Параллельная

      Вершинин не спал всю ночь, и уже утром, когда солнечные лучи стали щекотать ресницы, наконец задремал. Диана тоже не смогла отдохнуть: голова ужасно болела, а тело словно затекло. Но, несмотря на все события вчерашнего дня, которые постепенно вырисовывались в голове сейчас, Филатова не хотела вставать, да и вообще делать резкие движения. Она знала, что парень, обнимающий её даже во сне очень крепко, уснул только недавно. Его присутствие тут в принципе было лишним, но девушка не могла врать себе: она не хотела, чтобы он исчез из её жизни сейчас, пока он ещё в этом мире. Поверить во всё, что он рассказывал, было сложно: но человек, наверное, устроен так, что быстро приспосабливается к самым экстремальным условиям и способен принять самую шокирующую информацию. Филатовой было противно от самой себя: она знала, что оставаться с ним — это послать на все четыре стороны самоуважение и здравый смысл, но уже твёрдо решила, что будет с ним столько, сколько это будет возможно. И сейчас совсем осторожно она накрыла его руку своей, закрывая глаза в надежде сдержать непрошеные слёзы. В глазах всплыли воспоминания, кажущиеся сейчас невероятно далёкими: вечер, который они провели вместе в городском парке аттракционов. Девушка усмехнулась: она сказала тогда, что очень рада их знакомству. Сейчас мнение было другим, но толка жалеть не было: время назад не вернуть, даже если в её руке ладонь человека из другой реальности.       Вершинин всё-таки открыл глаза, и сердце снова кольнуло — Диана держала его за руку, но не спала. Парень без слов прижал её ближе к себе, вдыхая запах её волос. Филатова молчала, и тишину нарушали только поющие за окном птицы и совсем тихий шелест занавесок, что колыхались от ветра. — Скоро уже подъём. Уходи, — совсем тихо предупредила девчонка, не открывая глаз, но и руку парня не отпуская. — Мы увидимся ещё сегодня? — Диана даже не представляла, как сложно дался блондину этот вопрос. Под «сегодня» подразумевалось «вообще». Под «увидимся» подразумевалось «будем ли мы общаться дальше.» — Конечно, — коротко ответила Филатова, и Вершинин поднялся с кровати. Девушка смотрела на него, стараясь этого не показывать — из-под густых волос, растрепанных по подушке и падающих на лицо, как она надеялась, глаз не видно. Блондин был до невозможности потерян — будто только что оказался в этом мире и видел палату, в которой находился, в первый раз. Провёл рукой по взъерошенным волосам, оглядывая комнату с белыми стенами на предмет наличия своих вещей, наверное. Но толстовку он не снимал, а больше никаких вещей и быть не могло. Парень посмотрел на Диану, которая глаза спешно закрыла. — Глупо говорить, что я люблю тебя. Но то, что ты ещё не послала меня — самое дорогое сейчас. — Я пыталась, но ты не ушёл, — если бы она улыбнулась — хотя было уже не до хорошего, — если бы хотя бы усмехнулась горькой усмешкой, как она умеет именно в этой реальности — было бы проще. Но её голос не выражал абсолютно ничего. — Мне просто страшно, и, наверное, уже поздно пытаться выпутаться из этой истории. Я хотела прогуляться вчера, рано утром. Я достаточно далеко ушла, в ту сторону, где мы с тобой сидели на стройке. И поняла, что за мной следит какой-то мужик. Первая мысль была, что это маньяк, вторая — что родители кого-то подослали, но я убежала, а он исчез. Если бы был от родителей — я бы не смогла сбежать, да и заметила бы его потом… когда ты проводил мне экскурсии по местному кладбищу. Но его не было. И потом я поняла, что он связан с тобой. Кто это, Паша? — парень смотрел в окно, но с улицы его явно видно не было. — Лысый, лет пятидесяти? Невысокий такой, в чёрной водолазке? — наскоро пытался вспомнить внешность Капитана Вершинин. Даже сам себе удивился насчёт водолазки — парень считал, что не запоминает такие глупости, как стиль человека, который испортил им жизнь. Правда, с его слов, они испортили ему жизнь первые. — Думаю, что он мог и переодеться. А в целом — да, — Диана встала с кровати, взяла расчёску с тумбочки и проводя ей по волосам. — Это человек, из-за которого всё и началось. Не думаю, что он тронет тебя, да и для чего ему это? Ты никак не повлияешь на то, чем он занимается — пытается с учёными придумать, как вернуть нас в наш мир. Я поговорю с ним, как только встречу его. Я очень виноват перед тобой, но есть ещё одна просьба. Не ходи никуда без меня, если идёшь одна, хорошо? — Вершинин очень хотел сам верить в то, что говорил девушке, и снова обнял её, стоящую до этого за его спиной. Он не ожидал, но она крепко обняла его в ответ. — С тобой только хуже, Вершинин. Тебе правда нужно уйти, — Филатова резко отпустила его, и сердце неприятно ёкнуло: она не могла отвязаться от мыслей, что каждый разговор с ним мог стать последним. Она надеялась, что он попрощается, когда придёт время это делать, но всё равно верить до конца теперь не могла. — Увидимся вечером, я иду на работу сегодня, — Паша надеялся, что она, как до этого, придёт на парковку супермаркета, и они погуляют где-то до ночи. Девушка только кивнула, своими планами не поделившись, и Вершинин не мог сейчас требовать от неё чего-то. Он молча вышел из палаты, и противный липкий ком в животе, казалось, поселился там навечно.

***

      Настя смотрела из-за угла больницы на удаляющуюся фигуру Вершинина. Рыжая знала, где он провёл прошедшую ночь, и знала, что он всё рассказал Параллельной. Непонятна была только реакция Дианы на такую информацию, но узнать её Мадышева была пока не готова. Даже не так — она не готова была объяснять Вершинину, что её обещания более пустые, чем его. Она злилась, что он имеет шанс быть с Филатовой даже в этой реальности. Настя же имела ничего подобного. Как ни старалась девушка во имя дружбы поддерживать Пашу — ночью она поняла, как это бессмысленно. Девушка специально работала всю ночь и первую половину дня, и сейчас валилась с ног от усталости — и всё для того, чтобы избегать Вершинина. В надежде поспать, пока его не будет в больнице, рыжая пошла к больничному крылу, но резко развернулась, услышав, как знакомый голос позвал её по имени. — Привет, — к Мадышевой подошла Параллельная. Девчонка старалась скрыть все свои эмоции, и заметила, что Диана пытается сделать тоже самое. — Не хочешь прогуляться? Я хочу поговорить. — Когда я хотела поговорить с тобой, ты особо не горела встречным желанием, — хмыкнула Анастасия, и Филатова опешила от этой реплики: будто бы Настя нормально разговаривала, а не пугала и не говорила загадками. Самообладание значительно пострадало после событий вчерашнего вечера, и Диана хотела высказать всё это подружке Вершинина — идея попытаться понять эту девушку в принципе была обречена на провал, — но та продолжила: — Но знаешь, меня в этой реальности ещё никто гулять не приглашал. Предложение принято. Куда пойдём? — Мадышева переменилась в настроении, и теперь спрашивала так, будто разговаривала с Филатовой из своего, родного мира: будто они были друзьями, и убить время вдвоём приносило удовольствием им обеим, а разговоры пошли бы о сериалах, прочитанных книгах и новой рок-группе, которую Настя случайно нашла на просторах пабликов ВКонтакте. — Куда хочешь? — Диана даже не представляла, куда можно пойти вместе, потому что она предполагала, что долго их разговор не продлится, учитывая характер Анастасии. Филатова не делала поспешных выводов, но скрытность и недоверчивость Насти не внушала доверия, и прогуляться девушка думала буквально по улице, расположенной за воротами больницы. Но после реакции рыжей, видимо, прогулка займёт больше времени, и локацию придётся выбрать другую. — Это ведь не я прожила в Припяти всю жизнь, тебе лучше знать. Покажи мне какое-нибудь классное место. Только тихое — у меня башка раскалывается, — пожала плечами она. — От головы могу дать таблетку, — Настя спешно отмахнулась. — А прогуляться можем до профилактория. Тут недалеко, и там лодочная станция атмосферная. Не знаю, оценишь ли ты, но мне нравится, — на самом деле, Диана не могла объяснить, почему ей хотелось, чтобы место понравилось Насте. Можно было пойти с ней туда же, где она недавно была с Вершининым — к озеру с кувшинками, но Параллельная очень хорошо знала, как легко испортить место, побывав там не с тем человеком. И если с Пашей — девушка надеялась — такое ощущение не возникнет, то вот с Настей туда идти не хотелось. — Подожди меня минут десять, окей? Я никуда не собиралась, так что надо немного привести себя в порядок, — Диана поражалась, как спокойно это всё говорит Настя, будто бы доверяет Филатовой и действительно горит желанием идти с ней куда-то. В голове промелькнули мысли, что позови её саму вот так Мадышева — Диана бы не согласилась так быстро и легко. Это не вписывалось в образ замкнутой и недоверчивой девчонки, которую представляла себе Филатова. Рыжая тем временем уже забежала в здание, резво поднявшись по ступенькам, оставив Диану во дворе. Она села на лавочку, надеясь, что Паша по каким-либо причинам не вернётся сейчас — объективно причин не было, но Филатова не хотела, чтобы он знал о происходящем. По крайней мере до того момента, как девушки поговорят.       Ровно через десять минут — Мадышева была очень пунктуальна — рыжая подошла к лавочке, ещё с пары метров спрашивая: — Идём? — Диана кивнула, встала и направилась к выходу из больницы. Привычно обернулась перед воротами — медсёстры бы не останавливали, но было лучше, когда их нет. И сейчас двор и ближайшие к воротам окна оставались пустыми.       Девушки шли в полной тишине, и тишина была давящей. Диана не любила разговаривать на ходу, но с почти незнакомым человеком, наверное, стоило заниматься именно этим. Она искоса глядела на спутницу, но та вполне заинтересованно оглядывала местность, что тоже приводило в недоумение Филатову. Казалось, что молчание напрягает только Диану, потому что Настя либо очень хорошо изображала спокойствие, либо действительно не обращала внимания.       Дорога до профилактория заняла минут тридцать, не меньше; территория огорожена никак не была, что удивило Мадышеву: в их реальности такого бы не случилось. Да и само слово «профилакторий» вызывало странные эмоции: вывеска была вполне современная, а вот слово будто вырезали из учебника истории. Настя не привыкла к советским реалиям, которые выглядели так обыденно и так живо — советский союз она знала только по заброшенной Припяти и заброшенному Чернобылю, в которых они искали подкастера ещё в своём мире и ещё с настоящей Дианой. — И что тут обычно делают, кто отдыхает? — нарушила тишину рыжая. — В основном работники ЧАЭС. Но у них всегда путёвки, и в принципе простые люди тоже отдыхают. Тут недорого и довольно прикольно, если нет возможности покидать город, например, или денег на более дальнее путешествие, — объяснила Филатова, пробираясь куда-то через небольшие заросли уже пожухлой осенней травы. — Ты здесь тоже когда-то отдыхала? — очередной вопрос, ответ на который никакого значения по мнению Дианы не имел, задала Настя. Девушка ответила «да, но это давно было», и Мадышева почувствовала, что надеяться на подробности не нужно. — Я спрашиваю потому что, типа… нас не выгонят отсюда? Мы ведь не отдыхающие, — Диана еле сдержалась, чтобы не хмыкнуть: выглядела Анастасия как настоящий бунтарь, а по совместительству весьма проблемный подросток в недалёком прошлом, но почему-то боялась сторожа профилактория, которого даже не видела. — А ты поменьше говори об этом, и всё будет нормально, — возможно чуть грубее, чем планировала, шикнула Филатова. Рыжая замолчала, идя по траве вслед за девушкой. Вскоре они вышли к довольно просто сколоченному пирсу, если конструкцию можно было вообще назвать пирсом. К железным кольцам, накрепко вделанным в пирс, были за толстые верёвки привязаны пара четырёхместных лодок. Настя бы с удовольствием прокатилась, но вёсел не было — наверное, нужно было брать у местного администратора или вроде того — девушка усмехнулась мысли, что эта должность в профилактории, наверное, тоже называется иначе. — Красиво здесь, — почти шёпотом произнесла Мадышева, любуясь ещё высоко висящим солнцем, жёлтыми опавшими нечастыми листьями на воде и совсем лёгкой рябью. — Мне тоже нравится, — Настя машинально глянула на свою спутницу, но взгляд задержала: Параллельная смотрела в сторону, на камыши, в которых квакали лягушки, и немного, лишь уголками губ, но улыбалась. Настя впервые видела Параллельную улыбающейся — именно Параллельную, а не настоящую Диану. И это как раз был огромный контраст — Диана, которую знала Настя, улыбалась почти всегда. — Так о чём поговорить хотела? — Мадышева тряхнула головой, откидывая густые волосы назад, позволяя тем рассыпаться по спине и красиво блестеть в дневных лучах осеннего солнца. Настя впервые задумалась о погоде: осень в Украине и в Москве нельзя было сравнивать. В Припяти, по крайней мере, в этой — в живой, — осень дышала совсем летним теплом и прохладой лишь вечерами или ранним утром. И Насте это очень нравилось, что тоже дико пугало: ненависть к городу, к этой реальности, а главное, к девушке, сидящей рядом с ней на деревянных досках, с каждым днём угасала. Мадышева не могла описать чувство, приходившее на смену, но оно явно включало в себя смирение, и это уже даже не пугало. — Ты знаешь то же самое, что и Паша, — тихо начала Филатова. — Но ты не пыталась со мной контактировать, ещё и против была, как мне Паша сказал. Я не совсем верю, что это только потому, что ты очень заботишься о моей психике. Ты ведь не знаешь меня абсолютно. Ты… уже не веришь, что вы сможете вернуться домой? — Диана впервые посмотрела на подругу Вершинина не отрываясь. Она не знала, что хотела увидеть в выражении её лица, но сам факт того, что Настя не отвернулась, атмосферу хоть немного уравновешивал. — Очень сложно вбивать в голову, что я тебя не знаю. В моей реальности я отлично общалась с твоей копией. Не хочу сказать, что Паша эгоист — он наверное говорил тебе, что нас было четверо. Мой парень умер, но если бы я встретила здесь его копию — я бы тоже наверное не смогла сдержаться. Но я действительно пыталась не ввязывать тебя в эту историю. Или ты считаешь, что это не правильно? — Настя старалась задать этот вопрос максимально тактично и участливо — девушке казалось, что она совсем разучилась говорить без агрессии в свете всех последних событий, но сейчас она действительно не была раздражена или зла. Наверное, впервые в этой реальности она ощущала себя такой спокойной, словно какая-то часть огромного груза наконец ушла. Полностью этот груз не покинет её никогда — в этом сомнений не было. — Не знаю. Я до сих пор не могу поверить в некоторые вещи. Ты прости, что я выгнала тебя той ночью. Поэтому сейчас и хотела поговорить — мне стыдно. Просто… поставь себя на моё место. Ты бы тоже ведь не послушала кого-нибудь, кто бы вот так к тебе ворвался с загадками. — Да. — Настя помолчала, и свесила ноги с причала, касаясь носком кед воды. Диана обнимала колени, поставив на них подбородок, но сейчас, смотря как от ног Насти по воде пошли круги, тоже свесила свои. — Я одновременно и не знала, что тебе говорить, и не могла молчать. И да, я думаю, что мы не вернёмся домой. Не знаю, что именно тебе Паша рассказывал о Костенко, но он сказал очень верную мысль: время не прощает тех, кто его меняет. — Поэтому ты не пошла с Пашей вчера? На кладбище, чтоб поговорить со мной? — Диана всматривалась в мутную воду реки, напрасно стараясь разглядеть дно. По сути, тут должно быть неглубоко, но девушка знала, что купаться здесь нельзя, так что небольшая глубина была только предположением. — Ты очень догадливая, — хмыкнула рыжая, снова не планировав огрызаться. Она заметила, как Параллельная смутилась, и слегка ударила ногой её ногу. — Хэй, не обижайся. Я не со зла. Просто ты действительно угадываешь мои мотивы, и от этого даже жутковато. Верш много про тебя рассказывал, хотя мы с ним толком и не разговариваем, — Мадышева улыбнулась очень грустно, смотря на противоположный берег. — И что говорил? — Ладно, я буду до конца честной. Вроде как ты заглаживаешь вину, что меня выгнала, а я за то, что не была вчера с вами. Когда я поняла, что вы общаетесь чересчур много, мне в голову пришло только надавить на его чувства… ну, к Диане из нашего мира. Я сказала ему, что он изменяет ей с тобой, — Настя пощёлкала пальцами, и Диана поморщилась от звука костяшек. — Боже, подслушивай нас кто-то сейчас — точно бы сдали в психушку. В настоящую, — глянув на Филатову, которая в больнице и так пребывала по этому поводу, спешно пояснила Мадышева. — Но он, как видишь, водиться с тобой не перестал. Говорил, что вы совсем разные, и от этого ещё сложнее. Он говорит, что ты как-то сможешь помочь нам… но я вижу, что он просто влюбился в тебя. Именно в тебя, именно в этой реальности. Какими бы разными вы не были, есть и схожести, а у Паши просто едет крыша. Но я не виню его: я уже сказала, что будь тут Лёша, я бы не рассуждала так холодно и трезво, — обе девушки помолчали, то ли обдумывая сказанное, то ли просто наслаждаясь осенним солнцем и природой. — А как фамилия Лёши? — внезапно спросила Филатова. — Да и твою я не знаю, — помимо фамилии Диана думала о том, что в блокноте, целостность которого всё равно уже нарушил Вершинин, вырвав оттуда лист, есть портрет Насти. И сейчас, узнав эту девушку получше, Диана очень сильно хотела отдать рисунок. — Он — Горелов, а я — Мадышева. Я всегда думала, что если вдруг мы поженимся в будущем, я сто процентов свою фамилию оставлю. А сейчас даже её бы сменила, лишь бы он был рядом, — Настя смахнула слезинку, думая, что Параллельная не заметит. Девушка очень редко проявляла эмоции при ком-то, а тем более столь мало знакомым. — Только не думай, что я мечтаю о свадьбе. Это вообще, мне кажется, для придурков, — довольно искренне засмеялась рыжая, и Диана тоже не удержалась, но смех стих так же быстро, как и возник. — Мне правда жаль, что всё так вышло, — Параллельная протянула руку собеседнице, предлагая вложить в неё свою, и Настя так и сделала, хотя и поколебалась пару секунд. Это стоило усилий со стороны обеих. — И мне. Но мне и тебя жаль при этом. Такого вообще случаться не должно, — Диана кивнула, и спустя несколько мгновений Настя выпустила её руку из своей. Рыжая сорвала травинку, растущую из воды, и повертела её в пальцах. — Очень странно сидеть тут, с тобой, и вот так молчать. Я в этой реальности даже не ощущаю себя живым человеком, а сейчас… не знаю. Наверное, я отвыкла от нормального человеческого общения. Да и вообще от человеческих занятий. Я как робот — ем, сплю, чтобы не умереть, и работаю, чтобы было, на что покупать еду, — горько усмехнулась Мадышева. — Сейчас я понимаю, почему Паша ещё не сошёл с ума окончательно. Не думаю, что ты поможешь нам вернуться домой, но в этой реальности, по крайней мере, не дашь совсем чокнуться. Ты здесь… своя. — А чем ты в своей реальности занималась? Или интересовалась? — Параллельная пропустила последнюю часть сказанного, но лишь потому, что не знала, как можно ответить на это. — Училась в медицинском. Это почти всё время отнимало, но я как-то умудрялась ещё рубиться в компьютерные игры, смотреть сериалы и даже иногда на гитаре играть. Сейчас кажется, что это всё не я делала. — У меня дома гитара есть, — Диана даже не раздумывала. — Я могу забрать её, если хочешь. Я всё равно играть не умею, это отца, — она не знала, почему — то ли просто сочувствие, то ли искренняя симпатия к Мадышевой, — но помочь хотела сильно. Даже при условии, что посещать свой дом опять придётся в тайне, как в тот раз с Вершининым. — Было бы офигенно, — улыбнулась девушка, смотря карамельными глазами на Филатову. — Спасибо тебе. И надеюсь, отец не будет против. — Об этом не волнуйся, — отмахнулась Диана. Настя, конечно, не могла знать об её семье — это бы Паша сразу понял, что уж до чего, но до гитары в их доме никому дела нет уже очень давно. — Посидим ещё или будем возвращаться? — Посидим. Хотя бы немного.