Летняя подростковая романтика

=> Арадия: поднять настроение.       Всё когда-то кончается. Если не кончается любовь, то кончается жизнь. Вашим отношениям с Соллуксом вчера настал конец, а ты не собираешься заниматься умиранием в ближайшее время, так что ты уже разобралась в своих чувствах и двигаешься дальше. Он был прав: вы переросли эту влюблённость, перегорели и остыли друг ко другу. Ваши увлечения разошлись, но по-прежнему вас связывали общие друзья, и потому вы останетесь в хорошем расположении друг к другу. Тебе даже совестно за то, что ты не рассчитала силу и съездила своему на тот момент уже бывшему по лицу. Ты бы не стала применять насилие к тому, кто не виновен ни в каком обмане, хотя тебе очень даже нравится смотреть, как ломаются вещи.       С этим вообще нужно быть поосторожнее. Пристрастие к разрушению легко перерастает в зависимость. Ты справилась со своей трудноконтролируемой агрессией пару лет назад, но чувствуешь, что до сих пор тебе иногда хочется начистить кому-нибудь рыло, чтобы выпустить пар. И ты вместо этого поёшь. Голосишь, надрывая горло и нарушая все правила, учащие петь безопасно для связок. Этот занятный способ снятия стресса уже оказывал тебе ту же медвежью услугу, что оказывают поддавки и двухходовки перед шашечным турниром, постепенно выделяя тебя из стройной глади слаженных голосов. Кричать в хоре просто неприлично. И ты училась контролировать и это тоже.       В итоге, тебя берут в классный новый лагерь, потому что, говорит Дмитрий Иванович, ты — сильная вокалистка. Каждый раз, когда об этом твоём качестве заходит речь, тебе слышится, как Эквиус где-то с краю благоговейно шепчет «сильная». Он смешной, этот тринадцатилетний бас. Ты вообще не знаешь, откуда у парня с таким примитивным кругозором такие разнообразные увлечения, но не пристаёшь к нему с этим. Где же ещё вы найдёте мальчика со сформировавшимся голосом в таком возрасте? Его нужно держать в коллективе, как ценный кадр.       Вообще, у вас тут только и варится, что солянка из особо примечательных кадров. Чего только стоит Каркат Вантас со своей уморительно утрированной дикцией, которой он вытащит даже хор беззубых.       Похоже, в соседнем, восьмом отряде те же пироги. Все они разные, но у всех есть свои таланты. И заскоки. Две девки с плавания особенно тебя занимают. Они просто безумны. Дамара привезла с собой в лагерь пачку презервативов и с пугающей гримасой наполняла их водой под завязку, прежде чем сбросить на очередную жертву с дерева. Скоро эти её шуточки вычислили и вожатая младшего отряда, Джейн, за углом лично сбросила ей на голову все оставшиеся водяные бомбы, при этом не прекращая посмеиваться с лица мокрой, как овца в реке, Дамары. Но на этом бесовство двух подружек не закончилось. Поррим взяла с собой баллончик и перманентный маркер, и вчера некоторые столбы и задние стены корпусов украсились сомнительными комплиментами жильцам лагеря. Поррим с Дамарой не оставляли низкопробных записей в роде «Сбурб, первая смена, дветысячекакой-то там», и это тебя восхищало в некотором роде. С ними должно было быть интересно.       Ты знакомишься с Дамарой во время игры в карты. Она была приятным игроком, хотя постоянно отпускала скабрезные шуточки своим бархатным низким голосом с дальневосточным акцентом. После к вам присоединилась Поррим и они по секрету поведали тебе, что собираются покутить сегодня. Ты не без скептицизма пронаблюдала за их проказами, а потом сама захотела присоединиться.       Сегодня вам объявили, что вас поведут на море, купаться. Ты пока что не представляешь адекватных, безвредных подстав по такому случаю, но подозреваешь, что Дамара и Поррим фонтанируют идеями. К сожалению, когда ты обращаешься к ним, то оказывается, что они и не думают куролесить на песке. Они делают пранки не ради пранков, а ради удовольствия. И удовольствие греть бока на солнышке, покуривая косячок, оказывается привлекательнее лазанья по кустам с целью нарвать листьев одуванчиков в общий чай. Сначала ты разочарована отменившимся весельем, но после они рассказывают о своих будущих планах, и это полностью компенсирует твою пробудившуюся проказливость.       А сейчас можно просто спокойно поплавать и позагорать, благо что погодка замечательная. Когда ты собираешь до конца свои вещи, к тебе, невероятно стесняясь, подходит Эквиус и решительно просит позволить ему помочь тебе донести вещи. Помогать особо не с чем — пара полотенец, запасное бельё и масло для загара весят не больше двух килограмм, но из жалости ты соглашаешься. Парниша и так, похоже, облился потом с ног до головы, прежде чем подойти к тебе. Сам он несёт тюк полотенец не меньше тебя размером…Ну, наверное, ему так нужно, хотя это всё-таки напрягает. В такой куче можно труп спрятать. Роуз проверяет вас всех пофамильно, удостоверяется, что на пляж идут даже те, кто стесняется купаться, и вы на том же уазике едете, трясясь на кочках, двумя отрядами вниз, по грунтовке через сосновый бор. => Джейн: запутаться в расстановках.       Теперь ты — Джейн Крокер, и тебя приставили наблюдать за всеми остальными отрядами, потому что твой собственный отряд слишком юн, чтобы его можно было отпустить на море. Твоя задача — обеспечивать пунктуальное прибытие и отъезд отрядов, а также не давать хитрющим подросткам заплывать за обозначенные буйки.       Как, правда, ты должна это делать, не умея плавать, ты не знаешь, но отказаться от этой ответственности не можешь. С вами есть двое профессиональных спасателей, сидящих в будке в метрах ста от вашего пляжа. Это довольно ненадёжно, считаешь ты, но помалкиваешь и просто держишь детей строже, чем предписано.       Доходит очередь и до шестого с восьмым отрядов. Дети с радостным визгом рассыпаются по пляжу, обваливая себя и других в горячем белом песке и брызгаясь лазурной водой. Ты цепко следишь за всеми заходящими на глубину. Её вам ограничили довольно свободно — ты видела, как остальные ещё несколько метров проплывали до буйка, оторвав ноги от дна. Потому твоё наблюдение важно и полезно.       Ты слышишь шум колёс старой машины ещё раз. Почему так рано? Не прошло и пятнадцати минут, как привезли эти два отряда. Из машины вываливаются ругающиеся Джон и Джейк.  — Да ведь всё дело было в том, что ты вывел их раньше!  — Да, я знаю! Это потому, что дурацкий порядок не соответствует порядку отрядов. Мы ж всего на сорок минут раньше собрались, могли бы… Что там у них случилось такое? Они что, перепутали своё время? Ты подходишь к двум своим друзьям, чтобы разобраться со всем этим. За шестым и восьмым остались приглядывать Роуз, Дейв и Джейд. => Джейд: приставать, и нервничать, и вмешиваться.       Ты валяешься на шезлонге вместе со своим бро, Дейвом. Солнце прекрасно прогревает воздух, вокруг тебя радостные дети, жизнь прекрасна, и на тепле тебя разморило подремать.       Ты лениво посматриваешь на свой отряд. Вот Хоррус сосредоточенно закапывает Руфио в песок. Митуна занимается какой-то хернёй, радостно обмакиваясь в воду и восторжённо улюлюкая при этом. Рядом с ним стоит несчастный Кронус, который, видимо, боится зайти в прохладную с утра водичку, но которого неизбежно обливает Митуна. Меулин и Латула играют в мяч, стоя по пояс в воде, с девочкой из отряда Роуз. Наверное, это её зовут Непета. А может, её зовут Фефери или Терези. Какая разница, пока они не создают проблем.       Да нет, вот та милая ныряльщица в плавательных очках, брызгающая на какого-то мрачноватого пацана, должна быть Фефери. Она вроде как звёздочка их хора, или труппы. Ты любишь таких жизнерадостных членов отряда. Твои больше на песке сидят. Курлоз, странный и тихий парень, сидит в майке, не скрывая, как обычно, своих жутких шрамов на шее. Ты сочувствуешь ему. Наверное, эта травма была получена при ужасных обстоятельствах. Если бы ты могла знать, насколько эти обстоятельства на самом деле кошмарны, то удрала бы отсюда без оглядки. Но ты не знаешь и продолжаешь следить за детьми.       Трое красопет лежат под солнцем. Ты ответственна за двоих из них — Дамару и Поррим. Они ведут себя спокойно, как сегодняшнее море: лежат, загорают, читают книжки. Ты ищешь взглядом Канкри, и находишь его стоящим в воде рядом с Мииной и ещё одним мальчиком из команды милокровожадных. Мальчик так кричит, что ты слышишь его даже отсюда.  — Да я? Да запросто! Да пожалуйста! И куда ты собираешься нести свою пловецкую жопу?  — Во-он до туда наискосок, где поплавок крайний качается.  — Я бы хотел всё же вас обоих предостеречь. Расстояние до буйков наверняка отмерено с учётом наших способностей к плаванию. Игнорируя это, мы обесценим труд спасателей, расставлявших их для нас.  — Ой, всё. Поплыли, крикун, пока ты не напустил тёплой воды, — подначивает его Миина. Они говорят о заплыве? Ладно, тебе стоит посмотреть... хотя здесь сидит ещё и Джейн, так что ты можешь закрыть мучительно слипающиеся глаза и положить голову на колени Дейва. Мысли восхитительно улетучиваются из головы.       Вдруг, после прошествия неизвестного количества времени, ты слышишь взволнованный крик Миины и это моментально сдувает с тебя всю сонливость. Дейв вскакивает с шезлонга и прямо в футболке с длинными рукавами и креповых брюках бежит по солёной воде.       Изумлённо ты смотришь, как Дейв прыгает в воду в том месте, где тебе было по пояс, и как чёртова барракуда взрезает море по направлению к мальчишке.       Вы с Роуз стоите, как два соляных столпа, и не знаете, куда бросаться.       Теперь тебе нужно стоять здесь, чтобы не толпиться на месте и не топить трёх вместо одного. Роуз уже позвала на помощь.       Миина ныряет за мальчишкой и почти вытаскивает его на поверхность, но тот судорожно хватается за подплывшего Дейва и они оба скрываются под водой.       Ты бьёшь себя ладонью по лбу, и вовсе не бесшумно.       Только утопленников нам не хватало. Пробежав по воде в направлении затонувшей парочки, ты ныряешь прямо в зрительных очках, стойко перенося резь в глазах, вызванную солёной водой. Одной рукой ты грабастаешь потерявшего сознание мальчика под мышки, а другой гребёшь, боком выплывая на твёрдую землю.       Тебя встречает Роуз, хватающая своего пацана и тащащая его на песок. За тобой выплывает Миина, помогающая выровняться Дейву. Вокруг поднимается много визга. И хотя ты начерпала носом морской водички, а от моргания в глазах только сильнее защипало и потекли слёзы, ты можешь видеть, как очумевший Дейв прыгает к утопленнику, давит ему на грудь и пытается восстановить его дыхание методом «изо рта в рот». Джейн приводит спасателей и, с ума сходя от нервов, немедленно велит всем выйти из воды.       Пока ты питьевой водой промываешь глаза, спасатели отбрасывают Дейва и стремящегося помочь Кронуса, и оказывается, что пацан и сам откашлялся. Его параметры в норме, только чутка песка в рот набилось, но вокруг него собирается туева хуча сочувствующих, а Канкри, как ты не можешь не заметить, что-то постит в соцсети. Должно быть, нравоучительные кадры того, к чему приводит самонадеянность и несоблюдение правил поведения на воде. Роуз жёстко отчитывает Карката и твою Миину за безответственность, Джейн пересчитывает подростков, постоянно путая их с ещё сорока детьми Джона и Джейка.       Отдохнули, называется. Теперь моря вам не видать, как своих ушей.       Вы собираете народ и увозите их обратно. Тебе и даром не нужны повторения таких инцидентов. Путаница между отрядами Джейка и Джона разрешается сама собой, когда вы просто освобождаете им пляж.       Идиллия, мать её.       Ты спрашиваешь Миину, какого чёрта она, ученица плавательной секции, потащила к буйкам едва умеющего плавать Карката? Миина отвечает, что это полностью была его инициатива. Вот так сваливать на Карката не совсем честно, но бессмысленно выяснять, кто первый начал. Всю дорогу Миина грустно подпирает голову кулаком, очевидно, предвкушая воссоединение с жирными сковородами на кухне. Ты поднимаешь её подбородок пальцами, говоря ей не грустить понапрасну. Может, обойдётся. Она-то двух человек почти что вытащила. А раз вытащила, то согласилась на это глупое соревнование, зная, что сможешь помочь. Миина немного расслабляется, но самой тебе не до утешений. Тебя могут чуть ли не в тюрьму посадить за всё это дело. Но увидим, когда приедем. => Каркат: переговариваться со своим спасителем.       Ах, как же сочно ты обосрался. Капитан отряда, его лицо.       И лицо команды милокровожадных было осыпано илом и уделано под завязку. Кстати, об иле: ты до сих пор чувствуешь трение песка в самых любопытных местах. Откуда он мог взяться, например, в твоей футболке? Помимо ила, ты не можешь избавиться от жжения в глазах и в носу. Твой желудок как бы намекает и на то, что сегодняшний твой ужин может быть спущенным в унитаз. Ну и риск просто подохнуть тебя уже не волнует.       Да и всё это меркнет и бледнеет по сравнению с тем фактом, что ты прилюдно опозорил себя и свой отряд. Если бы не взятые тобой обязательства, ты бы подал в отставку. Срань господня, сколько народу толпилось вокруг тебя! Как будто они прослышали, что ты тут бесплатно раздаёшь нахуй, а они многие годы не знали ничего, кроме иссушающего голода по нахуям.       А этот вожатый, Дейв? Нахер он целовался с тобой на виду у детей? Ты ещё попомнишь это ему.       Ну да, он довольно романтично бросился в воду, стоило Миине позвать помощь, которая, может быть, и не была нужна. И ты не менее романтично схватился за него, как за надувной круг, которым он абсолютно не являлся. И вы так же романтично пошли на ёбаное дно. Потом тебя вытащила Харли, а ты просто тормозил и терял сознание. Какой позор.  — Эй, чел, ты чё такой понурый? — спросил Дейв, шутливо толкая тебя в плечо.  — Да лучше бы я вообще нахуй потоп.  — Да ну чё ты так говоришь?  — То есть, я имею в виду, лучше бы я вообще к чёртовой развратной бабушке потоп.  — Да я не об этом, балда. Хотя ты верно подметил насчёт грязных словечек. Между нами-то это ничего, но если кто-то из взрослых услышит, то хана нам всем беспощадная и жёсткая, — говорит он безэмоциональным тоном. — Постарайся не думать никакой ерунды про то, что ты должен был там её одолеть или прочего.  — Откуда ты узнал об этом?! — рассерженно спрашиваешь ты.  — Ты шевелишь губами, когда думаешь, мелкий ты пустозвон.  — Ты пялился на мои губы? Ты что, извращенец? — огрызаешься ты.  — Не слишком ли ты часто говоришь об извращениях, малец? — парирует он.       Ты бы ответил очередной колкостью на его слова, но ты вовремя вспоминаешь, что перед тобой вожатый, да ещё и чужой, и затыкаешься на полуслове. Дейв смотрит на тебя примерно пять секунд с каменным лицом, а потом утыкается в телефон. Ты инстинктивно заглядываешь на экран и видишь запрос в Гугл: «как развеселить подростка способы» Дейв замечает, что ты это видел и снова оборачивается к тебе, но на этот раз с ухмылкой. Вы молча глядите друг другу в глаза, и ты был намерен выдержать эту интенсивную битву взглядов до конца, но Дейв улыбается шире и прыскает в кулак. Почему-то смех заражает и тебя тоже.  — О, Каркотик, ты уже поправился! — жалостливо обращается к тебе Непета. Тебе стыдно за её беспокойство, и ты бросаешь в ответ:  — Да всё будет в норме, не психуйте, вы все. И, наверное, это то, что ты сам должен был сказать себе пять минут назад. Ты ещё можешь доказать, что ты полезен. И ты это обязательно сделаешь. => Роуз: готовиться к смерти. Ты, вообще-то, всегда готова к ней, как пионерка к труду и обороне. И потому спокойна, как слон, в отличие от твоих товарищей по несчастью. Джейд ходит перед дверью, кусая ногти, Дейв крутится возле вас, как свидетель произошедшего, а всех остальных Док, твой старый учитель физики в центре дополнительного образования, силком отправил на обед. Дверь открывается, и Док Скретч одной рукой приглашает вас в свой кабинет, другой держа возле уха телефон. Ты оказываешься среди до неприличия роскошного зелёного гарнитура и странных безделушек, предназначение и происхождение которых тебе кажется ужасно интересным, но ты из вежливости не интересуешься. Док Скретч садится к себе в кресло, продолжая кого-то слушать по мобильному. Он также предлагает присесть и вам, небрежно тыкая в сторону двух стульев по другую сторону его стола. Наконец, он обещает своему неизвестному собеседнику всё уладить и, что заставляет вас троих вздрогнуть, найти виноватых. На том он заканчивает разговор, извиняется за то, что отдал ему больше времени, чем рассчитывал, и поднимает на вас холодный и безучастный взгляд. Воцаряется неживая тишина, и Док Скретч вдруг хихикает и произносит: — Те твои девочки, Джейд, подожгли килограмма три конопли. Должно быть, в столовой сейчас беспорядок, — морщит он лоб, а Джейд заметно расслабляется. — Я разберусь с этим, если всё ещё не поздно. — Да, я надеюсь. Так что, вы изложите мне свою версию инцидента и засыпете меня своими жалкими оправданиями? Ты решаешь начать первой. — Миина из восьмого отряда и Каркат из моего шестого решили устроить соревновательный заплыв от берега до буйков и обратно. Каркат не справился с этим расстоянием и, когда плыл обратно, ушёл под воду. Дейв пришёл ему на помощь, но не совсем верно, и Каркат потопил и его. После Джейд вытащила его на берег, пока мальчик был в бессознательном состоянии, а Миина помогла Дейву. Каркат сам откашлял воду и сейчас его здоровье не вызывает никаких опасений, — официозно повторяешь ты отрепетированные слова. — И как же вы это допустили? — задаёт Док главный вопрос, внимательно выслушав. Дейв вставляет: — Дети отказывались повиноваться! Как бы мы их остановили, не подвергнув их жизни риску? Ты тихо просишь Дейва не перебивать и переводишь взгляд на Джейд. — Джейн всё правильно сделала, когда отвлеклась на прибывшие отряды Джона и Джейка. Она оставила два отряда на нас, и мы отреагировали так быстро, как только смогли. — Но недостаточно быстро, поскольку меня с полудня осаждают звонками помешавшиеся родители. — Я предполагаю, — вмешиваешься ты, — что в случившемся нет того, что могло бы быть основанием для каких-то санкций в нашу сторону. Док приподнимает бровь, уточняя: — «В нашу» — это в вашу и мою или ты и имеешь в виду кару, которой я, как хороший директор, должен вас подвергнуть? — Я имею в виду весь лагерь. Ничего же страшного не произошло. Все живы и здоровы. — Да, — с жаром вторит тебе Джейд, — Каркат цел и невредим, и мы просто больше не будем возить свои отряды на пляж. — Да. Это правильное решение, Джейд. Я как раз собирался отдать вам такое распоряжение. Но будет ли этого достаточно? Джейд робко кладёт руки на колени. — Ну, мы пока что не общались с тётей Миины. Просто она, скорее всего, заберёт девочку из лагеря, а отряд, похоже, её любит. — Ну и что? Её тетя мне позвонила первой. Она очень попросила о том, чтобы мы заставили её племянницу понять, почему она должна вести себя правильно, но, когда я сказал ей о том, что мелкая зараза… — Прям так и.? — удивлённо выдыхает Дейв за твоей спиной. Хотя его возглас был еле слышен, Док в недоумении отвечает: — Конечно же, нет. Вы же знаете, я всегда безупречно вежлив со своими заказчиками услуг. Так вот, её тетя смягчилась после новости о том, что Миина почти спасла почти двух человек, и она согласна оставить девчонку здесь.       Эта новость утешает. Ты не любишь раздувать проблемы и ещё меньше любишь разбираться с последствиями. — Я надеюсь, что сверху мне в ближайшее время придёт ответ на мой запрос разрешить ей остаться. В конце-концов, есть шкодники и погуще неё, — задумчиво напоминает он о Дамаре и Поррим. Ты надеешься, что Арадия, проявившая к хулиганкам интерес, не подключится к ним, если она уже не участвовала в их «забавах». Где они нарвали столько дури? — Так Роуз и Джейд не посадят? — немного напряжённо вопрошает Дейв. — Нет, Дейв. Не посадят.       Его слова прерываются жутким грохотом и криками снаружи. Ты отчётливо слышишь «ёксель-мопсель» и стоны боли. Док Скретч закрывает рукой рот, сгибаясь от смеха. — Я всё думал, когда же они сверзятся, — признаётся он, когда успокаивается. Ты бросаешься к окну следом за Дейвом и Джейд и видишь кучу-малу из своих друзей, навернувшихся с пригорка.       Дирк, похоже, валялся на пыльной лысой земле не то без сознания, не то без сил для подъёма. Поперёк него лежала Рокси, потирая поясницу и охая. Джейка отряхивала Джейн, причитая и всплёскивая руками. Тот же в ответ храбрился и уверял её, что ему совсем не больно, хотя с его разодранного колена струйками бежала кровь. — Роуз! Что там у вас? — кричит он. — Всё нормально! Нас не сажают за решётку, — торопишься ты ответить. — А где Джон? — спрашивает Джейд. — В столовой остался, занимает столик, — отвечает Рокси в перерыве между страданиями. Она кажется тебе немного более трезвой, чем раньше. Может быть, на неё надавил Скретч. Скретч... Так похоже на скотч.       Док чрезвычайно куртуазно расталкивает вас перед окном и обращается к куче ниже, сложив руки на груди: — И почему же вы не подошли ко мне через дверь? Четверо человек на земле стыдливо опускают головы. — Ладно, я и так знаю, что среди вас секреты не задерживаются. Так что не страшно, что вы подслушивали, хотя это, между прочим, очень невежливо. Как терпеливый хозяин, я вас прощаю.       Тебе всегда казалось, что у этого с иголочки одетого и неизменно чисто выбритого мужчины присутствует своеобразная мания величия. Возможно, что ты больше права, чем думала раньше.       Док Скретч оборачивается к вам с отлично выверенным скучающе-небрежным выражением лица и заявляет, что это всё. Ты спрашиваешь, когда вы узнаете конец этой неприятной истории, и Док просит вас зайти к нему завтра утром.       Тебе кажется, что подлец с лысой, как бильярдный биток, головой знает больше, чем говорит. Но из вежливости ты не интересуешься. => Непета: упороться       Теперь ты — Непета Лейон. Ты просто потрясающе проводишь время. Ты пришла сюда, чтобы принять из рук третьего отряда амброзию и нектар, и теперь вместе со своими друзьями вкушаешь эту пищу богов.       Вокруг тебя — счастливые, смеющиеся лица, и сама ты кристально счастлива. Ты кричишь Каркату, что любишь его и хочешь от него детишек. Он заливается радостным гоготом и отвечает, что он тоже любит тебя.       То же самое подхватывают остальные, и скоро тебя начинает трясти от предвкушения отличного шиппинга. Ты скачешь к своей весёлой новой подруге, Меулин, плавно танцующей под какую-то восхитительную музыку, сидя на скамье рядом со своим бывшим парнем. Тебе видна каждая родинка на её загорелой спине. — Меулин! Меулин! Они признались друг другу в любви! И мне тоже! — Ха-ха-ха, Непеточка, я так за тебя рада! — кричит тугоухая кудрявая девочка и выпрыгивает из-за скамьи, чтобы обнять тебя и закружить в своём танце.       Ты дочиста доедаешь свою тарелку густого, жирного горячего супа, когда возвращается Арадия и тоже смеётся, а к восьмому отряду наконец присоединяются Поррим и Дамара. Ты гордишься тем, что знаешь теперь многих в лагере и запоминаешь почти все имена. В шиппинге-то иначе никак.       Дамара озирается вокруг с отвращением на лице, а потом спрашивает у Поррим что-то, что похоже на «Поррим, что за херь мы тут наворотили? Я не думала, что так выгляжу, когда ширяюсь».       Поррим изящно закрывает нос платком и отвечает, что Дамара и не выглядит так. Ты оставляешь их слова без внимания и видишь, как развесёлый Джон пытается утихомирить вас, но сам не может перестать ржать.       Наконец, приходят остальные взрослые ребята, тоже слегка укуриваются, но разводят вас по корпусам.       Ого. Что это было?       Судя по тому, что ты слышала, когда была более весёлой, Поррим с Дамарой привезли с собой мешок муррихуаны и подожгли его где-то у входа. Ты не можешь найти другого объяснения этому массовому веселью. Вы так глупо себя вели. Но смешно.       Из твоей груди опять вырывается невольный смешок, и ты, вспоминая, как надрывалась от смеха минут двадцать назад, опять заходишься хохотом. Вообще-то у тебя уже живот болит, но прекратить ор — не в твоих силах. => Каркат: словить абстиненцию       Вот это был пранк высшего сорта. Вот такое тебе нравится. Тебе всегда было любопытно, что из себя представляет анашовый кайф, и ты это узнал. Сначала тебя накрыло потрясное расслабление и тихая, чистая, как попка младенца… то есть, слеза младенца, радость. Гамзи при этом заявил, что "что-то так хорошо стало, просто чудеса ёбаные, как будто каннабиса курнул". Ты лениво отверг это его предположение, здраво считая, что травы на всё большое помещение ни у кого не хватит. Но потом Таврос чихнул, да так угарно, что через полминуты вы представляли собой кучку держащихся за животы упоротых придурков.       Потом ты спросил у своих мудоёбков, ненавидят ли они тебя за твоё сегодняшнее утопление, и они ответили, что обожают тебя. Ты сказал, что тоже их обожаешь.       Кстати, об обожаниях: Непета призналась тебе в любви, и ты тем же самым ей ответил, что не может не тревожить. Правда, такими фразами ты успел обменяться ещё и с Джоном, и с Гамзи, и с Терези, так что твой ответ не звучит таким уж серьёзным, в отличие от слов Непеты, которая начала серию возлияний.       Теперь-то стало, или через пару восхуительных счастливых часиков тебе станет понятным поведение котодевки с Тамблера в тот первый день. Тебе искренне её жаль, и у тебя даже глаза от слёзок режет, но ты не можешь ответить ей взаимностью. Нет, блять, ты не гей! Тебе нравятся девочки, но, вот беда, не эта. То есть, пиздомудрия отношений не стоит того, чтобы таскать возле себя чудаковатую девчонку в синей шапке. Вот, если бы, например, это была… кстати, какого импотентного бычьего пениса она делает?       Вас закрыли в мужском корпусе, так и не вытащив капитально укурившихся парней с шестого отряда с девчачьей половины. Потому Вриска тут же врубила своё музло на чужих колонках, пускаясь в пляс вместе с Терези. К ним присоединяется Гамзи, которого бросает то в истерику, то в ровное, как мать сыра земля, спокойствие. Он затягивает тебя в танец, и ты расслабленно шатаешься под модный мотив, не видя никаких причин сидеть на месте. Девчонкам совсем, походу, жарко и теперь они раздеваются. Все сидящие улюлюкают, а ты смущаешься — но ровно на секунду. Ну, а реально. Почему бы, блять, и нет. — Эй, Каркат, давай по-честному! — хохочет причина твоего неравновесия. Ты не можешь разобраться в своих к ней чувствах, и за то ненавидишь себя.       Да неужели? Серьёзно, ты опять ненавидишь себя? Это очень удивляет. Правда неожиданно. То есть, конечно же, нахуй, нет.       Терези показывает на твою майку, и ты, не стесняясь, как обычно, своей худой груди и животика с полосой кучерявых волос, снимаешь свою часть одежды. Публика ревёт от восторга. К вам лихо подскакивают ещё несколько человек, поспешно раздеваясь. Пати на хате становится жарким.       Нет, реально жарким. Хоть бы окна открыли. Слушайте, а в чью меж полушарий выебанную голову пришла мысль закрыть окна в тридцатиградусную жару? Пробившись через пьяных от дряни танцоров к занавешенным окнам, ты нетерпеливо распахиваешь их (их все), и вдруг неожиданно изменяешь положение в пространстве. Ба, а ты и не знал, что у окна над кроватью, э-э-э, как звать-то его,.. Руфио нет москитной сетки. Твой прокол, Док Скретч. Теперь ты знаешь, откуда берутся адскими демонами ниспосланные приставучие комары по ночам.       Ты потираешь чуть не свёрнутую шею, садишься на песочек, цивильно осыпанный вокруг корпуса, и приветливой улыбкой встречаешь свою вожатую. Роуз вздрагивает, но спокойным голосом отмечает, что "вы, ребята, должно быть, хорошо проводите время". Да, отвечаешь ты, очень хорошо. Роуз, похоже, не удивлена твоим неполным костюмом и просто отпирает дверь.       По громкоговорителю первый и второй отряд просят подойти к медпункту на медосмотр. Ты узнаёшь безэмоциональный голос Дейва. Кажется, он тут местное радио играет. Ой, из коттеджа вышел Дмитрий Иванович. Он что, слышал весь этот бред, которым вы щедро обмазывались? Стыдоба-то какая. Вместе с седьмым отрядом вы приходите к медсестре, чтобы выявить какое-либо недомогание, и ты встречаешь там этого белокожего и красноглазого парня опять, но уже с его малышнёй.       Вообще-то никто не может доказать, что это была именно конопля. Никаких следов растений определённого вида или тлеющих куч наркоты найдено не было. Чистая работа. Любопытство не доканывает тебя, но оказывается достаточным, чтобы подойти к чуваку в тёмных, как прогрызенные тараканами дебри в твоём мозгу, очках. Роуз уже послала тебя в пешее эротическое путешествие с твоими расспросами. Ну, то есть, не так, конечно; она всегда безукоризненно вежлива со своими подчинёнными. И она поступает, как ты, может быть, посчитал бы, не будь ты нетрезв, осторожно и правильно. Это, естественно, не останавливает тебя в попытках добыть для отряда уникальные новости. — Дейв, вопрос, — без приветствий подходишь ты к нему. — Чё за вопрос? — Не знаешь, кто сухостой подпалил-то? — Ну, есть у меня парочка… — он ловит взгляд поверх твоей головы и прижимает к своим бледным пышным губкам руку. — Парочка… — неуверенно тянет он, — рифм для закачательного слэма. — Небось вы там зажимаете самую мякотку? — ехидно спрашиваешь ты, прежде чем быть в землю втоптанным великолепием дейвовых ритмов. — Васёк, подгони-ка битов, — просит парень у одного из своих дебилоидов, и Васёк подгоняет. — Каркат-шишко-Вантас, что тебе делать среди нас? Ты с кресла навернулся или с дуба рехнулся? Вопросы задаёшь, но их поймёт и ёж. Зелёная листва, — тут Васёк пропустил такт, пока парень-мать его-альбинос искал рифму, — не терпит баловства; прими мою власть, чтобы снова не упасть…       Ты с обречённым смирением слушал этот бред, пока не услышал второе упоминание о твоём падении. — Эй, стой, стой. Что это за рассказы про какие-то мои шишки?       Дейв смущённо крякает, и ты чуть не шипишь на него из-за его постоянного видения второго смысла. Но он всё же отвечает. — Ты давно лбину свою видел, сундучара? Ты ощупываешь свой лоб и натыкаешься пальцами на очень болезненный синяк. Да етить вашу мать, вот и шишки подъехали. — Ладно, ты прав. Я признаю это, потому что достаточно вырос для этого. Но твои рифмы — экскременты всё равно. — Сначала добейся, — самоуверенно велит тебе Дейв.       И тут вы проводите одну из лучших — или, по крайней мере, длиннейших — рэп-баталий в пространстве парадоксов, прежде чем медсестра, маленькая белокожая пухлая женщина в бирюзово-розовом платье под халатом, осматривает твои укуренные красные глаза и горло, которое ни с какого перепугу обожжённым быть не должно. Когда ты выходишь из медкабинета, то не находишь ни седьмого отряда, ни его по жизни упоротого вожатого. А с ним можно перетереть за жизнь и рифмы почитать, как мужик с мужиком. Но у тебя тут дела горят, да и голова начинает затуманиваться будущей болью, так что ты возвращаешься к своим недоноскам.       Ты до сих пор не знаешь, у кого хватило ума пожечь дури слегонца, но это было… довольно любопытно. => Канайя: поймать себя на флирте. Ты сидишь перед сценой на скамейке вместе со всем своим отрядом. С вами тут же шумят ваши соседи. Все нормальные дети сейчас поехали купаться, а вы проходите сеанс самопознания, организованный вашей вожатой. Не сказать, чтобы это было очень скучно, но чувство неполноценности досуга, даваемого вам, не покидает тебя, несмотря ни на что. Ты оглядываешь плакат, который должен символизировать внутренний мир как каждого члена отряда, так и их вклад в общее дело в целом. Мда, такое чудо могли нарисовать только твои друзья. Жуткий вырвиглазно разноцветный монстр с двуротым кошачьим смайликом, описанный восемью позитивными цитатами, расписанный плюсами команды милокровожадных и с нарочито жирно обведёнными корнями. Некоторые детали были покрыты каракулями и рваными штрихами, и ты поняла, чем занимались Каркат и Терези в то время, пока дрались. Название отряда тоже понесло ущерб от их сражения — оно было исчеркано то серебряным, то бирюзовым и в итоге было нечитаемо совсем. Решив внести, наконец, свою лепту, ты отыскиваешь у Эквиуса чёрный маркер, которым он малевал лист с обратной стороны, и обводишь буквы. Вот так. Теперь вы — команва шилоквовозадых. Это лучше, чем ничего. Вы возлагаете на Тавроса честь нести «знамя полка» к вожатой, и тот переполняется гордостью от того, что про него наконец-то вспомнили. Роуз критически изучает ваш плакат и, вынося вердикт, замечает, что вашей команде определённо не занимать энергии и оригинальности. Эти слова не могут не рассмешить тебя. Это уж точно, оригинальности у вас — выше крыши. Роуз собиралась отложить лист в сторону, но что-то, увиденное на обороте, заставило её схватиться за сердце. — Что это такое, чёрт его дери? — в ужасе задала она вопрос в пустоту. — Мой внутренний мир, к сожалению, не смог поместиться среди маргинальных каракулей, и тогда я облагородил этот плакат с другой стороны, — слышишь ты одухотворённый голос Эквиуса. Роуз смотрит на него с непередаваемым выражением лица, описывающим одновременно непонимание, подозрение, отвращение и ужас. Тебя начинает пробирать на смех. — Нет, я не буду вам это показывать. Детям нельзя смотреть на такое. Нет, нет и ещё раз нет. Ни за что. Даже не просите, — повторяет Роуз, ужасно комично сворачивая лист. Ты не задаёшься целью узнать, что же там, на обороте, но всё равно хочешь подойти к психологине-любительнице, чтобы извиниться за поведение своих друзей. К концу вашего дневного мероприятия ты обогащаешься удивительными сведениями о том, как вы, оказывается, ведёте себя на ваших репетициях и, что уж совсем было неожиданно, получаешь личный прогноз на свои будущие романтические отношения. Помимо психологии, вашу вожатую увлекают также и оккультные, если можно так выразиться, науки. Когда остальные милокровожадные разбредаются по своим делам, ты подходишь к Роуз, собирающей нещадно использованные канцелярские принадлежности. — Надеюсь, мы не разочаровали тебя своим безразличием к уважаемой науке о человеческом разуме, — миролюбиво высказываешься ты, подбирая упавший фломастер. — Всё нормально, Канайя. Не стоит переживать. Хотя бы тебе самой понравилось? — Да, Роуз! Я, правда, нашла некоторые несовпадения в твоей аналитике, но послушать было интересно. — Тогда, может, ты будешь не против, если я погадаю для тебя? — с проникновенной улыбкой предлагает она. Гадание? На картах, что ли, или на кофейной гуще? Это звучит скучновато, но Роуз так красиво улыбается, слегка раскрывая покрытые помадой цвета «изабелла» мягкие губы, что ты не решаешься отказать. Роуз кивает и тут же, будто специально готовила, вынимает из кармана пачку с колодой Таро. — Ты позволишь опробовать на тебе расклад «Родственная душа»? Здесь имеется в виду родственная душа для любви, — говорит Роуз и так мило хихикает, что кажется тебе гораздо младше. Ты не видела её раньше такой… заинтересованной. — Так, доставай свои карты из колоды. Она раскладывает гармоничную ромбовидную конструкцию прямо на бетонном полу сцены, и вы садитесь по бокам от расклада. Теперь можно читать. Первые несколько карт вещают тебе что-то очень размытое о твоём отце, и ты пропускаешь эту бесполезную информацию мимо ушей. Таро описывает тебя, как какую-то страдающую комплексом Электры, и тебе даже стыдно за это перед Роуз. Описание личности, подходящей тебе, ещё более водянистое, чем сказки про твоего бедного батю. Основные качества этого человека — это Королева мечей и Справедливость. Роуз объясняет, что это означает человека таинственного, наделённого особым знанием, но принципиального и честного. Вот с тринадцатой карты начинается самое интересное: эти ячейки предназначены для описания пути, который приведёт тебя к твоей единственной, или, как наивно предполагает расклад, единственному. Ответом на вопрос, как на тебя повлияла твоя первая любовь, служат Смерть и Повешенный. Названия удручающие чуть более, чем совсем. Роуз говорит, что на самом деле это не такие уж и плохие карты, и что они значат разрешение долгого затруднительного положения, в котором ты безвыходно застряла. Долгое затруднительное положение — это не только вся твоя первая серьёзная любовь в трёх словах. По-твоему, это лучшая характеристика Вриски, которую ты слышала. Таро так же обещает для тебя успешное развитие отношений в том случае, если ты не будешь вести себя, как шут, чтобы это ни значило, и радужные перспективы. Радужные. Хм-м. Что за слова ты выбираешь, Роуз Лалонд? Ладно, с гаданиями покончено. Ты чувствуешь, как лапша медленно сползает с твоих ушей и плюхается тебе на колени. Сколько времени прошло? — Кажется, через минут сорок пойдём есть, — отмечает Роуз и тут же спрашивает: — Чем хочешь заняться? — Давай послушаем музыку, — предлагаешь ты, рассчитывая на то, что у немного эксцентричной оккультистки-психотерапевтки не будет треповых или отсутствующих музыкальных предпочтений. — Хорошо! Тогда у меня есть одно неплохое место на примете для прослушивания музыки. Ты думаешь, что это всё становится романтично, и начинаешь немного нервничать перед красивой девушкой, собирающейся повести тебя на почти что свидание. — Веди меня, Роуз, — соглашаешься ты. И если бы это была одна из дешёвых романтических комедий, которые обожает Каркат, то твои слова стали бы флешбеком перед кадрами счастливого венчания влюблённой пары. Но это не дерьмовый ромком, и ты даже с помощью гадальных карт не сможешь узнать, что же будет дальше. Место, куда вы пришли с Роуз, действительно подходит для прослушивания музыки. Ты с опаской оглядываешь старую площадку под каркасным куполом, проржавевшим и облупившимся. Внутри лежат сухие листья и обрывки картона. Из туч, собиравшихся под солнцем с самого утра, начинает накрапывать дождь, смачивая пыльную иссушённую землю и пожелтевшую от зноя траву. Роуз берёт твою ладонь и тянет в укрытие. Ты отмечаешь, что её ухоженная ручка с короткими покрашенными лиловым лаком ногтями мягкая и нежная. — Здесь просто потрясающая акустика, — рассказывает она, подбирая дорожку для прослушивания. Дождь барабанит по куполу убаюкивающе, давая ощущение уюта. Начинает играть джазовый мотив, а ты никак не можешь вспомнить название песни. — When marimba rhythms start to play, — тихо запевает Роуз, и ты, уловив знакомые слова, продолжаешь: — Dance with me, sway with ease… Роуз поправляет тебя: — Нет-нет, там поётся make me sway. Очень здорово, что ты принадлежишь к удивительно малому числу людей, знающих эту старую песню. Любишь джаз? — Я не большая поклонница, но я учила танец под неё, — говоришь ты, чувствуя себя как во сне. Ты подходишь к своей вожатой, приостановившись от робости, и ведёшь её в танце. Сначала вы спотыкаетесь и качаетесь не в такт, но потом Роуз повторяет твои шаги от бедра, и получается сносно. — Ты хорошо двигаешься, — сухо одобряет она, но в её глазах пляшут огоньки. — Мы могли бы исполнить и другие парные танцы, которые я разучивала, — замечаешь ты, не узнавая свой голос в этом гортанном мурлыкающем тембре. — Если ты хочешь, то мы могли бы танцевать что угодно, что только придумали люди, — с лукавой полуулыбкой продолжает Роуз. Твоё сердце колотится в низу живота, как сумасшедшее, а дыхание сбивается, не слушаясь тебя.       Пауза в словах кричит, чтобы ты сделала уже хоть что-нибудь, и ты решаешься. Была не была. Ты зажмуриваешь глаза, цепляешься за шею Роуз одной рукой и целуешь её в губы.       Наверное, ты бы сейчас кончить могла, если бы твоя вожатая дотронулась до тебя. Ты мгновенно отстраняешься, только прикоснувшись к её губам, и видишь на лице Роуз удивлённое выражение.       Что ж, это было ожидаемо. Ты поставила всё на чёрное и проиграла. — Я тебе… нравлюсь? — ошарашенно вопрошает Роуз. — Но разве это правильно? Я же твоя вожатая. Что она несёт? Ни одного слова о мерзких извращениях или о сексуальном домогательстве. — Мы не должны этого делать, Канайя, вот что точно, — тараторит залитая краской Роуз, отвернувшись, чтобы выключить песню. Ты торчишь столбом крика и не знаешь точно, что ты должна ответить. — Может, не стоит так переживать, Роуз? — Канайя, тебе стоит хорошо подумать, прежде чем, — она умолкает, выбирая слова, — прежде чем совершать действия, могущие вызвать у людей привязанность. Это уже становится смешно. Точнее, показалось бы тебе смешным, если бы всё не было настоящим и серьёзным. То, что она говорит, и то, что ей не показался неправильным поцелуй между ней и другой девицей, полностью дезориентирует тебя. — Но, Роуз, я вполне уверена, что ты интересна, как личность и красива, как дама, — утверждаешь ты, чувствуя себя неуютно из-за копания в твоих мыслях. Ты говоришь это от чистого сердца. Роуз кажется тебе привлекательной, умной и у вас уже есть хотя бы одно общее увлечение. И хотя такая быстрая смена объекта воздыхания кажется тебе не слишком-то приличной, ты не находишь для себя зазорным отвечать на чьи-то ухаживания. Тем не менее, в ответ ты получаешь лишь крепнущее в своей уверенности отрицание. С купола льёт, как из ведра. Роуз окончательно закрывается в своём коконе из здравомыслия и, оправдавшись скорым обьявлением на обед, сбегает под тугие струи дождя. Ты проводишь в мрачных раздумьях ещё минуту, а потом подставляешь плечи льющейся с неба воде и пробираешься через до блеска вымытые дождём заросли дикой вишни к обустроенной части лагеря. => Таврос: принять участие в соревнованиях по пионерболу. У этого парня инвалидность второй степени, о чём ты? => Да всем посрать. Это сейчас вообще команда была? => Таврос: быть принуждённым участвовать в соревнованиях по пионерболу. Ладно, если уж ты так настаиваешь. Теперь тебя зовут Таврос Нитрам. Ты сидишь в беседке своего отряда, прячась от дождя и расслабленно просматривая пойманных покемонов. В этом деле ты значительно преуспел. Однажды ты даже чуть было не поймал Пикачу, но твои больные ноги подвели тебя. С твоим увечьем невинная детская игра становится экстремальной. Ничто не предвещало беды, как к тебе и твоему другу Гамзи подходит Вриска, девушка, с которой у тебя самые сложные отношения из всех, что у тебя есть. На её красивом злом лице сверкает широкая улыбка, и тебе это не нравится. — Йо, чё почём, сис? — дружелюбно приветствует её твой друг. — И тебе добренького дня, Гамзи! Всё путём. Я пришла к тебе, Таврос. Слышал про то, что сегодня после обеда будет матч по пионерболу? — говорит она, не переставая зубоскалить. — Ну да, слышал, — с опаской отвечаешь ты. Она что-то задумала. И это нравится тебе ещё меньше. — Таврос, я считаю, ты просто обязан защитить честь отряда на сегодняшних соревнованиях, — торжественно заключает Вриска и вскидывает голову, встряхнув золотой копной волнистых волос. — Я ценю твою шутку, Вриска, но как же я защищу честь отряда со своим-то здоровьем? — хмуришься ты. — Здоровьем? Так ведь спорт полезен для здоровья! Ты чувствуешь, что в этот раз отбиться от неё будет непросто. Ты бы прибегнул к помощи Гамзи, но что он потребует за это? Ты не хочешь даже думать о сопливых поцелуйчиках на крыше. И ты знаешь точно, что он ни за что не поможет тебе, потому что хочет, чтобы ты его попросил и остался должен. И ещё он хочет сделать с тобой это. А ты этого с ним не желаешь и не можешь не бояться. - Вриска, мне больно бегать, - напоминаешь ты. - Таврос, - с нажимом произносит Вриска, - честь отряда требует от всех нас немного потерпеть. - Я не хочу, - повторяешь ты опять. - Ну-у, Тавви, разве ты не хочешь быть полезным? Хоть чуточку? - канючит твоя мучительница. Ты нервно оборачиваешься к Гамзи, всего на секунду, чтобы с заведомо известным результатом проверить его реакцию. Твой приятель сидит на своей скамеечке, как ни в чём ни бывало, и пялится в дождь с выражением умиротворения на болезненном лице. Пожалуй, он бьёт свои рекорды игнора за последнее время. Раньше, если кто-то приставал к тебе с дурацкими пробами на слабо, он заступался за тебя. Но сейчас - нет. По-видимому, так выражается его приступ жажды по домогательствам. Или, может быть, у него кончилась дрянь. Раньше такого не происходило - то ли Гамзи был не на игле, а только покуривал дурь от балды, то ли у него хватало всякого добра вдоволь, а сейчас почему-то кончилось. Так или иначе, на помощь с этой стороны рассчитывать не приходится. - Вриска, ты доиграешься, - угрожаешь ты впустую. Ты никогда не сможешь стать таким же сильным, как твой воображаемый друг, Руфио. Вриска полностью игнорирует это и обещает зайти за тобой, когда всё будет начинаться. Нет, пожалуйста, только не позориться опять. Ты кладёшь ладони на виски и борешься с желанием лечь в лужу и катарсировать.