Холодное пламя

Только в рассказе моем, Строчки присыпаны пылью. Кровь заменила шифровка, Что нет меня, нет меня, нет… Джем — «Нет меня»

После того как Тьма проявила себя в последний раз, моя жизнь постепенно вошла в привычное русло и ничего подобного больше не смущало мой разум — жизнь шла своим чередом. Скудные на события дни были разбавлены лишь одним знаменательным и, безусловно, счастливым событием — Кир Лиршец сделал предложение руки и сердца Ри, тем самым оправдав её давние ожидания. И пусть она обещала подумать, ни у кого не оставалось сомнений в том, какое именно решение она примет. Тем временем, всё ещё пёстрая, словно лоскутное одеяло, осень, щедро раздаривала последние тёплые дни, пронизанные солнечным светом. Усидеть взаперти в эту пору было просто невозможно. Поэтому в свободное от забот время, я частенько выбиралась на прогулку к реке, где меня нашли или бродила в большом парке, находящимся неподалёку от больницы, где работали родители. На одной из таких прогулок и произошла та самая странная встреча, уничтожившая остатки надежд на возможность приспособиться к окружающему меня миру. Я стояла неподалёку от маленького паркового пруда и смотрела в сторону противоположного берега, где располагалась самая глухая часть парка. Там редко кто гулял, потому как места были жутковатые и деревья росли настолько плотно, что узенькую тропинку укрывала плотная тень. Но если не побояться и пройти по своеобразному тоннелю до конца, то можно было попасть на открытую возвышенность, откуда был самый прекрасный вид на нижнюю часть города и реку. Иногда я приходила туда, чтобы ненадолго побыть в одиночестве. Не потому что хотелось о чём-то поразмышлять или погрустить, пока никто не видит; просто рядом с другими людьми я постоянно чувствовала себя скованной. Но едва я решилась отправиться к любимому месту, произошло неожиданное — передо мной будто из ниоткуда возник молодой темноволосый и зеленоглазый мужчина, который на краткий миг замер, всматриваясь в моё лицо. И не успела я сделать и шага, как он вцепился в мои предплечья и улыбнулся, вдруг притягивая к себе. — Наконец-то я тебя нашёл! — выпалил мне в ухо тёплый тёмный вихрь и, невзирая на мои попытки вырваться, закружил в своих объятиях. — Простите? — я попыталась отстраниться от него, только получалось неважно. Меня стискивали хоть и бережно, но довольно-таки крепко. — Мы знакомы? — Аль, ты не помнишь меня? Не знаю, что заставило меня остановиться и послушать этого мужчину. Наверное, потому что он действительно показался мне смутно знакомым. Да, я не могла вспомнить, где и когда его видела, но что-то в этих зелёных глазах вызывало у меня странное, давно забытое чувство — полное безоговорочное доверие. И я с удивлением отметила, что его объятия не кажутся мне неприятными, а напротив, дарят чувство защищённости и тепла. Наверное, именно это не позволило мне грубо оттолкнуть его и сказать что-нибудь резкое, как я и поступила бы… Но не с ним и не сейчас. Только кто же он такой? — Значит, ты не помнишь меня? — настороженно повторил он свой вопрос, глядя на меня пристальным и изучающим взглядом. — Нет, но, кажется, я тебя знала, — честно ответила я, вглядываясь в угловатые, но правильные черты лица. — Понимаю, мы столько времени не виделись, — вздохнул он, и зелень глаз потемнела, а голос сделался тише. — И я уже знаю о том, что произошло… Сожалением не исправишь того, что случилось с Ами и Иллой, но я рад, что хотя бы с тобой всё в порядке. Я совершенно не понимала, о чём он говорит. Только почувствовала, что впервые за долгое время наткнулась на источник информации о себе настоящей, не спешила всё отрицать и изображать непонимание. Поэтому, я не стала вырываться, даже когда меня по-свойски усадили к себе на колени, и легко приняла довод о том, что мне не стоит сидеть на холодной скамейке как должное. К тому же, эта забота показалось мне чем-то вполне естественным. Похоже, нас с этим брюнетом связывали весьма близкие отношения. — Ну, рассказывай, как ты тут, — предложил мужчина. Этого-то я и боялась. Мне не хотелось первой рассказывать о себе. Он сразу заподозрит неладное. Кроме того, как я считала, рассказывать мне особо нечего. Что такое два года человека, который помнит лишь самые элементарные вещи — дышать, говорить, принимать пищу? Мне приходилось узнавать этот мир заново и знакомиться с вещами, которые знает каждый пятилетний ребёнок. Особенно стыдно становится за то, что я так дико реагировала на технику. — Я чувствую себя чужой здесь, — просто сказала я, так и не смирившись с тем, что ради информации мне придётся ввести этого мужчину в заблуждение. От одной мысли об этом, мне становилось гадко на душе. Как будто я собиралась предать самого близкого… Против воли на глаза навернулись слёзы. Я шмыгнула носом, отводя свой взгляд. — Аль… — он ласково коснулся моих волос, а затем прижал голову к своей груди, успокаивающе погладив по спине. — Так и должно быть. Отцу понадобилось потратить немало времени, чтобы найти такое место, как… Он не договорил, вдруг резко повернув голову влево, как-то слишком напряжённо среагировав на хлопанье крыльев перепуганных чьим-то ребёнком птиц. Я тоже отвлеклась от своих переживаний и, достав платочек, вытерла глаза и нос. — Ты изменилась, — заметил зеленоглазый гость из прошлого. Я пожала плечами в ответ, не зная, что именно он имеет в виду. На мой взгляд, единственное, что изменилось за те два года, проведённых тут, так это способность ориентирование в мире. В остальном я осталась той же нескладной и странной девицей. — Как ты меня нашёл? — решилась задать вопрос я и от волнения затаила дыхание. Но, похоже, я этим себя и выдала. Глаза подозрительно прищурились, а руки, обнимавшие меня, ощутимо напряглись. — Что с тобой произошло? — спросил он обманчиво-спокойным голосом, но я прекрасно ощущала сквозящую в нём угрозу. — Ничего, — выдохнула я, теряясь под этим суровым взглядом. — Врёшь, — одно простое слово, произнесённое зеленоглазым, вдруг прозвучало суровым приговором. Мне было одновременно стыдно, страшно и больно. Я знала, что он злится, хоть и хорошо скрывает свою злость и от этого чувствовала себя предательницей. — Я ничего не помню! — не выдержав такого давления, выпалила я и, отвернувшись, чтобы скрыть злые слёзы. Казалось, что после этой фразы само время застыло и стих даже ветер. Он молчал целую вечность, а затем сделал неожиданное — аккуратно ссадил меня с коленей и быстрым шагом направился прочь. Даже не обернулся. Онемев от обиды и возмущения, я смотрела на удаляющуюся прямую спину в необычного покроя чёрной куртке, а внутри, будто свиваясь в тяжёлый холодный клубок, собиралась вся моя боль. Всё отчаяние, которое за два года, как ни странно, ещё не достигло своего предела, сглаживаемое близким окружением, которые всегда хотели для меня только добра. И я всегда добровольно принимала это, словно болеутоляющее, пытаясь заглушить то, что не давало мне покоя. Но сейчас тяжкое и саднящее чувство всё сильнее разрасталось внутри, грозя взорваться и уничтожить, выжечь меня изнутри или разбить на осколки… Невыносимо. Ещё толком не осознавая, что буду делать дальше, я бросилась следом, намереваясь остановить этого знакомого незнакомца во что бы то ни стало. Он успел далеко уйти пока я медлила, и уже приближался к оживлённой проезжей части, когда между нами оставалось несколько шагов. — Да постой же ты! — крикнула я, совершенно уверенная в том, что меня услышат. Но мой слабый срывающийся голос потонул в шуме автомобильных моторов и гудков. Мужчина быстро перешёл на другую сторону дороги. А затем, не оборачиваясь и не обращая внимания на угрожающие сигналы автомобилей и крики водителей, он скрылся в одном из переулков, лишив меня возможности узнать о себе хоть что-то. Не собираясь останавливаться даже перед своим давним страхом — машинами, я вдруг запнулась и упала в пожухшую траву и сухие жёлтые листья. Благодаря этому я не ударилась, но в тот момент будто разом обессилела, чётко осознав, что продолжать преследование теперь бесполезно. Всегда ненавидела каблуки. Почему он так резко отреагировал на моё признание? Неужто, так разозлила моя ложь? Нет, тут дело в чём-то другом… Ловя на себе странные взгляды, я поднялась и, отряхнувшись от листьев и сора, побрела домой. В голове роилось множество вопросов и предположений одно нелепей другого, но придти к какому-то конкретному выводу я так и не смогла. И больше всего меня волновала та незаконченная фраза, которую я не раз прокрутила в голове пока шла. Отцу понадобилось потратить немало времени, чтобы найти такое место, как… Чьему отцу — его или нашему общему? От мысли о том, что этот зеленоглазый мог бы быть мне братом, сердце больно вздрогнуло и на душе стало ещё паршивей. Было неприятно думать о том, что возможно я не смогла нормально поговорить со своим единственным настоящим родственником. Убеждать себя в том, что он мог иметь в виду совсем не кровного отца, показалось глупой затеей. Я чувствовала, что моё предположение правильное, пусть и сама до конца не могла в это поверить. Открыв дом своими ключами, я так увлеклась своими переживаниями и мыслями, что не сразу обратила внимание на присутствие в гостиной Ри и её, теперь уже жениха, с которым она самозабвенно целовалась. Поспешно отводя глаза, чтобы не смущать влюблённых, я поднялась по лестнице наверх и заперлась у себя в комнате, проигнорировав окрик, заставший меня ещё в коридоре. Знала, что всё равно она не пойдёт следом за мной прямо сейчас. Сев за туалетный столик напротив большого круглого зеркала в узорной золотистой раме, я опёрла локти на столешницу и, сжав виски ладонями, пристально уставилась в глаза своего отражения. Они лихорадочно блестели, а веки слегка покраснели, будто я была больна или не в себе. А может быть всё действительно гораздо проще, чем кажется, а все мои доказательства либо плод моего собственного воображения, либо совпадения? Чего только не бывает на этом свете… Рука непроизвольно сжалась и ногти с неприятным звуком царапнули блестящую лакированную поверхность. Я сильно злилась на себя за нерешительность. Но ещё сильнее злилась на того зеленоглазого, который поспешил трусливо сбежать. Предоставил мне и дальше ломать голову, вместо того, чтобы хоть что-нибудь объяснить. Жестоко… Оправдывать себя за ложь не хотелось, но разве нельзя было понять, что я просто испугалась и была растерянна? В дверь негромко, но настойчиво постучали. Понимая, что это никто иная, как Ри, я выжидающе молчала, надеясь на её скорейший уход. Только очевидно она уже проводила Лиршеца, а потому не собиралась сдаваться. — Открой, пожалуйста, — попросила она. — Я всё равно никуда не уйду, пока мы не поговорим. Подобная угроза была вполне в духе Ри. За два года я успела хорошо изучить её и понять главное — если Ри не бросает что-то сразу, то значит, пойдёт до конца. Пришлось всё-таки встать и открыть дверь, пропустив её в комнату. — Я понимаю, что ты чувствуешь и не хотела, чтобы так получилось, — заявила она без предисловий, присаживаясь на стульчик, где я только что сидела сама. — Ты не виновата, Ри. — Я знаю, о чём говорю, — уверенно возразила она. — Не отрицай, ты очень переживаешь из-за того, что я выхожу замуж. Теперь ты у нас станешь невестой на выданье, — она неуверенно улыбнулась. — Поверь, тут нечего бояться. Вот увидишь, ты тоже найдёшь своё счастье. — Ри… — я с мольбой посмотрела на неё. — Я даже не думаю об этом. Но сестра лукаво улыбнулась и привычным жестом заправила золотистый локон за ухо. Похоже, она была уверена в том, что знает меня и понимает мои чувства и переубедить её невозможно. Остаётся только сдаться и соглашаться со всем, что она скажет. Это единственный способ успокоить её и вновь остаться в одиночестве. Признаться честно, меня совсем не интересовали поиски «второй половинки», как и обретение того сомнительного счастья, о котором с пылающим взором готова была рассуждать Ри. И единственное, чего мне хотелось, это вспомнить о том, кто я на самом деле. Тогда, быть может, всё стало бы гораздо понятнее и проще. Но знала бы я, что вскоре её слова окажутся почти что пророческими… Свадьбу Ри и Кир сыграли в первый зимний день. Семья Лиршеца устроила шикарный банкет, на котором мне было уйма незнакомых людей. Но сам шумный праздник не пугал меня так сильно, как-то, что именно в этот день на меня положил глаз друг их семьи. Он был влиятельным и богатым мужчиной, и я совершенно не понимала, для чего ему понадобилось просить моей руки у родителей. Только факт оставался фактом, и в тот же день было объявлено о дне нашей помолвки. Я была ошарашена и сбита с толку таким внезапным развитием событий. — Я так не могу! — в который раз повторила я, меряя шагами комнату уже у себя дома. — Мама, зачем вы согласились на это… Ощущать себя проданной было погано. Такого я не ожидала от родителей. Им мало того, что Ри вышла замуж. Кстати говоря, получается, она действительно счастливая — её замужество было не только выгодным. А я? Вспоминая холодный оценивающий взгляд голубых глаз, я содрогнулась и подумала о том, что даже не запомнила его имени. Только сами глаза и их выражения вызывали у меня далеко не романтические чувства. — Милая, не спеши отказываться. Тебя никто не торопит, присмотрись к нему. Тем более, времени на это будет предостаточно, — пыталась увещевать меня мать. Мои губы искривились в горькой усмешке. Она говорит о том, что у меня будет предостаточно времени, но я прекрасно помню, сколько его осталось до моего совершеннолетия, как помню и об обещании своего будущего жениха. Два месяца и меня никто не спросит. Сделают сначала невестой, а потом женой какого-то малознакомого типа. Узнавать же его я желанием не горю. — Обещай, что подумаешь, — попросила мать, взяв меня за руку. Я медленно подняла на неё взгляд и кивнула. Куда я денусь? Конечно, я буду думать. Отчаянно думать о том, как избежать этого брака… На какой-то миг меня посетила пугающе жестокая мысль о том, что Тьма может вступиться за меня и спасти от неугодного жениха. Но тут я осознала, что она могла бы вмешаться гораздо раньше, повлияв на умы окружающих меня людей, только, тем не менее, не стала этого делать, а значит, рассчитывать на неё не приходится. Быть может, она тоже решила, что это не худшая участь. Время летело с ужасающей скоростью, совершенно наплевав на то, что зимой ему положено тянуться медленно, изнывая от слабости под тяжестью ледяных оков. Но нет, до моего дня рождения оставались считанные дни, а я по-прежнему не находила выхода. По настоянию родителей, я принимала от будущего мужа приглашения на свидания. Это были на редкость чопорные и скучные мероприятия, где я знакомилась с его роднёй и посещала различные выставки. Он был обходительным и вежливым со мной, но при этом держался всё так же холодно и отстранённо, а его пристальный льдисто-голубой взгляд только подчёркивал это. Мне было абсолютно не о чем с ним говорить, а молчать было до того неловко, что порой хотелось под землю провалиться, лишь бы оказаться подальше от него. А ещё я искренне недоумевала — зачем я ему? Моей-то семье выгодно, а вот его… На улице уже стемнело, но я всё равно, как и многие дни прежде засобиралась на прогулку. После появления зеленоглазого мужчины, я часто гуляла в любимом парке, надеясь, что он найдёт меня. Я обещала себе, что встретив его снова, не позволю уйти. Мы обязательно поговорим. Потребность в этом разговоре ощущалась довольно остро особенно теперь, когда моя свобода висела на волоске. Погружённая в тяжкие думы, я не сразу почувствовала, что за мной наблюдают. Мысль о том, что это может быть тот самый зеленоглазый, заставила меня нервно озираться, и с бешено колотящимся сердцем, всматриваться в занесённые тропинки между деревьев. Где-то хрустнула ветка, заставив меня резко обернуться, но и там я никого не увидела. — Кто бы ты ни был, покажись! — крикнула я, подумав о том, как, должно быть, глупо смотрюсь со стороны. И когда я думала о том, что никто не откликнется на просьбу, рядом появился Он. Высокая мужская фигура под неработающим фонарём совершенно точно не была тем, кого я ждала здесь увидеть. Я чувствовала пристальный взгляд незнакомца и так же внимательно во все глаза смотрела на него, надеясь рассмотреть хоть что-то. Только его лицо было глубокой скрыто тенью, и я видела только очертания фигуры и странную одежду, в которую он был облачён. Кажется, подобные плащи носили несколько столетий тому назад. Захотелось подойти к нему поближе и рассмотреть как следует, но ноги словно приросли к месту и происходящее всё больше начинало напоминать сновидение — слишком сильно было ощущение нереальности. Наконец, спустя череду ужасно долгих мгновений, он сам плавно двинулся в мою сторону. Если бы он не ступал по тонкому слою свежевыпавшего снега, который слегка поскрипывал под его сапогами, то можно было бы принять его за призрак. Лицо всё так же было скрыто в тени капюшона, а полы плаща лишь слегка покачнулись, когда он остановился. Но мне почему-то совсем не было страшно. Я заворожено глядела в эту темноту, задрав голову вверх, и ждала. Только, прежде чем показать своё лицо, он вдруг поднял руку и дотронулся кончиками пальцев моей щеки. Я поразилась тому, как руки, оставленные без перчаток в холод, могут быть такими горячими — кожу просто обжигало. — Ну, здравствуй, — тихо проговорил он, и этот голос в мгновение вызывал во мне шквал чувств. От волнения и страха до безумной радости. — Здравствуй. — Вижу, тебе совсем несладко приходится, — неожиданно участливо произнёс он. — Да, меня хотят выдать замуж, — не стала отпираться я. Не знаю, кто тянул меня за язык, но сейчас такая откровенность и то, что я ещё не понимаю, с кем говорю, ничуть не смущали. Только сердце часто билось и трепетало от волнения. — Ничего. Скоро всё закончится, — несколько равнодушно отозвался он и почему-то добавил: — К сожалению… — К сожалению? — переспросила я недоверчиво и, собираясь возразить. Доводов для того, чтобы опровергнуть тот факт, что это вовсе не к сожалению, а к счастью, у меня накопилось предостаточно. Только глядя в темноту, где мерцали его глаза, я растерялась, не зная, какой из них звучал бы весомее. — Просто поверь, — спокойно произнёс он, прежде чем я успела сказать что-нибудь ещё. — Тебе не придётся вступать в нежеланный брак. Скоро всё изменится. По спине пробежался холодок, внезапно придавший ясности рассудку, и тогда я решилась задать ему вопрос о том, что на самом деле волновало. — Мы ведь были знакомы? — спросила я и, дождавшись спокойного кивка, уточнила: — И о том, что я ничего не помню, тоже знаешь? — Знаю, — так же не стал отрицать он. — Значит, ты не исчезнешь? Он как-то странно дёрнулся и отрицательно качнул головой. А я, помня об внезапном исчезновении зеленоглазого, вцепилась в его плащ и затаила дыхание, всматриваясь в темноту. — Не уходи, — прошептала я этим удивлённым тёмным глазам. Его рука замерла, остановившись на полпути, но, так и не коснувшись тыльной стороны моей ладони. — Пожалуйста, останься. Я должна понять, что со мной происходит. Послышался лёгкий вздох, ставший последней каплей моего терпения. Я резко подалась вперёд и сорвала капюшон с незнакомца. Он перехватил моё запястье, но было слишком поздно. — Ты… Увидеть перед собой того, кто в последнее время был самым частым гостем моих сновидений я никак не ожидала. Как и того, что он окажется в точности таким. Это было настолько же странным и волнующим, сколько и правильным. Но может ли быть иначе, если он — совершенно реален? — Я часто вижу тебя во сне. Ты настоящий, — прошептала я, потянувшись свободной рукой к его красивому лицу, на котором застыло напряжённое выражение. Он будто не знал, что со мной делать и что сказать сейчас. Зачем тогда пришёл? Странный. Но почему-то при взгляде в эти бездонно-чёрные глаза, у меня появляется ощущение, что так и должно было случиться. Мир будто смешал быль и небыль, и сейчас я совершенно не уверенна, частью чего являюсь. День ото дня проживая среди этих людей, подчиняясь их правилам и даже одеваясь так, как мне говорят, я чувствую, что моё место не здесь. А он, кем бы ни был — часть моего настоящего мира. — То, что ты видишь — не просто сны, — произнёс он, освобождая моё запястье и очень мягко сжимая мои пальцы. — Это часть нашей общей памяти. Благодаря ей, я могу иногда разговаривать с тобой, пока ты спишь. — Но как такое возможно?.. — спросила я и тут же осеклась. Общие сны могут быть таким же реальным, как и всё, что происходит со мной. Как Тьма… Тут неожиданно меня оттолкнули в сторону, и я, не удержав равновесия, полетела прямо в снег. Но возмутиться я не успела, потому что, подняв взгляд, увидела причину столь грубого ко мне отношения; на блондина надвигался тот самый зеленоглазый мужчина, которого я повстречала этой осенью. В зимних сумерках тускло сверкнули сабли. Сабли?.. Недоверчиво моргнув, я закусила губу и вскрикнула от ужаса, когда клинок моего недавнего собеседника звякнул, отбитый в сторону, и мужчине едва не снесли голову. Но тот будто не осознавал угрозы, и лишь холодно усмехнулся, уходя от удара. Понимая, что должна их остановить, я быстро вскочила на ноги и сделала шаг вперёд. И это едва не стоило мне жизни…