Помни ту, что была неперелётной, Что бросалась к обрывам и падала вниз, Или вверх, где над берегом холодным Жили люди в обличии птиц. «Неперелётная» — Мельница
Мне перестали сниться сны с участием Элигора, но навязчивые мысли о нём никуда не делись. И от ощущения его незримого присутствия отделаться тоже было невозможно. Куда бы я ни пошла и что бы ни делала, мне всё время казалось, будто он наблюдает за мной. Из-за этого я не могла толком сосредоточиться на заданиях, которые давал Беллирель. И если с физическими упражнениями получалось справляться (к моему же собственному удивлению, он хвалили меня за хорошую реакцию), то там, где необходимо было сосредоточиться на собственных чувствах, я раз за разом терпела поражение, мысленно соскальзывая к тому, что меня тревожило. И, видимо, напрасно он рассказывал мне о способности демонов создавать прочные незримые узы, подчиняющие волю и дух любого, кто окажется слабее. Белу думалось, что узнав о том, как это действует, я приложу больше усилий для развития, но пока мне нечем было его порадовать. Всё стало только хуже. Но ведь не скажешь такое брату, возлагающему на тебя большие надежды? — Сконцентрируйся и обрати внимание внутрь себя, — тем временем наставлял меня он, произнося слова медленно и с расстановкой. — Тебе достаточно просто вспомнить это чувство и всё остальное будет даваться тебе гораздо легче. Бел был прав. Я уже прикасалась к своему внутреннему пламени, чувствовала его. Тогда я толком не осознавала, что это и есть моя суть, основа и сила. Но это не удивительно, ведь раньше Пламя было только чувством, природа которого была неясна. А сейчас требовалось перейти на новый уровень восприятия, где Пламя — не чувство и не способность, а я сама. Я старалась и добросовестно уделяла попыткам осознания не только специально отведённые для этого часы, но и своё свободное время. От того, чтобы сдаться и признаться в этом Беллирелю, я была ещё далека (и надеялась, что подобного вообще не случится), но успеха не добилась. И единственное, к чему я пришла, была мысль о том, что принять Пламя как часть себя, свою суть, мне так же сложно, как если бы довелось тоже самое делать с Тьмой. Но я знала, что такой работы над собой мне точно не понадобится, так как Бел давно подтвердил, что она — не часть меня, а вполне самостоятельная сущность. Кстати, что касается Тьмы, то в последнее время она не заставляла меня беспокоиться. Порой я ощущала её присутствие, вызванное любопытством или чем-то, сродни желанию составить компанию, но она оставалась всё таким же молчаливым спутником как и раньше. Я настолько привыкла к этому, что больше не напрягалась при виде оживающих теней шастающих по моей просторной спальне или в саду среди деревьев. И вот однажды, когда я решила выйти на задний двор, чтобы подышать прохладой летнего вечера, а заодно снова попытаться воспринимать своё Пламя как положено, компанию мне составила не только Тьма, но и Беллирель. Ещё с утра он куда-то исчез, и целый день я была предоставлена сама себе, а потому несказанно обрадовалась, увидев брата, направляющегося ко мне по выложенной из плоских камней тропинке. — Так и знал, что найду тебя здесь, — произнёс он, присаживаясь рядом со мной. — Как ты помнишь, выбор у меня небольшой, — я только развела руками. На самом деле винить брата в том, что он ограничил меня в свободе передвижения, я не собиралась. Напротив, было приятно осознавать то, что обо мне заботятся. И учитывая всё происходившее со мной ранее, я не считала, что Бел где-то чрезмерно страхуется. Я хорошо помнила, с какой лёгкостью может измениться вдруг жизнь, казавшаяся прежде скучной. И пока что я не верила в то, что такие изменения могут быть положительными. По правде говоря, всё хорошее, что было у меня сейчас это Бел и, как ни странно, Тьма. С ними было спокойно. Безопасно. Кроме того, несколько дней проведённых в небольшом поместье брата, и без дальних вылазок, пролетели как один. Здесь, в новом мире, мне всё казалось интересным, но так как мне приходилось уделять время занятиям с Белом, то я не успела изучить даже того, что находилось поблизости. — Об этом я и собирался с тобой поговорить, — вдруг заявил брат и с подозрением покосился на меня, будто надеясь высмотреть какие-то изменения. — У тебя ведь всё по-прежнему? Порадовать его мне действительно было нечем. И думаю, если бы он знал о том, как я потратила этот день, то был бы не в восторге. Ведь, к сожалению, прослушивание сказок, которыми делилась со мной Миэль, в программу моего обучения не входило. — Всё как обычно, — сознаваться и потом краснеть под строгим взглядом Беллиреля, мне не хотелось. Я и так была готова сквозь землю провалиться, когда в очередной раз не оправдывала его ожиданий. — Понятно, — похоже, сегодня Бел решил не заострять внимание на моих неудачах и даже не стал ничего уточнять, что само по себе сразу показалось подозрительным. — Завтра никаких занятий, — выдал он, тем самым вогнав меня в полный ступор. Я вообще не могла понять, радоваться мне или стоит насторожиться ещё сильнее. — Что-то случилось? — поинтересовалась я шёпотом, потому как в горле пересохло от волнения. — Ничего. Просто мы вместе отправляемся в город. Этот ответ меня не на шутку взволновал. Понимаю, что брат — единственный кому я могу и должна верить, но… либо я совсем из-за Элигора двинулась головой, либо Бел на самом деле сейчас лукавил. — Зачем? На сей раз Беллирелю настала пора воззриться на меня с удивлением. — А тебе разве не хотелось увидеть что-то помимо этого поместья? — спросил он. — Хотелось, — не стала скрывать я. — Но ты сам говорил… — Забудь. Судя по всему, мне вообще следует придумать что-то новое, — отмахнулся Бел. — Я слишком сильно тебя загрузил. Загрузил? Да на словах всё выглядело гораздо суровее, чем на деле. И мне вечно чудилось, что брат жалеет меня. Возможно, с кем-то другим, он вёл бы себя совершенно иначе, и хотя бы не переживал так сильно… как и я сама.***
Лаодан. Маленькая страна, затерянная среди неприступных гор и вековечных лесов. Место, о котором не знает никто в этом мире за исключением самих его обитателей. Они же не стремятся покидать родину и заявлять о своём существовании. В этом попросту нет нужды. Им хорошо живётся и так — без чужаков в полном согласии друг с другом и спокойствии. Чем больше я узнавала о Лаодане, тем лучше начинала понимать, почему брат выбрал именно его для нового убежища. Тут можно сосредоточиться на том, что действительно важно и не отвлекаться на посторонние факторы. Их попросту не будет. Здесь действительно никогда не было войн, но живут красивые легенды. Истории эти, передающиеся из поколения в поколение. Они рассказывают о Небе и далёких ныне звёздах, которые по преданиям являлись настоящей родиной предков лаоданцев. Неизвестно, сколько было правды в этих сказаниях, но я принимала их на веру, когда слушала Бела по пути в местную столицу. И как не верить, когда сама по себе являешься подтверждением древней истины — легенды не рождаются на пустом месте и напрасно передаются из уст в уста? Путь до главного города, который здесь привыкли называть Лаоданом, поскольку он в принципе был единственным, мы проделали в небольшой двухместной повозке. Она была запряжена крупным существом, которое я увидела уже на второе утро после своего прибытия. Тогда мне показалось, что это длиннолапое пушистое создание, больше напоминающее хищное, нежели ездовое животное, находится в поместье для охраны, но вскоре поняла, как сильно ошибалась. Против упряжки этот зверь не бунтовал, тянул повозку плавно и быстро. Но что удивило сильнее всего — так это отсутствие возницы. В ответ на мой задумчивый взгляд, Бел пояснил, что зверь достаточно разумен и помнит дорогу сам. Дорога предстояла неблизкой. Я едва не задремала под рассказы брата, удобно устроив голову у него на коленях и слушая голос. — А ещё Лаодан называют Землёй Утративших Крылья, — говорил он, рассеянно пропуская прядь моих волос меж пальцев. — Сначала я не придавал названию значения. Решил, что это лишь поэтичная метафора, как бывает в большинстве случаев. Но всё оказалось гораздо интереснее… у них и в самом деле были крылья, представляешь! Перед глазами тут же предстала единственная знакомая мне представительница местного населения, работавшая в доме у Беллиреля. Шустрая женщина выглядела вполне обычно и ничто в её облике не напоминало о том, что у её предков когда-то были крылья. — По Миэль этого не скажешь, — проговорила я. — Как и по большинству её соплеменников, — согласился Бел. — Но сегодня я познакомлю тебя кое с кем. Поэтому, не удивляйся. Честно говоря, такое обещание меня уже страшно заинтриговало, но я пообещала Беллирелю оставаться самой собой и в любой ситуации сохранять невозмутимость. Такой ответ позабавил брата. Бел сказал, что я не всегда была такой и как раз потому что я собираюсь быть самой собой, он и предупреждает меня. — Мы почти приехали, — сообщил Бел, дотронувшись моего плеча, когда я почти задремала. Сонно потянувшись, я приоткрыла шторку со своей стороны и выглянула в узкое окошко. Там, над зелёным пологим склоном уже высились высокие остроконечные крыши ближайших сооружений, украшенных разноцветными лентами и флагами. Даже издали это смотрелось красиво и мне захотелось поскорее очутиться в самом городе, а желание Беллиреля поселиться особняком, показалось ещё более странным. Лишь когда первая волна восторга схлынула, я напомнила себе о том, что Бел всегда будет оставаться здесь чужим. Как и я. Чем ближе оказываешься к другим людям, тем стремительнее тает иллюзия сходства с ними. Понимаешь, что внешнее совсем ничего не значит. Оно так легко и бесследно растворяется во внутренней пустоте… — Они всегда так украшают свои крыши? — спросила я невпопад своим мыслям, глядя, как развеваются на ветру красные, зелёные и голубые ленточки. — Нет, сегодня особенный повод. День обретения крыльев, — пояснил Беллирель и, предвидя мою реакцию, поспешно добавил: — Сейчас всё увидишь. Наберись терпения. Однако зверь словно нарочно замедлился. Ступив на длинный каменный мост, ведущий к городским вратам, которые были сейчас гостеприимно распахнуты, он и вовсе миновал их чинным неторопливым шагом. Будто поступал так специально для того, чтобы продемонстрировать всем желающим то, кого им сегодня привёз. Не желая привлекать ничьего внимания, я спряталась за шторкой, разглядывая город через неё. Как и говорил Бел, местные слишком строго относились к выбору своих одеяний. Во всяком случае, я не заметила ничего, что выходило бы за рамки традиций. Единственной деталью, о которой меня не предупредили, стали пёстрые накидки на плечах многих встреченных по пути женщин. И я без пояснений поняла, что это имеет какое-то отношение к сегодняшнему празднику — слишком сильно они напоминали крылья. — Они верят в то, что однажды обретут крылья и вернуться туда, откуда пришли. Снова станут сильными и свободными, — тихо произнёс Беллирель, дотронувшись моей руки и привлекая внимание. — Позволь мне… Я обернулась и удивлённо кивнула. В руках брата была точно такая же праздничная накидка, переливающаяся на свету всеми цветами радуги. Вблизи от этого зрелища и вовсе захватывало дух. — Бел, но мы же… Я осеклась, так и не произнеся слова «чужие», но он прекрасно понял, о чём я хотела сказать. — Кто об этом знает, Аль? Он сам закрепил полупрозрачную цветную ткань на моих плечах с помощью маленьких треугольных брошек, не замеченных сразу. Накидка свободно скользила по рукам и ничуть не стесняла движений. Наконец, повозка остановилась, и Беллирель покинул её первым, чтобы затем помочь выбраться мне. Широкие улицы города были заполнены горожанами, повозками и передвижными лотками с различными лакомствами. Я испытала нешуточное волнение, оказавшись в этом шумном водовороте, но присутствие рядом брата, помогало мне успокоиться. Правда в итоге обнаружилось, что уже не он поддерживает меня под руку, а я мёртвой хваткой вцепилась в его локоть. — Здесь я не позволю тебе потеряться, — успокоил меня Беллирель и увлёк на улицу, где было буквально не протолкнуться. Мне почудилось, что он делает это нарочно, но заметила — народ целеустремлённо спешил в определённую сторону. Туда же, куда и направлялись мы с братом. Вскоре мы оказались на огромной площади перед многоэтажным зданием. На самом верху располагалась широкая площадка, украшенная ярче всего остального. Именно там царило наибольшее оживление. И шумная толпа, с каждой минутой становящаяся ещё больше концентрировалась таким образом, чтобы видеть то, что творится там. Вопреки моим ожиданиям, Беллирель решил не подходить слишком близко и мы с ним остановились на значительном расстоянии. На таком значительном, что едва различала фигуры на террасе. — Что там происходит? — спросила я у брата, изнывая от любопытства. — Они ждут явления своей Крылатой Провидицы, — пояснил он. — У неё действительно есть крылья, и она предвидит будущее. Говорят, что однажды в один из таких дней она предскажет то, чего все они так ждут. Спрашивать Беллиреля, зачем он привёл сюда меня, я не стала. Меня терзало любопытство, но оно не было связано с личными проблемами — о них я и вовсе забыла, когда оказалась в городе. Интереснее было то, есть ли у народа Утратившего Крылья шанс всё вернуть или это останется только красивой легендой, традицией, вроде всех этих нарядов и цветных ленточек. Когда появилась Крылатая Провидица, на площадь обрушилась полная тишина. Никто не разговаривал, и перестали скрипеть колёса тележек. Все неподвижно застыли и смотрели только на неё, женщину в ослепительном белом платье, выделявшееся светлым пятном среди пёстрых одежд тех, кто стоял подле неё. Никаких крыльев я не видела, пока она не подошла к перилам и не начала говорить. Красивый и сильный голос её звучал ровно, разносясь над площадью. Только отчего-то я всё равно не могла разобрать ни слова, как не могла различить и лица, скрытого за тонкой вуалью. Хотелось спросить у Бела, почему так происходит, но стоило мне увидеть его лицо, как разговоры в такой момент показались вдруг чем-то кощунственным. Он смотрел на неё так, будто видел сокрытое, и как минимум знал о смысле сказанных Крылатой Провидицей слов. Беззвучно вздохнув, я тоже принялась вслушиваться в этот голос. По сути, ничего другого мне не оставалось. Даже не знаю, как получилось так, что я вдруг добилась совершенно иного результата. Просто вдруг ожило и взметнулось мятежное пламя в моей груди. Назло ли и вопреки всему, а может, в ответ на непонимание, или так проникновенно подействовали на меня сами эти речи, потому что было в них что-то магическое? Не знаю. Просто прежде чем осознать его появление, я увидела, как распахиваются крылья Провидицы и будто ощутила всё то, что чувствовала она. Только мои крылья в отличие от её были незримы и простирались гораздо дальше, чем хотелось бы мне. Потому что вместе с этим чувством пришло осознание и других вещей… жизней, что находились вокруг и Силы, вытканной сверкающими кружевами и сконцентрированной в определённых точках. Последние точно звёзды в безлунную ночь рассыпались вокруг безумно ярким ворохом в своём многообразии — разноцветные, манящие и пугающие, яркие и тусклые, близкие и далёкие, живые и мёртвые. Все эти ощущение разом взорвались во мне, ошеломляя и лишая зрения в реальном мире. И не только зрения. Я помнила голос Бела, звавшего меня по имени. Он говорил что-то ещё, только слов не понимала, ощущая лишь проскальзывающее в интонациях волнение. Остатки же собственных эмоций растворились среди звёзд…***
Возвращать себя в исходное состояние оказалось делом непростым. С чего вообще начинать, если тебя будто разорвало на мелкие частички? И поиску я предпочла бездумное следование на голоса, которые доносились до сознания, будто из-под толщи воды. Чтобы начать различать их, потребовалось потратить немало времени и усилий. — Такой сильный дар в таком хрупком сосуде, — говорила какая-то женщина. Судя по тону, она была серьёзно огорчена и растерянна. — Бедная девочка. Как она справляется? Отвечал ей мужчина, голос которого был до боли знаком мне и вызывал тёплый отклик в сердце. — Пока что не справляется, как видишь, — отвечал он. — Я собирался помочь ей, обучив основам, но сегодня убедился в том, что делал это напрасно. В последней фразе мне послышалось разочарование и это задело. Обидно, когда веру в тебя вдруг вот так просто перечёркивают, не оставив и шанса. — Она должна поверить в себя, друг мой, — заявил женский голос, беря небольшую паузу, прежде чем продолжить. — Но как она это сделает, когда не знает, кто она? А попытки самоопределиться через познание собственных возможностей будут заставлять её метаться, как в тёмной комнате без дверей от одной стены к другой. — И что ты предлагаешь? — особого восторга в этом голосе не было слышно. — Позволь мне пообщаться с ней наедине… Я вцепилась в руку брата (да, к тому времени я осознала, что одним из собеседников был он) инстинктивно, ещё до того как осознала тот факт, что он может прямо сейчас куда-то уйти. Не важно, где именно и не важно, с какой целью, но я не хотела, чтобы он оставлял меня! — Аль, для начала открой глаза, — попросили у меня. Повиновавшись, как и ожидалось, я встретилась с привычно невозмутимыми зелёными глазами своего брата, а затем только посмотрела на его руку, в которую вцепилась из-за чего чуть было не поранила, поскольку пальцы украшали уже знакомые коготки. Вот он — ещё один штрих к семейному сходству. Желание извиниться, угасло так же мгновенно, как и возникло. Он — мой брат, разочаровался во мне и хотел оставить какой-то своей знакомой! Было обидно, но очень недолго, потому что вдруг захотелось узнать, кому ж так повезло… Молодая женщина в белом платье и с аккуратной диадемой на тщательно уложенных чёрных волосах, показалась мне смутно знакомой. Но для того, чтобы я её узнала, чего-то в образе точно не хватало. Тут что-то тихо прошелестело, и я даже подскочила, чтобы увидеть длинные тёмно-пепельные перья, скрывшиеся за длинной накидкой. — Крылатая Провидица? — Иари, — поправила меня та и пояснила, увидев отразившееся на моём лице смятение. — Не могу позволить, чтобы сестра моего доброго друга, обращалась ко мне официально. Мой выразительный взгляд в свой адрес Беллирель даже как будто и не заметил. Только это уже не имело абсолютно никакого значения, ведь теперь я окончательно убедилась в том, что мой братец — большой любитель сюрпризов. И чуяло моё сердце, их будет ещё предостаточно… Бел оставил нас с Иари наедине и вышел, так ничего не сказав мне напоследок. Откровенно говоря, в компании Провидицы, чьи серые глаза наводили на мысли о сумрачном ненастном небе, я чувствовала себя не слишком уютно. У меня возникало ощущение, будто она знает обо мне больше меня самой. Но видимо, это нормально, учитывая то, кем она является и то, что я частично утратила воспоминания. — Тебе, наверное, хочется понять, что с тобой произошло, — проговорила она. — Не уверенна, — ответила я честно. Однако её такая реакция ничуть не разочаровала. Иари мягко улыбнулась мне и присела на край постели. — Ты не напрасно опасаешься, — сказала Провидица. — С таким даром как у тебя сложно справиться, но я не только об этом желала поговорить. Ты услышала мой зов, когда стояла на площади, и твоё будущее открылось мне… — Я не хочу знать о том, чего нельзя изменить, — поспешила предупредить я её. — Не беспокойся. Сулить несчастья и беды я не стану. Всего лишь дам совет на будущее, — говорила Иари убедительно, но речи её продолжали меня настораживать. Прежде всего, мне не нравилось то, что Бел посвятил её в нашу тайну. В мою тайну. Он приложил столько трудов, чтобы спрятать меня от преследователей, чтобы открыть правду какой-то своей хорошей знакомой. А ещё, зная обо всём, она говорит мне, чтобы я не беспокоилась по поводу возможного неблагополучного предсказания? — Совет? — переспросила я, не скрывая подозрительного взгляда. — Да, — она кивнула, и я, не без удивления, отметила то, что Иари тоже немного волнуется. — Знаешь, почему наш народ живёт в мире? У нас есть одна особенная традиция, которая служит всему основой. Мы — дети одного неба, а значит, нам нечего делить и причинить вред соплеменнику всё равно что навредить члену своей собственной семьи. По сути, так оно и есть, ведь все мы рождены одним небом, куда все однажды вернёмся. — Но какое это отношение имеет ко мне? — не поняла я. — Однажды тебе придётся принимать решения связанные с теми, кто рождён тем же небом, что и ты сама, — пояснила Провидица. — И пусть ты не нашей крови, но я хочу, чтобы ты в нужный момент вспомнила о моих словах и нашей традиции. Что бы ты сама о себе не думала, для кого-то ты играешь важную роль и способна изменить гораздо больше, чем кажется. — Для кого? — я всё-таки не выдержала туманных речей Провидицы. Та лукаво усмехнулась, но ответила: — Хотя бы для того, кого ты так старательно избегаешь. Элигор. Неужели она говорит о нём? Ну, в каком-то смысле, я уже могла согласиться с Иари — не сомневаюсь в том, что привычный график Элигора разбавлен поисками и слежкой за мной, поэтому ничего странного тут нет. И действительно можно сказать, что мы с ним рождены одним небом. Только вряд ли можно изменить сложившееся положение вещей, если постоянно пытаться настроиться на эту мысль. Друзьями нам не стать. Это же касается попыток его переубедить. Кто я и кто он. Может быть, она ещё скажет, что я себя недооцениваю? — Как я могу изменить то, что нужна его брату? — спросила я прямо, чувствуя, что и на этот вопрос у Иари найдётся ответ. — Ты уверена в этом? — она по-птичьи склонила голову вбок и слегка прищурилась. — Нет, но большая ли разница в том, что меня вместо одного, будет использовать кто-то другой? — Повторюсь. Ты уверена? Я кивнула. Во всяком случае, оснований не верить Белу у меня не было. И, тем не менее, этот разговор оставлял меня в замешательстве. Зачем Иари вмешиваться в то, что её совершенно не касается — хочет помочь по доброте душевной или же собирается извлечь какую-то выгоду? «Пока, не касается», — тут же поправила я саму себя. Провидица отчего-то не понравилась мне и в бескорыстную помощь, пусть даже и в качестве доброго совета, с её стороны, я не поверила. Я вообще никому не могла доверять, кроме брата. А Иари вполне могла бы оказаться знакомой не только моего брата, но и Элигора.***
Когда Беллирель вернулся, Иари предложила нам разделить с ней трапезу, за которой эти двое разговаривали о каких-то общих знакомых и больше не затрагивали тем связанных со мной. Лично меня такое положение более чем устраивало. Только мыслями я уже возвращалась в тихое поместье Бела, где из посторонних присутствовала только Миэль, чьё общество полностью меня устраивало — несмотря на свою любовь к разговорам, эта женщина умудрялась не задавать неудобных вопросов и никогда не нарушала уединения. И в отличие от Провидицы, с ней не нужно думать о доверии и не приходится чувствовать себя загнанной в угол. — Вижу, ты не в восторге, — заметил Бел, когда мы остались с ним наедине. На город опустился вечер, укутывающий улицы в мягкие сумерки, которые казались сверху сплошным серым маревом. Но местами вспыхивали огни, и становилось совершенно ясно, что жители города ещё не спешат расходиться по домам и все до единого будто ждут чего-то. Оторвавшись от созерцания раскинувшегося внизу города, я взглянула на брата. В этот миг он показался мне каким-то чужим и далёким, словно не было всех тех моментов осознания нашей с ним родственной связи и того тепла, что я чувствовала раньше. — Мне всё ещё не по себе, — слукавила я, снова отводя взгляд. Признаваться в своём истинном отношении к Иари, а точнее, о впечатлении которое она на меня произвела, сейчас совершенно не хотелось. Похоже, он знал её достаточно долгое время, раз настолько доверял. — Ты справишься, — только и сказал он. — Теперь ты в меня снова веришь? — А я и не прекращал, — Бел коснулся моего плеча, слегка сжав его. — В том, что у тебя что-то не получалось, есть и моя вина. Ты не должна принимать эти неудачи слишком близко к сердцу. Это напоминало попытку извиниться, но почему-то всю горечь своей обиды я ощутила только сейчас. И дело было не только в наших общих ошибках (валить всю вину на него у меня и в мыслях не было). Точнее, не только в них. Сама ситуация из-за которой возникало недоверие и необходимость впутывать кого-то ещё, мне жутко не нравилась. Как будто мало было того, что приходилось скрываться. Наверное, следовало сказать что-то, пообещать, но снова я смолчала не найдя подходящих слов. В этот момент в небе над нашими головами взорвалось разноцветное искристое облако, и необходимость что-то говорить отпала вовсе. Собравшаяся внизу толпа радостно возликовала, глядя на яркие вспышки, осыпавшиеся вниз огненным дождём. Никакого вреда это, конечно, им не причиняло — даже крупные искры гасли, не долетая крыш самых высоких домов. Только потом, очень много времени спустя, я не раз вспоминала о празднике в краю Утративших Крылья, и мне иногда чудилось, будто те самые тлеющие искры навечно поселились в зрачках Бела.