Певчая для Тёмного Лорда

Когда что-то звенит, нужно прежде всего обратить на это внимание. Так учит общество — реагировать на всё. Чтобы ты не был последним в курсе событий, чтобы все знали, что ты не идиот и не выскочка. Общество учит отзывчивости, но само пользуется этим только в массовых случаях. Один против общества не пойдёт. Зачем тогда реагировать? Гарри просыпается от какого-то странного металлического щелчка. В ушах всё ещё звенит, а он понимает, что надеялся, что больше никогда не проснётся, или, хотя бы, не будет реагировать на окружающее. Но реальность оказывается такой же, как и несколько дней назад: тусклой, серой, зловонной и колючей. В его комнате (когда, интересно, появилась мысль, что это теперь его комната?) всегда почему-то закрыты шторы. Непонятно, день сейчас или ночь. Хотя это и не важно. Если уж ему предстоит быть заключенным, какой вообще смысл в контроле времени? В конце он всё равно умрёт, никто его не пустит на свободу. На удивление сейчас в животе не урчит. Может тело уже привыкло к голодовке? Или может он уже умер? Чтобы проверить правдивость своего последнего предположения, Гарри резко открывает глаза, в первую же секунду жалея об этом: комната хоть и погружена во мрак, но с закрытыми глазами было куда лучше. Однако он всё также находится в своей комнате. Всё та же обстановка, всё тот же затхлый запах, как будто месяц не проветривали помещение. Это похоже на дежавю, но в кресле напротив кровати сидит Том, внимательно наблюдая за каждым движением своего пленника, гипнотизируя взглядом. Отличие от прошлого раза — Эванс больше не боится, что его убьют. За те дни, что он провёл в этой проклятой комнате, он понял, что его даже не собираются убивать. Это сделает кто-то другой, может кирпич на голову упадёт. Но в этом доме он в полной безопасности. Правая рука начинает ныть и затекать. Странно, но Гарольд только сейчас замечает, что рука его находится в подвешенном состоянии. Повернув голову, он с разочарованием обнаруживает на запястье металлическое кольцо наручников. Другое кольцо прицеплено к изголовью кровати, куда прибили небольшой обруч, чтобы было к чему цепляться. Испортили только кровать. Зачем такие крайние меры? И теперь Гарри смотрит на Тома, явно требуя ответы своим взглядом. Но тот молчит. Продолжает наблюдать. Лишь едва заметная ухмылка касается его губ. Интересно то, что на этого человека Эванс начинает испытывать злость. Разве так поступают с людьми? Что вообще за манеры у Лорда Реддла? Или его только научили как правильно хватать чужое и портить, портить, ломать, ломать, чинить, ломать, извращаться всеми мыслимыми и немыслимыми способами?! Гарри в приступе нарастающей ненависти показывает Реддлу средний палец, и так понятный на любом языке, ожидая в ответ хоть какой-то реакции, но не получает её и хочет хоть как-то попытаться снять наручники с руки даже на глазах у своего похитителя. Но левую руку останавливает ещё что-то длинное, скользкое, холодное и раздражающее. Первая мысль — это та змея. Однако оказывается все намного проще и не так страшно. Трубка капельницы торчит из изгиба его локтя, иглой создавая дискомфорт. Это та самая капельница, которую Гарри недавно вытащил из руки. И вот она снова на своём месте. Дальше всё получается само собой, даже не хочется останавливаться и задумываться, что вообще происходит. Утробное рычание разносится по всей комнате, перерастая в хриплый крик. Который длится ровно три секунды. Потому что мозг вдруг вспоминает, что этим ничего не решить. Вместо бессмысленницы, вместо идиотизма, которые ни к чему толком не приведут, Гарольд начинает лихорадочно махать рукой, пытаясь при помощи силы ветра сбить с себя эту надоедливую трубку. Не получается. Тогда Эванс изворачиваться на кровати, скользя по шелковым простыням, цепляется пальцами правой руки за иглу и с силой вырывает. Кровь течёт тоненькой струйкой, не останавливаясь. А Гарри переводит дыхание, будто только что пробежал марафон, и смотрит на Тома, который до сих пор никак не реагирует на происходящее. Хотя ему явно нравится это зрелище. В проёме двери в комнату появляется фигура Драко, или, может быть, он уже давно там стоит. Честно говоря, сейчас Гарри вообще не хочет кого-либо видеть. Его разозлили, обидели и насильно накормили. И всё, что с ним делают больше похоже на возню с младенцем. Это бесит! К Драко выработалась какая-то привычка. Как только блондин входил в комнату, Гарри стал замечать, что медленно начинал менять свою локацию. И чем ближе к Драко, тем было спокойнее. Вчера появилось ощущение, что в любой ситуации Драко защитит. Но, как оказалось, Гарри был настолько слаб, что не сдвинулся ни с места. Его привычное место, подоконник, оказалось более притягательным, чем мягкий матрас, где и обосновался его новый тюремщик. В этот раз Реддл подаёт признаки жизни и, всё ещё не сводя пристального взгляда с Гарри, наклоняется вперёд, сцепляет пальцы друг с другом в замок, секунд пять ждёт чего-то, а затем говорит: — Ты не спешил. Гарольд не сразу понимает, что обращается Том не к нему. Хочется как-то ответить на эти слова, потому что это не его, Тома, чёртово дело, на сколько он задержался. А потом — стоп, он же никуда не уходил, как он мог не спешить? — Я… — Прежде чем ты произнесёшь следующее слово, вспомни, чем заканчивали твои сородичи, начни они рассказывать свои оправдания, — перебивает Том Драко, всё также не сводя взгляд с Эванса. Это становится похоже на какой-то эксперимент, а Гарри в нём — крыса. — Ну, что скажешь? — Это больше не повторится, сэр, — слишком быстро выпаливает Драко, и Гарри замечает, что тот начинает быстро суетиться по комнате, собирая разбросанные и грязные вещи пленника. Его повысили до няньки? До сегодняшнего дня Драко ничего не делал. Приходил, сидел или лежал и уходил. Не произносил ни слова, часто тупо смотрел на Эванса. Но в основном не мешал добровольной голодовке, а когда приходил слуга с длинным носом, перекидывался с ним парой слов в основном приказного содержания. Однажды Гарри услышал, как Драко сказал этому человеку: «Не вмешивайся, если не хочешь, чтобы доложили отцу. Пусть подохнет, но ты к этому не будешь иметь отношение». Тогда Гарольд понял, что разговор идёт о нём, но его вовсе не задело, что Драко не хочет спасти жизнь парня, которого едва знает и за которым вынужден присматривать. Сейчас же Драко выглядит подавленным и пришибленным. Никто даже не додумался прибраться в комнате. А когда блондин поднимает брюки, то аккуратно зажимает предмет в кармане, чтобы не увидел Лорд, которому, кажется, вообще плевать, что делает кто-то другой, не Гарри. С запозданием доходит мысль, что в кармане брюк остался телефон, который дал Сириус. Собственный смартфон Реддл отобрал ещё в машине, Гарольд тогда уже набирал номер крёстного, чтобы хоть как-нибудь маякнуть о новой беде. Называется, не успел нажать на кнопку вызова, а телефон уже испарился. Почему Драко решил спрятать существование второго телефона, на котором хранится фотография Тёмного Лорда, — Гарри не знает. Но чувствует, что глубоко признателен за это блондину. Между ними появляется какая-то странная связь, которую нельзя определить дружбой или симпатией. Гарри считает его человеком, который просто существует рядом, который появляется в нужное время и в нужном месте, чтобы косвенно решить проблему. Поэтому сейчас действия Драко нисколько не удивляют. Когда на полу становится более-менее чисто, Драко кладёт на край кровати к ногам Гарольда чистую одежду: тёмные брюки, зелёную футболку, серую куртку и белые кеды. — Тебе помочь одеться, пташка? — с насмешкой в голосе спрашивает Том, впервые за это время переведя взгляд на аккуратно положенную одежду, но сразу же вернувшись в прежнее положение. Гарри вертит головой и тянется к брюкам. К сожалению, рукой он не достаёт, поэтому пытается ногой подтащить поближе к себе. Оба, и Драко, и Том, наблюдают за пленником, не подумав даже шевельнуться для предложения помощи, хотя Гарри не просит и отказался бы принимать её. Но всё-таки обидно, что даже Драко застыл. Неужели приятно смотреть, как ослабевший после нескольких дней голодовки человек пытается одеться при помощи одной руки? Самым сложным оказывается застегнуть ширинку и пуговицу. Но из-за того, что сейчас непонятное чувство злости кипит в груди вперемешку со смущением, несколько извернувшись, Эванс встаёт ногами на подушку и при помощи уже второй руки справляется со своей маленькой проблемкой. И вуаля — брюки спадают! Гарольд уже видит, как будет поправлять их каждую секунду при ходьбе — если он, конечно, будет ходить. Никто не заставит его плясать под чужую дудку, у них больше нет способов запугать. То, что Эванс сейчас надел брюки ещё ничего не значит. Мозг начинает работать, приказывает хоть что-то на себя накинуть. А то голышом почти всю неделю — не дело. К тому же, если это заставит Реддла уйти отсюда, то справиться нужно как можно скорее. В заточении не положены развлечения. — Дай сюда. Немного раздражённый голос Лорда отвлекает от бунтарских мыслей. Что ему ещё отдать? Поворачивая голову, Гарри собирает все свои мысли в кучу, чтобы при любой ситуации можно было бы отреагировать правильно. Например, если Том вдруг обнаружил телефон Сириуса, то нужно как можно правдоподобнее изобразить неведение. Начнутся расспросы, может даже пытки, снова камера, цепи, — хотя наручники ничем не отличаются от цепей, а эта комната — от темницы. Но Гарри готов выдержать всё, лишь бы не выдать разговор с Сириусом. Это правда, что человека на фотографии он не знает, зато ему известен другой человек, называющий себя Лордом. Хотя кто его знает, может он не тёмный, а, например, светлый. Дикость какая. Но Эванс абсолютно не ожидает, что когда он повернётся на леденящий душу звук голоса, увидит Тома прямо перед своим носом. Настолько близко, что кожи груди касается его дыхание. Гарри бросает сначала в жар от смущения, а затем дрожь от страха. Что может быть хуже, чем непредвиденная ситуация? А Том смотрит внимательно, улыбается. Цвет его глаз каким-то странным способом смягчается, но остаётся чёрным. Это тот самый цвет, в который хочется погрузиться, нырнуть и утонуть. Тёплый чёрный цвет — разве такое бывает? — Я помогу тебе одеться, — шепчет Лорд так, чтобы Драко не услышал, и немного приближается к своей пташке. Гарольд замирает, задерживает дыхание, но всё равно чувствует, как воздух между ними накаляется. — Ты скоро привыкнешь к тому, что я делаю всё, что хочу и с кем хочу. К бедру прикасаются холодные пальцы Тома, но не задерживаются: всего лишь мимолётный контакт, кожа к коже, а в памяти всплывает поцелуй со всем сопутствующим. Его пальцы были также холодны, но жестоки. Кажется, до сих пор на рёбрах остались синяки, и если их не видно, то определённо они чувствуются. Этот контраст: жар дыхания и лёд прикосновений, жёсткость тогда и едва уловимое желание сохранить хрупкое сейчас — такая перемена пугает до боли в голове и дрожи в костях, до тесноты в лёгких. А когда Реддл тянет к себе за петлю для ремня на брюках, Гарри охватывает такая паника, что он нервно отпрыгивает в сторону, но поскальзывается на шёлке, падает и оказывается как раз под своим личным хищником, который подхватил неуклюжего под спину, хотя признаков болезненного приземления вообще не было. — Я всегда тебя схвачу, — снова шепчет Том, причём с недвусмысленным намёком в голосе и в глазах, который Эванс просто отказывается разгадывать. В попытке оттолкнуть от себя Реддла единственной свободной рукой, Гарри снова попадает в плен холодных пальцев, только теперь запястьем. — Ну, ну, птенчик, я тебя предупредил. Ещё несколько секунд Том держит Гарольда, незаметно от Драко проводя пальцами по нагой спине. Кажется, что он изучает своего пленника вблизи: обжигающий взгляд медленно проходит от груди, уже очищенной от крови, к лицу и выше, к прикованной к кровати руке. Его глаза сужаются, в них теперь ни капли веселья, и улыбка меркнет. Гарри всем телом чувствует, как настроение его мучителя меняется в худшую сторону. И то тепло, что было между ними минуту назад, исчезает настолько стремительно, будто не хочет оставлять следов своего существования. Резко выпрямившись, Реддл быстро, грубо и с невероятной точностью просовывает в петли брюк ремень и затягивает так туго, что Гарри начинает скулить от боли. Но Том не обращает на этот звук внимание, застёгивает уже ненавистный ему этот ремень и отходит на два шага от кровати. Гарри больно даже дышать, однако он переживает больше за внезапную вспышку Лорда, чем за собственные кости: их можно заново отрастить. — Ты, — он показывает на Драко рукой, всё также не отводя взгляд от Гарольда, — помоги ему одеться, и спускайтесь вниз. — Вы отыгрываетесь на мне, потому что ненавидите моего отца, — бурчит Драко себе под нос тихо, но чтобы Реддл всё равно услышал. — Да. Поэтому у тебя есть 5 минут. Жду вас внизу. Его фраза звучит слишком резко. Будто в мгновение ока Том преобразился в Лорда и тоном, не терпящим никаких возражений, отдаёт приказы. Сразу почему-то вспоминается их первая встреча и рыжий мальчик, которому этот самый Лорд резал лицо. Тогда Гарри подумал, что его собственная смерть не за горами. И тем не менее, сейчас он всё ещё жив только благодаря своему похитителю, который сам признался, что не убьёт. Правда, сейчас это почти ничего не значит. Гарри внезапно хочется понять, почему Реддл так резко изменился в настроении. Было же все спокойно, было хоть какое-то садистское веселье в его глазах. А потом он осмотрел Гарри с ног до головы… И выше. Эванс резко поднимает голову и смотрит на своё правое запястье. Что могло так всё испортить? На запястье только татуировка треугольника, круга и линии. Гарольд составил рисунок по памяти. В детстве, роясь на чердаке в разных документах, пока Сириус отсутствовал дома, он наткнулся на небольшую записную книжку, где был зарисован этот странный знак. Изучать получилось его не долго — Сириус внезапно вернулся и застукал крестника за этим занятием. Он орал тогда так, что, кажется, дом начал трястись. И пока кричал, а Гарри молчал, Сириус проронил случайно слова, что эти бумаги принадлежат отцу Гарри, Джеймсу. Они договорились, что Гарри больше не будет залезать на чердак. Правда, на следующий день больше незачем было туда соваться — все вещи исчезли, будто и не было их вовсе. И чтобы не забыть о существовании этих документов, которые вероятно понадобятся в будущем, — Гарри даже не смог сформулировать для себя, зачем именно понадобится, — он сделал себе татуировку. Как напоминание. Потому что, если Сириус решил спрятать вещи отца, тогда наверняка есть какая-то веская причина не показывать их. И Беллатриса узнала этот знак. То есть его отец как-то связан с ней и всей этой хернёй. Был бы он сейчас здесь, то Гарри не пришлось бы торчать в непонятных местах, бегать от незнакомцев и трястись за жизнь Сириуса Блэка. Будь отец рядом, этого ничего бы не случилось. Щелчок отвлекает от мыслей, которые уже готовы были принять гневный оборот на всех, кто хоть как-то был близок. Оказывается, Реддл уже исчез из комнаты. Странно, Гарри даже не заметил. С каких пор это чудовище стало настолько привычным, что уже можно не реагировать на него? Нужно собраться и перестать воспринимать происходящее за норму. Это всё ненормально. Внезапно правая рука начинает чувствоваться. Гарольд в изумлении смотрит на неё: сколько прошло времени, как рука была освобождена от наручников и спокойно рухнула на подушку? И это объясняет щелчок. Рядом сидит Драко, протягивая футболку. Он смотрит в сторону, всё также пытается игнорировать пленника. И опять Эванс чувствует лёгкий укол обиды. Что он этому-то сделал плохого? Когда Гарольд полностью одевается, он вдруг вспоминает, что спрятал мешочек с таблетками под матрас как раз над тем местом, где и нашел их. В то время, как его начало накрывать от принятой таблетки, какой-то частичкой разума он понял, что найди их кто-нибудь, во-первых, их бы отобрали, во-вторых, не поздоровилось бы Драко. Ведь кто другой мог пронести сюда те самые таблетки, которыми «угостил» друг Драко? И всё же возвращать находку не хочется. Таблетки эти придают телу какое-то ощущение лёгкости и забвения. На то время, что действует этот странный препарат, Гарри полностью отключается от навалившихся на него событий и проблем. Итак нет времени все спокойно обдумать, а с этими таблетками даже думать не нужно. Просто существование в виде овоща. Драко скрывается в ванной и что-то там ищет, судя по громкому звуку переставления предметов. Эванс решает не мешать и быстро перекладывает таблетки к себе в куртку. А затем вспоминает про телефон Сириуса и начинает рыться уже в собственной грязной одежде, которая кучей свалена возле двери в ванную. И когда желанное наконец-то находится, Гарри не замечает, как его хватают под локоть и тянут подальше от ванной комнаты. В голове уже появляется привычное предположение, что это Реддл вернулся и застукал своего пленника за поисками телефона: теперь и эту вещь отнимут! Но его почти швыряют в кресло, где совсем недавно сидел Лорд, и шипят где-то над ухом: — Не рыпайся, у нас осталось две минуты. Гарри вздрагивает от прикосновения холодных пальцев Драко к своей левой ладони. Точнее блондин берет всю кисть в свои руки и бережно, почти с трепетом перевязывает её бинтом. Конечно, уже поздно думать об этом: вся кровь запеклась, никто так и не вытер багровые разводы, но царапины всё ещё ноют. С перевязкой на руке Гарри выглядит так, будто оцарапал всю кожу о кирпичную стенку — не геройский поступок, но девчонкам нравятся шрамы. — В отличие от некоторых я хочу жить. Так что собрался и двинул за мной, — говоря это, Драко так и не смотрит в глаза Эвансу, зато снова грубо хватает под локоть и тащит за собой. И как Гарольд не пытается сопротивляться, Драко оказывается на удивление сильным, хотя тоже выглядит хлипким. Сегодня на нём тоже тёмные прямые брюки, холодно-зелёный джемпер и черные кеды. Они теперь в одних тонах. Интересно, одежда на Гарри на самом деле принадлежит этому странному блондину? Его гардероб, что, состоит только из таких мрачных и непривлекательных цветов? Они снова проходят уже знакомый коридор вместе, только теперь никто не бежит, никто не догоняет. В таком темпе Гарри удаётся повертеть головой по сторонам, и, конечно же, ничего кроме картин он не видит. Их слишком много: высокий мужчина, высокий мужчина с женщиной, высокий мужчина с женщиной и с ребёнком, снова мужчина, только уже другой, и снова мужчина с женщиной, но уже другой. Единственное, что их всех объединяет — снежно-белые волосы, тонкий нос и уничтожающий взгляд. Понятно, что художник рисовал семью в несколько поколений, но неужели он не мог добавить чуточку тепла? Увидев эти картины, каждый захочет сразу же сбежать из этого дома. Например, Гарри чувствует такую потребность с самого начала. Этот дом явно принадлежит семье Драко. И тот холод, который с ног до головы окутывает Эванса при каждом взгляде Драко, говорит лишь о том, что здесь не очень рады гостям. На первом этаже тихо. Как будто все выжидают, как будто ждут реакцию Гарри. Парадная дверь не охраняется, есть шанс, что сейчас получится сбежать, как и в прошлый раз. Драко кажется сосредоточенным только на дороге: сейчас он вертит головой по сторонам, наверно хочет определиться, где именно их ждёт Реддл. Гарольд видит в этом очень даже хорошую возможность сбежать и не быть остановленным в ту же самую секунду. Он не обдумывает свой план — некогда. Как только в голове мелькает просто идея о побеге, Эванс срывается с места, не обращая внимания на жуткие боли во всём теле. Он будет пытаться сбежать снова и снова, пока не добьётся своего. Дверь очень кстати открывается. Гарри решает сделать усилие и рвануть, чтобы входящий человек даже не успел сообразить, что только что произошло. Врезавшись в крепкую мужскую грудь, Эванс улыбается, как последний дебил, потому что забивает лёгкие свежим воздухом. Всего секунда понадобилась, чтобы осознать свободу всем своим нутром. А затем он со страхом смотрит, как «свобода» уплывает вдаль, подальше от него. Ещё через секунду горло начинает жечь от нехватки кислорода. И, наконец, до Эванса доходит, что мужчина, с которым они столкнулись, тащит беглеца за шкирку обратно в дом, позволяя воротнику футболки врезаться в кожу шеи. Задохнуться собственной тупостью — вот, чего хочет Гарольд в данном минуту. Потому что в следующую секунду через парадную дверь входят три человека, двое из которых крепко поддерживают третьего между собой, не давая ему свободно двигаться. Ещё одного пленника привели в это место, теперь только больше похожее на тюрьму. У мужчины завязаны глаза, во рту от слюней намок кляп, длинные чёрные волосы зажаты в кулаке мужчины справа — теперь пленнику куда сложнее вырываться, но он не перестаёт предпринимать попытки. При каждом шаге он только ещё сильнее дёргается в стороны, стараясь сбить с ног своих конвоиров. За всей этой процессией вбегает Беллатриса, и Гарольд невольно прижимается к мужчине, который всё ещё его держит за шкирку. Но эта женщина даже головы не поворачивает на свою недавнюю жертву. Вместо этого она вприпрыжку опережает трёх мужчин и с безумным смехом в голосе кричит: — Мы его поймали! Мистер Реддл, мы его поймали! В холле появляется Том, спокойный и равнодушный. Его взгляд на происходящее никак нельзя назвать заинтересованным. Напротив, он будто хочет избавиться от всех посторонних. Этим взглядом Том смотрел на Гарри всего пять минут назад. Однако, когда его внимание переключается на вырывающегося мужчину, то настроение Реддла заметно улучшается. Он не улыбается, но ощущение, что он ликует. Эванс смотрит в глаза своего монстра и видит, как в нём растёт жажда крови: точно такой же взгляд был, когда Том убивал рыжего парня. — Ну здравствуй, — говорит Реддл тихо, но твёрдо, чтобы в холле все его слышали, хоть и кричать нет нужды: все затаили дыхание и выжидают. — Давно я жду эту встречу, Блэк. Нет. Гарри не верит своим ушам. Он просто не верит. Хочет думать, что его сейчас разыгрывают. Волосы и телосложение — это ещё не признак того, что Сириуса схватили. Но сердце всё равно падает в пятки и стучит как бешеное. Эванс снова срывается с места и снова оказывается возвращённым на место за шкирку. Хочется кричать, что есть силы, но ни одного звука из себя выдавить так и не получается. А потом Реддл подходит к своему новому пленнику и срывает повязку с его глаз. И если уж своим ушам Гарри не может поверить, то собственные глаза не врут. И глаза Блэка тоже не врут. Серые, как и у Сириуса. С пламенем, как и у Сириуса. Гарри даже не может найти хоть одно отличие, хотя очень тщательно ищет. В голове должна ведь остаться хотя бы капелька сомнения! Почему нет никаких сомнений, что поймали именно Сириуса Блэка?