Параллельная

            Диана лизнула подтаевшее мороженное, что капнуло бы с рожка через несколько секунд. На языке оставался еле ощутимый привкус ванили, а солнце приятно согревало спину, касаясь тёмных волос. Девушка смотрела на спину Паши, пока тот стоял в очереди к киоску, где продавали билеты на аттракционы. Диана не понимала, что именно чувствует к нему, но точно не хотела его потерять. Привязаться к нему было страшно, но ещё страшнее осознать и принять, что это уже произошло. К кому она побежала после разговора с мамой? Кому было не страшно сказать, как ей больно? Кому, кроме него? Никому. Это всё не поддавалось разуму. «Привыкать — это не думать, привыкать — это инстинкт» — так пелось в одной песне*. И сейчас Диана осознавала, насколько строчка была верной.       Парень со слабой улыбкой шёл обратно к ней. Диана улыбнулась ему примерно так же, стараясь выкинуть из головы мысли о том, что ни с кем не будет никаких «навсегда». И этот блондин, в глазах которого она находит отражение себя, не исключение.       Вершинин протянул ей несколько билетов, а девушка, взяв их в свободную руку, ещё раз лизнула мороженное, глядя в глаза друга: — Хочешь попробовать? — Паша сел на лавочку рядом, чуть приобняв Филатову, усмехаясь на её вопрос. — Хочу, — кинул тот, но мягко отодвинул руку девчонки с рожком, целуя ту в губы. Диана села ближе, но через минуту слегка оттолкнула парня, улыбаясь при этом: — Мороженное растает, — кончиком языка поймав каплю, стекающую по рожку, Филатова вряд ли представляла, насколько сильно мысли парня при виде её сейчас уходили не в ту сторону. — Не смотри так, сам его мне купил, — засмеялась девушка совсем искренне, положив свои ноги на колени Паши. — Я не говорила тебе этого, но я так рада, что мы с тобой познакомились. Хотя и сначала ты мне казался каким-то ненормальным. В плохом смысле этого слова, — не смотря на Вершинина, поделилась частью мыслей Филатова. Паша думал после этих слов только о том, как сильно она возненавидит его после того, как узнает всю правду, и как пожалеет об этих словах, сказанных на эмоциях сейчас. Нужно было ответить что-то, но парню стало в очередной раз слишком больно, а Диана уже показывала куда-то на горизонт. — Если прокатимся на колесе обозрения, я покажу тебе одно озеро. До него далековато идти, но я очень люблю то место. И людей там почти никогда нет. — Ну тогда доедай своё мороженное и пойдём кататься, — вымученно улыбнулся Верш, надеясь, что Диана не заметит резкой смены настроения. Пытаясь отвлечь её, он положил руку на худые коленки девчонки, чуть щекоча те через разрезы на джинсах. Диана засмеялась, поймав его руку своей, и в отместку щекоча ладошку парня недлинными, но ухоженными ногтями. Переплетя пальцы, они посидели так ещё минут пятнадцать, наблюдая как в городском парке Припяти гуляют семьи с детьми, парочки вроде них самих, компании подростков и изредка пожилые люди.       На улице был вечер субботы, и город жил своей привычной жизнью — разве что для Вершинина это было как-то… дико. Ржавое, скрипящее от малейшего дуновения ветра, колесо обозрения в его настоящем мире сейчас мерно, почти незаметно для не приглядывающегося глаза, крутилось, и люди стояли в очереди в кассу, чтобы купить билеты на него. Другие аттракционы, возле которых Паша проезжал на старой Волге, тоже были «живыми», яркими и совсем не вызывали холодок по коже. Парень размышлял, каково было Диане — она ведь понятия не имела, что могло быть с городом, в котором она прожила всю свою жизнь. И сейчас девушка выглядела спокойной, а Паше казалось, что он задохнётся от всех этих чувств и эмоций. Стоило моргнуть чуть дольше, чем нужно, и перед глазами, словно фантомы, возникали виды мёртвого города, вечно серого и промозглого. А он сидел сейчас в солнечном, осеннем и совсем тёплом. Даже уютном, что пугало Пашу ещё больше. Весь вид Припяти будто предлагал остаться здесь, не ища путей попасть домой. И тёплая рука Параллельной, мягко сжимающая его пальцы, тоже этому способствовала. Диана сказала, что считала его ненормальным — он сам же думал о ней почти так же. Считал её избалованной девчонкой, которая строит драму из ничего. А ей просто нужно было дать более-менее адекватное общение и немного человеческого тепла. Она была такой же интересной, как и Диана в его мире, она была такой же живой глубоко внутри, разве что тут ещё более смелой и решительной. Сидя с ней сейчас молча, пока она доедала рожок с мороженным, которое сам Паша никогда особо не любил, он понял, что Настя всё это время была права. Он вмешал в эту историю эту девушку, и теперь непременно сделает слишком больно ей, да и его самого долбанёт отдачей, словно от выстрела.       Мысли не бросали его и уже на колесе, где ветерок играл с её волосами, пока Диана, смотря на город вниз с высоты птичьего полёта, вкратце рассказывала другу про здания или районы города. Паша слушал, но особо не вдумывался, глядя лишь на её лицо и тонкие руки с длинными пальцами. Довольно сильный порыв ветра качнул кабинку аттракциона, заставив Диану крепче схватиться рукой за поручень. Паша в очередной раз без слов взял её за руку, и та чуть улыбнулась уголком губ в благодарность. Она вовсе не была бесстрашной. — Вон там, смотри, видишь? — девчонка указывала куда-то за территорию парка. — Озерце небольшое, — Паша кивнул. — Давай после парка туда сходим? — переведя лучистые глаза на друга, попросила Филатова, и Вершинин охотно согласился. Он бы пошёл с ней куда угодно без вопросов.       В разговорах о городских пейзажах и строениях молодые люди провели ещё минут двадцать, гуляя по парку. Подошли к аттракциону с цепочными качелями, что кружились на высоте. В кармане Дианы была ещё пара нерастраченных билетов парка развлечений, и девчонка кивнула Паше, а тот только пожал плечами. Отдав билеты контролёру, молодые люди бегом поднялись по лестнице, садясь на первые же попавшиеся пустые качели, застёгивая потёртые ремешки безопасности. Диана качала ногами в воздухе, и когда карусель включилась, отрывая от пола уже и ноги Вершинина, мягко пропела, протянув руку вперёд и предлагая парню вложить в неё свою: — Дай мне руку, Питер Пен, полетели в Неверленд, — девушка улыбалась ветру, смотря как их с Пашей руки снова крепко держали друг друга. — Чтобы больше не взрослеть? — усмехнулся в ответ Паша, заправляя за ухо Филатовой непослушную прядь тёмных гладких волос. — В край потерянных детей и волшебных дискотек**, — засмеялась Ди, выпрямив свободную руку, словно пыталась поймать ей воздух, и Вершинин последовал её примеру. — Хотя не взрослеть, тем более с тобой и вот таким образом, я бы тоже не отказалась.

***

      Настя сильно устала на импровизированной работе, и, еле-еле перебирая ногами, тащилась в палату. Всё-таки помогать медсёстрам и санитаркам за деньги было совсем не выгодно: платили копейки, которых хватало только на еду, и не всегда такую, какую хотелось, а дел было слишком много, потому что сотрудницы совсем обленились, зная, что почти любую работу можно скинуть на рыжую спокойную девчонку.       Мадышева очень скучала по своему миру. Она бы отдала всё и даже больше, чтобы просто проснуться в старой маленькой квартире, обнять мать перед тем, как она уйдёт на смену, а потом пойти в медицинский университет на самые скучные в мире пары. Её обычная жизнь теперь была такой далёкой и чужой. Более чужой была только эта живая, солнечная Припять — развивающийся город с относительно хорошими перспективами. И в этом городе совсем не было места Насте.       Рыжая зашла в палату, без сил падая на свою кровать и поджимая колени к подбородку. Она прикрыла глаза, но через минуту всё равно пришлось встать: во рту было противно сухо, и глоток воды был сейчас самой желанной вещью. На подоконнике стояла начатая бутылка воды, и Настя, отвинтив крышку, выпила залпом третью часть. Уже собираясь лечь обратно, девушка заметила небольшой букетик цветов, стоявший в стакане на тумбочке между кроватями. Мадышева вытащила тот из воды, оглядывая тумбочку и подоконник на наличие записки, но ничего подобного не нашла. Девушка сомневалась, что цветы были ей — поссорились они с Пашей серьёзно, но хотелось надеяться так сильно, что это подарок. В прочем, Настя была уверена, что Вершинин снова с Параллельной, и если бы цветы были Диане, вряд ли бы стояли в палате. Возможно, Паша просто не нашёл бумажки или времени, чтобы записку написать. Настя поднесла маленький букетик к лицу, вдыхая запах луговых трав, и на лице появилась слабая улыбка. Она вернула цветы в импровизированную вазу, но желания лежать на кровати уже не было. Девушка была твёрдо намерена поговорить и с Вершем, и с этой версией Филатовой. Но со второй нужно было разговаривать в первую очередь. С другом будет явно сложнее.

***

— Тебя не тошнит после каруселей вообще? — с доброй улыбкой спросил Вершинин, смотря, как Диана ест сахарную вату ярко-голубого цвета. — Не-а, — ответила девчонка. — Я обожаю карусели и качели. Могу часами на них кататься, — Филатова протянула кусочек ваты Паше, и тот не отказался, ощущая как пушистое лакомство быстро тает на языке, превращаясь в кусочек карамели. — Мы, кстати, почти пришли. За этим парком уже озеро, — пара шла по протоптанной тропинке в тени деревьев. Видно было, что тополя и клёны здесь очень старые. В голову Паши лезли мысли, что этим деревьям уже точно больше века, и теперь этот ничего по сути не значащий промежуток времени казался чем-то очень странным. Вершинин в жизни не задумывался о параллельных вселенных, о других реальностях и тем более о параллельных людях. Вершинин только сейчас окончательно понял, что помимо Дианы, где-то в Москве есть параллельный он, параллельная Настя, параллельный Лёша, которые живут спокойной жизнью и не представляют, насколько не имеет границ материя. Парень только сейчас, идя по тенистым аллеям, осознал, как правы были древние философы, о которых он никогда толком не слушал на парах философии в университете. Все понятия о мире, о гранях бесконечности были убиты в хлам, и всё, что считалось невозможным, теперь стало обычным фактором его жизни. Рядом идущая девушка даже не подозревала, что творится в голове её спутника, и Вершинин был уверен, что знать ей не нужно. По крайней мере не сегодня, когда она только чуть отвлеклась от больной темы своей семьи. Боль от правды не станет меньше через пару дней, но возможно Паша как-то… слова подберёт, что ли.       Через пару минут перед глазами пары открылось небольшое озерце, сплошь усыпанное белыми кувшинками. Вершинин, которому казалось, что он уже никогда не посмотрит на этот мир, а тем более на город, в котором он застрял, с восторгом, просто потерял дар речи. Диана остановилась, и парень встал рядом с ней, оглядывая водоём и берега, покрытые совсем зелёной для начала осени травой. Зрелище захватывало дух своей простотой и небывалой красотой одновременно. — Дико красиво, правда? — девушка подняла глаза на спутника, чуть улыбаясь. — Правда, — выдохнул Паша, переводя взгляд на Филатову. Маленькая, худая, с синяками под глазами, растрепанными ветром волосами, она была слишком красива. И прекрасно вписывалась в это место. Вершинин здесь казался себе каким-то лишним — уставший, ненавидящий свою жизнь, полностью в ней запутавшийся, и совершенно не знающий, что делать с чувствами, которые возникали к этой девчонке, стоявшей рядом. Не к её копии, что была его девушкой в его мире, а именно к ней. Он ненавидел себя за это, считал это за измену, но ничего не мог сделать.       Диана медленно побрела к воде, и Паша шёл за ней, пока та не присела почти у кромки, вытягивая ноги. Парень потянулся к озеру, срывая маленькую, только начавшую раскрываться кувшинку у края, пока пара карих глаз внимательно за ним следила. Усевшись рядом, он легко вставил недлинный стебелёк в волосы девчонки, а та усмехнулась, погладив руку парня своей и положив голову ему на плечо. Будто чувствуя мысли Филатовой, блондин приобнял ту, прижимая к себе. — Мне кажется, что я совсем схожу с ума, — негромко проговорила девушка, собираясь с мыслями, чтобы продолжить, но была перебита: — Я уже сошёл. — А не похож, — улыбнулась Ди, жмурясь от отражения солнечных лучей на воде. Глаза почти что слезились от ярких бликов, но закрывать их, когда рядом была такая красота, было каким-то кощунством. — Я раньше тут часто бывала с отцом. Ну, в детстве. Пока он ещё… не знаю. Любил меня, что ли. Потом тоже приходила. С друзьями. Но так спокойно как-то только с тобой. Мне вообще нравится проводить время с тобой. Какое-то странное чувство, будто ты меня сможешь защитить от всего. Даже от меня самой, — Филатова подняла голову с плеча парня и отвернулась.

***

      Настя издалека заметила приближающуюся пару. Девушка встала за кустарниками, чтобы молодые люди не заметили её — особенно нужно было, чтобы не заметил Вершинин. Она видела, что двое специально идут очень медленно, растягивая последние моменты вместе. Насте было даже немного страшно: Паша выглядел невероятно счастливым на фоне своего прежнего состояния в этой реальности. Мадышева очень боялась влезать в их отношения, видя, что между ними что-то происходит, но и не делать этого не могла. Паша был прав: будь тут Лёша, она бы и сама сошла с ума во всех смыслах. Но и оставлять это всё так, как оно есть сейчас, было нельзя. Пускать всё на самотёк — худшая стратегия по мнению девушки.       Вершинин обнял Филатову на крыльце больничного здания, а та в ответ поцеловала его в щёку. Мадышевой кольнуло куда-то в сердце, когда блондин в ответ на действия Дианы стал целовать её в губы, а та ни капельки не была против, прижимаясь к парню всем телом и обнимая его так крепко, что это чувствовала даже Настя. Настя ощущала себя каким-то шпионом, стоя в тени деревьев, хотя молодые люди были очень увлечены друг другом и вряд ли бы обратили на неё внимание стой она хоть прямо под фонарём. Наконец оторвавшись от друг друга, Вершинин и Филатова побрели в разные стороны. Девушка быстро скрылась в здании, а Паша, уже не оглядываясь, шёл в сторону их с Настей крыла. Но Мадышева скользнула за Дианой, двигаясь по коридору словно тень. — Диана, — совсем тихо окликнула рыжая Параллельную, но та вздрогнула слишком видимо, обернувшись с испуганным лицом. — Прости, я не хотела тебя напугать. — Но напугала, причём сильно, — стараясь скрыть испуг за резкостью, ответила Филатова, смотря на Настю совсем не по-доброму, что не скрылось от девушки. — Мне надо с тобой поговорить. Это важно и касается Паши. На улицу лучше не выходить сейчас, так что разрешишь пройти в твою палату? — тон был не таким, какой нужен был для просьбы. Это было что-то недотягивающее до приказа, да и Настя уже, пусть и медленно, шла к палате. — Заходи, — без грамма гостеприимства и доброжелательности пригласила Диана. Зайдя в палату, Параллельная сразу села на кровать, стараясь не показывать, что общество странноватой подруги Паши ей неприятно. Неприятно как минимум. А как максимум ей было страшно, и дело совсем не в том, что Настя позвала её в коридоре неожиданно. Просто где-то в животе вместо бабочек собрался комок. Это было каким-то идиотским предчувствием, хотя головой Диана понимала, что у неё нет никаких оснований верить Насте, что бы она сейчас ни начала говорить.