Мстители: Столкновение времён

      Старк пнул ногой комод, роняя его на пол. Затем натянул рукав рубашки ниже, чтобы закрыть пальцы: когда копаешься в чужих бумагах, не стоит оставлять отпечатки. Кое-как перетянутая носовым платком правая не слушалась.       Надо было создать иллюзию погрома для полиции. Допустим, американский шпион сбежал из гестапо, ворвался в дом Таноса, убил охранника и начал искать секретные документы, но вернулся хозяин дома... Произошла перестрелка, и противники убили друг друга. Какая трагичная история.       Машинально перебирая какие-то важные бумаги здоровой рукой, Старк взглянул на чьи-то наручные часы, ненароком оставленные в глубине массивного кресла. Они показались Тони смутно знакомыми - легкое дуновение иной жизни. Железный человек не остановился и не стал их рассматривать, но в душе поселилось едва ощутимое беспокойство.       Лишь выходя из кабинета Таноса, Тони мельком посмотрел на часы. Они показывали без пяти минут шесть. Заторопившись, Старк ещё раз протёр дверную ручку, осмотрел комнату, чтобы проверить, не оставил ли он улик вроде пятен крови из простреленной руки, и поспешил к выходу.       Три трупа лежали там же, где Тони их оставил. Охранник с тупым и удивлённым лицом валялся на спине, навеки ослепшие глаза буравили потолок. Танос полупривалился к стене. А Стив... Старк заставил себя снова посмотреть на тело Роджерса. Наивный дурак не понял, что любовь есть смерть, и поплатился за это. Так зачем сожалеть?       Но Старку почему-то было больно. Крокодильи слёзы, быть может, но он действительно скорбел по убитому разведчику. Однако, если бы был шанс переиграть партию, он сделал бы точно такой же ход. Любовь - это смерть, и ничего больше. Он обязан вырвать эту любовь из сердца, пока не стало слишком поздно.       Танос застонал и пошевелился. Тони выбросил вперёд здоровую руку с маузером, на этот раз целясь в голову. Вот ведь гадина недобитая...       - Старк... - прошелестел Танос.       - Да, босс? - вежливо отозвался он.       - Почему... Роджерс... с тобой?       Оберштурмбаннфюреру СС было трудно говорить, да и крови он потерял многовато. Жить ему оставалось каких-нибудь пару минут, поэтому Тони решил скрасить его последние мгновения и поболтать немного.       - Помнишь, мы разговаривали про ядерную программу? - спросил Старк. - Как её... "Перчатка Бесконечности"? Я-то знаю, что это непонятная и малоизученная хрень, чтобы создать её, уйдут десятилетия. Но я сказал Стиву, что ты уже создал бомбу, и вот-вот прикажешь сбросить её на Москву или Лондон. И этот дурак повёлся!       - Тони... - Танос улыбнулся запёкшимися от крови губами, - бомба действительно есть... мой мальчик... она взорвётся через минуту.       - Ты шутишь, - нервно усмехнулся Старк.       Танос утомлённо смежил веки.       Старк, всё ещё не веря, схватил умирающего за грудки и встряхнул - бывший босс взвыл от боли.       - Что за бомба? Что за бомба?!       - Берлин... заминирован... совсем недалеко... отсюда... и несколько оккупированных городов... тоже. И все концлагеря... Сила бомбы - разрушительна...       - Ты не врёшь?       - Мой мальчик, - Танос слабо улыбнулся, - я умираю... зачем мне врать?       - Как это остановить?       Лицо немца приобрело расслабленное умиротворение, и в голову Старка ударила паника - вдруг тот наконец умер? Тони встряхнул врага: говори, говори, говори! Танос застонал...       - Как остановить бомбу?       - Никак... - еле слышно ответил умирающий, - мой дом оборудован как бункер... можешь посидеть здесь...       - Но все люди погибнут!       - Половина...       - В Берлине и в окрестностях - все! И ещё много где все...       Танос широко открыл глаза и сказал (удивительно чётко для человека в его состоянии):       - Поздравляю, Властелин Ничего.       Старк не помнил, как выпустил из рук грузное тело, и умерший наконец противник тяжело рухнул на ковёр. Старк не помнил, как, шаркая ногами, спустился вниз, на защищённый подвальный этаж и тяжело привалился к стене. Старк не помнил, как буравил полубезумным взглядом в бетонном потолке то место, где лежит труп Роджерса, будто ожидая ответа... Старк запомнил лишь взрыв, сотрясший здание до самого фундамента, а чуть позже - звон вылетевшего от ударной волны армированного стекла, и тоску, пришедшую вслед за тем. И долгую прострацию.       Тысячи, миллионы людей погибли. А сколько ещё погибнет? Остались ли вообще на этой земле живые?       Все страшные усилия Старка, все его жертвы, все страдания и преступления - всё зря. Берлин разрушен, фюрер, скорее всего, мёртв. Если не мёртв, то можно будет свалить взрыв на американцев или русских и продолжить войну... Но какая разница, кто вспомнит заслуги мелкой сошки Старка? Как теперь жить, когда не удалось предотвратить страшную трагедию?       Сам едва понимая, что творит, Тони вышел из бункера. То, что он увидел потом, заставило выблевать на порог кое-как выстоявшего дома Таноса весь скудный вчерашний обед. С неба, словно в насмешку, лились нескончаемые потоки черноты. Разрушенные здания, снесённые, словно листья ветром... размытое тёмное облако над городом... обугленные скелеты с едва сохранившимися останками кожи и одежды...       Старк не испугался бы, если бы услышал крики - они значили бы, что хоть кто-нибудь уцелел.       Но в Берлине стояла тишина.       Старк спрыгнул с крыльца, и, едва чувствуя простреленную руку, медленно пошёл по умершему городу, оскальзываясь на лужах. Неужели всё закончится... так? Он победил, он выиграл, он сделал всё правильно, но какая разница, когда все мертвы?       Может быть, ещё не поздно решить проблему? Полазить по подвальным этажам, по окраинам, по погребам - там могли спрятаться люди... Найти выживших, успокоить, вывести в уцелевшие города (если такие ещё остались - никто не знает, какая на самом деле сила у этого чудо-оружия). Можно восстановить старый мир по крупицам, или создать новый мир - даже лучше, чем раньше! Старку так не хотелось оставаться в полном одиночестве, быть властителем всего и ничего в погибшем Берлине...       Но внутренний голос подсказывал Тони - нет, уже поздно.       Считать ошибки - поздно, поскольку новой попытки больше никто не даст. Молить о смерти - тоже поздно, да и бессмысленно, поскольку в сгоревшем городе его никто не услышит. Теперь он один... один... один...       Поздно!       Старк рухнул на колени под чёрным ливнем, не обращая внимания на усилившуюся боль в руке, и закричал. Отчаянный крик не мог подарить облегчения, не мог вернуть погибших, но молчать Тони не мог. И он кричал, и рыдал, и звал Роджерса - самого светлого человека в его жизни.       Поздно!       Балка полусгоревшего дома над ним опасно накренилась и заскрипела угрожающе. Тони обречённо поднял голову. Мелькнула мысль, что надо встать и уйти, иначе раздавит, но у Железного человека не осталось ни сил, ни желания двигаться с места.       Сорвавшаяся с крыши балка убила его почти мгновенно, однако за тридцать секунд до смерти Старк понял две важные вещи.       Он вспомнил часы Стрэнджа и самого Стрэнджа, вспомнил Питера Паркера, который вцепился в руку Тони и шептал, что не хочет уходить. Вспомнил Халка и Альтрона, вспомнил Алую Ведьму, вспомнил костюмы и Пеппер.       Вторая важная вещь заключалась в том, что Старк понял, как победить Таноса. Но кольцо боли сомкнулось вокруг его головы, и он провалился в убивающую черноту.