Певчая для Тёмного Лорда

Ты должен спасти его. Слышишь? Гарольд медленно подходит к краю пропасти и с опаской смотрит вниз. Его сковывает странное ощущение, что его засосёт туда, где только что скрылся Лорд. Он умер? Вместе с полом провалились и прикроватная тумбочка со старой лампой. На очереди старый большой шкаф: даже из-за суматохи внизу слышно, как трещит сломанная дверца. Эванс не хочет оказаться на месте Лорда, поэтому быстро отходит обратно к стене и ищет возможный путь наружу. Кто его вообще дёрнул прыгать в окно? Если бы он рванул к двери, то он не был бы сейчас отрезан от пути к свободе. Единственной проблемой остался бы сам Лорд; в такой ситуации он упал бы? Несмотря на крики снаружи, этажом ниже слышатся слабый стон и попытка пошевелиться среди горы каменного мусора. Он не умер? Гарри замирает. Стон повторяется ещё пару раз, но потом прекращается. В ушах звенит только этот стон, будто кроме него ничего и нет больше. Непроизвольно прислушиваясь к происходящему этажом ниже, Эванс незаметно для себя подходит к краю дыры настолько близко, что уже готов рухнуть туда, чтобы только узнать, умер или нет чёртов псих. Несмотря на высоту в 12 футов, Гарри ложится вдоль края дыры и вытягивает шею, чтобы хорошенько всё рассмотреть. Лорд лежит неподвижно, нет никаких признаков, что он вообще жив. Стон мог издать не только он, в доме помимо них ещё минимум три человека. Так что существует очень большая вероятность того, что с этой проблемой Эвансу больше не придётся разбираться. «Господи, пусть он умрет!» И после случайно произнесённой мысли в голове, Гарольд закрывает рот ладонями, будто он только что это вслух сказал. От неожиданности он теряет точку опоры и сползает в эту самую пропасть. Быстро приближающееся тело Лорда заставляет Эванса вовремя опомниться и, когда ноги ещё не успевают оказаться в воздухе, он как-то ухитряется схватиться за край обрыва и повиснуть на двух руках. Оказывается очень тяжело держать собственное тело, особенно когда какие-то странные раны на запястьях начинают ныть. В паническом состоянии Гарри всё никак не может научиться следовать одному единственному правилу: дыши! Нет, каждый раз мозг подсказывает какие-то невероятные способы действия. Случай с окном, случай с большим домом, случай с сумасшедшей женщиной. Каждый раз он либо застывает, либо совершает очередную ошибку. И вот сейчас, вопреки самому большому желанию поскорее смыться из этого ада, Гарольд вдруг принимает решение спрыгнуть прямо в лапы зверя, который, возможно, и не умер вовсе. Приземление получается вовсе не мягким, кажется, что рана в боку раскрывается, а левая нога подворачивается. Не обращая внимание на нарастающую боль во всём теле, Гарольд, смахивая пыль с глаз одним движением ладони, присматривается к своему самому большому кошмару этих дней. При близком осмотре можно сказать, что он всё-таки умер. Он не дышит. Он не должен умереть! Но проверить всё-таки стоит, чтобы быть уверенным полностью. Нельзя бросать дело на половине пути. Хотя если Лорд всё же окажется живым, неужели Гарри посмеет добить его? Какое бы впечатление этот зверь не производил на людей, он остаётся человеком. И потом, Гарри вдруг осознаёт, что никогда никого не убивал. Мысль выстреливает, будто ждала именно этого момента. Каковы шансы, что он сейчас справится с этой непростой задачей? Нужно что-то придумать, чтобы этот кошмар наконец-то закончился. А ведь где-то ниже вероятно также под камнями лежат Сириус и девочки. Неизвестно, что на самом деле происходит в этом доме. И вдруг Гарольд вспоминает, как Лорд только что спас его ценой собственной жизни. Сначала был горячий шёпот в ухо, затем взрыв, а потом разрыв между ними в один этаж. И никаких попыток спасти только себя. Нет, Лорд собой накрыл Гарри, чтобы оградить от взрыва. Эвансу становится плохо от того, что он только что обдумывал первое в своей жизни убийство. И кого — своего спасителя! Где то воспитание, что хоть немного дал ему Сириус? Разве этому учили его в школе и университете? В голове вдруг оживает голос, который Гарри уже давно не слышал. То ли это голос совести, то ли его собственный. Но Гарри привык каждый раз при его звучании вздрагивать и думать о том человеке, которого он никогда не знал. «Что бы сказала мама, Гарри, узнай она это?» Голос отца, который Эванс никак не мог слышать или запомнить. Ему было три года, когда он потерял родителей. Но именно в каждой безумной ситуации, когда хочется поступить неправильно, именно этот голос звучит с такой интонацией, будто действительно очень сильно огорчён собственным сыном. Правильный ответ находится вовремя, чтобы успеть стащить Лорда за ноги с кучи мусора прежде, чем на то самое место падает шкаф; нужно спасти его. Хотя и нет никакой гарантии, что жизнь ещё теплится в груди этого засранца, Гарольд прикладывает два пальца к шее, ища ту самую жилку, которая должна констатировать факт жизни или смерти. И не находит её. В панике, охватившей его совсем неожиданно, Эванс пытается найти другой способ, чтобы удостоверится в том, что Лорд всё-таки жив. Он же тоже человек, несмотря на то, какой он… Совершенно не заботясь о том, что может последовать дальше, Гарри прикладывает ухо к груди Лорда и прислушивается. Где-то он читал, что сердце может биться очень слабо, отчего вполне естественно, что пульс не прощупывается. Но если напрямую подобраться к источнику жизненной силы, то можно разобрать даже самые слабые удары. Гарри закрывает глаза и пытается сосредоточиться на том, чтобы всё-таки отличить биение сердца от криков снаружи. Ему приходится сидеть в очень неудобной позе долго, но терпение приносит результат: Лорд жив, хоть и очень слаб. Не теряя ни секунды, Эванс отрывается от своего спасителя и со всей силы нажимает ладонями на грудную клетку. Нет времени звать на помощь, тем более, что его не сразу поймут, поэтому он делает единственное, что считает эффективным. Нескольких толчков должно хватить, чтобы заставить сердце биться чаще. Очнись, не умирай! Почему так сложно заставить человека продолжить жить? Будто в этом мире есть что-то поважнее жизни. Идея, чтобы заставить этого человека жить, полностью овладевает разумом Гарольда. Он словно одержимый старается с помощью массажа сердца вернуть в реальность Лорда. Сила толчков усиливается, а результата всё равно никакого нет. Если бы он только слушал, что говорили на занятиях по оказанию медицинской помощи! Мысленно взвыв от бессилия и безвыходности, Эванс набирает полную грудь воздуха и, не думая о последствиях или подтексте, пытается с закрытыми глазами на ощупь вдохнуть этот воздух в лёгкие Лорда. Как только Гарольд чувствует, что собственные запасы подходят к концу, он отрывается от рта Лорда, чтобы набрать ещё воздуха. Но его останавливает хриплое замечание: — Тебя нужно научить целоваться. И будто от пощёчины Гарри отпрыгивает от воскресшего Лорда, спотыкается и падает на шкаф. Даже только что полученный ушиб не идёт ни в какое сравнение с шоком от собственной глупости. Кто его тянул спасать мертвеца? — Не бойся, в этот раз я не буду покушаться на тебя сладенького, — бурчит Лорд, пытаясь аккуратно подняться. Он откашливается и потирает то место, где только что его Эванс колошматил в грудь. — Ты спас мне жизнь, теперь я спасу твою. Уверен, что ты не хочешь вновь сталкиваться с моей Беллой. Это правда. Меньше всего Эванс хочет сейчас ещё с кем-то встречаться, достаточно и одного нежелательного персонажа. И, если честно, Гарри почему-то верит Лорду, хоть и пытается убедить себя в обратном. — Помоги мне встать. Гарольд протягивает свою руку. Он не уверен, что сейчас ничего не произойдёт, но сердце бьётся ровно, ни разу не замерев от страха. И как только их пальцы соприкасаются, происходит ровным счётом ничего. Нет того безумного взрыва, который будоражит все внутренности Эванса. Нет и панической атаки, от которой хочется спрятаться или выпрыгнуть в окно. Обычное прикосновение человеческих пальцев. Плоть к плоти. Тепло к теплу. Лорд смотрит своими холодными глазами на сплетение этих пальцев и перехватывает всю ладонь Гарольда. Он не замечает этого ничего. Потому что у него никогда и не было этого ничего. А Гарольд всего на мгновение застывает, не понимая, почему весь страх перед этим монстром исчез. Нет, если верить инстинктам, то это не монстр, а обыкновенный человек. Большое грёбанное ничего. Это немного пугает. — Пойдём, нам нужно выбираться отсюда. Их ладони расцепляются, и Эванс, повинуясь новому приказу Лорда, покорно следует за ним из комнаты. Лестница вся разрушена. Чтобы спуститься на этаж ниже, нужно опять прыгать. Гарольд, не останавливаясь, смотрит вниз. Он не представляет, что творится в голове у Лорда, но почему-то готов сейчас отправиться за ним хоть на край света, если это поможет уйти от Беллы. А сам Лорд, даже не раздумывая, спокойно приземляется на ноги этажом ниже, будто только что не был за гранью смерти. Но Гарольд замечает, что тот всего на мгновенье застывает, а потом оборачивается на Эванса и протягивает к нему руки. — Прыгай, я поймаю тебя. Этого ещё не хватает. Гарольд напрочь отказывается даже думать о такой вероятности, как снова оказаться в руках своего мучителя. Поэтому превозмогая боль, внезапно давшую о себе знать, он старается спрыгнуть как можно дальше от Лорда. На что получает от своего спутника змеиную усмешку и взгляд хищника, будто задумал что-то опасное. Дальше они спускаются спокойно на первый этаж и двигаются к заднему выходу. Гарри помнит, что где-то там маячит ещё одна фигура в чёрном. Но не может и слова сказать против, а повернуть обратно самостоятельно не хватает храбрости. Но во дворе никого не оказывается. Только щепки от разбитых рам. Они бегут подальше от дома. Кажется, что тот вот-вот рухнет. Оказавшись на другой стороне улицы, Гарольд останавливается, чтобы взглянуть на происходящее. Но снаружи вид дома не так пугает, как изнутри. Только несколько окон без стекла, дверь с серебряной змейкой выбита, а дым валит только из окон двух последних этажей. Эванс издаёт слишком странный стон даже для себя, будто он только что сам все разрушил и теперь должен как-то объясняться перед Сириусом. Звук отчаяния, безнадёжности и стыда. Но Лорд не даёт ему задержаться. Хватает за руку выше локтя и тянет за собой. Так они идут минут пять, пока Лорд не останавливается и не отпускает руку. Гарри чувствует, что может всплыть синяк, но его тут же отвлекает достаточно грубый толчок в спину. — Залазь. Он видит перед собой спортивный мотоцикл. Тёмно-красного цвета с серебряной полосой посередине вдоль всего бака. Вид этого железного коня немного пугает, но не так сильно, как тот, кто стоит за его спиной. Выбирать не приходится. Гарри лихо запрыгивает на сиденье, хватается за руль, ожидая лишь того, чтобы Лорд устроился за ним. — Ты псих, Эванс, — кряхтит Лорд и заходится кашлем. — Но поведу я. Он хватает Гарри за шиворот и легко, словно пушинку, отодвигает на пассажирское место, а самому еле удаётся перекинуть ногу через сиденье. С минуту Лорд не двигается, застыв в одной позе. Гарольду кажется, что тот превратился в статую. Если это действительно возможно, то есть очень большой шанс снова попытаться сбежать. Зачем он слушается своего монстра? — Обхвати меня, — приказывает Лорд, а Гарольд ничего не понимает, не двигается. — Обхвати меня за спину! Его голос звучит слишком тихо, но настолько требовательно, что Гарольд не решается ослушаться. Скрепив руки в замок на животе Лорда, Эванс сжимает зубы, чувствует, как дёсны начинают ныть. Отчего так противно даже допустить мысль, что нужно прикасаться к этому человеку? Ревёт мотор, тело Лорда сотрясает вибрация. Это отдаётся в пальцах Гарольда и немного щекочет. Должно быть забавно, но сейчас вовсе не смешно. Когда дрожь проходит от кончиков пальцев до макушки головы, а мысли только о том, что это чувство возникло от соприкосновения с Лордом — к горлу подступает тошнота. — Я не уверен… — пытается перекричать мотор Лорд, не поворачивая головы назад. — Держись крепче. Они срываются с места, и тут же их тянет к земле на левую сторону. Гарри машинально впивается пальцами в тонкую ткань чёрной рубашки Лорда и прижимается лицом к широкой спине, закрыв глаза. Чувство падения преследует его недолго, но сам факт того, что он мог снова упасть, не позволяет Гарри расслабиться. Он не смотрит на дорогу, не задаётся мыслью, куда они едут. Зачем нужны глупые мысли, когда вся твоя жизнь в руках этого человека? Неважно, кто именно сейчас хозяин, если страх за свою жизнь заставляет подчиниться самому дьяволу из преисподней. Если с ним сейчас безопаснее. Если от него сейчас не хочется бежать. Если его имя сейчас не приводит в ужас. Гарольд открывает глаза, когда неестественно холодные пальцы Лорда случайно прикасаются к напряжённым костяшкам Эванса. Как будто гром среди ясного неба поражает всё тело. От неожиданности он расцепляет руки. Пару секунд проходит, когда оба соображают, что мотоцикл всё ещё на ходу, а ветер бьёт в лицо. Лорд не удерживает равновесие и со всей силы жмёт по тормозам. Они останавливаются слишком резко, визг шин отдаётся прямиком в голову. Гарольд быстро пытается сообразить, каковы действия необходимо применить в аварийной ситуации. И пока его мыслительный процесс занят, Лорд изворачивается в сиденье и всем своим весом наваливается на Эванса, скидывая с мотоцикла на асфальт. Какое по счёту это падение? Пока в голове всё ещё звенит визг шин, плечо щиплет от «мягкого» приземления, а мысли никак не могут заткнуться, Гарольда грубо поднимают на ноги сильные руки... …дрожь в руках Гарри не замечает, ему хватает яркого огня в глазах его монстра… Каждый шаг, каждый вдох воспринимаются с задержкой. Бам — крик Лорда, чтобы быстрее передвигал ногами. Бам — звуковое оповещение, что дверь была открыта. Когда? Десять секунд назад? Потому что сейчас они уже внутри какого-то здания. И перед ними незнакомый старик. — Мистер Реддл, рад вас видеть. Седой консьерж встаёт из-за стойки и приветствует их. Его не удивляет, что вошедшие в холл здания перепачканные и исцарапанные. Никак не трогает, что мистер Реддл и его знакомый едва держатся на ногах. В обязанности консьержа входит только соблюдение порядка в доме. Как жильцы проводят своё свободное время — это их дело. Бам — двери лифта закрываются прямо перед носом, стены лифта все в зеркалах. Бам — Гарри замечает, что одной рукой он поддерживает Реддла. Теперь нужно будет привыкать к новому имени. Слух постепенно возвращается к норме, Эванс уже почти вовремя слышит, как отсчитываются этажи. Пентхаус и лифт останавливается. Реддл ведёт всем телом налево по коридору. Его глаза закрыты, но ноги будто помнят, куда нужно идти. И они останавливаются возле белоснежно-чистой двери без номера. Только одна единственная табличка является неким опознавательным знаком. «Том Марволо Реддл» Когда Том справляется с ключом и открывает дверь, он падает прямо в прихожей на небольшой чёрный ковёр. Его уже ничего не волнует: его силы на грани исчезновения. Единственное, что он может ещё сделать сегодня, так это доползти до кровати и уснуть. За рулём его поддерживала мысль, что вместе с ним убегает один мальчик, который почему-то вечно влипает в неприятности. Ну, а сейчас его миссия завершена. Мальчик спасён. Он чуть не подпрыгивает на месте, когда ладони Эванса аккуратно прикасаются к его спине. Оказывается огонь, всё это время теплящийся в теле, исходит именно со спины — что там, порезы или ожоги? Не произнося ни слова, Гарольд подхватывает Реддла под руки и пытается поднять. Но тот отмахивается, что-то бурчит нечленораздельное. Понятно лишь одно слово, которое повторяется чаще остальных. Глухой. Эванс старается именно такой эффект сейчас и произвести. Потому что если бы он действительно слушал каждое слово этого Тома Марволо Реддла, то не сдержался бы и ушёл отсюда, как только голова Тома коснулась пола в прихожей. Гарри не задаётся вопросом, зачем вообще помогает этому человеку. Он вообще старается не думать. Есть сейчас кое-что поважнее глупых мыслей. Если уж он спас жизнь своему монстру, то должен хотя бы на сутки сохранить собственный дар. Они вместе кое-как доходят до спальни на втором этаже, — Гарольд всё ещё не представляет, как именно взобрался с такой ношей, — и когда Том чувствует мягкую кровать под пальцами, он быстро валится лицом в подушки. Половина его тела свисает на пол, отчего Гарольду приходится вновь помогать Тому оказаться в нормальном положении. Внезапно Реддл хватает Эванса за шею и вынуждает опуститься на колени, чтобы их лица были на одном уровне. — Останься, — шепчет он. Они несколько секунд смотрят друг на друга: Гарри с недоверием, Том с тревогой. А потом рука безвольно спадает с шеи на пол, глаза Реддла закрываются, Гарри отползает немного назад, чтобы просто быть подальше, и упирается в кожаное кресло. Может это инстинкт самосохранения? Почему включился именно сейчас? Он так и сидит. Смотрит, как Лорд спит неподвижно. Ни одна эмоция не мелькает на его лице. Ни одного движения. Что если он сейчас умрёт? Гарри старается выкинуть этот вопрос из головы. Он посидит здесь некоторое время, а затем просто уйдёт. Неважно, куда именно он пойдёт. Главное, чтобы его больше не нашли. Чтобы не нашёл он. Может вызвать скорую помощь? Как бы поступил Сириус на его месте? Усмешка на лице Эванса не заставляет себя ждать. Он вдруг понимает, что даже не знает, как бы поступил в данной ситуации его крёстный. Он не знает своего родного человека. Но зато некоторые открытия за сегодняшний день сильно поражают. Монстр, который спасает свою жертву. И отец, который не уберёг собственного сына. Дайте награду обоим. Время нещадно ползёт, как улитка в засуху, заставляя думать о всём том, что сегодня произошло. От и до. И заснуть получается, кажется, спустя час. Гарри! И он просыпается. Не потому, что во сне снова кричала женщина. Нет, это был голос Тома, полный страха, настоящего страха. Который Гарри никогда не забудет.