Ничего не говори, не подходи на выстрел, Не смотри по сторонам, они и так уже близко, И на глаза не попасться бы им, И уйти незамеченным. Пикник — «Инкогнито»
Оказавшись в доме, я бездумно прошла в маленькую гостиную, и устало опустилась на кушетку у стены. Так я провела довольно много времени, собираясь с мыслями и силами. Желания немедленно отправиться исследовать дом и окружающую территорию не возникало. Наоборот, мне чудилось, что стоит начать движение и очередная хрупкая конструкция бытия начнёт рушиться и сменяться чем-то другим. А единственное, чего хотелось в тот момент, это покой. Иногда он жизненно важен для того, чтобы не растерять себя в потоке событий. Мой взгляд лениво блуждал по полу, составленному из тёмно-серой гладкой плитки. Там колыхались причудливые тени от раскачивающихся под натиском усиливающегося ветра деревьев, что росли за окнами. Было отчётливо слышно, как ветви бьются о стёкла и слегка царапают стены. Я вдруг с лёгкостью представила, как по ночам этот дом наполняется различными шорохами, и как лупит по крыше и стёклам дождь. Я прикрыла глаза, почти явственно слыша шум льющейся с небес воды, будто стремящейся сокрушить это маленькое убежище; звук прорезавшей небо молнии. Почувствовала уютное тепло, окутывающее обнажённые участки кожи и прохладу лёгкого ветерка от чьего-то дыхания на своей шее. Присутствие близкого существа воспринималось как нечто вполне реальное и совершенно не пугающее. Оно расслабляло. И я позволила этому наваждению завладеть собой. Сквозь шум несуществующего дождя донёсся тихий голос, зовущий меня по имени. Помимо этого, он говорил что-то ещё, но я не могла расслышать. Это напомнило мне одну из ситуаций, которые обычно происходили во снах, когда от восприятия ускользает именно то, что пытаешься понять. — Иголка! — видимо, уже не выдержав, рявкнули мне прямо в ухо. Испуганно встрепенувшись, я вцепилась в чужую руку сжимавшую моё плечо, а затем взглянула на её обладателя. Донс, ну конечно. Меня ведь предупреждали о его визите. — Наверное, я задремала, — пробормотала я, медленно разжимая пальцы и освобождая предплечье мужчины. — Забыла, когда в последний раз нормально спала. — И место для полноценного отдыха ты тоже нашла не слишком удачное, — заметил Донс. — И время, и жизнь… — продолжила я, чем вызывала у мужчины только кислую усмешку. — Острить у тебя тоже сейчас паршиво получается, — просто сказал он. — Но главное, что ты жива и сумела вернуться. Я подвинулась, чтобы мы оба уместились на софе, и взглянула на учёного с любопытством. По многим вопросам он обычно предпочитал отмалчиваться, как и Сэтт, но сейчас я не могла не испытать удачу. — Мы же почти прошли Лабиринт, когда я упала… — начала я. — Когда тебя толкнули, — поспешно поправил меня Донс и со вздохом пояснил: — Терри рассказал об этом и объяснил, что не собирался тебя убивать. Он предвидел, что так ты быстрее доберёшься до выхода. «Нормальные у него способы помощи попавшим в беду товарищам», — подумалось мне, тогда как дар речи я попросту потеряла. Всё это время я полагала, что Терри снова утратил над собой контроль из-за открывшихся в нём способностей, или просто-напросто оказался предателем, а он так помог. Совсем не похоже на правду, но Донс не стал бы говорить такое, если бы сам не верил. — Хорошо, — вздохнула я, почти успокоившись. — А дальше что не так было? — Испытание для навигатора. Ты должна была выбраться из закрытой комнаты и выйти на Базе, где тебя уже ждали. И у тебя почти получилось, но неожиданно ты ушла дальше. Никто не смог определить, куда именно… — теперь уже учёный смотрел на меня выжидающе. Понятное дело, что про Бела и то место, где нас чуть не убили, рассказывать я не собиралась. Поэтому пришлось импровизировать на ходу, сочиняя байку о своём одиноком приключении с временными парадоксами и аномалиями. Получилось, на мой взгляд, правдоподобно. Что и не удивительно, ведь половина из сказанного была правдой. — Аль, а ты смогла бы найти дорогу обратно в тот мир? Обращённые в немой мольбе глаза, вкрадчивый голос и само по себе выражение лица яснее некуда говорили о намерениях Донса. Как истинный исследователь он жаждал новых открытий, и очередная загадка была для него лакомым кусочком. Но скрепя сердце, я пожала плечами и виновато покачала головой. — Сомневаюсь. Я чувствовала себя странно в том месте, как будто находилась во сне, — проговорила я, практически не солгав. — Но я бы и сама хотела понять, что там произошло… — Жаль. Но, возможно, мы однажды набредём и на этот мир. Возражать я не стала. И лишь облегчённо закивала в ответ. Только даже при всём желании, я не смогла бы разделить его энтузиазма. Достаточно вспомнить реакцию Бела, обнаружившего вместо старых знакомых лишь пустые комнаты и залы. Холод и запустение. Они довольно отчётливо отражались в его глазах, как бы он ни старался скрывать свои чувства. Вспомнив, зачем именно сюда пришёл, Донс оживился и предложил осмотреть мою рану. Снимать повязку оказалось, мягко говоря, неприятно — стерильный материал уже успел немного намокнуть от сукровицы и пристать к месту укуса. В отличие от врачевательницы, мужчина выглядел обеспокоенным и в том, что скоро всё заживёт, убеждать не спешил. — Я постараюсь чаще к тебе заглядывать. Но если что, сразу связывайся со мной, — проговорил он, заглянув в глаза, словно не слишком верил в то, что я способна поступать благоразумно. — Договорились? — Да, но… — запихнув подальше уязвлённое самолюбие, я взмахнула пустой рукой, на которой больше не было коммуникатора. Донс раздражённо шлёпнул себя по лбу и рванулся к своей сумке, которую прежде оставил на полу у входной двери. Покопавшись там недолго, он вытащил нечто напоминающее браслет продолговатой формы. С превеликим трудом в нём можно было узнать обычное устройство связи Стражей. — Я должна буду это постоянно носить? — не скрывая опаски, осведомилась я. — Это не навсегда. Придётся немного потерпеть ради своей же безопасности, — уверил меня он, протягивая раскрытую ладонь. В последнее время всё, что совершалось ради моей безопасности, вызывало смешанные чувства отдающие горечью. Точно так же и сейчас. Будто и не коммуникатор Донс держит, а оковы. Я коротко зажмурилась и, вздохнув, протянула руку. Мэнезу и Донсу я верила. Больше чем кому-либо на Границе. Один был верен своему слову, а другой в стремлениях к познанию, забывал о той черте, которую принято проводить между Стражами и иномирянами. — Закрепляешь вот так, — он легко щёлкнул металлическими застёжками, плотно прижавшими устройство к моей руке. — И можешь ничего не бояться, эта модель достаточно прочная и работает как в воде, так и при сильных перепадах температуры. Простые и неторопливые пояснения учёного меня успокаивали. Я расслаблено внимала его наставлениям, обучаясь пользоваться хитрой техникой. Помимо связи и прочих мелочей, давно ставших привычными, этот коммуникатор включал в себя и новые функции. Например, при помощи него осуществлялся сбор данных, благодаря чему Донс теперь постоянно мог следить за моим состоянием и тем, что происходит вокруг. Через него же и снимались зачисленные на имя кредиты, которыми оплачивались любые приобретения. Мне лишь поначалу казалось, что будет сложно, а на деле я довольно быстро освоилась с новым прибором. Даже маячившая впереди перспектива снова остаться в одиночестве больше не вызывала столько растерянности. И проводив Донса, я всё-таки решила осмотреть дом и начать привыкать к новой жизни. Ведь там, за тонкими стенами моего нового жилища таился мир, на который я теперь могла взглянуть по-новому, будучи почти свободной.***
После ухода Донса, я не торопясь прошлась по дому. Никаких личных вещей или признаков уюта на глаза не попадалось — безликая обстановка напоминала мне помещения Базы. Однако никак не отпускало ощущение, что здесь совсем недавно кто-то обитал, и хозяин лишь на время покинул жилище и скоро вернётся. Благо в отличие от замка, где недавно мы побывали с братом, тут это не давило и не вызывало неприятных ощущений. Больше всего мне понравилось в спальне. Это была просторная и светлая комната, которой отводился весь второй этаж. Здесь преобладали светлые спокойные цвета — пол закрывал светло-серый мягкий настил, а покрывало на постели, как и тяжёлые шторы на окнах, были лишь на тон светлее. На фоне белоснежных стен это смотрелось довольно необычно, но мне нравилось. Приблизившись к окну, я раздвинула шторы и на миг замерла, чудом удержавшись от детского желания припасть к стеклу. Там за стеклом балконной двери (да-да, обычным окном проектировщики жилища не ограничились) открывался потрясающий вид на ярко-синее море, сверкающее в лучах уходящего солнца и небольшой кусочек пляжа, виднеющийся из-за макушек зелёных деревьев. Это с лихвой компенсировало общую строгость и сдержанность обстановки. Распахнув дверцу, я вышла на балкон и вдохнула порцию влажного воздуха, который с потоком сквозняка ринулся навстречу, взметнув волосы и зашуршав шторами в комнате. Ничего подобного я точно не ожидала и подумала, что ради этого, можно и потерпеть некоторые неудобства вроде громоздкого коммуникатора или надзор со стороны начальства. Помимо Донса меня не обделил вниманием и Сэтт. Как выяснилось, он сам вызвался помогать, едва узнал о моём возвращении и том, что я сейчас не в лучшей форме. И первые три дня парень довольно много времени проводил со мной. Поскольку у него была машина, мы без труда сделали все необходимые для дома покупки. Я старалась отвлекаться от дурных мыслей, и не обращать внимания на странности, происходившие со мной с момента возвращения на Границу. Но волны неясных предчувствий обрушивались на меня порой в самый неподходящий момент во сне и наяву. И по прошествии некоторого времени, я уже не могла списать свои наваждения на усталость. Иной раз я серьёзно опасалась за свой рассудок, слыша неразборчивый хор голосов и всей своей сутью переживая события, которых никогда не было. А ещё луна. Казалось бы самый заурядный диск ночного светила, прочно прописался на небосводе и не сходил оттуда даже днём, просто становясь лишь чуточку бледнее. Только изредка на фоне одной луны, можно было различить и луны поменьше, что вносило хоть какое-то разнообразие. Прояснил ситуацию Донс, заставший меня как-то вечером за наблюдением темнеющего неба. — Нравится любоваться луной? — поинтересовался он, скорее всего для того, чтобы с чего-то начать разговор. — А лунный месяц только начался. — Лунный месяц? — переспросила я, решив, что ослышалась. Карие глаза сфокусировались на моём лице, будто пытаясь понять, не шучу ли я. — Ты разве не знаешь о нём? Я отрицательно покачала головой и рассеянно повела плечом, отстраняясь от дверного косяка. — Это довольно интересное явление. И прежде всего, оно примечательно тем, что повторяется, — неторопливо проговорил Донс, устремляя задумчивый взгляд в небо. — Полная луна светит много ночей подряд, благодаря искажениям пространства, многочисленным точкам перехода, находящимся в вышине. Никто точно не знает, как именно это работает, больше замечают красоту. Ну и последствия… От его слов у меня по спине пробежали мурашки. Я почувствовала, что нашла ответ на свой вопрос и, хотя поняла всё сама, не могла не переспросить. — Какие последствия? — Некоторые начинают видеть во снах то, чего ещё не случилось. — Будущее? — Нет-нет, — поспешно замахал рукой Донс. — Многие события так и не выходят за рамки снов. Они видят лишь вероятности. Но я склоняюсь к мнению, что это вызвано не луной, а активизацией точек перехода. — А луна же лишь видимое проявление… — догадалась я. — Верно, — Донс лучезарно улыбнулся. События, которых никогда не было и, возможно, не будет. Чтобы сбылось хоть что-то, нужно чудо… Мысли в таком ключе в какой-то мере успокаивали меня. Это хотя бы значило, что я не схожу с ума. Делиться же своими переживаниями я ни с кем не собиралась. Слишком непонятно подчас и слишком… лично? Да, пожалуй. Однажды мне действительно показалось, что я вижу Элигора и он где-то здесь, со мной, на Границе. Мы будто сражались прямо посреди улицы, но это был самый странный бой в моей жизни. Словно мы оба участвовали всего лишь в реалистичной постановке, и всё было напоказ. Только несмотря на это, оставалось мерзкое чувство, мешающее дышать и ясно мыслить. Оно рвалось изнутри и будто тупой нож медленно взрезало грудную клетку. Ощущения и образы казались слишком реалистичными, заставляя забываться, путая сон с реальностью. — Не пытайся понять, маленькая, — вдруг произнёс высший демон, вырывая саблю у меня из руки и отбрасывая её в сторону. Своё оружие он тоже убрал, чтобы крепко прижать меня к себе и ласково провести по спутавшимся волосам. — У нас есть и более привычный момент будущего. — Эл… — мой шёпот сорвался от резкого рывка. Снова. Сделав размеренный вдох, я открыла глаза и увидела, что мы несёмся по небу на спине огромного чёрного коня. Так бывало бессчётное количество раз в моих снах. Событие будущего, помноженное на вечность. Внезапное открытие обожгло изнутри и заставило смотреть на Элигора широко распахнутыми глазами. — Ты постоянно это видишь. Всё будущее, эти вероятности… как ты живёшь с этим? — Не думай об этом, — произнёс в ответ демон, но от его горькой усмешки мне вдруг стало как-то не по себе. Я вдруг почувствовала себя жалкой и ничтожной рядом с ним. Он же сильный, невероятно сильный, раз смог совладать с таким страшным даром. Это слабачка вроде меня могла раскиснуть, сложив покорно лапки и глядя на ночное небо. Из меня изначально не могло получиться ничего нормального… — Самобичевание это не выход из положения, — слегка нахмурившись, произнёс Элигор. — А что тогда выход? — под его строгим взглядом я не решилась озвучить свой не самый радужный вариант. — Просто наслаждайся моментом. Мне казалось, тебе нравится ветер. — Безумно, — согласилась я почти шёпотом и оглянулась, чтобы увидеть проносящиеся под нами пейзажи. Отсюда и непонятно, была там война или нет — пёстрые осенние краски, какие-то постройки и ничего более. Чёрная грива коня развевалась на ветру и хлестнула меня по рукам, когда я потянулась, чтобы коснуться его головы с прижатыми ушами. — Рруорг, — произнёс Элигор. — Он единственный в своём роде. — И разделяет этот момент вместе с нами? — осторожно поинтересовалась я. — Да и, похоже, ты ему нравишься. Иначе бы я и силой не заставил его участвовать в этом. В свете новой информации ситуация стала выглядеть немного комичной — я просто представила, как Элигор со всеми его титулами, властью и силой не может уговорить коня прокатить в очередной раз девушку. Я невольно разулыбалась и тут же почувствовала на себе очень пристальный взгляд, который просто невозможно было игнорировать. К тому же, когда его обладатель с такой теплотой улыбается в ответ. Всё, что было и есть между нами, смешалось в один тугой клубок. Болезненный и жгучий, будто осколок солнца, поразивший самое сердце тьмы. — Аль, я… Не только образ, но и голос Элигора неожиданно потонул в яркой вспышке. Я ещё пыталась цепляться за жёсткую ткань его куртки и чувствовала прикосновение мужских рук к своим плечам, но всё это стремительно растворялось, ускользая прочь. На мгновение я будто снова увидела лицо той самой загадочной девочки, называвшей меня сестрой. Проснувшись, я села в постели и уставилась невидящим взором в темноту, лишь слегка разбавленную слабым лунным светом из окна. Тишину комнаты нарушали лишь шорохи за окном и собственное прерывистое дыхание. Тут меня охватила бессильная злость. Мне надоело, что она всякий раз вмешивается и бесцеремонно забирается в мою голову. Мои сёстры погибли и других я знать не хотела. А она… очередной эксперимент моего отца? Судя по подозрительно сходной энергетике, так и есть. Причина, по которой она появилась на свет и оказалась здесь, меня совершенно не интересовала. Я чувствовала отторжение и не могла ничего с этим поделать. Элигор был единственным, кто мог без утайки прояснить ситуацию. Но его откровенности нужно ещё заслужить. Кто в здравом уме станет делиться информацией с той, кто так просто позволяет собой управлять? Я вскочила на ноги, чтобы распахнуть настежь балконную дверь и впустить в комнату ночную прохладу. Холод помог прогнать остатки сонливости и немного унял неприятное жгучее чувство в груди. Сложно изменить собственную жизнь, оставляя в целости и сохранности все те рамки, что с таким тщанием выстраивали другие. И я так часто боялась подвести и снова всё испортить. Ведь тогда старания близких пойдут прахом, а я буду выглядеть неблагодарной дочерью и сестрой. Но разрушение — часть неотъемлемого процесса изменений, а выбор часто связан с жертвой. Вспомнились ощущения, охватившие меня, когда я бросилась на помощь Белу. Я рисковала многим, но не страшилась и ни о чём не жалела. Особенно в тот самый миг, когда я стала пламенем и ветром. Усевшись на краешек кровати, я приняла расслабленную позу, а затем, прикрыв глаза заглянула в себя, чтобы отыскать следы чужого вмешательства. Хотелось избавиться как можно скорее от блоков памяти и как-то защитить себя от «солнечной девочки», ведущей себя до раздражения по-хозяйски. От удивления я даже оторопела, поскольку первая же попытка увенчалась успехом. Блоки обнаружились почти сразу. Сейчас они напоминали мне ветхие заплаты, пришитые наспех и едва державшиеся на своих местах. До смешного странно, что вот это могло мне мешать и вызывало столь неприятные чувства в груди, как будто там засело что-то острое и тяжёлое. Ещё ярче вспыхнувшая злость отдавалась во мне колким холодом. Только он не способен был побороть незримую преграду, отделяющую меня от основной части собственной силы. Не знаю, что точно заставило меня остановиться. Возможно, это была неуверенность в том, что я справлюсь и не поддамся безумию подобно Терри. На меня могут обрушиться все те видения, что досаждали только время от времени, и тогда я не выдержу. Я решила отложить решение этого вопроса и разобраться непосредственно со своей памятью. Несмотря на то, что меня не страшили собственные воспоминания, проблемы начались, как только я попыталась убрать заплатку, мешающую вспомнить Элигора. — Ты совершаешь ошибку, — сообщила мне маленькая заноза, в голосе которой звенели нотки паники. Я чувствовала, что она не заставит себя долго ждать. Проявив себя маленьким золотистым облачком, болтающимся где-то на периферии восприятия. Не желая вступать в споры, я попыталась просто игнорировать её, усердно выковыривая из-под заплатки, оставшиеся оборванными нити. Это были болезненные, но такие необходимые мне воспоминания о месте, которое я долгое время считала домом, и где мне пришлось оставить свои надежды на спокойную жизнь. Там и начался мой путь. — Не трогай! — облачко тревожно задрожало. Но я могу и дальше не обращать внимания. Она — лишь досадная помеха, созданная моим отцом, чтобы не позволить вспомнить, оттянуть момент. Чему же он препятствовал так рьяно? Не слушая выкриков в свой адрес, я позволила воспоминаниям проноситься перед внутренним взором, вновь переживая каждый момент. Демоны, плен, Абиссар и Элигор. — Что ты так хочешь узнать? — уже впадая в отчаянье, выпалила девочка. А действительно, что? Нет, это неправильный вопрос. Она просто хочет сбить меня. Я возвращаю то, что принадлежит мне. Только так я смогу отыскать ключ к свободе. И пусть это вскроет старые раны и причинит новую боль, но я буду знать. — Остановись! Но кончик нити уже выскользнул из пальцев за ненадобностью — несуразное препятствие развалилось. Невидимая глазу цепь лопнула, и сияние погасло, раскатившись затихающим звоном в пространстве комнаты. И это более не было потоком. Только ослепляющие вспышки и дикий ветер, бьющий наотмашь в лицо. От сильных переживаний хотелось одновременно плакать и смеяться. Но слёз всё же оказалось больше. Они появлялись сами собой, потому что это было больше, чем может выдержать сердце. Столько нахлынувшей нежности и головокружительного тепла, горячие уголья злости и неприятия. Шипы предательства пронзали насквозь, разрывая на части, но что-то продолжало удерживать его и заставляло уверенно биться. Я до хруста в запястьях сжала руки, прижимая их к груди, и сползла с кровати прямо на пол. Вернув воспоминания об Элигоре, я не стала понимать его лучше. И эти противоречия казались мне худшей из пыток. Мы враги, но при случае помогаем друг другу. Он сам возвращал меня в Бездну, но это не помешало ему позаботиться о том, чтобы меня не нашли. Он говорил, что женат, а сам целовал меня и… О том, что сказал мне Элигор тогда в заброшенной башне, я не забывала. Даже, несмотря на то, что он забрал у меня артефакт, говорил демон совершенно искренне и, выходит, заботился о моей безопасности. Я поверила ему тогда, и сейчас тоже верю. Практически не сомневаюсь в том, что он — единственный, кто сможет помочь разобраться в происходящем. А как поступить дальше, я решу сама. От одной мысли о том, что придётся пойти против воли отца, становилось жутковато. Только достаточно было вспомнить, с каким тщанием он пытался навязать её мне, как снова разбирала здоровая злость. Эта яркая и жгучая эмоция придавала мне сил и решимости впредь поступать по-своему. Меньше всего меня беспокоила реакция Беллиреля. В первую очередь потому, что она в чём-то была предсказуемой. Но, несмотря на проявляемую им безграничную опеку, которая подчас принимает то безумные формы, то откровенно агрессивные, есть вероятность с ним договориться. И с Элигором он научился нормально взаимодействовать, не переходя к вооружённым переговорам. Я улыбнулась, вдруг почувствовав, что дышать стало намного легче.