Letters to Steve

Сначала ему приходит очень теплое письмо. Такое, что пальцы обжигает от щемящей тоски. Его писали два разных человека. Баки Барнс из Бруклина пишет о прошлом. Строки совершенно невесомые, добрые, полные тихих и очень дорогих воспоминаний. Летние ночи, яркие, звездные, очень далекие. Эти ночи принадлежали другим людям, которые — счастливые — навсегда в них и остались. Тот Баки — заботливый, терпеливый и совершенно не изменившийся. В нем так много жизни, что можно захлебнуться. Баки — новый — нет, все тот же, его Баки, который уже никогда не будет прежним — пишет, что ему предстоит очень непростой переезд. И Стив не должен переживать. И вообще им обоим давно следует переосмыслить и отпустить некоторые вещи. Письмо удивляет. Если Баки в очередной раз кроет, ему следовало бы хоть раз послушать Стива. Ведь для него никакой разницы между ними просто не существует. И на этом он пропадает. Отправляет письмо, избавляется от телефона и исчезает восвояси. Стив знает, что на все есть свои причины. И никак не может найти себе места. Возможно, об этом Баки предупреждал с самого начала. Возможно, он сумел выковырять из окружающего мира какие-то ответы, в чем-то простить себя и двинуться дальше. А вот Стив — нет. Так и застрял в попытках наверстать упущенное. Ему обидно. У Баки нет права так поступать. Они все еще друзья в глубине души. И дорога у них одна. *** — Чего ты еще хочешь от меня, Стив? — Тони устало трет глаза. — Этот человек… Барнс… он ведь убил их. Ты знаешь это, ты сам пришел ко мне с проклятой папкой! Я ради тебя практически надвое переломил себя. Не кинулся искать. Ты хоть представляешь, как это сложно? Стив упрямо поджимает губы. Он не знает, чего хочет. Гарантий? Что Тони не тронет Баки, если однажды… если однажды что? Слишком уж это горькое «если». Они сидят в кабинете Тони, и на этот раз оба смотрятся в нем чертовски негармонично. Нет, здесь все, конечно же, Тони под стать. Удобно, современно, в чем-то броско и чертовски дорого. Только вот сам Тони выглядит отчаянно усталым, и Стив впервые замечает это за очень долгое время. Ему неуютно в деловом костюме, на щеке — глубокая ссадина (и откуда только взялась?), дизайнерские часы впиваются в запястье. Никакого алкоголя, бравады и даже злой иронии. Ему бы сейчас в тишину лаборатории, а не со Стивом отношения выяснять. — Хватит уже, дырку во мне просверлишь! Я поднял, наверное, миллион записей. Смотрел и смотрел. Ваша эта драка на мосту… Я знаю, что он поехавший. Можешь не объяснять в тысячный раз. Просто все еще не понимаю, на что ты сам-то вообще рассчитываешь? — Я тоже уже не понимаю, — Стиву нужен совет. И он пришел за ним совершенно не к тому человеку. — А я — уж тем более! Знаешь, что мне интересно на самом деле? Твоя мотивация. — Тони тычет в него пальцем, и Стиву кажется, что его рука — рука человека, этими самыми пальцами создавшего, наверное, весь облик современной электроники — слегка дрожит. — Откуда она берется в таких количествах? Ты или сам сумасшедший, или что-то недоговариваешь. — Это сложно, — Стив качает головой. — Некоторые вещи сложными только кажутся. А на самом деле он тебя однажды прикончит, — Тони делает глубокий вдох. И как так получилось, что он не курит? — Его же переделали. Влезли в мозги, все там переформатировали. А ты почему-то отказываешься это признавать. Да о чем я говорю? Потому что ты Капитан чертов Америка! Вот почему! — Ты его не знаешь. — Да ты тоже, Роджерс! Ни черта его не знаешь! Ты же созависимый. От психа. А это уже никак не исправить. Даже наркоману в чем-то можно помочь, а созависимому нельзя. Они замолкают, и это очень давящая тишина. В ней столько высказанных и невысказанных обвинений, столько обиды, что непонятно, существует ли вообще способ разорвать этот узел противоречий. Стив барабанит пальцами по столу. Тони сверлит его взглядом. — Мне нужна помощь, — тихо произносит Стив, и они снова молчат, пораженные этим неожиданным признанием. — Это точно. Только вот вовсе не в том, о чем ты просишь, — Тони наконец нарушает тишину, и в его голосе все еще ни малейшего намека на понимание. — В отношении Барнса я тебе помогать не буду и даже… как тебе наглости хватило меня об этом просить? У тебя команда. Они тебе доверяют, между прочим. — И что? — И то, что сам ты помешался на своем Барнсе. Допустишь ошибку, которая вам всем дорого обойдется. Стив уходит и хлопает дверью, искренне надеясь, что замок сломается и Тони придется сидеть в своем чертовом кабинете еще несколько томительных часов. *** В конце концов, Баки ведь не такой, каким его видят все подряд. Он сам не выдержит однажды и снова выйдет на связь. Он и раньше пропадал достаточно надолго. Только бы с ним ничего не случилось. Этого Стив страшится больше всего. Из-за этого приходит к Тони и получает от ворот поворот. Из-за этого выкуривает полпачки крепких сигарет, стоя у подоконника и вглядываясь в темноту окон дома напротив в надежде, что что-то вдруг изменится: Баки наконец-то позвонит, или Тони как-то даст знать, что принял к сведению их разговор и отказал в помощи, потому что был не готов к такому повороту событий. Но ни того, ни другого не происходит. Стив только лишний раз убеждается в проверенной истине: хочешь что-то сделать хорошо — сделай это сам. Он долго рассматривает фотографию, которую прислал Баки. Он улыбается на ней, а Стив уже так давно не видел его улыбку не на карточках или на сканах старых газет. И он не может отогнать от себя глупейший укол ревности, адресованной незнакомцам, которым Баки, возможно, улыбается во время бессмысленных разговоров. У Баки мокрые волосы, и на запотевшем зеркале за его спиной выведено неровное «До конца». Тонкая нить воспоминаний, крошечная деталь, настолько важная и дорогая для Стива, что Баки никакого права не имеет сообщать ему о том, что все прекрасно помнит, и тут же пропадать. *** В конце концов Тони, конечно, оказывается прав. Он же чертов гений. Миссия им предстоит ерундовая, но Наташа смотрит на Стива с сомнением и качает головой. — Если бы я не знала, что это невозможно, сказала бы, что ты отвратительно выглядишь. — Сыворотка перестает действовать, я снова не нравлюсь девушкам, — Стив чувствует, что шутка получается невеселая до безобразия. — Не заставляй меня беспокоиться о тебе с такой завидной регулярностью. Это не особо галантно, знаешь ли, — ей приходится перекрикивать шум вертушки, ветер треплет рыжие волосы, уносит ее слова далеко в темноту. — Я справлюсь, ты меня знаешь. — Да, в конце концов, ты же Стив Роджерс. — Капитан Стив Роджерс, — Стив улыбается, и Наташа хлопает его по плечу. — Эта шутка была бы идеальной лет десять назад. — Я стараюсь наверстать. — Я пригляжу за тобой. Раз уж твоя пассия этим не занимается. *** Наверное, дело в том, что Стив действительно ни на чем не может сосредоточиться до конца. Наверное, потому что сознание постоянно долбит глупая мысль о том, как нечестно Баки с ним поступает. Можно вынести пулевое ранение, можно привыкнуть к одиночеству, можно разучиться доверять людям. Но вот потерять Баки снова — это пережить уже вряд ли получится. Стив, конечно же, максимально сосредоточен и отдает верные распоряжения. Четкие. Молниеносные. Он не имеет права подвести команду и на ошибку права не имеет. Только до себя ему нет никакого дела. Он слышит вскрик Ванды, на периферии зрения замечает алую вспышку. Первая пуля жалящим укусом тут же вгрызается куда-то в живот, продирает внутренние органы. Новая форма окрашивается алым. Вторая — рвет ткань намного выше, от боли тут же становится тяжело дышать. Стив стискивает зубы, хрипит что-то в коммуникатор. Еще одна вспышка — прямо рядом с ним, и взрывная волна отбрасывает его в воду. Вода в легких. Знакомое ощущение. К счастью, он умеет не паниковать в ситуации, когда ему совершенно нечем дышать. И нужно сделать над собой усилие и суметь выбраться на поверхность. Но вокруг очень темно, и вода затягивает похуже трясины. Он уже был в такой ситуации. И в этот раз вокруг него так много людей, которые могут прийти на помощь. *** Каждый вдох отзывается болезненной иглой, впивающейся глубоко в грудь. Голова болит, да еще и с правой рукой у него явно что-то не в порядке. — У тебя не лицо, а один большой синяк, но ты все еще очень хорош, — Сэм находит в себе силы на не совсем колкую шутку, и Стив благодарен ему за это. — Знаю, что ты терпеть не можешь больницы. Слишком мало возможностей для деятельности. Но во всем этом определенно есть плюс: здесь тебя должны заставить выспаться. — Как все прошло? — слова даются ему с трудом, голос ржаво скрипит. И дело вовсе не в отсутствии деятельности. Самые новые, самые современные — все равно больницы, все равно наполнены отвратительным фармацевтическим запахом. Таких он успел навидаться еще в той, далекой жизни. Откуда Баки старался забрать его как можно скорее, зная, насколько гордое самолюбие уязвляют подобные места. — Замечательно. Если бы не твое позорное падение в воду, мы бы даже могли подать отличный отчет. Стив усмехается, что тут же болью отзываются где-то в грудной клетке. — Тут еще есть кое-кто, — Сэм закатывает глаза. — Я не уверен, что ты будешь рад его видеть. И он, кажется, тоже. Так что я могу прогнать, если хочешь. — Не стоит, Сэм. Спасибо. Пусть уж притаскивается. *** — Кэп, я тут кое-что прикупил, — Тони смотрит на Стива, черти пляшут в его глазах. Как будто он все преодолел, превозмог и вышел победителем из совершенно безвыходной ситуации. Как всегда. — Надеюсь, не меня? — О, нет, кое-что получше, — Тони протягивает ему папку. Стив берет ее в руки и начинает листать. В ней тонна страниц, не меньше. Хотя выглядит она как самый завалящий альбом для рисования. — Это было просто, такие штуки хранятся в частных коллекциях. Знаешь, сумасшедшие извращенцы, которые выкупают их за баснословные суммы. — Вроде тебя? — Нет, мне он нужен был просто так, на всякий случай. Стив давно не слышал, чтобы Тони говорил с ним так спокойно. Расслабленно. — Как я и думал, там куча всякой ерунды. Архитектура. Городские пейзажи. Трущобные, по большей части. Все, как и ожидалось. Стив листает альбом. Карандашные росчерки обжигают пальцы, оставляют на подушечках темные следы. Здания, улицы, прохожие, поезд. Странный рисунок-предсказание себе же в будущее. Потом рисунки обретают живость. Такую, что Стив чувствует, как краска приливает к щекам. Возможно, Стив приукрашивал и пытался вложить в зарисовки иллюзию жизни, которой так отчаянно не хватало ему самому в то время. Баки — красавец, каких поискать. С искрой во взгляде. Обозначенный лишь легкими штрихами. В движении. Бесстыдно обнаженный. Курит дешевую сигарету, рисуется изящным силуэтом на фоне окна. И в карандашных росчерках так много желания, что его не скрыть и за сотней слоев бумаги. — Баки, — выдыхает Стив. — Вот в чем дело-то, Кэп. Лучшие друзья, неразлучные с самого детства… Какая чушь! Я покупал чертов альбом и никак не мог подумать, что обнаружу в нем такое сокровище. У тебя, конечно, талант, рисуешь ты хорошо. И в Барнса влюблен до одури. Стив молчит и впервые в жизни боится посмотреть Тони в глаза. Боится, что там мелькнут осколки человека, которого он никак не может отпустить. — Я прав? Конечно, прав! Он такой красивый на твоих рисунках. Сколько бедному парню пришлось вертеться перед тобой без одежды, а? — Я иногда столько держал его, что он замерзал. А Баки почти никогда не мерз. Стив замолкает. Старк — последний человек, которому он хотел бы об этом рассказывать. Тони вздыхает и наконец-то улыбается. Наверное, впервые делает это по-настоящему с самого их памятного разговора. — Ты поступил со мной честно, когда рассказал о своих догадках. И я попытаюсь. Я отпущу ситуацию. Смогу отпустить. — Кто-нибудь еще его видел? — Стив возвращается к альбому, пролистывает очень быстро. — Пеппер, конечно же! Я просто должен был ей показать, чтобы убедиться в своих догадках. — Все не совсем так, Тони. — Ну, конечно. Как же иначе. Друзей же ведь только так и рисуют, я наивный дурак и полностью с тобой согласен. Ладно, возможно — возможно! — если бы ты меня не огорошил своими догадками про причастность Барнса к убийству… Пеппер не прониклась бы в нужный момент всей этой нашей трагедией, и показывать альбом мне было бы некому. Так что хоть что-то есть в вас двоих созидательное. Стив смотрит на Тони. Ему хочется подавить бесконечную тоску в голосе, когда он пытается его отблагодарить. — Знаешь, на самом деле, наверное, я тоже должен все-таки отпустить ситуацию. Раз уж даже ты это можешь. Это все плохо закончится, тут ты был прав. Старк чуть ли не вздрагивает, услышав последнее замечание. Как будто решение Стива чем-то задевает его лично. — Да что это такое, Кэп? Ты разве не готов был вообще на все наплевать ради своего Баки? А теперь все? Прошла любовь? Не узнаю тебя, — Тони даже садится на край кровати, чтобы посмотреть в глаза. С наибольшей эффективностью. — Если ты так отчаянно за него цепляешься, значит, оно того стоит. Стив с усилием кривит губы в улыбке. — С тобой бы сейчас поспорили вообще все. — Да мне плевать, ты же знаешь. Когда Тони уходит, Стив еще долгое время смотрит в сторону закрытой двери и пытается осмыслить произошедшее. — Поздравляю, Бак. Ты внезапно получил один голос от Тони. Наверное, потому что ему срочно нужно было поспорить со мной.