Певчая для Тёмного Лорда

Беллатриса Лестрейндж — кузина Сириуса. Эта мысль не давала покоя Гарри всё время, пока он не был занят беспокойством за жизнь Реддла. Стоя наверху лестницы, Гарри не сводил взгляда с Беллатрисы. Он всё пытался понять, что общего есть у неё и Сириуса. Но ни одной схожей черты не нашлось. А также в поведении не было ничего, что напомнило бы о Сириусе. Возможно, если углубиться, то можно отыскать одинаковое стремление добиться своего. Однако такое Гарри заметил ещё у нескольких человек, с которыми он столкнулся за последнее время. Это не означает, что эти люди родственники. Ну ладно, кузина, племянник — это всё не то, что очень сильно зацепило Гарри. Регулус, брат Сириуса, вот что действительно тревожит. То, что Сириус не хочет помогать родному брату, очень сильно пугает. Пусть у них совершенно разное представление об этом мире. Но братья должны поддерживать друг друга. Должны помогать. И если одного используют, чтобы выманить другого, то нужно рискнуть. — Пойдём, нам есть чем заняться сегодня, — шепчет Том и тянет за собой Гарри. Эм. Немного глупо получилось. Гарри понимает, что всё это время не очень хорошо слушал Тома. После того, как Гарри сел рядом с Томом, всё пытаясь разгадать, чем именно его так пугает кузина Сириуса, пытаясь дать её действиям и словам логическое объяснение, надеясь понять это существо, он совершенно выпал из реальности. И только пальцы Тома, что так надёжно покоились у него на коленке, возвращали Гарри в реальность. Между лёгкими касаниями, Гарри успевал вновь погружаться в свои мысли. Он хотел как можно скорее сложить всю информацию вместе, чтобы понять свои дальнейшие действия. Сириус сказал, что нужно продолжать следить за Пожирателями изнутри. Том велел наблюдать за Мародёрами и передавать всю информацию. Билл рекомендовал проникнуть в банк и украсть флешку с информацией, за которую все готовы поубивать друг друга. А теперь назревает самый главный вопрос: что вообще делать в такой ситуации? Что хранится на этой флешке? Том ведёт Гарри в спортзал в своём доме. Из-за того, что в апартаментах живут достаточно богатые люди, то и в спортзале есть такая услуга, как отдельная тренировочная комната. — Их здесь всего шесть. Обычно одного зала хватает, чтобы хорошо потренироваться. Но некоторые жильцы могут быть застенчивыми, чтобы заниматься на чужих глазах, — с улыбкой поясняет Том шёпотом, пока администратор зала выписывает им ключ для такой комнаты. На протяжении тридцати минут Гарри бегает, прыгает, отжимается и снова бегает, прыгает и отжимается. Том не даёт ни одной секунды на отдых. Несмотря на то, что Гарри чуть не спотыкается, руки его не выдерживают и на отжиманиях его подбородок не раз встречается с полом, Реддл всё продолжает стоять в стороне и подгонять своего ученика. В какой-то момент Гарри замечает, что на протяжение этого, как оказалось, короткого времени он и думать перестал обо всём, что ещё полчаса назад раздирало его голову. И как только эта мысль приходит в голову, то сразу исчезает, потому что тело снова сигнализирует, что ему требуется особое внимание, иначе новое свидание с полом гарантировано.   Наконец-то Том останавливает это нескончаемое издевательство. Всё это время он стоял в дальнем от входа углу, облокотившись о стену. Гарри несколько раз пытался взглядом показать, что ещё пару движений и он начнёт бунтовать против этой затеи. Но Том категорически избегал зрительного контакта. Так что маленькое восстание так и не началось. Гарри приходилось продолжать изматывать себя. Но сейчас в Томе будто бы включается сострадание, если такое в нём вообще есть. Он подхватывает под локоть Гарри, тем самым давая небольшую опору, и ведёт его к стене с зеркалами. Чувствуется, как Том немного прихрамывает и дёргается в области рёбер с правой стороны при каждом шаге. Гарри неосознанно пододвигается ближе к Реддлу, чтобы самому стать поддержкой, хоть какой-то. Однако, как только Том чувствует ответное тепло, он останавливается и разворачивает Гарри лицом к себе. Он старается держать себя в руках, старается по возможности избегать контакта.   — Кэрроу не научат тебя защищаться, — тихо и твёрдо говорит Том, сжимая челюсть на последнем слове. — В их задачу входит научить вас принимать побои и отвечать. — Он не сдерживается и делает шаг вперёд, двумя пальцами хватает подбородок Гарри и тянет вверх. Их взгляды сталкиваются друг с другом, но Том не задерживается на глазах. Он изучает всё лицо Гарри: от скул до подбородка, от губ до висков. — Я не хочу, чтобы ты учился терпеть, не хочу больше видеть на твоём лице синяки.   Большим пальцем Том дотрагивается до края нижней губы Гарри и следит за своим же движением, будто загипнотизированный. Медленно проводит вдоль всей губы, сам приоткрывает рот, как будто намеревается поцеловать. Гарри завороженно наблюдает за тем, как Том борется с собственным желанием, и понимает, что сам не против подчиниться очередному напору. Становится слишком тихо, когда Том так близко.  Слышно только собственное дыхание и как сердце начинает выбиваться из груди.   Но Том неожиданно отступает, разрывая тактильный и зрительный контакт. Он встаёт рядом, лицом к зеркалу и принимает позу.   — Повторяй за мной. Ноги на ширине плеч, руки сжаты в локтях, правую ногу назад.   Гарри копирует позицию, как можно сильнее сжимая каждую мышцу, чтобы плотнее устоять на ногах. Ведь это главное — устоять?   — Держи позицию, — повторяет Том, сам обходит Гарри со всех сторон, оценивает, но не подходит ближе, не поправляет. — Кулаки на уровне подбородка, локти прижать к рёбрам, таз вперёд, правую ногу назад, левую — вперёд.   Гарри старается устоять в такой позиции, но всё его тело уже устало от бесконечных кругов и прыжков. Ноги начинают дрожать от напряжения, а тут ещё и нужно запомнить, что и куда ставить. Он смотрит в зеркало, ему кажется, что ноги расставлены слишком широко, меняет положение — теперь слишком узко. Если сравнить ширину плеч и расстояние между ступнями, то разница существенная. Насколько нужно быть точным?   — Расслабься, — совсем близко раздаётся шёпот Тома, а затем его ладонь ложится на поясницу и слегка толкает, чтобы поставить в правильное положение. — Посмотри на себя в зеркало.   Гарри переводит взгляд со своих ног в отражении зеркала на себя целиком. Вторую руку Том кладёт на правое плечо, надавливает на него, чтобы плечи тоже приняли верную позу. В отражении всё выглядит так, будто Том хочет поглотить Гарри, а он в свою очередь пытается защититься от собственного отражения.   — Видишь? Всё достаточно просто.   Его шёпот распространяется от уха ко всем зажатым мышцам. На удивление Гарри расслабляется под руками Тома и достаточно легко принимает позу. Ему больше не тяжело удерживать себя на ногах, больше нет того давления, что было сразу после разминки. Том тоже чувствует, как тело Гарри расслабляется под его ладонями. Он улыбается Эвансу в зеркало, а сам медленно передвигает руку с поясницы на живот. Дыхание у Гарри сбивается и застывает в ожидании. Руки сами собой начинают опускаться, взгляд уже не отрывается от ладони на своём животе. Гарри замирает, не совсем понимая, что последует дальше. Они ведь тренируются!   — Держи позицию, — резко и громко напоминает Том и убирает руки. — Не забывай, что руками ты защищаешь грудную клетку и лицо. Если твою защиту пробьют, то ты быстрее ослабнешь.   Гарри вновь поднимает кулаки к подбородку и больше не смотрит на Тома. Он старается сосредоточиться на своём отражении.   — А теперь резко делай выпад левой рукой, целься себе в переносицу в зеркале и поворачивай грудь в правую сторону.   На деле это оказывается сложнее, чем на словах. Сделать-то выпад — Гарри делает, но вот от силы, что он вкладывает в это движение, его самого откручивает на шаг назад. Он возвращается в прежнее положение, но успевает заметить всего на мгновение поднятую бровь Тома. И дураку понятно, что так не должно было получиться, выполни он всё правильно. От досады Гарри пробует ещё раз, и снова его отбрасывает на шаг назад.   Но в этот раз Том оказывается рядом, когда Гарри возвращается в исходную позицию. Он прижимается к спине, в левую руку берет сжатый кулак левой руки Гарри, в правую руку — правый кулак. Он становится продолжением Эванса, его железной бронёй.   — Не нужно сейчас бить со всей силы, — говорит Том в макушку Гарри, от чего напряжение в теле снова усиливается. — Расслабься. Твоя рука должна лететь, как пружинка: туда и обратно. Ты сейчас не побьёшь воздух, зачем тратить все свои силы на это? Смотри: туда, — Том медленно выпрямляет левую руку Гарри, поворачивая вместе за собой грудную клетку Гарри, — и обратно. — Их руки возвращаются к подбородку Гарри. Кажется, что Том снова прикоснётся к лицу, но он этого не делает. — Не сила, а скорость и лёгкость. Представь, что ты просто разрубаешь воздух, а не пытаешься его поколотить. Ещё раз.   Они повторяют тоже самое, что только что показывал Том, только в этот раз управлял рукой не Том, а Гарри. Когда рука возвращается в позицию, Эванс замечает в отражении, что Том улыбается. И эта улыбка, наполненная гордостью, вызывает у Гарри улыбку в ответ.   — Теперь сам.   Гарри повторяет движение. Сначала медленно, потом по приказу Тома увеличивает скорость. Мышца в плече уже ноет от боли, но Гарри сосредоточен на улыбке, которую получит, когда сделает всё правильно.   — Хватит, — останавливает его Реддл. — Теперь тоже самое, но правой рукой.   С восторгом обучающегося щенка, которого только что похвалили, Эванс меняет ноги местами. Теперь правая рука оказывается спереди, а левая — сзади.   — Я не говорил менять позицию, — холодно замечает Реддл, будто Гарри только что сделал что-то непростительное, и вся радость от того, что всё получается, тут же улетучивается. — Встань обратно.   И он встаёт в прежнюю позицию. Левая нога впереди, правая — позади, кулаки у подбородка, локти на рёбрах. Гарри пугается резкой смены настроения Тома, поэтому снова застывает и напрягается. И снова чувствует на своих руках ладони Тома, а спиной — его ровно вздымающуюся грудь. Не зная, как правильно поступить, Гарри прижимается к Тому сильнее, вызывая у того короткую усмешку, и находит его взгляд в зеркале. Чёрные глаза Реддла не излучают холод и ужас. Кажется, ему вдруг стало веселее.   — Мы займёмся этим позже, — шепчет Том, и в его голосе чувствуется то самое тепло, которое он проявлял только наедине с Гарри. — А сейчас таз вперёд. — И он своими бёдрами толкает Гарри в правильную позицию, чем вызывает лёгкий румянец на щеках своего ученика. — Здесь такой же принцип, как и с левой рукой. Только корпус будет поворачиваться в другую сторону. Вот так.   Том проделывает всё тоже самое, как и сказал, только правой рукой, крепко сжимает кулак левой, чтобы та даже не посмела дёрнуться вперёд. Туда и обратно. Медленно, два раза, чтобы было понятно. И после того, как рука Гарри оказывается у подбородка, Том отпускает Гарри из своеобразного объятья и отступает назад на шаг. Он рядом, но хочет, чтобы Гарри всё сделал самостоятельно. Дальше тренировка проходит без подробного объяснения. Правда, один раз Гарри запнулся, когда Реддл поставил его уже не перед зеркалом, а перед грушей. Рассекать воздух и бить что-то тяжёлое, что может в ответ и тебя ударить — совершенно разные вещи. Но Том не сказал, что теперь нужно использовать силу. Он придерживал грушу, чтобы та не болталась, и приказал бить. И после первого же удара Гарри понял, почему не должен применять силу: казалось, что все кости левой руки сместились, раздробились или просто вдолбились в другие кости. Было чертовски больно. Только Том не пришёл на помощь, лишь опять поднял бровь и кивнул, мол, продолжай. И после этого Гарри старался оттачивать скорость, хоть руке было всё ещё больно.   — Сильно болит? — интересуется Том, когда их тренировка, наконец-то, заканчивается. Гарри вертит головой, чтобы не показаться совсем уж слабым, но Реддл не обращает на это внимание и резко хватает больную руку и сжимает её, вызывая у Гарри громкий скулёж. — Врунишка.   А затем Том переворачивает ладонь тыльной стороной вверх, и Гарри читает выцарапанные на ней слова «я не должен лгать». И прекращает жмуриться от боли. Потому что это нечестно. Том использует то, что сотворила Белла.   — Я бы предпочёл, чтобы и дальше ты мне не врал, — тихо замечает Том, аккуратно рассматривая руку Гарри. — Потому что при разоблачении я делаю больнее.   Он ещё раз сжимает кисть Гарри, но в том месте, где теперь расположена надпись, больные пальцы он не трогает. А затем нежно проводит большим пальцем по последнему слову, словно успокаивая. И также внезапно, как и схватил руку, Том подносит пальцы Гарри к своим губам и легко прикасается к ним, чтобы не причинить ещё больше боли.   — Всё в порядке, — шепчет Реддл и поднимает взгляд с пальцев на Гарри. — Пару дней поболит и перестанет.   А сама мысль о том, что что-то должно сейчас болеть, вылетает моментально с сильным ударом сердца о рёбра, когда Гарри понимает, что сильно ошарашен нежностью Тома. Ведь такого раньше не было. Искренняя забота. Не от этого зверя. Том замечает изменённый взгляд Гарри и снова усмехается. Он подходит ближе, не отпуская пальцы. Свободной рукой он за подбородок пододвигает лицо Гарри ближе к себе. Между их губами расстояние меньше толщины пальца. Но Том медлит. Он улыбается ещё шире, наблюдая за тем, как Гарри уже самостоятельно тянется к нему. И вместо поцелуя, который по логике должен был произойти, Реддл шепчет в самые губы: — Я хочу, чтобы ты боролся. Никогда не ищи укрытие, если есть возможность ударить. Не терпи побои, даже если ты считаешь себя слабее. — Его горячий шёпот немного отвлекает от смысла слов, что он произносит. Но Гарри пытается сконцентрироваться. Это возможно, нужно только заставить свой мозг немного сменить центр внимания. — Докажи, что ты заслуживаешь место в моём мире. И вдруг резко Том замолкает. Его взгляд вновь становится таким же холодным, как и всегда, когда он держит себя и ситуацию под контролем. Слишком быстро произошло изменение в этот раз. Реддл отступает на шаг от Гарри. Ещё немного он смотрит на своего ученика, именно таким взглядом он и наблюдал за тренировкой. А затем идёт к месту, где они оставили свои вещи. Том собирается. Для него эта тренировка окончена. — У меня дела. И ты, будь добр, займись своими делами. И для Эванса эта тренировка тоже окончена. Такая резкая смена настроения не в новинку. Гарри вроде бы должен был уже к этому привыкнуть. Но он всё равно стоит как вкопанный и смотрит в спину Тома, что собирает их вещи и не обращает внимание на ступор Гарри. Только когда в лицо летит полотенце, Гарри немного приходит в себя. — Сейчас душ и завтрак, а затем найди Драко. Вы не должны надолго разлучаться. И снова в его голосе ничего тёплого, на что можно было надеяться ещё несколько минут назад. Том вернулся в свой образ расчётливого и грозного босса. И Гарри мог бы на это разозлиться. Но он… Он швыряет в Тома обратно полотенце, попадая в затылок. Конечно, Реддл такого не ожидал. Он останавливается в открытой двери и медленно поворачивается к Гарри, пытаясь всем своим видом выразить свой вопрос. Действительно, какого хрена? Мгновенно осознав свою ошибку, Гарри хочет сбежать побыстрее. Но и нельзя терять лицо: начал мстить, так мсти достойно. Эванс почему-то подумал, что такое поведение Реддл оценит. А если нет, то всегда останется послевкусие от удовлетворения своим самообладанием. С гордо поднятой головой и с невероятной дрожью внутри Гарри проходит мимо Тома прямо к лифту, не останавливаясь, не задерживаясь. Он старается не оборачиваться, хотя очень хочется видеть реакцию Реддла. Секунды в голове Эванса отсчитываются ударами. Кажется, что уже прошло очень много секунд, когда Том всё-таки нагоняет Гарри у лифта и останавливается позади него. Том ничего не делает. Просто стоит. Желание обернуться берёт верх, и Гарри на долю секунды через плечо кидает на Тома взгляд. Он улыбается. Глаза его закрыты, а рот растянут в такой довольной улыбке, что Гарри становится не по себе. Он ещё не знает, что ожидать после своей выходки. Реддл ведёт себя не по правилам. Не выражение довольного и сытого кота должно быть. Когда двери лифта открываются, Гарри будто ошпаренный бежит внутрь и прижимается к стене, стараясь находиться как можно дальше от Тома, который вальяжно заходит в кабинку лифта. Он нажимает кнопку нужного им этажа. И с каждым мгновением, как двери лифта закрываются, Гарри чувствует, как сливается с зеркальной стеной. Но Том разворачивается к Гарри спиной, заводит руки назад и застывает в такой позе. Лифт начинает движение, а сердце Гарри наоборот замирает. Что это значит? Неужели не будет наказания? Гарри с задержанным дыханием лихорадочно оценивает всю ситуацию и возможные последствия. Когда в последний раз Том делал что-то в наказание? Гарри старался вести себя соответствующе. Были лишь угрозы, не более. То есть всё нормально? Спросить у Тома нет возможности, да и в горле ком застрял, чтобы хоть какой-то звук издать. Гарри смотрит на сжатые за спиной пальцы Тома. Протяни руку и дотронься. Они ведь так призывно выглядят на фоне тёмной одежды. В полной тишине, не слыша даже биения собственного сердца, Гарри медленно тянет свои пальцы к пальцам Тома. Кажется, что даже такой невинный порыв Том не будет расценивать как нечто неприемлемое. Если уж полотенце в лицо он стерпел, то простое касание к пальцам тоже спустит. Почему он вообще хочет прикоснуться к Тому? Спонтанное желание, которое невозможно ни отменить, ни обдумать. Гарри с замиранием сердца пытается заставить себя проанализировать собственное решение, но руку уже не может остановить. Все разумные доводы перекрывает необходимость хоть как-то сгладить ту ситуацию, которую сам Гарри и создал. Ведь поцелуя было Тому достаточно. Ведь всю последнюю ночь Гарри уже сжимал руки Тома. Это не будет неожиданно. Перед самим касанием Гарри судорожно вдыхает через сжатые зубы и затаивает дыхание. Пальцы Тома длинные и тонкие, что не впервые отмечает Гарри. И такие холодные от напряжения. Одно касание к ним, и Гарри понимает, какую ошибку совершил. В одно мгновение Том захватывает в тиски пальцы, что посмели прикоснуться к нему, делает полуоборот, разворачивает Гарри лицом к стене с зеркалом, заламывает его руку за спину и прижимает к своей груди, другой рукой обхватывая Гарри поперёк живота. Эванс издаёт сдавленный писк и свободной рукой хватает ту руку, что по-хозяйски располагается у него на животе. Ещё одно движение, и их пальцы переплетутся. — Ты испытываешь моё терпение, — шепчет Том прямо в ухо. Он слегка дует на разгорячённую кожу шеи, от чего по телу пробегают мурашки. Гарри может и хотел этого, но в спортивном зале. А сейчас страшно. В зеркале глаза Тома полностью чёрные, блестят от жажды. Его выражение лица не предвещает ничего хорошего. Взгляд хищника, что поймал свой ужин. С живота рука Тома медленно поднимается вверх, Гарри приходится разжать пальцы и отпустить руку Тома. Кажется, что сердце вот-вот выпрыгнет. Рука за спиной всё ещё во власти Тома, но он уже не сжимает её так сильно, как несколько секунд назад. — Ты этого добивался? — его голос такой хриплый, что нет никаких сомнений: Том теряет самообладание. Гарри опускает взгляд, но Реддл ловит пальцами подбородок своей жертвы и резко поворачивает голову Гарри к себе так, что их глаза теперь находятся на одном уровне. Цвет радужки у Тома начинает медленно наливаться кровавым оттенком. Гарри начинает казаться, что в прошлый раз ему вовсе не предвидилось и глаза у Тома действительно красного цвета, лишь темнеют в спокойном состоянии. — Ты и представить не можешь, что я сдерживаю до сих пор. Он тянется ближе, опуская пальцы на шею, где неистово бьётся жилка. Горячее дыхание обжигает губы. А взгляд источает бездонность. Гарри вдруг понимает, что всё это время он чувствовал не только своё сердцебиение, и сам неосознанно тянется к губам Тома. Но тот лишь улыбается, чуть поглаживая нежную кожу шеи, удерживая Эванса от очередной ошибки. А затем он бёдрами грубо толкает Гарри вперёд и прижимает к стене лифта. Рука с шеи бесстыдно скользит вниз. Лишь достигнув края футболки, пальцы Тома забираются под неё и вновь устремляются вверх, оглаживая живот и грудь, дразня своими собственническими прикосновениями. — Ты в очень трудном положении, — шепчет Том, не скрывая нотки возбуждения в голосе. — Как думаешь выбираться? Гарри не думает ни о чём, кроме пальцев Тома, что изучают его грудь. Эти движения не похожи на взмахи крыльев бабочки. Том наоборот сильно давит, мнёт, словно тесто. А Гарри и не против стать этим тестом, лишь бы пальцы Тома продолжали оставлять следы своего присутствия. — Я подскажу, — уже хрипит Том, продолжая обжигать своим дыханием лицо Гарри. — Используй мои слабые места. У тебя других вариантов больше и нет. Это что, чёртов урок по самообороне? Гарри уже не может ни о чем думать. Единственное, что сейчас имеет значение, это губы Тома, которые так близко. Почему Том не целует? А затем Том шепчет то, что приводит Гарри обратно к ясному уму: — Я хочу, чтобы ты боролся. Том облизывает раковину уха Гарри, ловя и удерживая взгляд своей пташки в отражении зеркала. Ему сносит крышу. Не послушай Гарри своего мучителя, может произойти всё что угодно. От самого многообещающе приятного действа до страшно мучительной смерти. Сириус сказал, что нужно внедриться, он именно это и имел ввиду. А шпион должен вызывать доверие, чтобы ему сливали все секреты. Гарри вдруг понимает, что чувствует облегчение, что ему официально дали разрешение исполнять любые прихоти Тома. Ведь до этого момента у него не было объяснений, почему он так поступает, не было причин оправдывать свои действия. Итак, слабые места Тома. Он сам предложил использовать именно этот способ. Какие есть слабые места у взрослого мужчины, у которого стальной захват? На ум приходит только одно: ударить между ног. Так бы любая девушка поступила, попади она в такую ситуацию. Только вот Гарри — не девушка, и он так поступит только с человеком, который действительно представляет угрозу. А Тому будет как-то жалко отбить его яйца. Да и не по-пацански как-то. К тому же если неправильно рассчитать силу удара, то можно больше не ждать такого затягивающего возбуждения Тома. Гарри останавливает этот поток размышлений. Ни к чему разгонять эту мысль, которая может снова привести к состоянию эйфории. Хватает того, что пальцы Тома отвлекают своим передвижением с груди на живот, с живота на бок, с бока… Точно! У Тома же болит правый бок. Вот оно слабое место! Гарри слегка улыбается и закусывает губу, надеясь, что Том не заметит маленькую победу в этом жесте. Или же, наоборот, можно отвлечь его от своего плана. Движение шеи вперед, сокращение расстояния между их лицами, и Том уже сосредоточен на этой внезапной смелости. Конечно, это не тот способ, который Том посчитал «обезоруживающим». Хотя можно взять на заметку: если нужно будет отвлечь Тома, то достаточно поцеловать. И пока тёмные глаза пытаются изучить мимику на лице мальчишки, этот самый мальчишка медленно отводит свою левую руку, как можно незаметнее, и бьёт в бок Реддла. Такого Том, конечно же, никак не ожидал. Он в мгновение отпускает Гарри, хватается за бок и отходит на шаг назад. — Хорошо, — сипит Том, потирая бок. Он улыбается, и в этой улыбке виден звериный азарт. Не проходит и двух секунд, как Реддл снова прижимает всем своим весом Гарри к стене, но на этот раз они находятся лицом к лицу. Том не сильно сжимает горло Гарри левой рукой, локтём упираясь ему в грудную клетку, а правой не только предусмотрительно защищает больное место на боку, но и продолжает дразнить доступную ему левую часть тела Гарри, переходя иногда на спину. — Ещё раз, — всё также тихо приказывает Реддл. Захват не слишком сильный, чтобы было невозможно из него вывернуться. Тот же самый правый бок хоть и защищён, но если по нему ударить, то точно будет ослабление. Гарри хочет повторить свой приём с другой точки, ударив локтём, что будет ещё больнее. — Ещё раз, — повторяет хриплым голосом Том, приближая лицо к лицу Гарри. Это уже не урок самообороны. Том не приказывает в очередной раз освободиться. Это не приказ и не просьба. Это наваждение, которому и сопротивляться не хочется. Воздух в кабинке лифта как будто становится горячее. Или это уже их спутавшееся дыхание, что окутывает их обоих со всех сторон? Гарри запускает пальцы в волосы Тома, осознанно чувствуя каждый миллиметр. Медленно доходит до затылка и останавливается, наблюдая за реакцией в глазах почти поехавшего от этого простого движения Тома. И заметно покрасневшие яркие радужки глаз доказывают то, что предел достигнут. Руки Тома тут же подхватывают Гарри под бёдра, поднимают наверх. Прижатый к зеркалу, Гарри не находит ничего лучшего, чем скрестить ноги на пояснице Тома. Опасно, очень опасно. Гарри чувствует, как быстро твердеет член Тома. И даже тот факт, что может сейчас произойти здесь, в лифте, во время движения, не приводит в ужас, не заставляет оттолкнуть Тома от себя подальше. Здравый смысл совсем отключается, когда губы Тома наконец-то накрывают изголодавшиеся губы Гарри. Это как ураган, который не остановится, пока он не снесёт всё на своём пути. Тому надоедает дразнить. Он переходит в режим сокрушения, полного подчинения. Как можно сильнее он вдавливает Гарри в стену, позволяя своим рукам снова исследовать мальчишеское тело. Почти сразу Гарри отвечает на этот поцелуй с такой охотой, что Том всего секунду улыбается. Но как только Гарри принимает эту улыбку как некую поблажку, Том перехватывает одной рукой запястья Гарри и приковывает их поверх головы к зеркалу. Звуки дыхания каждого, биения сердец, шуршания одежды, что так мешает. Движение их губ, их рук и тел. Теперь имеет значение только это. Гарри полностью погружается в ощущения, понимая, что и Том тоже полностью во власти этих же ощущений. Сносит крышу уже само мгновение этой ситуации. Том что-то невнятно шепчет, иногда даже совершенно несвязные между собой слова. Но Гарри отчетливо слышит одну единственную фразу: — Хочу тебя. Их нешуточная борьба не прекращается. Пальцы Тома не оставляют на теле ни единого места без внимания. В какой-то момент к Гарри возвращается рассудок, и он кусает за шею Тома, надеясь, что тот прекратит это безумие. Но в ответ слышится звериное рычание, а пальцы давят сильнее, утягивая обратно за собой в пучину, из которой уже не хочется выплывать. Только обрывочное дыхание. Только горячее прикосновение губ и пальцев. Только присутствие Тома. Это становится необходимым. Звуковой сигнал, оповещающий о том, что они прибыли на нужный этаж, врывается в их борьбу и заставляет Тома отшатнуться к другой стороне кабинки. Сердце неистово бьётся и не хочет останавливаться совсем. Гарри смотрит на Тома, который сейчас походит на загнанного в угол зверя. Его желание выдаёт тяжёлое и быстрое дыхание, прерывающееся глубокими вдохами. Это странно, но проскальзывает ответное желание сейчас же снова запрыгнуть на Тома и продолжить их поединок. Но секунда, другая, и Том возвращает своё обличье хищника, что успел насытиться. Одно движение руки, и волосы уже не растрёпанные, футболка не выглядит смятой, а осанка прямая, как и прежде. Двери лифта открываются, и Том выглядит так, будто сейчас ничего не произошло. — У меня дела, — тихо говорит Том, будто сам себя пытается убедить. Ещё секунду Том смотрит на Гарри, который пытается найти опору на зеркале. Ноги не выдерживают, подкашиваются, и Эванс медленно оседает на пол. Но Том не приходит на помощь. Он разворачивается к открытым дверям и с поднятой головой выходит из лифта. Это было похоже на порыв сильного ветра. Вот он есть, и вот его уже нет. Порыв ветра, который нельзя остановить и который когда-то сам исчезнет. — Если тебя не будет через тридцать секунд, пеняй на себя. Сказано это ровным тоном без повышенной интонации. Но отчётливо слышны нотки нетерпения и раздражения. Точнее Гарри уже понимает, к чему может привести игнорирование приказа в таком тоне. Поэтому как по волшебству в теле Эванса появляются силы, он быстро подбирает все свои возражения в кармашек, на ватных ногах поднимается с пола самостоятельно и быстрым шагом догоняет Тома у его квартиры. Реддл ждёт свою пташку. Держит открытую дверь и смотрит не на Гарри, а словно сквозь него. Но как только пташка приближается, Том наклоняется, и их глаза снова находятся на одном уровне. Только теперь между их лицами значительное расстояние. А в глазах всё ещё теплится багровый огонь. — Душ и завтрак. Бегом! — с хрипотцой в голосе пытается приказывать Том, но получается неубедительно. Да и в голове у Гарри проносится совсем другие слова, сказанные таким же тоном: — Хочу тебя. По наитию Гарри делает шаг ближе к Тому, протягивает руку, чтобы прикоснуться к той сжигаемой темноте, что находится внутри Тёмного Лорда. Иначе, кажется, невозможно стать ближе. И хоть Гарри уже не чувствует этой грани между «нужно» и «хочется» и прекрасно это сейчас осознаёт, он не останавливает себя. Только Том отстраняется, не позволяя дотронуться до себя. В его глазах медленно угасает тот азарт, что ещё горит в Гарри. Том отходит в тень двери, но будто уходит в свою темноту. — Не стоит будить это, — немного неуверенно шепчет Том и стремительно скрывается в апартаментах. И как бы Гарри не хотел себе признавать, но он окончательно удостоверился, какое слабое место у Тома Реддла. Не просто игрушка, а живое существо, способное вывести Тёмного Лорда из равновесия. Существо, которое по первому же писку отвлечёт Тома от всех дел. Эта сила может спасти, а может и убить. Обладать ею — значит управлять более сокрушительной мощью. Нужно лишь научиться этому управлению. Гарри не очень уверен, что совладает с таким объёмом.