - разбудили); обещать ей и себе хоть каждую неделю (нет, все-таки, каждый месяц) ходить в театры и на выставки только ради такого вот взгляда. С ним никогда такого не случалось. Каждое утро он просыпался со счастливой улыбкой на лице и с нетерпением ждал конца рабочего дня, чтобы, забыв обо всем, ехать к ней.
Малиновский привык к вспышкам страсти у Андрея то к одной, то к другой нимфе и просто ждал, когда у него пройдет очередной приступ, носящий, на этот раз, имя Катя Пушкарева. Но приступ грозил затянуться. Спустя целый месяц, встречи друга с Катериной все еще, как полагал Рома (и, надо сказать, правильно полагал), оставались на букетно-конфетной стадии, которая, естественно, не предполагала интимной близости. Такого затянувшегося романтизма у своего друга он не понимал.
- Андрюха, я не пойму, неужели тебе не хочется? – с удивлением спрашивал он у Жданова.
- Хочется, Ромка, еще как хочется, - блаженно улыбаясь, отвечал Андрей, чем повергал Романа в еще большую пучину непонимания. – Эх, Ромка, наверно, мы с тобой что-то пропустили в этой жизни.
- Да? Что же мы такого невероятного могли пропустить?
- Не знаю, друг мой Ромио. Только никогда я еще не испытывал такой эйфории от одного только взгляда на девушку, - и он вновь мечтательно улыбнулся.
- Вы ходите поговорить об этом? - мгновенно преображаясь, голосом Ренаты Литвиновой вдруг заговорил Малиновский.
- Да, ну тебя, клоун, - не поддавался на шутки товарища Андрей.
Кто бы мог представить, чего ему стоило каждый вечер расставаться с Катей. Андрею все труднее было отпускать ее домой. Строгое воспитание и неустанный контроль со стороны папы приводили к тому, что девушка, несмотря на свои двадцать два года, должна была быть дома не позднее одиннадцати часов вечера. Кроме того, при малейшем намеке на желание близости, Катя сразу становилась какой-то отстраненной, и Андрей не решался переходить к более активным действиям.
- Малина, ты представляешь, он ее спрятал! От меня! – Андрей ворвался в их общий с Малиновским кабинет, словно ураган, сметая на своем пути стулья, сверкая глазами и возмущенно размахивая руками.
- Отец? Да, ты что? Вот молодец Пал Олегыч. Я от него даже не ожидал. Напомни, чтобы я при встрече пожал его твердую мужественную руку. Давно пора было спрятать от тебя зажигалку. Я же говорил тебе, что курить вредно. – Роман дурашливо погрозил пальцем и тут же схватился за голову, - слушай, а про спички-то он, наверно, забыл. Дай скорее телефон, я позвоню ему.
- Причем тут папа? Какая зажигалка? Малиновский, что ты несешь? Я про Катю говорю. Ее отец спрятал от меня.
- А зачем Пал Олегычу прятать от тебя Катю?
- Тьфу ты, дурак! Не мой отец, а ее. Спрятал от меня дочку! На море отправил!
- Да, он просто супостат, тИран, как наш гений выражается. Это же надо такое удумать: летом, в августе отправить дочку на море – просто неслыханно, я бы даже сказал, бесчеловечно!
- Угомонись ты, наконец, - Андрей поник. - Ромка, выручай!
- Да, не вопрос! А зачем еще друзья нужны? Что надо сделать-то? Сыщика нанять, чтобы ее нашел? Так это запросто. Сейчас вот…
- Не надо сыщика, Малина – я знаю, где она.
- А! Да? Выкрадем – не проблема. Ночью в ковер завернем (там есть ковер, не знаешь?), потом, как полагается, через седло, а там…
- Ну, хватит уже. Сколько можно? Мне здесь твоя помощь нужна, на фирме. Надо как-то грамотно отцу объяснить необходимость моей поездки в Сочи.
- В Сочи? В августе? Нет ничего проще! Показ на носу – подумаешь! Надо срочно шить новую коллекцию. Зачем нам начальник производства в это горячее время?
- Да, понимаю я все. Если бы не понимал, не стал бы к тебе за помощью обращаться. Это же ненадолго, на несколько дней всего. До показа я точно успею вернуться. Ну, ты понимаешь, что такое для меня недельная разлука с ней?
- Вот не понимаю я тебя. Хоть убей, не понимаю! Что такого в ней есть, что ты спать перестал, есть перестал? Еще счастье, что не запил после ее исчезновения.
- А ты хочешь, чтобы я начал?
- Ладно. Что бы ты без меня делал? Придумаем тебе какого-нибудь южного партнера, которому в этом милом курортном городе до зарезу понадобились модели Милко (я имею ввиду его гениальные изделия).
- Малина, дружище! – от переизбытка благодарности Андрей схватил Романа в охапку и так стиснул его, что Малиновский закашлялся. – Я знал, что на тебя можно положиться.
- Отпусти ты, дурень! Кости переломаешь.
Через два часа Андрей заказывал билет на самолет, который уже ночью уносил его в Сочи, к Кате.
Катя никак не ожидала увидеть Андрея у ворот, когда, потягиваясь после ночного сна, выходила во двор. Засмотревшись на соблазнительно обрисованный трикотажной туникой контур ее фигуры, Жданов не сразу уловил тот момент, когда девушка вдруг звонко взвизгнув, радостно распахнула глаза и, расставив руки, словно крылья, легкой птичкой полетела прямо на него. Егоза с разбегу бросилась ему на шею – он еле успел ее подхватить и закружил, счастливо крича: «Катька!»
- Ты как тут оказался? У тебя же показ скоро, - с мягким упреком, но, тем не менее, не скрывая своей радости, проговорила девушка, оказавшись на земле.
- Эй, ты не рада меня видеть? – Андрей делал вид, что собирается обидеться.
- Ну, что ты… очень рада. Только ты говорил, что у тебя много дел, а сам…
- А у меня без тебя ничего не делается, ага. Я не могу не видеть тебя так долго. А папа твой, видишь, какую пытку для меня придумал – спрятать тебя от меня решил.
- Ты не поверишь, - звонким колокольчиком засмеялась Катя, - он именно этого и хотел – спрятать меня… от тебя, когда сюда отправлял.
- Ну, Валерий Сергеич! Хорошо еще, что не догадался телефон у тебя конфисковать.
- Он-то, как раз, догадался. Это мы с мамой его уговорили: сказали, что тогда со мной можно будет в любой момент связаться.
- Стратеги вы с Елен Санной, - довольно рассмеялся Андрей, но тут же схлопотал от Кати. – Слушай, а что это за дом, в котором тебя прячут за высоким забором? – правда, высоким забор можно было назвать с большой натяжкой, но чего не скажешь ради красного словца.
- Ой, что же мы тут стоим? Сбил меня с толку. Пойдем, - и она повела мужчину во двор – туда, где была крытая площадка (хозяева называли ее летней кухней), увитая виноградом. – Это дом папиного сослуживца, дяди Семена. Он, когда в отставку вышел, здесь с семьей поселился. Они с папой иногда созваниваются, поздравляют друг друга с праздниками, а тут дядя Семен пригласил нас погостить. Но ты же знаешь моих родителей – они постеснялись всей семьей приехать, а меня, вот, отправили. – Андрей смотрел на Катю, а внутри буйным цветом расцветало ощущение полной гармонии.
- Знаешь, я даже рад, что так получилось, - с лицом абсолютно счастливого человека Андрей присел на длинную скамью возле стола. – Надеюсь, здесь тебя не так строго контролируют, и мы сможем чаще видеться или вообще не расставаться, - понизив голос и притянув к себе девушку, добавил он.
- Даже не надейся, - Катя, смеясь, шлепнула его по рукам и отскочила. – Папа ежедневно звонит и требует у меня отчета.
- У тебя же мобильный телефон…
- Ты что, папа звонит на домашний ровно в двадцать три – ноль-ноль.
- Да, твоего папу не проведешь, - в голосе Андрея послышалась легкая досада.
- А ты в гостинице остановился? – решила сменить тему Катя.
- Представляешь, мест нет ни в одной приличной гостинице. В Москве не подумал связаться с нужными людьми, чтобы забронировать номер, а здесь уже не стал.
- Где же ты устроился? – девушка стала оглядываться, словно думала увидеть в руках Андрея чемодан с вещами.
- На соседней улице, совсем недалеко от тебя, - и, заметив скептический Катин взгляд, объяснил, - когда мест в гостинице не оказалось, я решил тебя найти – вот уж местные таксисты покатали меня по городу, пока привезли в ваш район, - он закатил глаза. – А потом я подумал, зачем идти к тебе с багажом, и решил поискать комнату в ближайших домах (ненадолго же – всего на три дня). Один мне приглянулся: небольшой, но такой уютный. И комната просторная, удобная. Я тебе потом покажу. Даже душ есть. Что мне еще надо? Главное, что ты совсем рядом. – Он снова попытался поймать девушку, но она нахмурилась и погрозила ему пальчиком.
Пока Андрей вел свой рассказ, Катя готовила завтрак. Холодильник стоял здесь же, в летней кухне, так же, как и плита, и шкаф с кухонной утварью, и больших размеров стол, за которым могла свободно расположиться большая семья. Девушка варила кашу у плиты. Хозяев во дворе не было видно, и Андрей поинтересовался, где они.
- Дядя Семен на работе, в автосервисе. Сейчас у них самая горячая пора. Тетя Зина, жена его, сегодня с утра собиралась на центральный рынок. Еще не вернулась.
После завтрака молодые люди пошли к морю. Дом, где жила Катя, стоял в отдалении от шумного центра города, в частном секторе. До моря было рукой подать, а пляж – просто загляденье! Почти все приезжие стремятся на центральный пляж, где есть всевозможные аттракционы, торговые палатки, кафе и рестораны, а здесь было тихо, спокойно, и вода чистая-чистая. Чудесное место для тех, кто хочет уединения.
Три дня Катя и Андрей почти не расставались. В первый же день отправились на морскую прогулку на небольшом катере. Андрей даже искупался в открытом море, пока Катя, сгорая от тревоги и волнения, ожидала его на борту суденышка. А на следующий день девушка повела мужчину в ботанический сад, где они смогли полюбоваться огромным количеством экзотических деревьев и кустарников, погулять по дорожкам розария, покормить птиц, плавающих в пруду. Андрею в этот день пришлось отлучиться на деловые переговоры с представителями Краснодарской фирмы, очень удачно решившей расширить ассортимент моделей «Зималетто» в сочинском магазине. На третий день тетя Зина посоветовала им посмотреть на уникальные поющие фонтаны, пообещав собравшейся расстроиться Кате, что с ее отцом она договорится сама, взяв, однако, с девушки слово вернуться не слишком поздно. И счастливые влюбленные получили увольнительную до поздней ночи. Южная ночь наступает быстро. Кажется, только светило солнце, и вот – не прошло и получаса, а на город уже опустилась тьма. Фонтаны покорили их своей яркостью, неповторимостью цветовых эффектов и неожиданностью «танцевальных движений». Возвращались домой уже за полночь, и Андрей привел девушку к домику, в котором остановился на эти короткие три дня. Притормозив у ворот, Катя высоко подняла голову, чтобы посмотреть на яркие южные звезды. Как получилось, что она вдруг оказалась в кольце самых желанных мужских рук? Андрей наклонил голову к ее сияющему лицу и прильнул к губам.
Он целовал ее у низкой калитки, прижав к штакетнику забора, жадно скользил руками по ее расслабленному, податливому телу и не представлял, как сможет отпустить ее сейчас и не сойти с ума от сносящего крышу желания. Пропустил ее волосы сквозь пальцы своей руки, а потом, нежно держа девушку за шею, оторвался от ее манящего рта – взглянуть в затуманенные глаза.
- Кать… малышка… пойдем в дом, - и замер, ожидая отказа, чтобы сейчас же опуститься у ее ног и умереть. Но девушка лишь на короткое мгновение застыла, чуть сильнее сжав руки, лежащие на его спине, и еле слышно выдохнула ему в раскрытые губы: «Да». Большего Андрею и не нужно было. Он легко подхватил Катю на руки и, снова припав к ее губам в жадном поцелуе, ногой открыл калитку и двинулся со своей ношей к дому. Комната, снятая им у хозяев, была ближней от входа – они быстро добрались до нее, а, когда вошли, Андрей нетерпеливо закрыл дверь на ключ.
Ночное светило робко заглянуло в окно, проходя через ажурный тюль, осветило мягким голубым сиянием лежащую на светлых простынях обнаженную ночную фею, прикрывающую грудь и треугольник под животом между стройными ножками, и стыдливо спрятало свой лик за набежавшим облаком-вуалью. Если бы луна могла и дальше наблюдать за таинством, свершающимся за тонкими занавесками под покровом ночи, то увидела бы, как вдоль совершенного тела девушки заскользила в томительной, возбуждающей ласке мужская рука. Мужчина навис над своей возлюбленной и начал осторожно целовать ее, не оставляя ни малейшего кусочка ее тела не тронутым. Вот он коснулся лица девушки: глаза (в них уже поселилась страсть – каждый одарить своим вниманием), щечки (они такие трогательные, как их не целовать), губы (пухлые, полураскрытые – припасть к ним, как к живительному источнику). Девушка послушно подставляла лицо для новых поцелуев его жаждущих губ. Вот они двинулись ниже, целуя шейку, каждую ямочку, каждый изгиб, добрались до тяжелых, упругих полушарий груди, обласкали их быстрыми легкими поцелуями и остановились, втянув в себя темную горошинку на одном из них, второе отдав на волю не менее жаждущей умелой руки. Из груди девушки вырвался невольный стон, и она теснее сжала ноги, почувствовав приятное томление в самом низу живота. Ее реакция вызвала новый прилив желания у мужчины, но он не спешил, желая вознести покорно лежавшую под ним, обольстительно прекрасную женщину на вершину блаженства, куда ее (он был в этом убежден) еще никто никогда не возносил. Не выпуская из рук пышной груди с призывно торчащими вверх темными вершинками, мужчина стал обжигать поцелуями кожу обольстительницы под грудью, на животе, опускаясь все ниже. Руки девушки, не ожидавшей таких смелых ласк, легли на его затылок, стараясь подтянуть ее кверху, к своей груди, но ее возлюбленный сквозь прерывающееся дыхание тихо попросил: «Не бойся ничего – я не обижу тебя», - и она доверилась ему. Одна рука искусителя осторожно, чтобы не спугнуть, медленно развела скульптурной формы ножки в стороны, невесомо поглаживая внутреннюю часть стройных бедер, двинулась к самому сокровенному и желанному местечку. Девушка снова сделала попытку сдвинуть колени, когда проворная рука молодого человека оказалась там, а длинные пальцы попробовали проникнуть внутрь, но, сжигаемая той же страстью, что и ласкающий ее мужчина, полностью отдалась его бесстыдным рукам и губам. Неопытность партнерши завораживала, делала происходящее не просто любовным актом, а неким священнодействием; мужчина чувствовал себя самым сильным и мужественным, самым желанным и… любимым. Как только он понял, что девушка больше не сопротивляется, продолжил свои нескромные ласки: аккуратно прикоснулся губами к потайному местечку, а затем пустил в ход и язык, стремясь все сильнее разжечь в теле юной богини огонь непреодолимого желания полной близости. Тело маленькой соблазнительницы начало извиваться, дыхание становилось более прерывистым и шумным. Убедившись в том, что девушка готова его принять, умелый любовник не спеша расположился между ее разведенными ногами и, на мгновение застыв перед самым входом, ласково шепнув «хорошая моя», со всей осторожностью начал проникать в нее. Испытав легкое, как слабый укол иголкой, разочарование, он уже смелее стал продвигаться вперед, постепенно заполняя ее собой. Девушка напряженно застыла, но, когда он начал медленно скользить в ней, внимательно наблюдая за ее реакцией, расслабилась и, движимая древнейшим инстинктом, данным самой природой, несмело подалась навстречу любовнику в такт его движениям. И вот извечный танец любви они танцуют уже вдвоем, словно подчиняясь невидимому постановщику, одновременно стремясь друг к другу помутневшими от страсти взглядами, ищущими опоры руками, жадными губами, пылающими в любовной лихорадке телами. Судорожный вдох – долгий выдох, сопровождаемый музыкой стона, глубокий вдох – прерывистый выдох, озвученный приятными девичьему ушку глупостями: «милая», «сладкая моя», «любимая». И снова: вдох – выдох, вдох – выдох. Темп нарастал, дыхание обоих все громче вырывалось из груди, стоны слышались все чаще. На самом пике, куда они оба так стремились, маленькая волшебница выгнулась ему навстречу и широко раскрыла необычайно ясные янтарные глаза, словно ей открылся высший смысл всего сущего, но через миг вновь подернулись дымкой наслаждения. Она с хриплым стоном, с трудом удерживая раскрытыми отяжелевшие веки, выдохнула: «Андрей», - и подняла не слушавшиеся от усталости руки к его лицу, тогда и он отпустил себя к той же вершине, куда так умело провел любимую. Что было в ее взгляде, обращенном к нему? Восторг? Благодарность? Невероятной силы нежность затопила мужчину, и он принялся осыпать ее руки и лицо благодарными поцелуями, а потом, просунув свои руки (одну под ее спину, другую – под голову), перевернулся на спину, уложив свою Дюймовочку на себя.
Они лежали, обнявшись и счастливо улыбаясь, когда Андрей поцеловал Катины волосы, потерся о них щекой и шепотом произнес:
- Спасибо! Девочка моя любимая, - Катя резко обратила к нему свое лицо, и ее пушистые ресницы взметнулись вверх. – Что? Что ты так смотришь? Да, любимая, - с нажимом повторил он, а потом с особым удовольствием, разлившимся по всему лицу, закончил, - и моя. – Обнял ее и лениво, как объевшийся сметаны кот, поглаживал плечи, спину, бедра, пока девушка прятала свое раскрасневшееся от удовольствия лицо на его груди.
Вдруг мужчина крепче прижал прильнувшую к нему красавицу и, словно сомневаясь, нерешительно начал:
- Я хотел тебя спросить, - снова засомневался – продолжать ли, - я… раньше думал, что ты… - и скривился от неловкости. – Дурацкий… дурацкий вопрос. Не хочу задавать. Вообще, какое мое дело?
- Что? Ну, что? – девушка уже во все глаза смотрела на любимого и никак не могла понять, о чем он хочет ее спросить.
- Нет, Кать, – и, словно в омут головой. – У тебя раньше был мужчина. Кто он?
- Тебе так важно это знать? – глаза девушки моментально погасли, а голос зазвучал почти безжизненно. Она скатилась с Андрея и легла немного в стороне. – От этого зависят наши отношения?
- Нет, Кать. Нет. Прости. Это совершенно бестактный вопрос. Я сам не понимаю, зачем я тебе его задал. – Андрей волновался, как мальчишка, стеснялся своего любопытства. - Все, прости. Ничего не отвечай. - Но Катя, тоже пряча глаза от неловкости, все же, попыталась ответить.
- Нет, был один… давно… человек.
- Кто он?.. – видимо, любопытство было сильнее смущения. – А, прости. Я не имею никакого права задавать тебе такие вопросы. Прости. Прости. – И уже через мгновение снова, не сдержавшись, - Катя, а тот человек… он был твоим женихом, да?
- Андрей, пожалуйста… - девушка даже отстранилась от мужчины и села на кровати, согнув колени и подтянув их к груди, будто хотела спрятаться.
Андрей как-то нервно засмеялся. Ему самому был неприятен этот разговор. Он уже жалел, что завел его. Но остановиться не было сил. Из самых темных глубин сознания (или подсознания?) подняла вдруг голову непрошеная ревность, от которой зубы сводило, руки сами собой сжимались в кулак, и хотелось что-нибудь сломать, разбить. Невозможно было думать, что кто-то вот так же, как он, прикасался к его нежной девочке, целовал ее, видел ее всю без скрывающих ее красивое тело одежд и даже обладал ею.
- Я не могу, - Катя, казалось, готова была расплакаться от стыда и унижения. Андрей, в раскаянии, бросился к ней, снова уложил на кровать и, укрыв собой начал быстро-быстро целовать ее лицо, руки, шею, грудь, пока поцелуи не стали снова зажигать искорки срасти в теле девушки. Вскоре весь окружающий мир исчез для них, отступило время, и их закружил все сокрушающий вихрь нежности и любви.
Расслабленные и довольные, они неспешно ласкали друг друга. Катя накручивала себе на палец смоляные волосы Андрея, а он целовал ее маленькие ручки; она тянулась губами к его глазам, он наклонялся к ее лицу, целуя ее маленькое ушко, нежно проводил пальцами по руке от кончиков ее маленьких пальчиков к плечу и дальше – по нежной шейке; ее рука ложилась ему на губы, щекоча их, а он, взяв ее за руку, принимался целовать каждый пальчик, середину ладони. Она опустилась на подушку, а он нежно смотрел на ее сияющее счастьем лицо.
- Кать? – разорвал молчание его завораживающий голос. – Скажи… а тот… ну, кто был у тебя раньше… он, вообще, кто?
- Подонок, - девушка сразу перестала улыбаться и отвернулась, замолчав. Андрей тоже молчал, продолжая нежно поглаживать ее лицо. – Я могу тебе рассказать. Только… только это совсем невеселая история.
И полился грустный рассказ о ее, как она считала, первой любви.
- Я тогда еще в университете училась. К нам перевелся один мальчик. Я о нем ничего не знала – только то, что он был очень красивый. Очень красивый. Это сразу все заметили. Нас Стас познакомил (не помню, как фамилия). Он на лекции, наверно, раз в неделю ходил, и то, по-моему, только для того, чтобы надо мной прикалываться. А на экзаменах всегда: «Дай списать - ты же у нас самая умная». Ну, я давала, конечно. А когда к нам Денис перевелся, он со Стасом этим сразу дружбу водить начал. И вот, подзывает он меня как-то: «Познакомься, - говорит, - Денис, надежда нашего курса. Если она зачет не напишет – у всей группы «пара». Кроме нее, у нас никто не учится». А Денис посмотрел на меня так внимательно и сказал, что у меня имя царское – Екатерина.
- Он тебе понравился?
- Я глупая была. И потом, это так необычно было: он мне руку поцеловал. Представляешь, мне. Поэтому я и… А потом выяснилось, что у него проблемы с учебой. Нет, он неглупый был. Просто ВУЗ, из которого он к нам перевелся, там программа была слабее, чем у нас, а так он очень быстро схватывал. Ему надо было сдавать предметы, которых у них в ВУЗе не было. За два года их там штук десять набегало. А сроки были жесткие: не смог сдать, не успел – вылетаешь; никто даже не спросит, по каким причинам. Преподаватели у нас были строгие (не то, что в других ВУЗах) – зубрить приходилось очень много. И он в библиотеке сидел подолгу – учебники достать тоже проблема. В общем, он ко мне пришел и сказал, что ему очень трудно и что один он не справится, попросил меня помочь, позаниматься с ним.
- И ты бросилась помогать?
- Ну, а как иначе-то? – она немного помолчала. – Денис начал за мной ухаживать. Причем, так романтично, по-настоящему (ну, мне так казалось): он мне цветы дарил (а до него никто не дарил, только папа на день рождения) и открытки подписывал стихами, и сумку за мной носил, как в школе за другими девчонками носили, за красивыми.
- А ты какая? – искренне удивился Андрей, усаживаясь спиной к стене и обнимая Катю, которая тоже села и прижалась к нему.
- Я же тебе рассказывала уже, как я выглядела в то время.
- Ну, да. Но я не представляю, как это – ты и вдруг некрасивая? – Катя с благодарностью посмотрела на молодого человека, а потом продолжила.
- Вообще, все было так… по-детски как-то. Мы даже поцеловаться толком не могли – смущались очень.
- Я не понимаю: цветы, открытки – это что, повод влюбиться?
- А я не сразу в него влюбилась. Я… сначала думала, что мы будем просто дружить, но потом… не получилось… дружить.
- Ну, и насколько все стало непросто?
- Я даже с родителями его познакомила. Правда, он им не очень понравился. Папа ему устроил настоящий допрос: «Где учился? Как учился? Чем болел? Кто родители?» Когда узнал, что у него нет папы, совсем расстроился. Сказал: «Хороша же у него мама, если от нее отец ушел». Я уже сама не рада была, что его позвала. Но это было еще ничего (я даже думала, что обойдется).
- Не обошлось? – с каким-то злорадным удовольствием спросил Андрей.
- Папа спросил, в каких войсках он собирается служить после института, а тот взял и ответил, что в университете, слава Богу, есть военная кафедра, но даже если бы ее и не было, он бы прикинулся сумасшедшим, геем или кришнаитом – кем угодно, только бы откосить от армии. Ну, тут и началось.
- Могу себе представить. Странно, что твой папа этот вопрос ему не задал до того, как в квартиру его впустил.
- Нет, это было еще хуже, чем ты можешь представить. – Катя помолчала, видимо, вспоминая те события. – А потом он сказал, что одних поцелуев ему недостаточно, – у Андрея после этих слов будто комок в горле застрял.
- А ты?
- Я влюблена была. Но все равно… - Андрей заволновался. – Папа был всегда начеку. Он встречал меня каждый день из университета.
-Все-таки, замечательный у тебя папа. Обязательно пожму ему руку при встрече.
- Но дело не только в папе. Я сама… мне тяжело было и страшно… и вообще…
- Ты ему не верила? – с надеждой спросил мужчина, а Катя прижалась губами к своему плечу.
- Верила. Потом наступил День святого Валентина… он настаивал… в общем, пригласил меня в общагу… к себе.
- И ты пошла? – в голосе Андрея послышалась обреченность, и Катя прижалась лбом к его плечу и покивала головой.
- Он говорил, что мечтает об этом, что раз мы влюбленные, то в эту ночь обязательно должны быть вместе, что украдет меня, если папа не отпустит.
- И что, сумел украсть? – зазвенели в его голосе нотки плохо сдерживаемой ярости на неизвестного ему Дениса.
- Папу было сложно уговорить отпустить меня на всю ночь, но маме как-то это удалось. Ну, и… я пошла. Он был такой нежный, такой романтичный. Говорил, что мне мешает воспитание, что мне нужно научиться расслабляться, верить ему. Вот я и поверила, - печально сказала Катя. - Вот и вся история. - Глаза ее были сухими, но внутри чувствовалось невероятное напряжение.
- Как, вся? По-моему, все только начиналось.
- Это у нормальных людей все только начинается с первой ночи, а у меня ею все и закончилось.
- Ну, он это как-то объяснил?
- Нет, зачем ему что-то объяснять… мне? Он исчез.
- Как исчез? Он же учился вместе с тобой.
- Ну, учился – это громко сказано. Иногда посещал лекции. Но после этой истории… он вообще перестал появляться.
- Ну, а может, с ним что-то случилось? – Катя грустно улыбнулась.
- Я тоже так подумала: вдруг он в больницу попал или еще что-нибудь. Я разговаривала с его друзьями, знакомыми, звонила, но мне так никто ничего и не сказал. Тогда я решила сходить в общежитие, но его там не было (по крайней мере, они… так мне сказали).
- Но как-то они должны были это объяснить.
- Объяснили. Сказали: «Охмурила Пушкарева парня так, что он пропал в полном смысле слова». В общем, я узнала: о том, что я с ним спала, трубит весь университет. Еще бы! Сенсация года, - она пыталась шутить, но было видно, что ей не до смеха.
- А что было на самом деле? Или ты так и…
- Я узнала, - долго сдерживаемые слезы, наконец, полились из глаз девушки, - но лучше бы я этого не знала. Все было очень просто: они поспорили на меня… ну, просто поспорили с ребятами, кто переспит с самой некрасивой девушкой, которая спит только с учебниками. – Андрею было безумно жаль девушку, но Катя отвернулась от мужчины, не позволяя себя даже обнять. – Ну, у него тоже был свой интерес: он «хвосты» подтянул и… денег заработал (я думаю, они на крупную сумму… спорили), - ей с трудом давались слова – вспоминать было очень больно. – Представляешь, они даже план… план совращения придумали. – Глаза Андрея, по мере ее рассказа, наливались кровью, кулаки судорожно сжимались. – Даже подарки не он покупал, а Стас, а записки сочинял еще один парень – он только переписывал.
- То, что они сделали, это мерзко, - мужчина, все-таки, придвинулся ближе к сжавшейся в комочек девушке и обнял ее за хрупкие плечики, погладил заплаканное лицо. – Он подонок. Я бы его сам придушил, если бы… встретил.
- Самое обидное было не то, что я его любили, а он меня… нет… самое обидное, что все это было из-за денег. Ну, неужели, они дороже, - крупные слезы вновь потекли из глаз, Андрей стал успокаивать ее, как маленькую девочку, глада по волосам, стирая своими руками мокрые дорожки со щек, - ну, неужели, они дороже… чести… порядочности?
- Это не так! – качая головой, убежденно и горячо произнес Андрей.
- Мне тогда казалось, что я единственная, кто так думает, на всем белом свете. Я забросила институт, - Катя удобнее устроилась в руках Андрея, доверчиво прижавшись к нему, - я заперлась у себя в комнате и… никуда не выходила и плакала сутками. Маме я все рассказала – она очень за меня переживала. Папа тоже переживал, хотя и не понимал, что происходит. Он, конечно, догадался, что во всем виноват тот парень. Ну, и… папа решил ему отомстить.
- Ну, Валерий Сергеич! Уважаю.
- Папа потом пошел в университет, все выяснил. Оказалось, что Денис находится на грани отчисления. Ну, папа ускорил этот процесс: у него там, на военной кафедре, старые знакомые работали. Вот.
- Ну, и правильно – туда ему и дорога. А Коля? – Андрей вдруг направил разговор в другую сторону.
- Что?
- Ну, Николай Зорькин… он, вообще… имел отношение к этой истории?
- Нет, ты что? Колька… Колька святой. Он мне так помогал. Он меня выгораживал перед профессорами, когда меня не было на лекциях, и носил мне конспекты и булочки Московские… я их… с молоком вкусно. – Катя уже улыбалась, что не могло не радовать Андрея.
- Что, конспекты, что ли? – весело отозвался он.
- Булочки.
- Ммм, булочки, - столько в его голосе и взгляде было теплоты.
Только под утро Андрей проводил девушку домой к бывшему сослуживцу ее папы и неохотно попрощался с ней у ворот. А назавтра вернулся в Москву: дел, действительно, было очень много.