И знать, что все потеряно, Что жизнь — проклятый ад! О, я была уверена, Что ты придешь назад.
© Анна Ахматова
Ханджи не отвечала на звонки. Уже неделю шел дождь, и Лондон окутывал туман. Моблиту казалось, что такая мрачная и печальная погода идеально отражает его собственное душевное состояние. Ханджи как будто забрала с собой все краски мира. Моблиту не хотелось жить, но он жил. Он так же ходил на работу, так же готовил ужин, так же засыпал, но не чувствовал никакого удовольствия ни от вкуса еды, ни от согревающего тепла кофе. И все же Моблит не сдался. Убедившись, что звонить Ханджи бесполезно, он обратился к своей подруге, которая славилась мастерством хакера.***
— Ну и зачем тебе это? — прищурилась Нанаба. Моблит страдальчески вздохнул. Он не хотел вопросов. — Просто сделай. Я заплачу. Нанаба закрыла ноутбук и внимательно посмотрела на Бернера. — Моблит, ты понимаешь, что дело подсудное? Она не простой человек. Ханджи Зоэ — известный ученый, она идет на Нобеля, и будь я проклята, если она его не получит. Я не возьмусь искать через Сеть ее адрес. Но знаешь… просто дождись вручения Нобелевской премии. Я на сто процентов уверена, что она там будет. — Ясно, — сказал Моблит, — спасибо.***
В Стокгольме так же, как и в Лондоне, шел дождь. Пробираясь среди шумной толпы от такси к ратуше, Моблит сам себе поражался. Он так легко сорвался с места и не понимал, что делает со своей жизнью. Что Ханджи делает с его жизнью. Может, она его больше не любит?! Может, в Египте она ему изменила? Моблит был готов простить — даже измену он готов был простить. Он сел на лавочку под ратушей и достал планшет, включая онлайн-просмотр вручения Нобелевской премии. И сразу же камера крупным планом показала Ханджи. Неприступную красавицу Ханджи. Она надела синее платье с вырезом на спине и высокой горловиной, подняла волосы в изящном пучке, явно нервничала и кусала губы. «…за величайшие достижения в области науки…» Когда объявили ее имя и зал взорвался аплодисментами, Зоэ шла на сцену за медалью медленно и величественно — сейчас она была поистине королевой, и, идя под руку со шведским королем¸ который сопровождал всех на банкет после церемонии, могла показаться настоящей его женой. У Моблита сжалось сердце. Он выключил видео и спрятал лицо в ладонях. Она получила миллион долларов и мировое признание. Нужен ли ей бедный банковский клерк? В туманном небе каркали вороны. Бернер спрятал планшет в сумку и пошел к аэропорту. У него оставалось немного денег, как раз хватило бы на обратный билет. Звонок мобильника разорвал тишину. Ханджи! Моблит ответил сразу же. Ханджи была счастлива, говорила быстро, перебивала сама себя, смеялась. — Моблит, меня признали! Мне… мне поверили! Миллион долларов… но это не важно! Важно, что все считали меня чокнутой, а теперь мне поверили! Титаны существовали! Я так счастлива! Моблит… Она замолчала, явно почувствовав, что ему больно. Бернер посмотрел на название отеля, рядом с которым стоял. Сейчас или никогда. — Ханджи, я прошу тебя, подъедь к отелю… черт, по-шведски… Кажется, Stureplan. — Что? — Я в Стокгольме. — Ты с ума сошел! — вспыхнула Ханджи, — ради чего?! Дурак. Сейчас приеду.***
Она выбежала из такси в том же самом платье, но растрепанная и испуганная, прямо под дождь, начавшийся минуту назад, но обещавший быть затяжным. На шее у нее висела медаль. Едва увидев Моблита, Ханджи бросилась к нему, а он бросился к ней. Они встретились под дождем, и Зоэ крепко обняла Бернера, всем телом повисая на нем, а он поцеловал ее в губы, слегка приподняв от земли. Медаль неприятно вжалась Моблиту в грудь. — Ханджи! — Бернер вдохнул и прижал ее к себе крепче. Ханджи опустила глаза, положила ладонь ему на плечо и отстранилась. — Прости. — Ханджи, за что ты так со мной? — Прости! Моблит схватил ее за плечи и встряхнул. Уже намокшая под дождем Зоэ беспомощно дернулась в его руках. — Я не понимаю. Ты любишь меня, Ханджи? — Люблю! — яростно выдохнула она, вырываясь, — люблю! И хочу тебе счастья! Ты такой добрый, Моблит… Понимаешь, однажды… однажды ты захочешь, чтобы у тебя были дети! А я… я не могу дать тебе полноценную семью. Ты заслуживаешь лучшего. Лучшего, чем я. — Но я хочу тебя! — Бернер тоже вспылил, — я же уже говорил тебе! Я люблю тебя такой, какая ты есть! Захотим ребенка — усыновим, в чем проблема? Ханджи снова заплакала, а может, это был дождь и Моблиту показалось. — Честно? — Честно, — кивнул Бернер, — так ты станешь моей женой? — Да! — воскликнула Ханджи, — да, да, да!