Параллельная

      Тревожный сон, длящийся от силы часов шесть, только ещё больше запутал мысли парня. Тот пролежал в кровати до утра, надеясь отключиться ещё хотя бы ненадолго, но все попытки уснуть были тщетными. Настя, вроде бы, спала, но и тут Вершинин уверен не был — девушка отвернулась к стене.       Уже утром, когда медсестра позвала их на завтрак, Паша наконец задался вопросом: как они вообще могли предотвратить взрыв, произошедший тридцать лет назад? И почему всё это не вызвало у него никаких эмоций вчера? На разговор с Настей блондин не рассчитывал, ведь та игнорировала даже его просьбу пойти с ним и поесть, не то чтобы разговоры о вчерашнем дне.       Всё-таки выйдя из палаты и еле найдя столовую, Верш сел за стол, взяв из рук буфетчицы поднос, даже не глянув на его содержимое. Сделал пару глотков чая, но так и не почувствовал вкуса; то ли оттого, что заварку экономили, то ли от очередной попытки сложить всё в одну картину. В планах было спросить у кого-то из медицинских работников хотя бы дату, пусть его бы и посчитали за ненормального; но так была хоть какая-то надежда на зацепку. На соседнее с парнем место резким, больным движением сел человек, и Паша даже не обратил бы внимания, тем более успокоительные всё ещё действовали, но тот резко заговорил: — Парень, ты зря не ешь — силы-то пригодятся, — неожиданный собеседник в конце закашлялся, что подкосило такую нравоучительную фразу. Блондин поднял глаза — перед ним сидел капитан. Тот самый офицер, имя которого он так и не вспомнил, тот самый убийца. Паша уже начал сомневаться, а был ли такой человек вообще, или это снова плод его больного воображения, как было в Зоне, когда рядом ещё была Диана. А он так и не рассказал ей об этом. — Ты чего молчишь-то? Я думал, вы меня вопросами засыпете, — офицер принялся есть кашу синеватого цвета. — А где девчонка? — В палате, — не без опасения ответил Паша, оглядевшись по сторонам: никто не обращал на них внимание, что хоть немного, но парня успокоило: мужик галлюцинацией не был, что в свете последних событий уже хорошо. — Имя ваше не напомните? — как можно спокойнее спросил Верш, борясь с диким желанием придушить его прямо сейчас, что было крайне не лучшей идей. — Сергей Костенко, — отхлебнув компота, сообщил тот. — Тогда первый вопрос, Сергей: как мы могли спасать станцию, которая давно взорвалась? — парень от злости и неопределённости хлопнул рукой по столу, отчего жидкости в стаканах заплескались. Капитан выглядел чрезмерно спокойным, что выводило парня. — Тебе что, успокоительных мало ввели? Не ори ты так, нам не надо привлекать внимание, — шикнул на него Костенко, наскоро доедая слишком маленькую порцию. — Вижу, есть ты всё равно не будешь. Пошли на улицу, там и поговорим.       Идя по светлым, но довольно потёртым коридорам, Паша понимал, как сейчас выглядит: неплохо было бы принять душ и сменить одежду, но поговорить с капитаном КГБ СССР было сейчас куда важнее. Мужчина вышел на улицу, толкнув тяжёлую дверь, и парень еле успел за ним, уже повернувшему за угол. — Ты что, совсем ничего не помнишь? Я вам вчера объяснял, — Костенко жестикулировал одной рукой, а вторую прижимал к левому боку. — Смутно, — только кинул блондин, когда оба уселись на лавочку за зданием. Желание придушить того, кто был виновен в смертях очень близких людей никуда не делось, но сейчас Паша стал понемногу вспоминать что-то о перемещении во времени, как бы это глупо не звучало, что-то… — Этот прибор, который вы нашли — вы понятия не имели, что держите в руках. Это машина времени, не идеальная, конечно, но для учёных, которые смогли её собрать — работа всей жизни. И этот чёртов псих, Игорь, кажется… он ещё больше вас не понимал, куда вляпался, — Сергей так и не отпустил руку от бока — Паша догадался, что ранение пришлось вчера именно туда. — И твой этот друг… он не отдал мне прибор, когда я попросил. Я не хотел причинять вам вред, но так вышло, — Паша понимал, что офицеру говорить действительно сложно, но злость парня не покинула нисколько. — Так вышло? Ты его убил, не разбираясь. Ты мою девушку убил, когда прибор уже был у тебя, это тоже «так вышло»? — голос угрожал вот-вот сорваться, и от Костенко не скрылось, как парень сжал руки в кулаки. — Девчонку я убивать не хотел тем более. Надо было показать вам, как всё серьёзно. Рука дрогнула, и… Хотел бы я от вас избавиться — перебил бы всех четверых. Пойми ты, я вам не враг, тем более сейчас, в этом времени. — В каком времени? — не то чтобы Вершинин не заметил, что они всё ещё находятся в Советском союзе, хотя и картинка действительности как-то отличалась от привычного представления об этом времени из кино и старых фото. — Это не привычная нам реальность. Мы спасли станцию, изменили слишком многое. А время никогда не прощает тех, кто его меняет, — с какой-то горечью отметил капитан. Но разве не того он хотел? — Как нам вернуться? — не смотря на собеседника, подняв глаза к небу, которое заволокли тучи, словно оно могло дать ответ, спросил Павел. — Учёные сейчас пытаются понять… мы не думали, что всё изменится так сильно, понимаешь? Кто бы мог подумать, что взрыв станет таким сильным толчком к распаду Союза… — Сергей боялся признать, что этот вопрос гложет и его самого. Пока он здесь, в Припяти в настоящем времени, по Москве разгуливает его двойник из этой, новой реальности. Костенко решил пока не говорить столь радостные новости парню — прекрасно понимал, как тяжело им, ни в чём не виноватым, потерявшим друзей и привычную жизнь, принять хотя бы первую часть всей этой ситуации. — То есть вот так просто? Вы нам жизнь сломали… — парень был перебит: — Если на то пошло, парень, я её сломал и себе, — Костенко зло сплюнул на землю. Хотел просто попытаться спасти родной город, и близких, погибших там из-за аварии. А в итоге изменил не только судьбу четырёх подростков, но и всего мира. — Поживёте пока тут, в больнице, без лечения, если в нём не будет необходимости. Питание, условия нормальные… А мы пока попробуем разобраться, что теперь делать или хотя бы где взять вам документы, — мужчина, наверное, впервые в жизни боялся посмотреть на собеседника. Даже не так: офицер КГБ СССР впервые в жизни чувствовал реальную вину. И это чувство мучило побольше, чем ноющий бок. Он ожидал ещё каких-то возмущений, агрессии, в конце концов, вопросов от Вершинина, но тот молчал, зарывшись пальцами в волосы. — Я хотел тебя на кладбище отвести. Тут недалеко… в общем, там девчонку вашу эту… Диану, мы похоронили. Как смогли, конечно, быстро… но могила есть, — в горле пересохло, и Сергей уже не знал, как отреагирует парень, и вообще сомневался, надо ли было это говорить. — Пойдём, — парень резко встал с лавочки, и в глазах потемнело так сильно, что Паше показалось, что равновесие предательски уходит. Костенко пошёл вперёд, и Паша, сначала медленно, но за ним поплёлся. Через минут двадцать, учитывая, что оба не могли идти особо быстро, показался высокий кованый забор и десятки, сотни памятников и крестов за ним.       Вершинин пытался запомнить дорогу, но всё оказалось куда проще: надо было лишь уйти на самый край кладбища, где уже давно никого не хоронят. И среди покосившихся табличек, — кресты давно сгнили, — виднелся совсем свежий холмик без единого цветка на нём, без фотографии и без даты рождения на кресте. — А вторая где? Лёху не хоронили? — с горечью, что словно повисла в воздухе, поинтересовался парень. — Его тело осталось в той реальности. А она… когда я нажал кнопку перемещения, она ещё была жива. И умерла уже, получается, здесь, в первые секунды, — капитан стоял чуть позади парня, который, опустившись на корточки, смотрел на вырезанное имя девушки. Он не мог, просто не мог представить, что Диана, та, которая всегда была его опорой и самым дорогим человеком в жизни, сейчас мертва. Всё походило на дешёвый кошмарный сон, но точно не на реальность. Было до тошноты отвратительно и больно представить, как её хрупкое тело сейчас лежит в земле, поедаемое червями.