Маргит

Через два дня придя с работы, я застал жену спящей. Её пальцы были полностью восстановлены, а ногти уже окрашены в лак тёмно-зелёного цвета. Выражение её лица передавало какую-то особенную умиротворённость, будто Аделина видела самый лучший сон в своей жизни. — Ты не заболела? — спросил я через десять минут, когда она проснулась. Её глаза не просто излучали радость, они сияли. — Почему такой вопрос? — удивилась она. — Ты очень редко спишь днём, разве что когда болеешь. — Меня Маргит усыпила каким-то специальным сном. Там было счастье и радость, это лучше всего что я пробовала в своей жизни. Это наверно даже лучше секса, будто я уснула и постоянно находилась в состоянии оргазма. Наверно… это даже лучше, чем сам оргазм. — Адель, слушай, ты осторожней с этим. Жена ушла греть ужин на кухню. Маргит сидела в зале в углу на кресле. Я просил у неё про этот «специальный сон». — Это моё изобретение, — сказала она. — Сверхсон. Вызывает зависимость и довольно сильную. Через пять-шесть раз зависимость уже неизлечима. Я насторожился. После ужина я обстоятельно и серьезно поговорил с супругой. Она клятвенно заверила меня в том, что всё под контролем и беспокоиться не о чем. На выходных когда мои родители пришли в гости, Маргит превратилась в жижу и затекла под кровать в спальне. Всё шло как обычно, но вдруг Аделина, не дожидаясь ухода гостей, ушла в спальню. Я сходил за ней. Она уже успела уснуть. Проводив родителей я вернулся к спящей жене. Маргит снова приняла антропоморфное обличие. — Слушай, что происходит, — спросил я у неё. — Она уже подсела на сверхсон, я её усыпляю уже в девятый раз. Я разозлился, но сдержался от перехода на повышенные тона. — Я её предупреждала несколько раз, но оно всё равно хотела сверхсон. Один раз пройдя через него, его уже невозможно забыть. — Но ведь ты знала, что она попадёт в зависимость, зачем ты продолжала усыплять её? — возмутился я. — Она сильно хотела сверхсон, а я не ограничиваю ни волю человека, ни его свободу выбора. Хочешь сверхсон — пожалуйста. Она понимала, на что идёт. — А как же в первый раз? В первый раз она ведь не знала, что это такое. — Первый раз пробный, тем более от одного раза ничего не будет. Одна доза сверхсна излечивает почти от любой депрессии и улучшает умственные способности. Но даже перед первым разом я её предупредила. Спроси у Аделины, она подтвердит. — Да мне начхать, кому там помогал твой проклятый наркотик, — начал кричать я, брызгая слюной. — Важно теперь, что с моей женой делать. — Спроси у неё самой, как она умоляла меня дать ей сверхсон во второй раз, а я пыталась отговорить её. И это не наркотик, это особое состояние мозга. Нет химического воздействия на нервную систему, мозг не разрушается. Я всего лишь кое-что корректирую в нейронных связях. — Ладно, не важно. Как проявляется зависимость? — Через восемь часов начинается приступ агрессии, потом полное торможение, которое сильно зависит от человека: иногда он сидит как истукан, иногда сильная депрессия. Сказать, что от гнева моя кровь превратилась в лаву — это ничего не сказать. Опять я был бессилен, ничего не мог поделать. Маргит начала отнимать у меня жену. Я устроил скандал из-за того, что Адель даже не сказала мне о том, что получала сверхсон от Маргит. Разумеется, никаких вразумительных ответов от супруги я не получил, если не считать аргументы: «это кайфово», «у меня депрессия, а во сне классно». Я даже чуть не сорвался на кулаки и чуть не избил её, но вовремя сдержался. — Ну попробуй сам и поймёшь как это круто, — говорила она в слезах, сидя на полу. — Да пошла ты, курица тупая! Прошло несколько дней. Мы помирились. Она простила меня за оскорбления, так как прекрасно осознавала, что сама виновата в том, что попала в такую ситуацию. Жизнь пошла своим чередом. Зависимость от сверхсна никоим образом себя не проявляла, если не считать, что ей надо было обязательно засыпать на час три раза в сутки. У Аделины улучшилась память, она стала лучше соображать и легче вникать в то, что раньше для неё было трудно понимаемым. В остальном же она никак не изменилась. Июльский вечер. За окном дождь. Маргит ушла куда-то три часа назад. Мы смотрели свежескачанный из интернета эпизод сериала про полицейских. — Где Маргит? Куда она пропала? — вдруг начала ругаться Аделина. Сериал, от которого она раньше не могла оторвать глаз, теперь ей стал совершенно безразличен. — Тебе плохо? У тебя болит что-то? — Нет, чувствую я себя нормально. Но очень хочется сверхсон, не знаю как это объяснить… — она вела себя так, словно ей очень неуютно и тревожно. — Сильно хочется, ты не представляешь как! — Во сколько ты проснулась после последней дозы? — В час дня примерно. — Всё будет хорошо, — я подбадривал скорее себя нежели её. Неизвестность заставляла сильно нервничать. Совершенно спокойный диалог прервался, её глаза забегали, она не могла усидеть на месте даже пару секунд. Аделина слетела с катушек, её как будто подменили сумасшедшей. Начались крики, оскорбления, совершенно неадекватная реакция даже на банальный вопрос «что с тобой?». Я попытался просто игнорировать её, но это не сработало. Она тормошила меня и даже била. При этом постоянно просила что-то ей дать. — Скажи, что тебе нужно? — собственно, это единственный вопрос, на который она могла хоть как-то ответить. — Хочу жизнь! Хочу счастье! Хочу радость! — кричала она в ответ. Она хотела выйти на улицу и там искать «жизнь, счастье и радость», но я её не пустил, так как в лучшем случае её увезли бы в психушку после нападения на первого встречного. Я заломал ей руки и уложил на пол животом вниз. Навалившись на неё своим весом, я начал думать, чем бы её связать, да понадёжнее. Через несколько минут пришла Маргит и усыпила её. Аделина проснулась примерно через час совершенно спокойная и умиротворённая. — Объясни, что это было? — спросил я, когда жена проснулась. — Ты о чём? — Ну вот ты с катушек слетела час назад. — Не знаю о чём ты? — Ты ничего не помнишь? — А что было? — Ну вот мы с тобой смотрели сериал, потом вдруг ты начала бить и оскорблять меня. — Нет, не выдумывай, я уснула примерно на середине серии. Доказывать свою правоту было бессмысленно, она просто-напросто не запомнила всё, что с ней происходило во время «ломки». Может быть оно и к лучшему. Через полчаса жена вышла в магазин за продуктами. Я остался наедине с Маргит. — Почему ты не сказала мне, что погружаешь её в сверхсон? — высказал я своё недовольство. — Она попросила не говорить тебе, а тайна человека для меня закон. Я знаю тайны вас обоих, но ничего не говорю. — Адель теперь всю жизнь будет зависеть от твоего наркотического сна! — закричал я. — И что? — невозмутимо ответила она. — Без тебя она не человек, понимаешь? — Скажи это диабетикам на инсулине. Они в отличии от твоей жены умрут, если не получат свою дозу. Мы стояли на кухне. Под руку попалась свежевымытая сковородка. Переполненный яростью я ударил со всей мочи по голове Маргит. Звук удара металла о металл. Голова богини успела затвердеть сталью за долю секунды, пока я замахивался. Дно сковородки промялось. Ещё один удар и сковородка отлетела куда-то в угол, а ручка от неё осталась в руке. Я бросил её на столешницу и выругался матом. — Не представляешь, сколько бы я отдал сейчас, чтобы вернуть всё назад и никогда не пересекаться с тобой, — с ненавистью произнёс я и ушёл в зал смотреть телевизор. — Тогда бы ты умер там в ледяной пустыне в Антарктиде, — прокричала она вслед. Отпуск Аделины закончился. Надо было выходить на работу, но из-за зависимости от сверхсна, работа стала для неё невозможной. В первый же рабочий день после отпуска она написала заявление на увольнение. Пятница, семь вечера. Маргит опять куда-то пропала. Адель проснулась от последней дозы сверхсна в одиннадцать утра. — Может мне сильного снотворного выпить? Придёт Маргит, даст дозу, я проснусь адекватной. — Можно было бы, но у нас только обезболивающее есть и активированный уголь. — Наверно скоро начнется… Очень хочу сверхсон. Может всё-таки свяжешь меня? — Пожалуй да, не помешало бы связать тебя заранее. Я отвлёкся, чтобы поискать, чем связать её. Нашел только ремешок с пояса её халата. Вернувшись в спальню, я опять увидел это! Минуту назад наполненные страхом и волнением глаза налились злобой и агрессией. — Где?! — проорала она так, что я даже испугался. — Что где? — Где моя радость? Где моё счастье? Где моя жизнь? — она брызгала слюной, казалось, что она убьёт меня, если я не дам то, что ей нужно. Не говоря ничего в ответ, я набросился на неё и связал руки. Скинув её на пол и привязал её руки к ножке кровати. Брыкалась она сильно, пытаясь развязать руки зубами. Потом сбегал ещё за одним ремешком от халата и тряпьём, которым можно связать. Через десять минут борьбы Аделина была полностью скована: руки, ноги и рот. Простынями я дополнительно сковал её в локтях и коленях. Прошёл час моего терпения неадекватности жены, как вдруг она резко успокоилась. Я уж было начал праздновать, что пережил её «ломку», но вдруг заметил как она превратилась в человека болеющего странной мозговой болезнью. Я развязал её и поспрашивал всё ли с ней в порядке. Аделина превратилась в совершенно безынициативное существо. Она не совсем понимала, где находится и вела себя как ребёнок. Своё имя она помнила, также помнила как меня зовут, свой адрес и прочую информацию касающуюся себя и меня. Речь и голос не изменились, разве что интонация стала более сухой и безэмоциональной. Если тянуть её за руку она идет за тобой, если дать стакан — она берет его в руку, если приложить стакан с водой к губам — она пьёт, если рядом со стулом надавить сверху на плечи — садится на стул. Доходило одиннадцать вечера, мне было лень заморачиваться, к тому же я сильно устал на работе. Я немного стянул её леггинсы вниз, после чего она полностью разделась, включая трусы. За час «ломки» всё её тело стало липким от пота. Я сводил её в туалет, она присела на унитаз по малой нужде. Потом завёл в душ, там под потоком воды дал понять, что надо помыться. Она помылась: тщательно во всех местах. Она вытерлась, я завел её в кровать и мы легли спать. Интересно если ей ночью захочется по нужде, она додумается пойти в туалет? А, к чёрту! Буду решать проблемы по мере поступления. Когда я проснулся, Аделина лежала почти в том же положение, что я её положил. Ну может быть немного подвигалась ночью, но главное, что она продолжала лежать ровно, лицом в потолок, даже не вытащив руки из-под одеяла. Я подёргал её. Она почти мгновенно открыла глаза и посмотрела на меня. — Давай вставай, — сказал я. Она заняла сидячее положение. Я вручил её чистые трусы, прокладки-ежедневки, футболку и юбку, которую она обычно носит дома. Она оделась. Заварив на завтрак геркулес быстрого приготовления и пожарив яичницу, я по привычке позвал супругу с кухни. Потом опомнился и пошёл в спальню, чтобы привести её за руку. К моему изумлению, я встретился с ней в коридоре, она шла на кухню сама, а там села на место, на котором обычно сидела. Я поэкспериментировал: говорил ей чтобы прошла в зал, в спальню, в бывшую комнату Клары. Она шла туда, куда я ей скажу. Более того, когда я сказал ей идти в зал, она села там на своё любимое место и спросила: «А почему телевизор выключен?». К счастью, кормить Аделину тоже не пришлось. Я дал ложку в руку, и она начала кушать. После того как мы позавтракали, я попытался заставить её мыть посуду, но к моему удивлению, ничего не получилось: она не понимала, что от неё требуется. Вдруг она молча ушла в туалет. Судя по звукам, по большой нужде. Через пару минут я услышал звук спуска воды из сливного бачка. Аделина вышла. Я зашёл в туалет посмотрел в унитаз: бумагой она воспользовалась, но ёршиком почему-то нет. Но это лучше чем ничего, нянчиться с ней в туалете тоже не придётся. Позвав Адель, я заставил её зайти в душ и помыть себе задницу. На всякий случай. Мы ушли в спальню. Аделина смирно сидела на кровати, глядя в окна со стеклянными глазами, а я сидел за компьютером. Мой старый друг Лёха пригласил нас на выходные к себе в загородный дом, который он недавно построил: двухэтажный коттедж рядом с лесом. Шашлык, банька, пруд недалеко, в общем, всё как надо. Ехать до него сто пятьдесят километров, поэтому он предложил ещё и переночевать у него. Мы с Аделиной даже составили план того, как она будет получать дозу сверхсна и согласовали его с Маргит. Разумеется, всё полетело к черту. В таком состоянии отдых с Аделиной невозможен, да и как объяснить Лёхе и остальным друзьям, что она стала умственно неполноценной за несколько дней. Я был разбит тем, что произошло с моей женой, и отказывался принимать факт, что по сути она превратилась в домашнее животное. Пребывая в некоторой прострации и отрицании происходящего, хотелось как минимум отвлечься, как максимум напиться как свинья. Увлекшись просмотром какого-то видео с приколами, я обратился к персонажу с видео: — Ну ты помяукай давай ещё, ну! — Мяу, мяу, — вдруг послышалось из-за спины. Я выключил видео и обернулся. Аделина мяукала, имитируя кошку. — А теперь попрыгай на левой ноге, — сказал я, переполненный интересом, что же будет дальше. Аделина начала прыгать на левой ноге. Я сказал, чтобы она сняла с себя всю одежду. Она разделась. Потом приказал прыгать на правой ноге — она запрыгала на правой ноге, тряся грудью. — Перестань прыгать и встань на четвереньки, а потом скажи сколько будет два плюс два? — Четыре, — сказала она, встав на четвереньки. — Сколько будет 45 плюс 57? — 102! — почти сразу ответила она. — Сколько будет 121 умножить на 42? Аделина снова призадумалась, примерно минуту она что-то считала в уме, прищурив глаза. — Нет, слишком сложно, — сказала она наконец. У нас на входной двери два замка. В одном из них нужен ключ, чтобы запирать или отпирать даже изнутри. Я сходил в прихожую, закрыл дверь на этот замок, взял в руки все четыре экземпляра ключей для него: свой, из сумки Аделины и две штуки висящие на гвозде рядом с дверью. Из квартиры выйти она не сможет. Вернувшись, я посмотрел ей в глаза и сказал: — Поднимись на лифте на последний этаж и прыгни там из балкона. — Нет! — Почему нет? — удивился я. — Если я спрыгну, то умру. Ты хочешь убить меня. Ты злой! — Я не злой. — Тогда почему хочешь, чтобы я умерла? — Не бери в голову, забудь. Удивительно, она исполняет всё, что ей прикажут, если это не угрожает её жизни. Всё-таки не совсем робот. Странно, но почему она не стала мыть посуду? Я снова повернулся к компьютеру и продолжил смотреть какие-то видео в интернете. Аделина немного постояла на четвереньках, потом перешла в более удобное положение похожее на позу русалки. Монитор был большой и она видела всё происходящее на нём. Вдруг она заметила на видео красивого мускулистого мужчину в обтягивающей футболке. Адель оживилась и подошла ближе, не отрывая глаз от монитора. — Я хочу к нему! — сказала она. — Зачем? — Хочу, чтобы он меня трахнул. — А я? Ты не хочешь, чтобы я тебя трахнул? — Нет, — она отвечала, не отрываясь от красавца на видео. — Почему это? — С тобой уже не интересно. Я закрыл окно с видео, отчего она сильно огорчилась. — Ты изменяла мне когда-нибудь? — Нет. — А хотела с кем-нибудь заняться любовью? — Да, хотела. — А почему не сделала это? — Потому что была твоей, я любила тебя и ты меня любил. Так нельзя делать. — Что нельзя делать? — Нельзя предавать доверие того, кого ты любишь и кто тебя любит. Я обнял её, прижал к груди и погладил по голове подобно тому как отец гладит свою дочь. Потом поспрашивал у неё ещё несколько вопросов, на которые она ответила совершенно искренне, даже не пытаясь приукрашивать, не говоря уже о том, чтобы врать. Она не могла лгать вообще, будто в мозге есть отдел, который отвечает за ложь, и он бездействовал. Ближе к ночи я начал отходить из состояния отрицания и оценивал ситуацию не как какой-то розыгрыш или шутку, а уже на полном серьёзе, трезво оценивая варианты дальнейших действий и обустройства жизни с ней. Неужели после «ломки» в ней действительно что-то сломалось в прямом смысле этого слова? Неужели она теперь навсегда останется таким овощем? Моя жена как будто прошла через лоботомию, но не обычную, а какую-то хитрую и изощрённую, разработанную в секретных лабораториях спецслужб, чтобы выжимать из человека важную информацию, а потом оставлять недееспособным. В воскресенье с утра я накормил Аделину и посадил на диван, на котором она легла спать через пятнадцать минут. Я разбудил её и провёл несколько экспериментов. Если с ней не разговаривать, она сидит смирно со стеклянным не выражающим ничего взглядом. Если рядом есть место куда можно лечь, она ложится как только устаёт сидеть. Через несколько минут молчаливого лежания она засыпает. Разбудить её легко: достаточно обратиться к ней громче обычного или, например, несколько раз подёргать за плечо. Просыпается она также легко как и засыпает. Всё её существование свелось к исполнении моих приказов, точнее сказать, в ответе на внешние раздражители. Во второй половине дня решил опробовать свою куклу по имени Аделина в сексе. Сводил её в душ, она сполоснулась. Потом приказал ей встать раком на кровати. Она встала на кровати задом ко мне, я потеребил её клитор, а потом засунул палец внутрь. Аделина возбудилась и начала сладостно стонать. Она выгнула спину и просила трахнуть её, мурлыкая словно кошка. Бывало и раньше, что она так делала, чтобы возбудить меня, но сейчас это было совершенно искренне без малейшей доли наигранности. Впервые я увидел Аделину в таком состоянии. Это было кристаллизованное вожделение, настоящая похоть. Я вошёл в неё. Лоно её было сказочно-влажным. Я был так сильно возбуждён её гипер сексуальным поведением, что через несколько секунд не выдержал, кончил ей на спину и рухнул сбоку. Ей, разумеется, этого было недостаточно и она полезла на меня, пытаясь продолжить половой акт, но уже бесполезно: член размяк. Она легла рядом и начала мастурбировать. Сперма на её пояснице размазалась по покрывалу. Через пару минут я собрался доставить ей удовольствие языком, но не успел. Она напрягла каждую мышцу в теле словно сталь, разогнула спину, вытянула ноги, сморщила лицо, после чего вскрикнула несколько раз и расслабилась. Через минуту Аделина уже спала, распластавшись на кровати в той же позе, в которой кончила. Я накрыл её пледом. Маргит отняла у меня жену, а взамен оставила секс-игрушку высочайшего качества. Полуживое произведение искусства. Рассказать кому — обзавидуется. Но мне не до шуток. Как жить дальше? От одной лишь мысли том, что она на всю жизнь останется таким куском пластилина, меня бросало в жар. У неё как будто нет души, как будто настоящую Аделину уничтожили, а вместо неё оставили непонятно что с частично разрушенной памятью. Вечером кто-то начал елозить ключом в замке двери. Я прибежал в прихожую. В квартиру зашла Маргит. Два её пальца срослись и плавно переходили в ключ от замка. Она вытащила свой ключ из замка и закрыла дверь изнутри, после чего пальцы приняли нормальную форму. Богиня была без платья в своём асексуальном обличии среднего пола с прорезиненной кожей. — Ты так прямо по улице ходила? — Нет, только по подъезду. Прилетела как обычно в невидимом состоянии. — Что с ней происходит? — спросил я, зная что она богиня уже прочитала все мои мысли. — Сейчас я дам ей дозу сверхсна, а когда проснётся, снова станет прежней, — говорила она быстро шагая в спальню. В этот момент как будто гора сошла с моих плеч. Всё-таки это не навсегда! Маргит подошла и уже почти прикоснулась лба Аделины, но я придержал её. — Подожди, что с ней происходит? — спросил я, глядя в глаза богине. — Это фальш-сон, — ответила она отступив на шаг назад. — Её мозг так сильно хочет сверхсон, что пытается воссоздать его своими средствами. Но у него не получается и вместо этого он погружается в фальш-сон, полу гипнотическое состояние, в котором её сознание спит. А разговариваешь ты не с Аделиной, а её глубинными слоями сознания. В этом состоянии человек принимает всё на веру, исполняет приказы, особенно внушаем и не способен врать. При этом всё ещё работают инстинкты самосохранения. — Постой, а например, мытьё посуды — это получается угроза ее жизни? — Нет, скорее всего, мытьё посуды «заснуло» вместе с её сознанием. Граница там нечёткая, у каждого это происходит строго индивидуально. Можешь попробовать и проверить какие умения и привычки отложились у неё в заснули, а какие нет. Попробуй приказать ей подметать, мыть пол или ещё что-то. Кстати, в этом состоянии она обучаема, можно научить её мыть посуду. Аделина сидела рядом, мы говорили об этом прямо при ней, словно о какой-то скотине или домашнем животном. — Нет, давай бегом ей дозу. Хочу побыстрее увидеть настоящую Адель. Маргит подошла в жене и приложила ладонь к щеке. Через секунду тело Аделины размякло и рухнуло на кровать. Теперь она спала по-настоящему! Она не просыпалась он двух-трёх прикосновений и двигалась во сне как настоящий человек. Проснулась Аделина в одиннадцать вечера. — Как классно! — лепетала она, потягиваясь. — Надо позвонить Лёхе ещё раз и уточнить насчёт завтра. — Поздно. Уже воскресенье, — с горечью в голосе сказал я. — Стоп! Это бред! Это невозможно! Вот ты меня только хотел связать и вот я помню сквозь сон примерно час назад Маргит дала дозу. — Да, верно, но только между этими событиями прошло двое суток. Я рассказал о состоянии, в котором она пребывала эти два дня. Новость о том, что она находилась в полностью безвольном состоянии двое суток, сильно потрясла её. Аделине стало очень страшно, она не знала куда податься. Она будто проснулась после операции и узнала о том, что злоумышленники вырезали ей почку. Я крепко обнял свою супругу. — Всё обошлось, мы вместе. Главное, мы с тобой живы и здоровы, — приговаривал я, целуя ей голову через волосы. Адель улыбнулась. — А ещё ты не врала в этом состоянии, — я старался перевести беседу в более весёлое русло. — Вообще не врала, в ответ на любой вопрос ты говорила чистую правду. — И о чём ты меня спрашивал? — Не переживай. О самом главном не забыл спросить. — О чём это? — Изменяла ты мне или нет. — Ну и как? Ответ тебя порадовал? — улыбнулась она. — Да!