Letters to Steve

— Это не Шерон, слишком уж экстравагантно, — внешне Наташа полностью погружена в изучение деталей будущей операции. А Стив прекрасно умеет не вестись на провокации. — Кто такая Шерон? — вскидывается Тони. Он даже не делает вид, что детали его хоть сколько-то интересуют. Его конек — импровизация. — У Кэпа завелась подружка, и меня не предупредили? — Стив так просто не расколется, — тянет Бартон, смотря на Наташу. — К тому же угадывать намного интереснее. — Вот я и пытаюсь отмести некоторые варианты, — она улыбается, но как-то очень недобро. — Немедленно прекратите меня игнорировать и начните игнорировать Кэпа! Он сделает вид, что ему все равно. — Тони, успокойся. Мы даже не знаем, существует ли она в природе, — Клинт выразительно смотрит на Стива. — Да я прямо сейчас готов поставить все свое состояние на то, что нет! И можете мне поверить, я знаю, о чем говорю. Стив тихо вздыхает. *** Вечером он приходит к Тони в лабораторию, куда его, конечно же, не звали. Мандраж не отпускает. Новое письмо Баки может просто перечеркнуть предыдущее. Минутное просветление ушло, и все. Поминай, как звали. — Что тебе тут нужно? — Тони говорит скорее устало, чем недовольно. Понимает, если уж Стив непрошенным заявился в его храм науки со своими языческими порывами, выгнать его будет трудно. — Хочу послушать свой въедливый внутренний голос. — Ты паршиво выглядишь, Кэп. А в твоем случае это значит, что все очень плохо. Видишь, до чего тебя довел твой дружок. Да и меня. Стив молчит. Оглядывает помещение. Беспорядок, возведенный в ранг искусства. В нем только мастер и может разобраться и что-то найти. Мастер стоит тут же, смотрит на него, как на что-то инородное, неприятное. Девайс с модным дизайном, сделанный не его руками, не в его лаборатории. Стив принял новый век таким, каким его преподнесли. С техногенной магией и наукой на грани чудес. Он не стремился во всем разбираться. А вот Баки бы здесь понравилось. — Надо было подождать, пока ты выпьешь, а потом уже приходить. — Он опасен. И ты это поймешь, когда будет поздно. — Не в моем случае. — В твоем — особенно! Ему обязательно снесет крышу, а виноват будешь ты. Я говорю, как жуткий формалист, но психопатам с навыками убийц не место среди… — И что ты предлагаешь? — Стив знает, что Тони очень много думал обо всем. Собирался тут же мчаться разыскивать и вершить правосудие, изучал, анализировал, добывал информацию. Должен был уже прийти к каким-то выводам. — Если он проявится, ты должен поступить разумно, Стив. Ему нельзя давать свободу действий, его место в лаборатории или в… — Боже, Тони! Они замолкают, некоторое время смотрят друг на друга в неверии. — Кричишь? Не в твоем стиле. — А что в моем? Тони пожимает плечами. — Долгие, изматывающие душу беседы. Стив усмехается. Знает, что Баки с этим утверждением бы согласился. От этого только тяжелее. — Слушай, проблема в том, что ты за всем этим безумием упорно видишь человека, — Тони тычет в него отверткой в искреннем порыве что-то доказать. — Для тебя прошло слишком мало времени. А для него уже вся жизнь. — А что, если я все-таки прав? Все равно нужно сажать за решетку или отправлять в лабораторию? — Ты сам показал мне папку. Высказал свои догадки. Нет там ничего. Только безумие. Стоит ему где-то показаться, сорваться — схватят тут же. И я вот лично мешать не буду. — А помогать? Тони молчит. Стив чувствует, что в глубине души ждал этого. Гнев вспыхнул в нем, породил пожар, сжег его дотла и спалил все вокруг. Полыхало страшно. Так, что даже Стиву было не по себе. Но потом начал угасать. Такая натура. — Хочется подойти к тебе и как следует встряхнуть, да вот только это ничего не даст, — Тони так и уходит от ответа. — Дальше собственного носа видеть точно не начнешь. *** Шестое письмо Стив ждет с обостренным нетерпением. Хочет что-то кому-то доказать. Себе, в первую очередь. Звезда упрямства, под которой он родился, талдычит, что все будет в порядке. Баки не подводит и даже письмо присылает достаточно скоро. Как будто все понимает и обо всем догадывается. Хотя бы не дает соседям повод счесть Стива конченым наркоманом, караулящим у ящика очередную дозу. Стив достает конверт, изучает марки. Задумывается, как Баки удается так быстро перемещаться с места на место. Это должно быть чертовски непросто. Стив, привет! Снова тебе пишу. — Да кто еще разберет твой почерк? Мне нужно поделиться с тобой несколькими важными тезисами, так что, пожалуйста, наберись терпения. Во-первых, чисто из праздного любопытства я сходил в дацан. В такие места, наверное, нужно отправляться заранее подготовившись. А то сунешься не туда, пойдешь против часовой стрелки там, где нужно по… и тебя вежливо попросят уйти. Но просто погода очень располагала. Так, знаешь, солнечно и лениво. Перед зданием у них дворик с тьмой всяких ритуальных штук. И скамейка. На вот этой самой скамейке сидел монах (лама, ты же в курсе?). Стив прерывает чтение и несколько мгновений барабанит пальцами по столу. Смотрит на пыль, витающую в воздухе. Смена настроения писем с «Роджерс, как холодная машина для убийств, хочу вежливо с тобой попрощаться» на «Стив, привет! Я тут на днях сходил в дацан» все еще обескураживает. Или у кого-то из них окончательно едет крыша, или это очень сложная преамбула для какой-то еще более сложной мысли. — Какой еще дацан, Бак? Короче, этот лама сидел там на скамейке. Рядом с ним бегал мальчик, которого привели местные… скорее всего туристы, и про него благополучно забыли. У мальчика с собой была игрушка — маленькая зеленая машинка. Он подбегал с ней к монаху и тыкал ей ему в плечо. Я скажу тебе, у этих ребят невероятная, просто потрясающая выдержка. То есть, ему было категорически все равно. Он просто сидел там на скамейке в состоянии абсолютного безразличия. Не знаю, что они делают, чтобы воспитать в себе такой уровень пофигизма. А еще в буддизме разработана отличная система с автоматизацией молитв. Покрутил барабан — молитва засчитана. Прошел мимо камня — молитва засчитана. Находишься в зоне флажка, который колышет ветер — молитва засчитана. Очень удобно. Где-то в глубине души я, наверное, надеюсь, что буддизм мне подойдет. Хотя у них там такая серьезная теория с кармой, что за эту жизнь все дырки уже точно не залатаю. Перерожусь в камень и буду десять тысяч лет думать, почему же все так неудачно сложилось. Хотя у тебя переродиться во что-то приличное уже тоже шансы мизерные. Героическая жизнь — это все красивая и яркая оболочка, уж я-то знаю, как ты на самом деле любишь покомандовать, покрасоваться и как плевать хотел на авторитеты. — Однажды вы с Тони устроите мне великое разоблачение. Если серьезно, Стив, мне стало настолько легче, когда я до конца осознал, как хорошо тебя помню. Смог просто это признать. Я очень не в порядке, это факт. Я знаю про команды, которые забиты мне в мозг. Я не так давно до конца осознал, что у еды есть вкус. Мне на самом деле долго казалось, что она нужна для поддержания жизнедеятельности. Я даже в голове у себя это именно таким выражениями и формулировал. Потом купил луковицу, стал резать ее и вдруг понял, что лук ненавижу от всей души. Выкинул ее с каким-то ожесточением. Даже не знаю, почему. Лука, наверное, на войне много было? И да, я вспоминаю, что мне нравится, а что нет по большей части методом проб и ошибок. Но я так хорошо помню тебя. Разговор с той девушкой-художницей мне помог. Всколыхнул какие-то очень значимые вещи. И все как-то сразу стало намного осмысленнее. Твое поведение тогда на мосту. Тебе же не все равно, правда? В этом дело? Воспоминания талдычат мне, что ты упертый, вредный, обожаешь вседозволенность. И тебе на меня не плевать. — Еще как. И последнее. Стив, я тут подумал и пришел к выводу, что мы с тобой в неравных условиях. — Да неужели? Я отправляю тебе письма и даже стараюсь выдержать некоторые сроки. Насколько это возможно в нынешних условиях. Но я понятия не имею, получаешь ли ты их на самом деле. И ладно бы раньше, мне было практически все равно. Но на днях я осознал, что дело не в том, что у моих писем есть какой-то гипотетический адресат. Мне нужно, чтобы их получал именно ты, понимаешь? Это важно. Но общение у нас одностороннее, а электронными средствами связи мы в силу ряда причин пользоваться не будем. Поступим так. Дай мне знать, что связь работает в обе стороны. Ты же сейчас медийный человек, вечно на виду. И на экране ты часто, и интервью давал, я знаю. Когда будешь в следующий раз чем-то таким заниматься, сделай что-нибудь специально для меня. Не знаю… Придумай что-нибудь. Прорекламируй, например, KFC. Я пойму. Буду внимательно за всем следить, если упущу что-то из-за очередного перемещения — наверстаю, обещаю. Береги себя и никого не слушай (но ты же и так не слушаешь?). До следующего письма! Б. Стив дочитывает письмо и аккуратно убирает в ящик стола. Какой-то дикий бред. Только сумасшедший пойдет выполнять указания, которые пишет непонятно кто. Почерк, конечно, знакомый. Но так ли трудно подделать? Ненависть к луку? Да тут и угадать можно. Стив вздыхает. Достает портмоне и успевает удивиться собственной бережливости и способности ничего сразу же не выбрасывать. Карточка все такая же яркая и нелепая. Быстро набирает номер. — Алло? Да, это Стив Роджерс. Мы с вами как-то встречались в парке у киоска с мороженым. Я хотел бы дать интервью. Но у меня есть условие. — Конечно, Капитан. У всех есть. Обещаю не вырывать из контекста, не выпиливать куски и практически не добавлять ничего от себя. Идет? — Не выпиливать куски — самый важный момент.