Кто ты?

Три недели спустя Форд стоял возле окна на втором этаже и курил, слегка приоткрыв фрамугу, чтобы косой дождь не попадал в комнату. Майкрофт, конечно, не будет доволен, что он курит в комнате, но ему было давно плевать на мнение старшего брата. Тем более пачку сигарет он вытащил именно из ящика его стола. Что поделать, это время было тяжёлым для всех. Прорабатывалась легенда. Ежедневные досье, заметки, видео и общение по сети с братом для контроля. Его движений, его поведения, его пристрастий в еде, его увлечений. Они обсуждали даже то, какого цвета трусы надевать в какой день недели. Всё вымерялось до мельчайших подробностей, всё училось, запоминалось и зазубривалось наизусть, чтобы потом вечером он мог продемонстрировать Шерлоку то, что получилось. Хотя это общение всё время доставляло немалые проблемы. Постоянные споры по поводу того, что «Я так никогда не делаю» или «У меня не бывает такого идиотского выражения лица» совсем не облегчали задачу. Шеринфорд затянулся, вспоминая, как он увидел лицо своего брата на экране ноутбука первый раз. Было так странно видеть кого-то настолько похожего на себя теперешнего. Он не видел Шерлока уже более двух лет. И время изменило его. Это не выражалось в том, что он постарел, или ещё чём-то подобном. Но из его взгляда исчезло это детское выражение, он стал по-настоящему взрослым. — Вижу, тебе придется много поработать, чтобы с такими-то данными тебе удалось заменить меня. Ну или почти. Всё-таки он остался той же сволочью, которая портила всё и всегда. Шеринфорд откинулся на стуле и криво ухмыльнулся. — Ты бы поосторожнее, а то всё-таки я буду изображать тебя. А изображая тебя, я могу сделать так, что тебе потом, когда ты вернёшься, придётся самому с этим разбираться. Шерлок недовольно рыкнул, и отставил ноутбук на стол возле себя, а сам растянулся на диване. — Сегодня мы должны обсудить основные моменты, которые тебе могли показаться странными в составленном мною досье на моих, — Шерлок поморщился, это ощущалось в его голосе, — друзей. Майкрофт говорил, что ты встречался с Джоном во время службы. Надеюсь, это не доставит проблемы? — Что? Нет. Мы так, пересекались несколько раз по службе. У меня после болезни теперь совершенно обычная внешность, тем более Майк сказал, что раз он не вспомнил, когда жил с тобой, ему будет нечего вспомнить и со мной. — Надеюсь, что ты не провалишь это дело, я ведь говорил нашему братцу… Сейчас Шеринфорд думал о том, на что он подписался. Приближалось время, когда ему придется выйти из тени. Ему придётся изображать из себя приятеля Джона, эдакого великовозрастного эмоционального кретина, и притворяться, что он не знает… Что он не знает того, через что Джону пришлось пройти. У него за спиной лежала папка с документами, которые передал Майкрофт по Джону Хэмишу Уотсону. Сухие отчёты медиков, скупые выводы психотерапевтов. Научные факты и голый анализ, как будто это был не человек, а лабораторное животное. Нет, Форд прекрасно понимал, что это всего лишь медицина, что всё это логично и правильно, но ещё он знал, что человек — это намного больше, чем просто логическая цепочка, люди никогда не бывают настолько простыми, как о них думает Шерлок. И Джон, совершенно точно, намного сложнее, чем все эти описания. Даже его блог говорил об этом. Мужчина сделал еще одну затяжку, и щелчком пальца стряхнул образовавшийся на конце пепел. То, что рассказывал о Джоне Шерлок — это была только тонкая оболочка. Форд соврал Майкрофту, он соврал Шерлоку. Он знал Джона. Шерринфорду вспомнилось их знакомство. Как однажды неудачно пошутил Рэймонд Боссе, его напарник, это был идиотским подарком от сумасшедшего афганского Санты. Смешно, но Форд тогда сорвал Джону празднование Рождества. Получилось действительно глупо. Дела были уже на тот момент закончены, все были расслаблены, в том числе и Форд с напарником. Непонятно зачем, они отправились на полигон: чесались руки, хотелось пострелять, особенно после того, как они прикончили несколько банок пива, и даже успели расслабиться типичным для армии способом[1]. Ну, и было неудивительно, что Форда неудачно подстрелил какой-то нетрезвый парень, который после этого, испугавшись, быстро скрылся в тенях. Форд с напарником тогда был немного навеселе, и лишь когда схлынул адреналин и Форда немного повело, Рэй тут же решил, что ранение всё-таки серьезное, это обязательно слабость от кровопотери, а не от отменной дури. И отвёл, — хотя точнее было сказать оттащил, — его насильно в медпункт. Как и ожидалось, единственный, кто был там в это время — какой-то молодой солдат, которого, видимо, просто оставили сидеть тут на всякий случай. На дальней койке уже храпел медицинский работник и был больше мёртв, чем жив, настолько от него несло алкоголем. Рэй как раз отбирал у Форда средства, которыми тот собирался обработать свою рану, когда к ним в сопровождении парнишки, которого напарник Форда послал за кем-нибудь, кто в этой дыре в состоянии помочь его, по меньшей мере, умирающему другу, подошёл Джон. Бывший медик, который отработал около семи лет по распределению, а потом просто не пожелал возвращаться домой в рутину и остался тут, закончив учебу в звании капитана. Окинув взглядом помещение, тот скривился, увидев дежурившего сегодня работника медчасти, храп которого заставлял дрожать стеклянные дверцы шкафа. Осмотрев рану, Джон посчитал необходимым наложить швы. Видимо, гашиш в сочетании с уколом обезболивающего смешался в особо забористую вещь, а может, это была индивидуальная реакция, но Форда реально разобрало. Он тогда, скорее всего, действительно напугал Уотсона, раз тот решил встретить Рождество сидя в медблоке. И ещё он, возможно, наговорил Джону всякого бреда. Так и началось их странное знакомство. Они достаточно быстро нашли то, что их объединяло. Вообще Джон легко и непринужденно умел общаться, был весёлым, добрым, приятным человеком. Форду нравилось проводить с ним время, нравился этот уютный, мягкий человек. Форд сделал последнюю затяжку и, затушив окурок о подоконник, кинул его вниз, куда-то в скрытую сейчас тенями клумбу. Второго февраля их с ротой Джона решили перебросить на другую базу. Они добрались до перевалочной базы, где остались переночевать. Но до конечного пункта они так и не добрались. В три ночи всё и началось. Форд прижался лбом к холодному стеклу, смотря на бушующую за окном стихию, чувствуя, как дождь сквозь открытое окно попадает ему на лицо, даря так необходимую прохладу. Тогда ночью, когда он выбежал наружу, вокруг были слышны автоматные очереди. Крики, звуки выстрелов, а потом он услышал свист ракетницы, которая взмыв, осветила пространство, а потом он услышал взрыв и крики. Он помнил, как поначалу его дезориентировал окруживший его хаос, но он быстро собрался. Подбежал Рэй, сунул в руки один из прихваченных с собой автоматов, мол он подойдет лучше, чем его Зиг Зауэр. Выбежав на площадку, туда, где располагалась стоянка, они увидели суетящихся людей, пытавшихся потушить стоявшие грузовики. И тут он увидел Джона, тот что-то говорил своему другу, который сжимал голову руками и, судя по всему, находился в шоковом состоянии. Сплавив молодого бойца Рэю, он потащил Джона в противоположном направлении от автомобилей. Потом грянул взрыв… Талибов было много, но наступать всегда сложнее, поэтому они держались как могли, а вот талибы несли существенные потери. Над ними кружили вертушки, пытаясь запугать нападавших, но по позициям не стреляли: высок был шанс попасть по своим. Они стояли и отстреливались, как потом узнал Форд, этот ад длился с небольшими передышками 5 часов. В какой-то момент в пылу перестрелки они с Джоном оказались отрезаны от остальных. А потом, практически когда всё это было закончено, Джона подстрелили. Форд прижимал к ране на плече друга свою рубашку, пытаясь вызвать по рации тех, кто грузил раненых на уже севшую вертушку. Время тянулось медленно, как зыбучий песок. Он пытался отвлечь Джона, но видел, как реакция того всё замедлялась больше и больше, ответы на вопросы становились более смазанными. Наконец, спустя вечность, как ему показалось, прибыла медицинская бригада. Один из медиков явно узнал Джона. Когда их окружили медики, Форд отошёл, опуская окровавленные руки и наблюдая, как Джона Уотсона погружают в вертолёт с остальными ранеными. А потом, подняв целый вихрь пыли, винтокрылая машина улетела в военный госпиталь на базе Кэмп Бастион. После этого он с остатками команды вернулся на базу. Через несколько дней он звонил, уточнял по поводу судьбы Джона, но ему ничего конкретного не сказали, только то, что тот жив. Но он знал, рана была тяжёлой, и вряд ли после неё он быстро поправится. А через две недели его жизнь, служба и всё остальное просто полетели под откос, разрушенные одним нажатием на спусковой крючок. От размышлений Форда отвлек звук подъезжающей к дому машины. Она, зашуршав по мокрому гравию, остановилась, на мгновение осветив фарами газон справа у входа. Мужчина неуловимо напрягся, вспоминая слова брата, что место достаточно безопасно, значит никто посторонний сюда проникнуть не мог. Брат, вероятнее всего, уже был в курсе неожиданного визита. Водительская дверь открылась и из машины вышел мужчина в пальто. В тусклом свете фонарей было трудно что-то рассмотреть. Человек явно рассеянно посмотрел на дом, на свою машину со включённым двигателем и, подняв воротник, достал из кармана телефон и попытался наклониться так, чтобы вода не сильно заливала экран. Глупая затея, отстранено подумал Шеринфорд глядя на мужчину. Из дома, быстро спустившись по ступеням, вышел Майкрофт, одетый в длинный синий халат, державший над собой раскрытый зонт. Мужчина тем временем, увидев Майкрофта, активно начал размахивать руками, скорее всего парируя какую-то сказанную фразу, из-за шума дождя разобрать слов Форд не мог. Визитер отвернулся и взъерошил рукой свои короткие мокрые волосы. Майкрофт стоял прямо, глядя на нежданного гостя, а затем его плечи как-то опустились, он как-то рвано кивнул, наклонил зонт, скрывая человека от капель дождя и, бросив взгляд на стоящего у стекла Форда, пошёл по направлению к дому. Мокрый человек сначала двинулся за ним, но потом вернулся к машине, выключил двигатель, положил ключи в карман и поспешил следом. Форд закрыл окно, задёрнул штору и улыбнулся. А Майк, оказывается, за эти года тоже изменился.