No One Really Knew

Спустя довольно-таки большое количество времени, которое для меня, на удивление, пролетело достаточно быстро и незаметно, на дворе уже во всю хозяйничал теплый месяц май, щедро одаривая нас прекрасными солнечными, уже практически летними днями. Удивительная погода и красота природы поздней весной затмевались лишь моей сильной любовью, продолжавшейся вот уже 10 месяцев. С каждым днём, с каждой минутой, с каждой долей секунды я все больше и больше начинал понимать, что нашёл ту, с которой я хотел бы провести остаток своей жизни, с которой моя жизнь не кажется чем-то серым, с которой любая проблема вмиг становится ничем. Я был неимоверно рад тому, что тогда, год назад отправился вызволять свою подлую бывшую, которая мне потом чуть было все не испортила, из клуба и встретил там ту, кого сейчас с улыбкой на лице именую любимой. За эти 10 месяцев многое произошло в моей жизни: опять же повторюсь, что я обрёл истинное счастье, истинную любовь, которая буквально окрыляла меня каждый прожитый день, да и моя карьера пошла в гору. Единственное, что продолжало оставаться неизменным — мои отношения с отцом. Также сухо. Также односложно. Также паршиво и больно. Не знаю, может быть, хотя бы новости сегодняшнего дня, который я собирался сделать самым лучшим в жизни своей девушки, все же разбудят в нем хоть какие-то Богом забытые чувства. Да что там чувства. Пусть он бы просто обо мне вспомнил, наконец. 5 мая — день по-настоящему особенный в этом году, потому что помимо дня рождения Китнисс, я собирался сделать ещё один более судьбоносный подарок, от которого, я был уверен, после всего, через что мы прошли, она просто не смогла бы отказаться. Сегодня вечером я впервые познакомлюсь с её отцом и, наконец, сделаю решающий шаг, от которого будет зависеть вся наша дальнейшая жизнь. Я надеялся на то, что она будет совместной. Маме Китнисс — Аманде Эвердин — я пришёлся по душе ещё в нашу первую встречу, когда подвозил Китнисс домой, проводил до квартиры и неожиданно на площадку вышла её мама, сказав, что уже давно хотела познакомиться со мной, поднадоев с этой просьбой дочери, и, наверное, поэтому я решил, что с отцом проблем не возникнет. Прибрав небольшой творческий беспорядок в квартире, я красиво расставил свечи, где только мог, после чего небрежно разбросал лепестки белых роз от входа и до самой спальни. Поставив начищенные до блеска бокалы, я вновь осмотрелся вокруг, дабы понять, что именно меня не устраивало и вызывало сомнения. Потому что сегодня все должно было быть идеально. Запахнув шторы, я быстро отправился в душ, а после стал одеваться в заранее наглаженные синие зауженные брюки и выстиранную белую рубашку. Надев галстук, я вернулся в гостиную, оценивая комнату свежим взглядом. Снова убедившись в том, что все было в идеальном состоянии, я выудил из комода маленькую красную коробочку и стал рассматривать кольцо, которое уже через пару часов будет красоваться на безымянном пальце Китнисс. Возможно, немного самоуверенно, но это ли не любовь? — Мамочка, любимая, вот и настал день, которого ты так ждала, — улыбнулся я, подняв взгляд на её портрет, уже который год висящий на стене. — Господи, как бы я хотел, чтобы ты сейчас наблюдала за этим вживую, знаешь. Думаю, она бы тебе понравилась. Ты была бы рада, что пристроила меня в хорошие руки, — добавил я, медленно поднимая голову вверх, дабы уберечь себя от излишних слез. Сегодня не тот день, когда мужчины плачут, нет. — Надеюсь, ты мной гордишься, мам. Люблю тебя. В машине лежал совершенно другой подарок, который я собирался преподнести ей на 25-летие, а также цветы для её мамы, поскольку если бы не она, я сегодня бы, возможно, не был так счастлив, ведя машину в известном направлении. Не знаю почему, но я жутко волновался. Весь день мне казалось, что что-нибудь пойдёт не так: либо я потеряю кольцо, либо я просто-напросто облажаюсь перед её отцом. Но вот я припарковался, вот поднялся на этаж: кольцо все ещё было при мне вместе с неуходящей с лица улыбкой. Перед тем, как зайти в квартиру, я быстро поправил галстук и позвонил в дверь, которую мне открыла сестра Китнисс — Прим. Легко чмокнув её в щеку, в силу того, что мы уже успели подружиться за все это время, я зашёл в квартиру, но продолжал оставаться в дверях. — Пит, дорогой, наконец-то, — восхищенно, чуть не взвизгнув при виде меня, сказала Аманда, радостно хлопнув в ладоши. — Это мне? Ну, что ты, не стоило, — добавила она, забрав у меня из рук букет и благодарно поцеловав меня в щеку. Хороший знак. — Спасибо. — Миссис Эвердин, я хочу Вас поблагодарить за то, что именно Вы подарили жизнь той, которую я безгранично люблю. Будущая теща лишь с намеком кивнула в сторону комнаты дочери, когда я, не сдержавшись, спросил, где же ходит именинница. Я осторожно приоткрыл дверь в комнату и стал ждать, когда же меня заметят, но девушка была слишком занята застежкой собственного платья. — Наконец-то, — выдохнула она, выдергивая из розетки шнур плойки. Она была настолько красивой и сексуальной, что я бы, не постеснявшись, сорвал с неё это чертово синее платье прямо сейчас. Но, пообещав самому себе, что все это будет ночью, я старался держать себя в руках. — Любимая, — распел я, подойдя к ней ближе и приобняв со спины. — С днём рождения, — добавил я, протянув ей бархатную коробочку, в которой находились серьги и колье. — Но главный подарок все ещё ждёт тебя у меня дома. — Господи, Пит, спасибо, — завизжала она, буквально вешаясь мне на шею, заставив меня заливисто засмеяться. — А что меня ждёт? Почему нельзя было это привезти сюда? — Ты хочешь, чтобы я подарил тебе незабываемую ночь прямо при родителях? — мягко спросил я, опуская руки на её бёдра и утыкаясь носом в её шею. — С чего ты взял, что она будет незабываемой? — пошутила девушка, а я обиженно сверкнул глазами в её сторону. — Дожили, Эвердин. С каких это пор я не устраиваю тебя в плане постели? — назидательно спросил я, пальцами задирая подол её платья. — Нет, только не это, — протянула она, хлопнув меня по руке. — Я все ещё за кухонным столом не могу сидеть, хотя уже почти год прошёл, — она засмеялась, несколько раз чмокнув меня в губы, но не задерживаясь. — Вот видишь, сама себе противоречишь, ведь все ещё помнишь, что и где у нас было год назад. Следующие полчаса мы сидели в гостиной в ожидании главы семейства, а миссис Эвердин, кажется, успела рассказать абсолютно все: от первых коликов в животике у трехлетнего Сэма до первых сигарет Прим, которые она прятала в шкафу, отмазываясь тем, что это принадлежало её однокласснику. Я все ждал, когда же она достанет старые альбомы с фотографиями и будет говорить о том, каким непослушным ребёнком была Китнисс в детстве. В это же время папа звонил и говорил о том, что приглашает меня на день рождения своей дочери, говоря о том, что ему бы было очень важно мое присутствие. Естественно, я отказался, так как был здесь. Однако, злой дядя Джон вновь включил в себе строгого папочку и сказал, что отказов он не принимает. Выйдя из-за стола, я позвонил ему и попросил скинуть мне адрес сообщением. Возможно, у меня бы нашлась минутка по пути домой, чтобы я заскочил, отметился и отправился бы ублажать свою любимую. Через минут пятнадцать в дверь кто-то не громко, но продолжительно постучал. Миссис Эвердин попросила открыть меня, пока сама собиралась достать горячее блюдо из духовки. Китнисс стояла в коридоре и, поправив на мне галстук, пообещала, что все будет хорошо, что у меня все обязательно получится. Я улыбнулся, подошёл к двери и вновь выдохнул. Ну, с Богом. — Здравствуйте, мистер… — радостно произнес я прежде, чем мгновенно потерял дар речи и способность дышать, взглянув на того, кто на самом деле являлся отцом Китнисс. Сказать, что я представлял его немного по-другому, в корне не описать то, что я увидел. — О, Пит, ты уже здесь, ничего себе, как ты быстро. Рад тебя видеть, — начал он, заулыбавшись. Только вот мне улыбаться совсем не хотелось, потому что в моей достаточно умной голове сложился отвратительный пазл реальности. — Пит, вы знакомы? Почему ты мне раньше не сказал? — заинтересованно спросила Китнисс, потому что, в отличие от меня, она абсолютно ничего не понимала. Когда я должен был тебе сказать, любимая, что теоретически знаю этого человека все почти двадцать пять лет своей жизни? В моей голове сразу же все стало на свои места: где я слышал фамилию Эвердин, к какой дочери я должен был приехать на день рождения. Я стоял и ждал того, что я сейчас проснусь или кто-нибудь выбежит, громко закричав слово «розыгрыш». — Папа? — неловко спросил я, пытаясь прояснить ситуацию и осознать, что я не спал. На заднем фоне я услышал грохот. Видимо, Аманда уронила блюдо, которое так спешила достать. — Подожди, что ты сейчас сказал? — переспросила Китнисс, обойдя меня со спины. — Папа? Да мой папа, кто же ещё. — Сын? — ответил он вопросом на вопрос, недоуменно переводя взгляд на Китнисс. Нет, быть этого не может, нет. Это жизнь, это не чертова мелодрама из телевизора, здесь так не бывает.  — Китнисс? Дочь, что происходит? Я стоял в полнейшем оцепенении. Все же было хорошо, так за что же я вновь получаю от жизни такие нехилые лещи? — Твой сын встречается с твоей дочерью, вот что происходит, — уверенно ответил я, продолжая стоять на месте, пока, наконец, всем, как и мне парой мгновений ранее, становилось всё ясно. Свадьба, о которой я так замечтался, отменяется, вот что здесь происходит на самом деле.

В глазах снова станешь дежавю, я любил одну. Я любил одну, я иду ко дну.