Maybe I, maybe you… Can find the key to the stars To catch the spirit of hope, To save one hopeless heart?
17:58. Протрезвел, «солнышко»? Я получил сообщение, как только брюнетка, неожиданно появившаяся в кофейне, где я работал, поставив высокую кружку на столик, тут же вздрогнула от моего легкого прикосновения к её плечу. Обернувшись, она заметила меня, держащего в руке телефон, на экране которого был открыт диалог с ней, а я в это время думал, кого же можно было отблагодарить за такую неожиданную, но безумно приятную встречу. Я был одет в зауженные серые джинсы с небольшими подворотами и белый свитер с заплатками на локтях. На ногах, несмотря на пасмурную и местами дождливую погоду, были безукоризненно чистые белые кроссовки. А вот девушка, видимо, совершенно не ожидавшая перемен на улице, выглядела слишком неподобающе для такой погоды, поскольку была одета лишь в тонкую красную шифоновую блузку и белые брюки. — К твоему сведению, я и не пил, — ответил я, садясь за столик напротив неё, совершенно не понимая, как милая вчерашняя переписка по поводу того, что она забыла у меня дома свою расчёску и флакон духов, могла натолкнуть её на такие мысли. Поначалу до неё, кажется, все ещё не доходила суть происходящего, и это продолжалось ровно до того момента, когда она, проморгавшись, поняла, что это действительно был я. — Алло, есть кто? — спросил я, звонко щелкая пальцами перед её лицом. — Ты что следил за мной? — наигранно прошипела девушка, всматриваясь в моё лицо, увенчанное улыбкой, которая, кажется, девушке только нравилась, потому что вся её напускная злость разом испарилась. — А нужно было? — выгибая брови, спросил я и тут же опустил свой взгляд на часы. — Пара минут и ответ на твой вопрос о том, что я здесь делаю, появится сам собой, — ответил я, отхлебнул напиток из её кружки и, довольно облизывая губы, направился за сцену заведения, чтобы пригласить музыкантов, сообщив, что в зале уже все было готово для выступления. — Ты должен мне новый кофе, — тихо процедила она, но я все же услышал сказанное и мог поклясться, что мгновенно ощутил, как она прожгла мою спину взглядом. Брюнетка была весьма неоднозначной особой, но это вовсе не отталкивало, а даже наоборот, невероятно притягивало. Её способность к быстрой переменчивости не была чем-то похожим на обычную женскую хитрость, скорее была вещью не столько ей свойственной, сколько специальной, привлекающей к девушке. Перед выходом в голове только и были воспоминания о том, как я, ведя переписку, улыбался её недовольным бурчаниям, как текстовым, так и тем, что приходили мне в голосовых сообщениях, о том, что я всё это затеял специально, чтобы вновь заманить к себе. От части подобное совершить действительно хотелось, но таких манипуляций в моей голове и правда не значилось. Через пару минут, как и обещал, я вышел на сцену и вставил микрофон в специально подготовленную для этого стойку. Проверив звук, я кивнул вышедшим за мной музыкантам, как бы давая понять, что уже можно было начинать. Но ровно после этого, я снова устремил свой взгляд на девушку, о которой ещё чуть больше недели назад думал, что и вовсе не припомню на утро её красивого имени. И теперь, кажется, смотря в её заинтересованные серые глаза, улыбался ей так долго, что напрочь забыл о том, что должен петь. — Дамы и господа! Я приветствую всех вас в нашем прекраснейшем заведении. Меня зовут Пит Мелларк. Да-да, тот самый радиоведущий «District Non-Stop» 99.5 FM. И сегодня, этим добрым, пусть и немного дождливым вечером, я пришёл сюда для того, чтобы немного скрасить его. Я снова широко улыбнулся, обнажив зубы, зная, что Китнисс, как и все присутствующие девушки, точно не осталась бы к этому равнодушной. Все посетители кофейни заинтересованно развернулись к сцене. Зал наполнился бурными аплодисментами, а затем сменился первыми аккордами. К сцене подбежала маленькая девочка лет трёх, в то время как я спел уже половину первой песни, и начала танцевать, без остановки хлопая в ладоши, смеясь и задорно топая ножками. Её детская уверенность и беспечность буквально заряжали оптимизмом, люди, обратившие на неё внимание, тут же, переглядывались между собой за столиками и улыбались. Увидя это маленькое чудо, я мигом спустился со сцены и поднял малышку на руки. Девочка улыбнулась и начала махать ручками, чем вызвала быструю реакцию зрителей. Спустя ещё несколько песен, я под аплодисменты спустился в зал, взял в баре стакан обыкновенной воды и подошел к девушке, которая будто завороженно смотрела на меня все выступление и, кажется, уже с замиранием сердца ожидала меня. Ну, или просто у меня в тот момент было настроение так преувеличить значение её положительно настроенного взгляда. — Думаю, тебе уже ничего не надо объяснять, — улыбнувшись, сказал я, сделав небольшой перерыв для того, чтобы связки немного отдохнули. — Я не знала, что ты поешь. Что-то я не припомню, чтобы видела тебя в нашем универе. — Ты и не могла знать. Я самоучка, а по образованию и вовсе преподаватель английского языка, — пояснил я, делая очередной глоток. — А ты у нас, значит, профессионал? — Ну, получается так, — немного смутившись, сказала девушка, продолжив сворачивать в руках салфетку, что в тот момент натолкнуло меня на мысль о том, что девушка испытывала волнение, стоило мне появиться на горизонте и заговорить с ней. Глаза и поведение Китнисс не были настроены против меня, а наоборот говорили о том, что девушка вовсе не была исключала общения со мной. Как и любой парень, я не то, чтобы воспринял это как должное, но отнёсся к этому, как к чему-то ожидаемому, учитывая, что после близости наши отношения оказались вполне себе гладкими, без обыкновенных и предсказуемых претензий и упрёков в мою сторону. Она мне нравилась, мне было с ней интересно и, пусть она мне не говорила того напрямую, я видел во всём долю взаимности, что было приятно и мгновенно осаждалось в моей голове. — Кажется, у меня есть для тебя одно предложение, — ухмыльнулся я и, схватив девушку за руку, начал тянуть её к сцене. — Нет, нет, Пит. Я не пойду, — вскрикнула она, отступая назад, осознав, для чего я выманил её на сцену. — Даже не думай меня туда тащить, нет, — продолжала она, тщетно сопротивляясь, но я все же был сильнее. Послушай женщину и сделай наоборот. — Всего одна песня, — сказал я, смотря ей в глаза. — Ну, пожалуйста, Китнисс, — продолжил я, умоляюще выпячивая нижнюю губу. И по глазам я уже видел, что девушка сдалась. Хотя, если задуматься, то, возможно, она вовсе и не была против изначально. — Прекрати так делать, — нахмурившись, возмутилась брюнетка, но я сделал все в точности наоборот, чем заставил улыбнуться. — Ладно, Мелларк, веди меня, — ответила девушка, наигранно закатив глаза и продолжив улыбаться. Я, ликуя, предложил ей песню и, получив согласие, продолжил тащить её на сцену, совершенно не скрывая того, что был этому рад. Может быть, я не до конца понимал причину своей радости, но мне казалось, что она состояла вовсе не в том, что мне удалось подчинить девушку своей воле и сделать всё так, как того хотелось именно мне. Скорее это все складывалось так, будто я искал для себя её компании, нуждаясь в этой исходящей от неё взаимной заинтересованности. Внутри будто что-то щёлкало в момент, когда наши взгляды пересекались, а я был уверен в том, что это происходило не без участия брюнетки, к которой, кажется, у меня все же возникла симпатия из-за того, какой простой и милой она была; смешной и в то же время рассудительной; тихой и осторожной, но запомниться ей удалось также и своей раскрепощённостью. Даже когда мы уже стояли на ней, когда Китнисс выдали отдельный микрофон, я все ещё держал её за руку, что, кажется, её заметно смущало, а меня тогда не волновало, потому что опомнился и заметил это я запоздало. На нас уставились больше дюжины пар глаз. Девушку сковало волнение, что я ощутил по тому, как она сжала мою руку и начала нервно заправлять прядь волос за ухо, хоть та и не выбивалась так часто, как казалось Китнисс. — Я бы хотел представить вам мою замечательную девушку, Китнисс Эвердин! — воскликнул я, обращаясь к залу, сам не зная, почему решил представить её именно так. Возможно, потому что не придумал ничего лучше для оправдания того, почему пригласил на сцену человека из зала. — Что ты несёшь? — возмущённо прошептала она, вырывая свою руку. Я лишь ухмыльнулся, пожал плечами и удостоился награды в виде ещё одного смирительного взгляда девушки, когда повернулся к ней лицом. Мы оказались на неприлично близком расстоянии друг от друга, что Китнисс сразу же попыталась исправить, но не успела, поскольку, начиная петь, я взял её за руку. Разве мы не были многим ближе на прошлой неделе, солнышко? — Maybe I, maybe you, — спокойно начал я, мысленно отсылая себя к событиям прошлой недели, когда брюнетка в моей голове присутствовала многим меньше, чем сейчас. В тот момент я не стоял перед ней в розовых мечтательных очках и не думал о том, что это любовь всей моей жизни, что она и есть та самая, что никого лучше уже точно в моей жизни не будет и если не с ней, то и вовсе ни с кем. Мне не особо верилось в эти чудеса ни когда-либо раньше, ни сейчас. Но и спорить с тем, что девушка была мне симпатична, что очевидно я нравился ей не меньше, и что мы могли бы попробовать начать отношения, основываясь хотя бы на этом, я тоже не мог.Why don't we make it true? Maybe I, maybe you…
После совместно спетого припева тихо прозвучал проигрыш, раздались последние аккорды, которые с каждой секундой затихали все больше, но ещё не сменялись заветными аплодисментами. Эвердин аккуратно и красиво растягивала продолжительное последнее «you», прикрыв глаза и произвольно водя в воздухе рукой. Именно тогда я, ничего толком не обдумав и, наверное, желая создать красивую картинку, как в фильмах, просто подошёл ближе, наклонился и поцеловал её, ошарашивая этим всех, в том числе хрупкую девушку, великолепно исполнившую со мной дуэт, и самого себя. В ту же секунду Китнисс, которая, казалось бы, ещё в начале песни на меня неимоверно злилась, ответила мне, а зал наполнился аплодисментами и восторженными возгласами. Она была безумно красивой. Когда смотрела на меня, сидя в зале, когда возмущалась, когда улыбалась, когда пела. Когда медленно тянула это «you» и не подозревала того, как сильно мне захотелось в тот момент её поцеловать. Она была безумно красивой. Мыслей, помимо этой, в голове было и без того много. И все, почему-то всегда приводили меня в итоге к девушке. Я правда не знал, чем именно руководствовался, поэтому потом просто мысленно спихнул всю ответственность на то, что не смог удержаться от того, чего в тот момент пожелал. Но черт бы побрал её губы, честное слово…***
Лето ещё не успело, как следует, начаться, а на дворе уже была середина июня, что безоговорочно вводило в шок от того, как все-таки быстро летело время. Солнце уже до невозможности жарило, я не понимал, долго ли ещё температура собиралась стремительно повышаться и можно ли было в принципе жить дальше в городе, где лишь изредка дул несильный ветерок, а дождь и грозы вовсе позабыли о своей работе и существовании. За первые две недели я успел вполне многое, от чего, конечно, время незначительно растянулось и не пробежало мимо меня просто так: отвёл восемь эфиров на радио и пять организованных в кофейне тематических вечеров. Однако, всего лишь одна единственная прогулка с понравившейся брюнеткой меня не устраивала: не только потому что она была после того поцелуя в кофейне, но и потому что после неё девушка пропала, перестала отвечать на звонки и игнорировала мои сообщения, что все больше и больше меня волновало, хотя я толком сам и не понимал, почему это происходило. Внутри происходила какая-то значительная перестройка, будто я учился жить заново, опираясь на какие-то новые принципы, зарождающиеся в моем сознании, но в то же время непонятные для меня самого. Я больше не стремился в клуб, что можно было оправдать нежеланием встретиться со своей бывшей, перестал заводить новые знакомства с девушками и уже долгое время засыпал и просыпался в одиночестве. Конечно, я понимал, что довольно-таки глупо было валить все на появление в моей жизни очаровательной брюнетки, однако, похоже, что так оно и было. Иначе, с какой стати мне бы приходилось тогда так много о ней думать? Почему меня тогда волновало, что девушка бесследно исчезла из моей жизни и не делала выходить на связь? Почему я не мог перестать думать о том, как она оглянулась на меня, когда мы попрощались около её подъезда? Этот взгляд не был каким-то необычным. Но и обычным он тоже не был. Эвердин просто посмотрела на меня, а внутри взбушевалось море. Она всего на пару секунд подняла на меня глаза перед тем, как пожелать спокойной ночи и зайти в дом, но этой пары секунд было достаточно, чтобы я продолжал прокручивать их в голове чуть ли не в режиме нон-стоп всю следующую неделю. А потом ещё одну. И вот я думал об этом снова. Она просто посмотрела на меня. И уверенности в том, что никто не мог поразить меня одним лишь взглядом, больше не стало. А тем временем в кофейне шли ярые споры о проведении саундчека, завершившиеся тем, что мы договорились устроить его завтра, хоть я и настоятельно просил попробовать сегодня. Однако, большая часть нашей маленькой команды запросила выходной, поэтому, быстро проконсультировавшись с музыкантами, я так же незамедлительно решил все вопросы с администрацией заведения, откуда меня искали с самого утра и без устали названивали, желая меня видеть. До чего же было приятно узнать, что популярность и посещаемость кофейни увеличились, причём цифры возрастали именно в те дни, когда я пел. Данный факт заставил меня ещё больше собой гордиться. Теперь директор заведения завёл разговор не о простых разовых выступлениях, а о подписании контракта о сотрудничестве. Довольно-таки заманчивое предложение, и я радовался тому, что, наконец, мог осесть на одном месте, пусть и временно. — Maybe I, maybe you, — я напевал текст недавно заученной песни, уже сидя в машине, постукивая пальцами по рулю и вглядываясь куда-то вдаль, при этом пытаясь даже не вспоминать, как приятно было прижимать девушку к себе и целовать её. Мысленно я уже был дома и видел седьмой сон. Да уж, именно это сейчас мне, пожалуй, и нужно было. Тяжело выдохнув и окончательно заскучав в нескончаемой пробке, я отложил телефон и оглянулся на пассажирское сидение, все же вспомнив, что ещё несколько дней назад здесь сидела Китнисс, которая, засмотревшись на ночной город в окно, уснула после того, как я достаточно долго возмущался тому, как сильно она хлопнула дверью, будто это была не машина, а холодильник. А потом, когда я уже подвёз Китнисс к подъезду, я снова не удержался и хотел поцеловать её, но наткнулся на щеку, потому что брюнетка поспешила отвернуться. Немного побыв джентельменом, я в тот вечер сам открыл ей дверь и подал руку, а после, опираясь одной рукой на крышу автомобиля, продолжал смотреть ей вслед, наблюдая за тем, как она неторопливо поднималась по ступенькам, искала ключи в сумочке и заходила в подъезд, все же оглянувшись перед этим на меня и пожелав спокойной ночи. Она просто посмотрела на меня. Я, чертыхнувшись, пришёл в себя, когда телефон резко начал вибрировать и скатываться вниз по полочке к лобовому стеклу. Китнисс. Именно в этот момент чертовы автомобилисты, до этого неподвижно стоявшие в пробке, решили сдвинуться с мест, которые грели уже примерно пять минут, а мне в свою очередь ещё нужно было перестроиться в другой ряд. В общем, первый звонок я благополучно пропустил, а стоило мне вновь остановиться и взять в руки телефон, как он тут же загорелся вновь от нового звонка. — Да, Фин, — ответил я, пока тормозил, снова оказываясь в пробке в центре города. Черт, Китнисс, если это было как-то связано с тобой, то, может быть, ты могла бы набрать мне ещё раз, чтобы на дороге присутствовало хоть какое-то движение? — Ты куда пропал-то? Остепеняешься? — смеялся он, вновь начав очередной разговор с намёков про мою ненормальную личную жизнь. Ох, и зачем я с ним вообще когда-то связался? — Не поверишь, но я уже третью неделю без секса, — грустно сказал я, параллельно зажимая клаксон, пока какой-то придурок нагло лез в мой ряд. Да чтоб у него в постели было также разнообразно, как у меня в последнее время! — Ты прав, тяжело в такое поверить, — сказал он, после чего я отчетливо услышал громкий смех. — Но это видно по тому, какой ты сейчас нервный. На самом деле я чего звоню-то, — остановился он, продолжительно мыча. — Как насчёт сегодня выйти в свет, как в старые добрые времена? А то Энни говорит, что я стал слишком занудным и мне нужно расслабиться. — Даже Энн тебя уже не выносит, понимаешь, — отшутился я, тут же продолжив, — Фин, ты же знаешь, я только за. — Отлично, тогда сегодня в 7 встречаемся на площади. Не опаздывай, Казанова, — вновь рассмеялся он и тут же сбросил, зная то, что меня это раззозлило. Ну, по крайней мере я уже нашёл занятие на сегодня, благодаря другу, хотя все мое тело больше всего хотело остаток дня провести в уютной постели без каких-либо лишних движений. Простояв в пробке ещё добрых двадцать минут, я, хорошенько проматерившись, свернул во дворы, проехал так несколько кварталов, после чего быстро пронёсся в нужном мне направлении по свободной магистрали. Уже подъезжая к дому, я вдруг вспомнил о том, что сегодня утром далеко не обрадовался тому факту, что, будучи голодным, повстречался с практически пустым холодильником и чуть не взвыл от негодования, но успокоился, найдя в одном из шкафчиков кашу, чудом ещё не вышедшую из срока годности. Однако, если быть честным, в первую очередь я, конечно же, вспомнил о спасительной минералке, которой мне будет так не хватать утром следующего дня, а потом уже о еде. Когда Финник интригующе протягивал в трубку фразу, начинавшуюся со «старые добрые времена», — это уже ассоциировалось у меня с нашими сумасшедшими студенческими тусовками и жутким похмельем на следующее утро. Я достаточно быстро расправился с покупкой продуктов, а затем успешно и с их раскладыванием на своей кухне. Перекусив бутербродом с индейкой и в очередной раз глянув на часы, я решил, что у меня было ещё много времени для того, чтобы отдохнуть, как изначально и хотел, а потом уже и для сборов. Когда время перевалило за половину седьмого, я уже стоял на площади и искал глазами Финника, который обычно и за час мог прийти, а тут уже была половина, а мне все ещё приходилось справляться со своим одиночеством самому. Запоздало я вспомнил, что у друга все-таки была уважительная причина в виде маленького ребёнка, так что возмущаться мне, видимо, и вовсе не стоило. — Я надеюсь, ты без машины, — Финник подошел сзади и ловко перепрыгнул через скамейку, улыбаясь во все свои 32 зуба. — Не смотри на меня так. Да, мне 24, у меня жена, маленький сын, но это абсолютно не значит, что я не могу вести себя, как ребенок. — Малыш, ты тогда вспомни, что тебе до 18 нельзя ни пить, ни в клубы со взрослыми дядями ходить, — сюсюкаясь, сказал я, после чего мы оба начали смеяться, а прохожие оборачиваться и косо на нас смотреть. — О, кто это у нас появился? Когда познакомились? Где? А сколько ей лет? — сразу же начал опрос Финник, когда заметил в моем телефоне открытый профиль Эвердин, которой до его прихода я собирался позвонить. Кажется, он неправильно выбрал профессию. Чем не журналист? По-моему, он бы прекрасно справился, если судить по количеству исходящих вопросов. Я рассказал Финнику все с самого начала, а конкретно с истории о том, какой скандал мне закатила бывшая, и в итоге закончил тем, как ловко увлёк Эвердин в поцелуй прямо во время выступления, изредка показывая отрывки наших переписок. Друг лишь смеялся с того, как мне пришлось возиться с Джесс, поскольку она звонила мне совершенно пьяной, а потом присвистывал, одобрительно похлопывая по плечу, когда я во всех красках пересказывал, как затащил Китнисс в постель, кажется, говоря что-то о том, что ей было слабо отомстить бывшему. О том, что я начинал думать об этой удивительной девушке, к которой меня по какой-то причине тянуло, будто магнитом, чуть ли не сутки напролёт, пришлось умолчать. К такому психика Одейра была явно не готова. — Никогда бы не подумал, что Мелларка утром не треснут за одноразовый секс, — сказал Финник и начал ржать, за что тут же отхватил толчком в плечо. И этого человека я называл своим лучшим другом? — Она тебе нравится? Про любовь даже заикаться уже не буду, тебе это, пока что, чуждо. — Намёк на то, что я бесчувственный? Ну, допустим, засчитано. — Ой, да ладно тебе, не обижайся. Пошли уже, — он снова похлопал меня по плечу и мы двинулись в заданном направлении, уже предчувствуя вкус дорогого алкоголя, отлично заправленного кальяна и хорошо проведённого времени. Наверное, ещё около часа мы решали, куда же нам все-таки пойти, а после это самое «куда» нужно было ещё и найти, что оказалось не такой уж и лёгкой задачей. Весь вечер мы просидели в прекрасно отделанном стильном заведении, недавно открывшемся в нашем городе, а по окончанию нашего маленького выхода я мог смело сказать, что этот бар считал одним из лучших, которые когда-либо посещал: прекрасный интерьер, вкусная еда, большое количество напитков в баре, прекрасные пышногрудые официантки… До дома Одейров мы шли пешком, дико смеясь практически надо всем из-за хорошо затуманенного алкоголем рассудка. Незабываемым было то, как Одейр перед заходом в подъезд пытался как можно быстрее протрезветь, то и дело выполняя различные физические упражнения, вправляя себе нормальную речь, дабы не заорать при входе потоком каких-то непонятных и несвязных слов о том, что он хорошо провёл время и уже вернулся, а также, чтобы, в конце концов, не разбудить мелкого. Энни с сыном уже спали, поэтому я посчитал некорректным напомнить другу про устоявшуюся традицию и оставаться выпить ещё и там. С трудом добравшись домой, хотя по ощущениям я уже был более свеж, нежели в баре, и поднявшись на свой этаж, я начал искать по карманам ключи. И искал их так долго, что даже успел выругаться, подумав, что по ошибке оставил их в куртке друга, а возвращаться обратно мне не хотелось точно так же, как и ночевать в подъезде. Однако, по неосторожности я уронил ключи, как только с душевным облегчением выудил их из узкого кармана джинс, а они благополучно скатились вниз по ступенькам. Шикарно. Кое-как дрожащими руками я все же открыл дверь с третьего раза, быстро принял освежающий душ, хотя, кажется, первые пять минут я просто наслаждался тем, как вода стекала по моему телу и невероятно расслабляла, от чего выходить из ванной и вовсе не хотелось, и завалился спать, стараясь сильно не задумываться о том, что будет со мной завтра утром прямо перед выступлением. Но долго спать мне не дали. Среди ночи вдруг раздался звонок в дверь, который я, честно признаться, услышал не с первого раза, а после и вовсе долгое время не мог договориться с самим собой и подняться с кровати, переборов силу всемирного тяготения. Я лишь лениво соображал, кто бы это мог быть. Всё в итоге сводилось к тому, что это вновь пришёл сосед выпрашивать бутылку для «поднятия настроения и поддержания здорового духа в здоровом теле». Только вот вопрос о том, где и когда в зеркале он последний раз видел своё здоровое тело, в котором должен был каким-то чудом выживать здоровый дух, так и оставался вопросом. Собственно, поэтому я подниматься не стал: мне совершенно не хотелось тратить драгоценное время сна на это дерьмо. В моей все ещё немного пьяной голове складывалась идеальная схема, следовать которой для меня и было бы весьма правильным и выгодным решением. Я бы продолжал самозабвенно лежать в кровати, изображая своё отсутствие, он бы позвонил ещё несколько раз, потом подумал о том, что я явно ночевал сегодня не дома, и в конце разочарованно ушёл. С ним бы явно ничего не стало от того, что он остался благодаря мне абсолютно (может, конечно, и не совсем абсолютно) трезвым. Однако, нежданный ночной гость прекращать звонить не собирался, явно добиваясь того, чтобы я, наконец, поднял свою задницу и протащился открывать эту чёртову дверь, в которую теперь ещё и стучали, а не только звонили. Лениво встав с постели, предварительно взвыв в подушку от несправедливости, я натянул на себя треники и, благополучно ударившись мизинцем о ножку дивана в гостиной, а после ругаясь благим матом по пути, дошёл до двери, оглядываясь на электронные часы в кухне. Половина третьего утра, какого черта? Кого вообще могло принести в такую рань? — Я сейчас руки кому-то оторву, если… Китнисс? — спросил я, заметив, что на пороге квартиры стоял не бухой сосед, не мелкие подростки, решившие поспорить на звонки в чужие двери глубокой ночью, а заплаканная брюнетка с размазанной по щекам тушью, в следующее мгновение уже оказавшаяся в моих крепких объятиях. Она просто посмотрела на меня. Посмотрела глазами, настолько переполненными слезами, что, казалось, из-за них она точно ничего не видела. Посмотрела взглядом, от которого хотелось прижать её к себе и не отпускать ровно до того момента, как она перестала бы плакать. Посмотрела и, вбирая в себя недостающий и такой-то нужный воздух, не могла ничего сказать. — Пит, — жалобно протянула она, продолжая плакать, а я почувствовал, как, обвив мое тело руками, брюнетка ещё сильнее прижалась ко мне, когда, кое-как закрыв входную дверь, я стал успокаивающе гладить её по волосам и спине. Она просто посмотрела на меня. И я напрочь забыл, что такое сон, будто и вовсе он был мне сейчас не нужен.In a world full of pain Someone's calling your name. Why don't we make it true? Maybe I, maybe you…