— скажи, сколько длится твоё "навсегда"?
уджин поудобнее устраивается в теплых хёнджиновых объятьях и смотрит на него в упор, выжидающе, в очередной раз теряясь в тёмном запутанном лабиринте шоколадно-карих глаз напротив. хёнджин молчит. уджин всё ещё смотрит и ждёт. — навсегда, значит навсегда. — хван улыбается, осторожно прикасается слегка обветренными шершавыми губами ко лбу уджина, оставляя нежный поцелуй, а тот в его руках млеет, потому что до чёртиков любит такого вот уютного, домашнего хёнджина. — я буду с тобой до последнего вздоха. хёнджин серьёзен, а уджин, кажется, заходится диким хохотом в собственной голове. ему хочется верить в то, что всё действительно может быть так; хочется верить в счастливый конец для них, но он точно знает, чтоничего вечного не бывает.
уджин улыбается так, будто действительно верит ему. почти невесомо касается губами шеи хёнджина и утыкается куда-то между той самой шеей и плечом, ближе к выпирающим из-под спадающей с плеча широкой футболки, ключицам. уджин правда надеется на лучшее. /// уджин, как бы глупо это ни звучало, считает дни, которые они с хёнджином не виделись. ставит едва заметную точку сиреневым маркером на потрёпаном настенном календаре, который, кажется, ещё и прошлогодний, возле каждого числа, когда они не смогли увидеться по каким-либо причинам.— прости, хён, я не смогу сегодня прийти, срочные дела появились. мне очень жаль.
ким ставит семнадцатую точку на дате «8 января» и тихо вздыхает, удобнее кутаясь в персикового цвета плед, когда-то подаренный тем самым хёнджином. уджин знает, что у каждого "навсегда" есть свой срок годности.и их с хёнджином, кажется, уже истёк.