No One Really Knew

К тому моменту, как я в тот день, наконец, оправился от произведённого неожиданной встречей шока, девушка уже во всю бегала вокруг и собирала укатившиеся из пакета фрукты, которые вскоре стал поднимать и я. Она заразительно смеялась, пока я тараторил нелепые извинения, и, вроде как, не готовила мне никаких подлянок, как в той реальности с чертовой фальшивой беременностью, из-за которой я потратил слишком много времени на нестоящую этого девушку, разлучившись с той, которой активно симпатизировал. И перед которой накосячил в первый же день, стоило нам встретиться здесь. Несколько раз переспросив, все ли было с ней в порядке, я все же, как добрый и честный человек, испытывавший небольшие угрызения совести за случившееся, доблестно забрал тяжёлые пакеты у девушки и пообещал лично доставить их до квартиры в качестве небольшой компенсации за причинённые неудобства. Джесс сначала настойчиво отговаривала и пыталась всячески забрать принадлежавшие ей покупки, однако, когда очередная её попытка закончилась провалом, она стала покорно идти рядом. — Она действительно непринуждённо рассказывала мне какие-то странные истории из собственной жизни, доказывая, что невнимательность — одна из её отличительных особенностей, — рассказывал я Гейлу вечером четверга, сидя у него в уютной гостиной, так как провожал Джоанну до дома пешком, потому что ей следовало, как можно больше дышать свежим воздухом, с какого-то тренинга для будущих мам, пока её почти супруг разгребал весь день документацию и бухгалтерию, а потом развозил эти бумажки по соответствующим инстанциям. — То есть, эту девушку ты видел в своём затянувшемся сне, как и нас с Джоанной? — переспросил он, приобнимая севшую рядом девушку, которая любезно заварила нам всем чай и, наконец, присоединилась к разговору. — Да, — подтвердил я, отхлебнув содержимое кружки и вернув её обратно на журнальный столик. — И там она была твоей бывшей, которая тебя, мягко говоря, хотела обмануть? — я утвердительно кивнул, что и послужило ответом на вопрос Мейсон, после чего снова продолжил рассказ. Эдвардс, по возвращению домой и тому случаю, что я переступил порог её квартиры, быстро засуетилась в плане благодарности и сказала, что как раз в то утро испекла пирог, который совершенно некому было попробовать. Щенячьи глазки и многочисленные обещания, что отравленным я не окажусь, сделали своё дело, так что я все же разулся и вошел в маленькую уютную двухкомнатную квартиру. Гостиная была объединена с кухней, а потому помещение казалось очень просторным, нисколько не тесным. Спальню, которая к тому же была закрыта, я созерцать не стал, потому что, во-первых, на тот момент меня не так уж это и интересовало, а во-вторых, во мне абсолютно не было никакого желания возвращаться к собственной бывшей, хоть здесь она ей и не являлась. Реальность была обманчива. Об этом я стал думать, когда, просидев у Джесс почти два часа за чашкой ароматного чая и бессмысленными беседами, помимо поедания по-настоящему вкусного десерта, внезапно поймал себя на мысли, что она отдалённо чем-то мне напоминала прошлую Китнисс, с которой времени всегда было мало, поскольку оно, к нашему общему сожалению, летело слишком быстро. Незамысловатость и чрезмерная открытость вместе с доброжелательностью никаким образом не вязались в моей голове с тем образом стервозной и корыстной блондинки, который, кажется, плотно застыл в моей памяти, благодаря тому, что такое просто-напросто тяжело было забыть. Хотя я все три года реабилитации не понимал, почему свою выдуманную жизнь помнил прекрасно, но забывал элементарные вещи, которые знал любой школьник или же стопорился на физических упражнениях, задумываясь над тем, какую же часть собственного тела, которое будто было чужим первое время, нужно было напрячь, чтобы у меня хоть что-то получилось. — Потом я ещё сводил её в кино на какую-то сопливую мелодраму во вторник, потому что она слёзно говорила, что хочет пойти, но в силу обстоятельств не получалось, потому что было не с кем идти, — уже подытоживал я, поскольку понимал, что длинные и нудные речи про личную жизнь никого в принципе впечатлять так сильно не могут. Тем более, если они наполнены постоянными сравнениями с тем, что для всех, кроме меня, было дремучим лесом, забитым странностями моей почти месячной жизни в другом мире. — Сводил в кафе, прогулялся по парку ещё сегодня днём, и что-то меня вдруг в ней зацепило. Будто увидел что-то близкое, то, что мне так нужно с момента прихода в сознание. — А как же Китнисс? — поинтересовалась Джоанна, немного ухмыльнувшись. — Такая, значит, у тебя любовь, да? Наговорил гадостей и нашёл другую юбку? — Джоанна, — осторожно упрекнул Гейл, как бы боясь, что девушка вдруг взяла на себя инициативу устроить грандиозный скандал, вызванный солидарностью по отношению к близкой подруге, за которую она сейчас, конечно же, вступалась. Хоть что-то в этих мирах было одинаковым, это уже радовало. — Что Джоанна, а? Я смотрю говорить глупости, не подумав, у вас семейное, потому что ты тоже что-нибудь можешь ляпнуть, с твоей стороны, конечно же, до жути смешное, а потом бегаешь и извиняешься полдня, потому что перегнул палку и не уследил за градусом собственных шуток. — Мы не обо мне сейчас говорим, — спокойно поправил Гейл, что Джоанну лишь больше завело. — Пускай говорит, она от части права, Гейл. Я действительно наговорил бурды её подруге, увидев то, как она извивалась на сцене на потеху многим. Но она тоже часть той жизни. Да черт подери, она была почти всей моей жизнью там, понимаешь? А здесь все не так, как я себе представлял. — Это не повод оскорблять её, не зная достаточно, чтобы понять, почему же ей приходится там работать. И тем более, не повод сдаваться, как только тебе заслуженно залепили пощёчину, а на горизонте вдруг появилась другая, подход к которой не требует усилий. — Она жаловалась тебе на меня? — Делать ей больше нечего, — неуверенно пробормотала Джоанна, а по глазам брата я понял, что он ничего не рассказывал ей из того, что я сказал ему в тот же день, когда встретил Китнисс в клубе. — Хорошо, допустим, так. — То есть, я ей не безразличен? — А вот этого она точно не говорила. Просто даже имени твоего не упоминала, умоляла уговорить Гейла под каким-нибудь предлогом тебя уволить, на что ей пришлось рассказать правду, что ты работаешь там по блату так же, как и она. — Почему она там работает? — продолжил выпытывать я, заметив, что брат тяжело выдохнул, взглянув на девушку, которая, сделав точно так же, отрицательно покачала головой. Отлично, значит, они знали, но это было что-то достаточно сокровенное, чтобы пролить свет на эту мрачную тайну мне. — Возможно, тебе удастся обсудить это с ней лично. Если она, конечно же, тебя простит, дорогой мой. Потому что я могу рассказать ей, какой ты наглый бабник, и она даже носа в твою сторону не поведёт, несмотря на то, что ты в её вкусе, — я услышал то, что хотел услышать, что вселило в меня ещё небольшую надежду на то, что все можно исправить, как бы глупо это не звучало. — Ты можешь крутить романы с кем тебе только вздумается, но перед ней ты извинишься, обещай мне, — пригрозив пальцем, серьезно сказала она, допив собственную порцию чая. — Джоанна, — устало начал я, прокручивая в руках уже пустую кружку. — Даже не думай с ней спорить, Пит, даже не думай, — предупредил Гейл, за что сразу же получил от Мейсон локтем по рёбрам и стал тихо смеяться, в то время как Джоанна дулась и сердито сверкала глазами в мою сторону. — Я извинюсь перед ней, потому что сам хотел это сделать, но к вашему сведению она работает только на выходных. — Завтра Friday-party, друг мой, — напомнила Джоанна, забирая все кружки, но когда уже почти скрылась из вида на кухне, решила вернуться и договорить. — Не облажайся снова, а то вы это умеете, я знаю, — с иронией сказала Джоанна, взглянув на будущего мужа и скрылась из глаз, как только он запустил подушку в её сторону. Что ж, из слов Джоанны можно было понять только одну единственную вещь — ничего ещё не было потеряно в наших с Китнисс отношениях. А может быть уже и было, просто я все ещё предпочитал верить в обратное.

***

Грядущий день извинений и искупления собственной вины за сказанное на прошлой неделе наступил несколько быстрее, чем я того ожидал. Толком не обдумав все накопившиеся мысли в свой выдавшийся выходной, я уже снова стоял за барной стойкой на пятничной вечеринке, удивляясь тому, что, кажется, почти весь город сегодня решил сломиться отдыхать после тяжёлой рабочей недели именно в наш клуб. Обещанная мне девушка все никак не хотела появляться, а кроме неё я сейчас ни о чем и не думал, лишь изредка снова сравнивая две реальности, где половина характера Китнисс дополнилась небольшой хамоватостью Джесс, которая, наоборот, переняла от Эвердин лучшие для себя качества, что её заметно повысило в моих глазах. Что, возможно, меня к ней тянуло, хоть я и сам не хотел этого признавать. Позднее появление брюнетки в клубе Мейсон аргументировала тем, что девушка сегодня не выступала для удовольствия публики в каком-нибудь сексуальном наряде, лишь собиралась встретиться с Джоанной, которую уже очень долго не видела и в силу этого не поздравила подругу с состоявшейся помолвкой лично. И вот когда она, наконец, вошла в бар, я испытал дежавю, поскольку её немного вызывающий макияж, высокий конский хвост, короткое алое платье, открывавшее прекрасный вид на длинные стройные ножки, и высокие каблуки, снова заставили меня обо всем позабыть, пока я самозабвенно на неё смотрел, наблюдая за тем, как она, смеясь, прощалась с кем-то по телефону и спешно искала глазами подругу, которая совсем недавно скрылась в кабинете будущего супруга. — А здесь случайно других барменов не бывает? — спросила она, сев на стул и оставив подарочный пакет на свободном месте рядом, после чего уставшим тоном потребовала мартини с апельсиновым соком, совершенно не цепляясь за меня взглядом. — А Вы случайно не обиженная мной на прошлой неделе девушка? — с долей иронии спросил я, подавая ей бокал и наблюдая за тем, как она заметно усмехнулась, чуть приподняв уголки губ. — А вы тот самый хам, который принимает красивых танцовщиц за редкостных шлюх? — поинтересовалась она, взяв в рот трубочку и, наконец, посмотрев прямо мне в глаза. И от этого всего, честно признаться, хотелось завыть, будто волк на луну. — Нет, — быстро ответил я, заставив Китнисс удивлённо вскинуть брови. — Я тот, кто хотел бы извиниться за то, что не умеет правильно выражать свои мысли. Я имел в виду, что тебе, кажется, нравятся самоуверенные парни, но никак не то, что в итоге у меня вырвалось, — объяснился я, тяжело выдохнув и взяв её за руку, которою брюнетка, несколько секунд потупив глаза, все же вырвала, отрицательно покачав головой из стороны в сторону. — И я буду преследовать тебя ровно до того момента, как ты не скажешь, что мои извинения приняты. — Как там тебя? — резко перебила Китнисс, наигранно потирая бейдж на чёрном жилете, как бы вспоминая моё имя. — Так вот, уважаемый или не очень, я пока что не решила, Пит Мелларк. А для чего тебе вообще нужно моё прощение? — добавила она, после чего долго всматривалась в мои глаза, наверное, пытаясь найти в них ответ, которого не было, потому что её вопрос ввёл меня в полнейший ступор, от которого я был не в силах быстро оправиться. Китнисс, ухмыльнувшись, забрала вещи, бокал и, бросив что-то вроде «ты сам не знаешь, чего хочешь», устремилась навстречу появившейся, как раз кстати, подруге, с которой они тут же ушли куда-то вглубь заведения, оставив меня абсолютно одного с приходящими и уходящими клиентами, которых я даже не старался запомнить, потому что думал о другом. Хочешь знать, для чего мне нужны твои извинения, дорогая? Может быть, потому что я действительно перед тобой виноват? Потому что если бы тебя здесь не было, то мне было бы намного проще тебя забыть? Я бы аргументировал это всё тем, что мое воображение было слишком воспалённым, что в видениях я мог бы видеть то, чего на самом деле вообще на свете нет. Может быть, потому что ты не даёшь мне покоя, каждую ночь по-хозяйски заваливаясь в мою голову? И, несмотря на твой подвешенный язык и всё, что ты делаешь, все равно для меня остаёшься более близкой, нежели Джесс, которая с каждым днём все больше напоминает мне тебя, которую я знал и сильно любил. Может быть, потому что я хочу вернуть то, о чем ты не имеешь даже малейшего представления, потому что не лежала в коме тридцать дней и не видела эти чертовы реалистичные видения, которые теперь не позволяют мне спокойно жить? Но я же не могу тебе об этом сказать, потому что ты примешь меня за сумасшедшего, напридумавшего чудную историю, лишь бы добиться твоего расположения. У меня был миллион с маленькой тележкой причин и доводов, почему же я так хотел того, чтобы она меня простила. Но разве она была готова услышать этот бред?

***

Суббота, вечер и ночь которой я также провел на работе, то и дело довольствуясь различными историями заносчивых посетителей под необходимым им градусом алкоголя, прошла более скудно, нежели воскресенье, которое я скрасил присутствием на небольшой свадьбе Финника и Энни, которые решили не устраивать из-за этого события пир на весь мир, будто на следующий день бы наступил конец света, а потому и не заморачивались так сильно, позвав только родителей и наиболее близких друзей. На столь долгожданном торжестве, заранее отмеченном качественным мальчишником, которое немного затягивалось постоянными рыданиями мам и радостными возгласами пап, нам с Робертом перестало быть весело, кажется, в тот момент, когда мы чуть не подрались за брошенную в нашу сторону подвязку. Однако, последовавшая далее медленная музыка нас немного образумила, но алкоголь все равно дал о себе знать. Потому что никто бы, будучи трезвым, не додумался до того, чтобы растянуть подвязку, напялить её так, чтобы мы оказались связаны, и пригласить друг друга на танец, поскольку у нас обоих личная жизнь не особенно блистала разнообразием или хотя бы своим наличием. Понедельник не скрашивал себя хорошими и подробными воспоминаниями, потому что после бурного актива на свадьбе начался для меня достаточно плохо, отзываясь жутким похмельем, и поздно, потому что я проснулся только, когда уже хорошо перевалило за полдень. Но это совсем не значило, что я перестал думать о той, которая потребовала объяснений тому, почему же мне так важно, чтобы у нас с ней были хорошие отношения. Китнисс не была здесь той паинькой, которая бы быстро отходила и с легкостью, как там, начала бы отношения со мной. Не совсем дружеские, хотя сейчас мне было бы достаточно и этого. Лишь бы не держала на меня многочисленных обид. Нет, она была стервозной, которую так хотелось сильно трясти за плечи, словно куклу, чтобы, наконец, образумить и вернуть девушку к вариации, все ещё волнующей мое сознание даже по прошествию стольких лет с того момента, как я имел возможность всё это видеть, будучи в коме. Джоанна по окончанию смены зло сверкала взглядами в мою сторону, из чего я понял, что прощение мной заслужено все ещё не было, а потому и пришлось огрызнуться, сказав, что своим появлением она не дала мне договорить с брюнеткой, перед которой я, по её, да и по своему собственному мнению, был и так достаточно виноват. Я думал обо всем этом практически непрерывно, лишь изредка отвлекаясь на какие-то всплывающие образы и события извне. Так, например, случилось и чудным вечером вторника, когда я по умоляющей просьбе Джесс отправился с ней в супермаркет за продуктами, которые она, как уверяла, не смогла бы донести, потому что собиралась покупать достаточно много. И согласиться, даже через собственное кричащее нежелание, все же пришлось, потому что у самого меня из еды дома было практически ничего. Проще говоря, мышь в холодильнике повесилась. — Ты спрашивал в прошлый раз про печенья, которые лежали у меня дома в вазочке, — напомнила мне блондинка, пальцем указавшая в сторону заветной большой яркой коробки на верхней полке витрины. — И, будь добр, достань одну упаковку и мне. Эдвардс достаточно красиво улыбалась, заставляя меня каждый раз удивляться тому, что я совершенно не обращал на этого никакого внимания во время отношений с ней в другой реальности. Она была милой и крайне доброжелательной, что вновь и вновь возвращало меня к мысли о Китнисс и о том, что именно такую девушку я когда-то и любил. Но сейчас она хотела иметь из общего со мной ровным счётом ничего. — Какие люди, — с силой хлопнув меня по плечу, протянул Гейл, который практически сразу подъехал к кассе, где мы с Джесс стояли в длинной очереди, надеясь на то, что вот-вот, наконец, управляющие магазина соизволили бы открыть новую точку расчёта. — А это Джесс, я вам про неё рассказывал, — начал я, но моя спутница тут же меня перебила. — Джоанна, здравствуй, не ожидала тебя здесь встретить, — радостно воскликнула блондинка, потянувшись к Мейсон для дружеских объятий. И тут всякая взаимосвязь с прошлым будто пропала, как только мой мозг приготовился к тотальному взрыву, вызванному собственными стереотипами, благодаря старым обманчивым видениям. Потому что ненавидящая Джесс, как и Китнисс, Джоанна была ей рада уж точно не меньше, чем Эдвардс. Мейсон, неловко улыбаясь, стала нервно переводить взгляд с девушки на меня и обратно, будто бы связывая мой рассказ на прошлой неделе и действительность, которую она наблюдала перед собой сейчас. Она спешно взяла меня под руку и резко потянула на себя, а затем в сторону, отводя меня от кассы, так что корзинку пришлось оставить на сохранение Гейлу, который от внезапного порыва собственной девушки меня увести удивился не меньше, чем пришедшая со мной блондинка. — Почему ты не сказал, что приглянувшаяся тебе девушка, которую ты по невнимательности чуть не сбил с ног, а потом начал думать, что она тебе нравится, — Джесс, мать её, Эдвардс? — грубо спросила Джоанна, пальцем тыча в мою грудь с необоснованной злостью в глазах. — Слушай, Джоанна, мне кажется, моя личная жизнь не должна тебя волновать. Не помирился я с Китнисс, и что? Целее будет, — возмущённо ответил я, удивляясь тому, насколько сильно эта девушка хотела навести в моей голове свои порядки. — Ты вообще сказала, что я могу крутить романы с кем захочу, забыла? — Да Эвердин здесь абсолютно не при чём, дурак, — добавила она, смягчаясь, после того, сказала это слишком громко в силу собственной раздражённости, которая передавалась воздушно-капельным путём и уже медленно заводила меня. — И кто же тогда при чем, а? Уж потрудись объяснить, почему же свой нос тебе нужно сунуть именно в мою жизнь! — Топором бы тебя по роже, Мелларк, а ты, черт возьми, вообще знаешь, что Эдвардс беременна? — двинув меня в плечо, рыкнула она, заставив ошеломлённо смотреть на неё, пока на нас оглядывались все прохожие, в том числе и Гейл с блондинкой, о которой как раз сейчас и шла речь. Беременна... Восхитительно.