***
Более всего Шерлока раздражало бездействие. Вернее невозможность действовать, в некоторой степени отличающаяся от самого бездействия. Не будь рядом девушки, способной попасть под понятной причиной в центр «Благо», а затем и в сам санаторий, он бы и сам справился с задачей, выдумав какой-то план, приняв обличие уборщика, дабы лично проникнуть в заведение. Однако сейчас, когда у него был источник информации, он не мог сделать ничего, что мог бы сделать раньше, так как в случае, если бы его узнали, произошел бы переполох, и это могло привлечь внимание и к Лорен. Таким образом, Шерлок понимал, что торопиться с собственным участием в этом спектакле одного актера Лорен ему не стоит. Итак, размышляя подобным образом, детектив ожидал следующего времени для «разговора» с девушкой, при этом беспрестанно погружаясь в скучающее состояние. Заменив старый никотиновый пластырь, он продержался до вечера, обойдясь без выстрелов по стенам или без скрипки, но, к сожалению детектива, хотя это и было ожидаемо, никакой особо важной информации Лорен Шерлоку не дала. «Приходил Джим, объяснял, как все здесь устроено. Он оставил мне пару таблеток, так что я сижу на кровати, разглядываю их и думаю, Джозеф… Синяя или красная?» В голосе девушки детектив-консультант услышал улыбку, но смысла шутки не понял. Про себя мужчина отметил, что, возможно, это относилось к какому-нибудь популярному сериалу или фильму. Догадку тут же подтвердила сама Лорен, вздохнув. «Что толку с тобой шутить? Зная тебя не более пары суток, уверена, что ты даже не улыбнулся. Я ведь даже не видела и не знаю, смотрел ли ты хоть раз в жизни телевизор… Ладно, это неважно сейчас. На самом деле, я и вправду смотрю на таблетки, принесенные Джимом, и думаю, пить ли их. Этот санаторий, центр реабилитации довольно хорош, но как-то мне не по себе, когда я думаю, что нужно пить какие-то успокаивающие. Что же, мне все же придется это сделать, чтобы не привлекать к себе внимание, верно? Итак, я собираюсь выпить две чертовы таблетки, может, побродить по коридорам и кабинетам на всякий случай и, наконец, лечь спать. Кстати, я надеюсь, что у тебя, Джозеф, более не было проблем с барменами. Если они были, я, миролюбивая натура, могу дать пару пацифистских советов. Или ты можешь попросить нашего друга Шерлока включить его обаяние. Уверена, что если он захочет, то привлечёт внимание тех парней из отеля даже быстрее, чем магнит для неприятностей. Бармен, что пониже, я думаю, мог бы составить отличную пару нашему другу. На этом я оставляю тебя, полным мыслей о барменах, которые очень даже секси. Спокойной или не очень ночи, mein lieber.» Выслушав этот бред, Шерлок решил, что Лорен понравилась эта шутка с одиноким детективом-консультантом и его соседом-холостяком. Разумеется, девушка понимала, что ни один из них геем не является, но вот от хоть небольшой усмешки удержаться была не способна, но в этом он её не винил. В конце концов, стоит ли требовать хоть какого-то положительного отношения к себе от человека, который является близким родственником твоего погибшего врага? Очевидно, что это было бы глупым, однако нельзя не заметить, что поведение девушки было не совсем нормально в этой ситуации, вернее совсем ненормально для обычных людей. Значило ли это, что в характере Лорен сочетались непостоянство и отходчивость, вызвавшие спокойное и терпимое отношение к Шерлоку Холмсу? Какие ещё факторы и качества характера могли послужить этому? Или, быть может, это была новая игра от Мориарти? Как и всегда, стараясь не развивать эту мысль, чтобы не строить идею, подгоняя в будущем факты под неё, а оставив все, как есть, и собираясь просто ожидать и анализировать, Шерлок напоследок подумал, припомнив последние слова девушки, сказанные ему лично: «Я Лорен Кёнинг-Мориарти, и ты ещё узнаешь, что это значит!» Кёнинг-Мориарти. Кёнинг или Мориарти? Искренность или ложь и очередная игра? Добро или зло? Дружелюбие или желание отомстить? Мышка или кошка? Множество остающихся без ответа вопросов, но, несомненно, Шерлок ещё узнает, что значит Кёнинг-Мориарти.***
- Я уже сказал, что я работаю у профессора ассистентом, живу с ним под одной крышей и помолвлен с его единственной дочерью. Я предан ему и считаю, что, раскрыв эту тайну, вы только поможете доказать эту преданность. Профессор - человек с европейским именем. В его жизни главное место всегда занимала наука. Репутация его безупречна. Он вдовец, но, как вы уже поняли, у него есть любимая дочь Эдит. Характер его решительный и властный, я бы даже сказал, что воинственный. Так обстояли дела до последнего времени. Но вот каких-нибудь несколько месяцев назад привычное течение его жизни было нарушено. Несмотря на свой возраст - а профессору шестьдесят один год - он сделал предложение дочери профессора Морфи, своего коллеги по кафедре сравнительной анатомии, причем все это больше напоминало не рассудочное ухаживание пожилого человека, а пламенную страсть юноши. Никто не мог бы выказать себя более пылким влюбленным. Элис Морфи, молодая особа, о которой идет речь, - девица весьма достойная, умна и хороша собой, так что увлечение профессора вполне понятно. Нам с Эдит показалось, что все это немножко слишком. Чересчур бурно и не совсем естественно. А между тем профессор Пресбери - человек состоятельный, и со стороны отца его нареченной возражений не возникло. У дочери, правда, были другие виды: на ее руку уже имелись претенденты, быть может, не столь завидные с житейской точки зрения, зато более подходящие ей по возрасту. Профессор, несмотря на свою эксцентричность, судя по всему, нравился ей. Мешало только одно: возраст. Примерно в это время в налаженной жизни профессора произошло не совсем понятное событие. Он совершил нечто такое, чего никогда не делал прежде: уехал из дому и никому не сказал куда. Пробыв в отсутствии две недели, он воротился утомленный, словно после долгой дороги. О том, где он побывал, он не обмолвился ни словом, хотя обычно это был предельно откровенный человек. Позднее я получил письмо из Праги от одного своего коллеги; тот писал, что имел удовольствие видеть профессора Пресбери, хотя поговорить им не довелось. Только так домашние узнали, где он был. Теперь я подхожу к главному. Начиная с этого времени с профессором произошла удивительная перемена. Окружающих не оставляло чувство, что перед ними не тот, кого они знали прежде: на него словно нашло какое-то затмение, подавившее в нем все высокие начала. Интеллект его, впрочем, не пострадал. Его лекции были блистательны, как всегда. Но в нем самом постоянно чувствовалось что-то новое, что-то недоброе и неожиданное. Его дочь, которая души в нем не чает, всячески пыталась наладить с ним прежние отношения, заглянуть под маску, которую он надел на себя. Я также пытался сделать это, но тщетно. Надо вам сказать, мистер Холмс, что у профессора не было от меня секретов. Будь я ему сын или младший брат, я и тогда не мог бы пользоваться большим доверием. Ко мне, как его секретарю, попадали все поступавшие на его имя бумаги; я вскрывал и разбирал его письма. Вскоре по его возвращении все это изменилось. Он сказал, что, возможно, будет получать письма из Лондона, помеченные крестиком под маркой. Эти письма мне надлежало откладывать, а читать их будет только он сам. И действительно, несколько таких писем прошло через мои руки; на каждом был лондонский штемпель, и надписаны они были почерком малограмотного человека. Быть может, профессор и отвечал на них, но ни ко мне, ни в корзинку, куда складывается вся наша корреспонденция, они не попадали. Ах да, шкатулка. Из своей поездки профессор привез маленькую деревянную шкатулочку. Это единственный предмет, по которому можно предположить, что он побывал на континенте: одна из этих оригинальных резных вещиц, которые сразу наводят на мысль о Германии. Поставил он ее в шкаф с инструментами. Однажды, разыскивая пробирку, я взял шкатулку в руки. К моему удивлению, он очень рассердился и в самых несдержанных выражениях отчитал меня за излишнее любопытство. Такого раньше никогда не случалось; я был глубоко задет. Я попытался объяснить, что взял шкатулку по чистой случайности, но весь вечер чувствовал на себе его косые взгляды и знал, что этот эпизод не выходит у него из головы. - Это произошло тринадцатого ноября, - добавил мистер Беннет, достав из кармана записную книжку, и поглядел на все это время молча выслушивающего его детектива-консультанта. - Вы просто образцовый свидетель, - наконец произнес Холмс. - Кое-какие даты, которые вы у себя пометили, могут мне пригодиться. - Методичности, как и всему прочему, я научился у профессора. С того момента, как я заметил отклонения от нормы в его поведении, я понял, что мой долг разобраться, что с ним происходит. Итак, у меня тут значится, что в тот же самый день, тринадцатого ноября, когда профессор выходил из кабинета в холл, на него бросился Рой, наш пёс. Такая же сцена повторилась двадцать второго ноября и затем, как у меня отмечено, еще раз – первого декабря. После этого собаку пришлось выгнать на улицу, теперь и не впускаем в дом. Милейший был пес, ласковый... - Первоначальная картина восстановлена. Должно быть, что-то произошло позавчера? - Вы правы мистер Холмс. Это было позавчера ночью, как раз перед моим отъездом сюда. Я лежал в постели, но заснуть не мог. Часа в два ночи из коридора донеслись какие-то приглушенные, неясные звуки. Я открыл дверь и выглянул наружу. Надо сказать, что спальня профессора находится в конце коридора, и, чтобы попасть на лестницу, ему надо пройти мимо моей двери. Поверьте, мистер Холмс, это была жуткая сцена. Нервы у меня, кажется, не хуже, чем у других, но то, что я увидел, ужаснуло меня. В коридоре было темно, и только против одного окна на полпути лежало пятно света. Видно было, как по направлению ко мне что-то движется, что-то черное и сгорбленное. Но вот оно внезапно вошло в полосу света, и я увидел, что это профессор. Он продвигался ползком, мистер Холмс, да-да, ползком! Точнее, даже на четвереньках, потому что он опирался не на колени, а на полную ступню, низко свесив голову между руками. При этом двигался он, казалось, с легкостью. Я так оцепенел от этого зрелища, что, лишь когда он поравнялся с моей дверью, нашел в себе силы шагнуть вперед и спросить, не нужна ли ему моя помощь. Реакция была неописуема. Он разом выпрямился, прорычал мне в лицо чудовищное ругательство, метнулся мимо меня и ринулся вниз по лестнице. Я прождал не меньше часа, но он все не шел. Видимо, он вернулся к себе в комнату уже на рассвете. Сегодня утром мне позвонила Эдит и рассказала ещё один эпизод этой истории. Ночью её разбудил неистовый лай собаки. На ночь мы запираемся в комнатах, потому что живем с таким чувством, что над нами нависла опасность, также хочу заметить, что спальня находится на третьем этаже. Получилось, что жалюзи на окнах были открыты, а ночь была лунная. Эдит лежала с открытыми глазами, глядя на небо, как вдруг, к ужасу, увидела прямо перед собой лицо отца. Он глядел на неё, подняв руку, словно пытаясь открыть окно. Не думайте, что ей это померещилось, мистер Холмс. За завтраком, по словам моей невесты, профессор был резок и раздражен, но о ночном эпизоде даже не заикнулся, как и она сама. Вот, мистер Холмс, таковы факты. Это не тот случай, чтобы можно было обратиться в полицию, а между тем мы буквально ума не приложим, как нам быть; мы чувствуем, что на нас надвигается какая-то неведомая беда. Эдит считает, как и я, что сидеть сложа руки и ждать больше невозможно. Помолчав и поразмышляв, Шерлок спросил, - Значит, спальня на третьем этаже? Есть ли рядом приставная лестница. Беннет в ответ лишь отрицательно покачал головой. Детектив прошептал себе что-то под нос, и его новый клиент произнес, - У вас есть какая-то идея? - Несколько. Но прежде чем останавливаться на одной из них, мне нужно самому увидеть ваш дом и переговорить с профессором. Это весьма интересный случай, я помогу вам. Однако сейчас нет возможности сделать это: у меня ещё одно незаконченное дело здесь, но, думаю, я решу задачу до конца следующей недели, даже до выходных. А теперь, как я и сказал, мне следует заняться нынешним делом. Шерлок поднялся из-за стола все того же кафе напротив центра реабилитации Лорен. Двенадцатое декабря не принесло множества новой информации. В назначенное время отчего-то усталый голос, вероятно, не выспавшейся девушки оповестил, что ничего интересного кроме пары уколов какого-то успокаивающего не было. После этого краткого монолога, в котором не присутствовало ни одной шутки, у детектива произошла назначенная встреча с просившем о помощи мужчиной. Несмотря на то что ему нужно было подождать ещё, чтобы выслушать вечерний отчет Лорен, детектив поспешил покинуть кафе и вернуться в гостиницу, так как после получения нового пазла для сборки к Шерлоку пришла мысль о том, что… - Ещё раз спасибо, мистер Холмс, - от раздумий детектива оторвал голос Беннета. Тот протянул руку, и Шерлок ответил на рукопожатие. – И спасибо, вы были правы, купажированное виски отлично помогло мне разобраться во всём. «Что же, это, действительно, неплохая идея», - пронеслась в голове Холмса мысль, относящаяся не то к пришедшему к детективу ключу к делу, не то к виски. Как бы то ни было, вернувшись в отель, мужчина прошёл в бар и, сев за стойку, заказал у уже знакомого бармена Джоша стакан любимого виски. Через пару минут он услышал слова пришедшего на смену Сэма, адресованные к нему. - Джош сказал, что она уехала, бросив вас, а также, что вы это отрицаете. - Я полагаю, что имею право не отчитываться в причинах моих поступков и поступков моей девушки. Тем более я не желаю рассуждать на эту тему с барменом. Твой друг с утра уже пытался посочувствовать мне. - Нет, я не Джош. Он и впрямь сочувствовал вам, потому что решил, что ваша девушка бросила вас, уехав из-за вашей работы. Но я думаю, что все же она уехала по своей работе. Просто ответьте, сколько вы ей платили? Шерлок посмотрел на бармена, как на Андерсона, то есть как на идиота, и произнес спокойным тоном, - Понимаю, простая психология: девушка не захотела иметь с тобой отношения, девушка вновь тебе отказала, девушка уехала, значит можно хотя бы облить её грязью, тем более что можно сделать это в присутствии её парня. Сэм, раздраженный социопатом, его манерой поведения и реакцией, воскликнул так громко, что ближайшие к барной стойке столики повернулись в их сторону: - Бросьте! Конечно, я тоже не сразу понял, кем она является, не сразу понял, что это девица легкого поведения! - Сэм, прекрати, - негромко прозвучал вразумляющий голос подоспевшего Джоша. - Да, прекрати, Сэм, - спокойно повторил Шерлок. – И забери свои слова обратно. - О, так тебе это не нравится?! – ещё больше расходился бармен. - Думаю, любому не понравилось бы, если бы его девушку обвиняли в подобном. - Что-то ты слишком спокоен! Может, потому что я прав? - Сэм, - вновь предостерег второй бармен напарника. - Нет, не останавливай меня, - горячился Сэм. – Я знаю, что это - правда, и он знает, что это является правдой! Просто это психология, я понимаю, - передразнил парень, - он не хочет признать, что не может познакомиться с нормальной девушкой, поэтому вынужден платить деньги. И эта девушка, вовсе не его девушка, а проститутка! Представляешь, Джош, проститутка! Часто дыша от этой краткой истерии, бармен наблюдал за реакцией оппонента. Шерлок неторопливо сделал глоток виски, спокойно поднялся на ноги и прохладно произнес: - Как знать, может, ты и прав… - Что?! – в два голоса удивились бармена. Сэм быстро потерял спесь и удивленно расширенными глазами смотрел на детектива. Шерлок закатил глаза и иронично изогнул брови, как бы спрашивая «Неужели вы поверили?!», а затем, не дав сообразить и отступить, резко ударил оскорбившего честь Лорен бармена кулаком в лицо, тут же почувствовав, как ломается чужой нос. Сразу же полился поток громких ругательств со стороны Сэма. Детектив, не обращающий на это внимание и достающий из кармана телефон, отстраненно произнес: - Если продолжишь называть чужих девушек шлюхами, с твоей реакцией на удары долго на свете не проживешь. Этот случай будет тебе уроком. Более ничему не поучая, Шерлок направился вон из бара, одновременно набирая и отправляя СМС Майкрофту. «Не кажется ли тебе, что ты без толку тратишь время, в одиночку сражаясь с красными мельницами?» Прим. автора: В главе использовано дело, основанное на одном из рассказов А. К. Дойла.