По дороге к счастью, по тропе ненастий

      Эрая стояла за воротами академии, рассматривая конверт со знаком камелии в своих руках. Она ещё раз посмотрела на огромное здание, стены которого она вынуждена была покинуть по приказу капитана шестого отряда. Она до сих пор не могла осмыслить произошедшее. Не далее как два часа назад её вызвали в кабинет директора академии и вручили документы об окончании обучения. Мужчина что-то ей объяснял, но она сомневалась, что сможет вспомнить хоть слово из его речи. В тот момент все мысли были сосредоточены на вчерашней угрозе отца забрать её в Готей 13 до окончания учёбы. Даже если капитан Кёраку и уладил недоразумение с её отсутствием в ночное время на территории академии, это не означало, что отец не пойдём собственным путём. Он всегда был непреклонен в своих решениях. Но как мама могла позволить ему? Ведь они гарантировали, что она сможет выбрать свой путь в жизни самостоятельно. Что же получается? Пока она шла по дорожке, которая их устраивала, её поддерживали, но стоило ступить в сторону, как иллюзия выбора рассеялась. И вот она стоит с официальным пропуском в Готей и не знает, действительно ли это было её сокровенным желанием или же образ, навязанный семьёй, затмевал все остальные мечты?       Чуть поодаль стоял лейтенант шестого отряда и хмуро смотрел на дочь своей лучшей подруги. Странное ощущение дежавю не желало его покидать.       — Пойдём! Капитан не любит ждать.       — Абарай-сан, — обратилась к нему Эрая, — Какой в этом смысл? Почему он так поступает?       «Потому что может», — хочется ответить Ренджи, но он лишь пожимает плечами. Ему тоже не понятна эта странная забота.       — Пойдём, рядовая Кучики Эрая! С сегодняшнего дня ты вступаешь в рутинный мир шинигами.       Девушка лишь кивает и вместе с лейтенантом переходит в шунпо, раздумывая, как незаметно для родителей сообщить Ичиро о переводе на службу.       Сам же объект её раздумий носился по газону перед домом, скрещивая мечи с Хару. Мальчишка то и дело выходил из себя, когда Кёраку в издевательской манере выбивал оружие из его рук или надрезал хакама, с каждым разом укорачивая их. Глаза Ичиро сияли радостным блеском, когда каждая вспышка реацу оппонента заставляла браслеты светиться. Эти браслеты — надежда его плана.       После ухода Эраи и родителей он, как и планировал накануне, забрался в свой тайник, изучая исписанные листы и тетради, пока не нашёл искомые наброски. Он собирался сжечь их, но прежде решил ещё раз просмотреть. Ему не стоило этого делать, так как это пробудило его исследовательский азарт. Ичиро кинул взгляд на небольшие аккумуляторы, снятые с браслетов Хару. Изначально он собирался использовать их для других целей, но сейчас, разглядывая чертёж, парень провёл указательным пальцем по расчётам. На основе этих расчётов он уже сделал устройство, с помощью которого снял кидо-барьеры в родительской комнате. Но одно дело собрать небольшое количество рейши и совсем другое — использовать огромный запас духовных частиц, чтобы проделать брешь в барьере, сотканном с использованием реацу лейтенантов. Этих аккумуляторов не хватит. Ему нужно было собрать ещё больше. И мальчишка Хару с его неконтролируемыми выбросами реацу, если судить по реакции браслетов, идеально подходил. Единственная проблема, что это слишком медленный процесс. Вот если настроить браслеты на ускоренное поглощение энергии.       И вот сейчас он с удивлением замечал, что изменение настроек даёт результат. Сколько же в этом ребёнке было скрыто духовной силы? Жаль, что он не мог самостоятельно оценить потенциал Хару. После очередного выпада, когда мальчишка оказался обезоружен, Ичиро решил сделать перерыв. Он снял браслеты и, пока его наивный ученик с радостью поглощал принесённое служанкой карри, Кёраку установил новые аккумуляторы и увеличил интенсивность поглощения. Это было рискованно, но Хару пока не проявлял никаких признаков слабости. Более того, Ичиро стал подозревать, что именно быстрая потеря энергии, заставляет организм ребёнка активизироваться, открывая пути к скрытым резервам. Значит ли это, что мальчишка всё это время пользовался лишь малой толикой своей силы? Возможно, его родители знали об этом и намеренно не пробуждали её. Ничего удивительного, ведь даже среди шинигами — огромная редкость ребёнок с высоким уровнем реацу. Они, скорее всего, боятся не справиться.       — Что показывает? — спросил Хару, следя за действиями сэмпая. — Мне кажется, что я стал сильнее.       — Да, так и есть.       — А почему ты решил на настоящих мечах сражаться?       — Когда опасность более реальна, люди способны превысить привычный предел, — ответил Ичиро, вспоминая дни, когда отец обучал его искусству меча. — Выйди из зоны комфорта, заставь свои рефлексы работать под действием страха. Бой на мечах окутан дыханием смерти. Если кто-то должен умереть, инстинкты, как бы глубоко они ни были похоронены, пробудятся ради спасения жизни. Деревянный меч не таит в себе реальной угрозы.       Хару даже прекратил есть, вслушиваясь в слова Кёраку. Но когда тот закончил, мальчишка лишь пожал плечами.       — Не понял половину того, что ты сказал.       — Я говорю, что ты станешь сильнее, только если почувствуешь угрозу жизни. Ты должен ощутить страх.       — С тобой не страшно сражаться. Ты больше раздражаешь своими издевательствами. Порвал мне хакама.       — Вот и хорошо. Я предпочёл бы не вызывать в окружающих страх. Сражение — последний шаг, когда уже не остаётся выбора.       — По-моему, если ты имеешь силу, должен ей пользоваться. — Хару отложил пустую тарелку. — Слушай, а где твой брат? Раньше он всегда за нами наблюдал.       — Хотел бы я знать.       Ичиро усмехнулся и взял ребёнка за руку, закрепляя браслеты. Он был сильно удивлён, когда его младший брат вернулся домой с разбитым носом, но при этом с широкой улыбкой на лице. На его искреннее удивление Такахиро бросил двусмысленную фразу: «За исполнение такой мечты сломанный нос — малая цена». В следующие несколько дней он постоянно куда-то исчезал. Ичиро не спрашивал, но был уверен, что это связано с женщиной.       День стоял невыносимо жаркий, и многие шинигами готовы были расстаться со своим шикахушо, но только не служащие десятого отряда. Промозглый туман расползался по земле, заставляя ёжиться от холода. И если пару дней назад шинигами были рады ощутить прохладу, то теперь они мечтали уйти подальше от кабинета капитана.       Хитсугая сидел на стуле, сжимая пальцами столешницу, и нервно дёргая глазом. Напротив него, создавая видимость работы, лейтенант перебирала документы, игнорируя доносящееся с улицы пение.       — Матсумото! — прошипел Тоширо. — Избавься от него!       — Я тут причём? — искренне возмутилась женщина.       — Мало того, что он завалил мой кабинет бумажными самолётиками, так он ещё и отвлекает от работы этой невыносимой музыкой.       — Вы предвзяты, тайчо. Эти песни очень милые, к тому же, они сейчас популярны в Генсее.       — Я уже заморозил и расколол пять колонок, но он принёс ещё. Сделай с ним что-нибудь! В конце концов, это твой ухажёр.       — Я уже говорила, что я тут не причём. Я его даже не знаю.       — Матсумото! Он спрашивает о тебе каждого второго в отряде. Каждое утро у ворот полсотни букетов с твоим именем. И ты хочешь сказать, что не знаешь его?       Рангику отложила бумаги в сторону и упрямо посмотрела на своего капитана.       — Если бы я реагировала на каждое проявление симпатии со стороны мужского населения Серейтея, мне некогда было бы выполнять свои обязанности, тайчо.       — Ты и так их не выполняешь.       — Если он так тебя раздражает, почему ты сам с ним не поговоришь?       Тоширо отвернулся, пытаясь скрыть неловкость, и недовольно пробубнил:       — Это не правильно — лезть в личные дела подчинённых. Что он подумает, если я заведу с ним разговор о правилах…       — Вы стесняетесь, тайчо? — весело поинтересовалась лейтенант.       — А ты боишься с ним поговорить! — вернул Хитсугая.       — Мне не о чем с ним разговаривать. Я не виновата, что он вбил себе в голову какие-то глупости. Я не собираюсь слушать его влюблённой бред.       — Так и скажи ему об этом!       — Отлично!       Рангику резко встала и направилась к выходу из кабинета. Капитан несколько секунд смотрел на её спину, после чего добавил:       — И не задерживайся! У нас ещё много работы на сегодня.       — Ну, не знаю, тайчо, — потянула женщины и развела руками. — Вдруг он не захочет так сразу уходить, и мне понадобится больше времени.       — Матсумото!       Лейтенант выскочила наружу, не дожидаясь гневной тирады своего юного капитана. Но торопиться на встречу с очередным поклонником не спешила. Глупая пьяная интрижка перерастала в реальную проблему. Рангику даже представить не могла, что её угрозы возымеют противоположный эффект. На протяжении недели она избегала встречи с ним, заставляла подчинённых выбрасывать цветы и говорить, что её нет на месте. Но парень возомнил себя верховным романтиком Серейтея и стал запускать самолётики со стихами разных авторов в их с капитаном кабинет. Поначалу это было даже интересно, пока записок не стало слишком много: они залетали в открытые окна, попадали в самые неудачные места. После того, как один такой самолёт приземлился в чашку Тоширо, мебель покрылась инеем.       Рангику тяжело вздохнула. Так больше продолжаться не могло. Не хватало ещё, чтобы кто-нибудь узнал молодого Кёраку. Собрав в кулак решимость, лейтенант в один шаг шунпо добралась до стены, со стороны которой доносилась музыка. Юноша сидел, прислонившись к стене, и напевал мелодию. Рядом была разложена стопка листов, на одном из которых он записывал очередное хокку.       — И долго ты ещё собираешься досаждать подразделению? — раздалось над его головой.       Такахиро сделал ещё пару мазков кистью и скользнул медленным взглядом по стройной фигуре. Рангику скрестила руки под грудью и выжидательно смотрела на причину её проблемы.       — Ты всё-таки пришла.       — Будто ты оставил мне выбор.       Такахиро поднялся, отряхнул хакама и счастливо улыбнулся.       — Рангику-сан, я действительно рад…       — Не нужно! — оборвала его женщина. — Я ведь предупреждала тебя не попадаться мне на глаза. Допустим, у тебя нет чувства самосохранения, но хоть немного уважения ты проявить мог бы. Что за представление ты устроил?       — Рангику-сан, ты не ответила на моё послание. Вот я и решил, что лучше всего поприветствовать тебя лично.       — Отлично, ты увидел меня. Теперь прекращай этот концерт и убирайся!       — Но мы даже не поговорили.       — Нам не о чем с тобой разговаривать! — жёстко отрезала женщина и запустила кидо в стоящую рядом колонку. Музыка смолкла.       — А мне показалось, что мы кое-что не обсудили тем утром.       Матсумото бросила недовольный взгляд на пробегающего мимо рядового.       Такахиро, заметив напряжение женщины, склонился к её уху.       — Ты не можешь просто сделать вид, что ничего не было.       — Ещё как могу.       — Рангику-сан!       — Послушай, малыш…       — У меня есть имя!       — Я не собираюсь называть тебя по имени в людном месте. Не хватало ещё, чтоб кто-то тебя узнал.       — Тогда, может, нам стоит уйти туда, где не будет лишних ушей?       Рангику подняла руки, признавая поражение. Возможно, им действительно нужно всё обсудить и расставить все точки над «и». Лейтенант перешла в шунпо, уводя за собой Кёраку-младшего. Их путь окончился в персиковой аллее. Женщина прислонилась спиной к дереву, вновь скрестив руки под грудью.       — Я не знаю, что ты напридумывал себе, но я бы очень хотела, чтобы ты правильно меня понял, — начала Рангику. — Это была самая большая глупость, которую я когда-либо совершала. Саке, атмосфера праздника, влияние момента. Я позволила себе лишнее и сожалею об этом.       — Рангику-сан…       — Просто выслушай! Ты — красивый парень. Не стану отрицать, твоя самоуверенность привлекательна. Да, я поддалась женской слабости. Но… ты — сын моей подруги! Сын Нанао, с которым я играла и сюсюкалась ещё малышом. — Брови Матсумото нахмурились, она прикрыла глаза ладонью. — Я не видела тебя столько лет, пока ты был на обучении в академии, да и с тех пор, как ты стал подростком, тебя никогда не было дома, когда я забегала позвать Нанао на встречу. Сейчас я действительно жалею, что не придавала этому значения. Иначе я бы смогла тебя узнать. А ты даже не попытался меня вразумить, напомнить, кто ты есть. Я бы никогда…       — Рангику-сан, это не причина для расстройства, — всё-таки прервал её Такахиро.       — Не причина? — воскликнула женщина. — Я соблазнила ребёнка, вдвое младше себя.       — Я не ребёнок! Мне казалось, я это уже доказал, — улыбнулся парень, пытаясь разрядить атмосферу. — И если на то пошло, ещё стоит поспорить, кто был соблазнённым, а кто — соблазнителем. Я не понимаю причины такой реакции. Ты — обворожительная женщина, которая всегда вызывала восхищение в подростке, которым я был когда-то. И не твоя вина, что ты не замечала меня. Я сам старался не показываться на глаза, когда ты была у нас в гостях. Смущённому мальчишке, вроде меня, было проще наслаждаться твоим образом, скрываясь от посторонних глаз.       — Только не говори, что уже тогда засматривался на меня.       — Не скажу, но факта это не изменит. Тогда, как и сейчас, перед моими глазами был идеал женщины: весёлая, сильная, красивая, уверенная в себе. Вот только тогда я до ужаса стеснялся даже подойти поздороваться. Но я ничего не могу с собой поделать сейчас. После той ночи я вернулся домой, но так и не смог выкинуть твой образ из головы, Рангику-сан.       — Поэтому ты решил поставить меня в неловкое положение перед всем отрядом? Половина подразделения шепчется, что у меня фетиш на молоденьких мальчиков. И каждый интересуется, кто же ты и откуда взялся.       — В Готее не так много людей, знающих меня в лицо. Я слишком много времени проводил в родовом поместье.       — Я на это надеюсь.       На какое-то время между ними повисла тишина, нарушаемая шелестом листьев. Неожиданный порыв ветра поднял рыжие волосы, выбивая из причёски. Такахиро сделал шаг вперёд, поправляя упавшую на лицо лейтенанта прядь волос.       — Могу ли я…       — Такахиро, я хочу, чтобы ты прекратил свои выходки, — оборвала парня Матсумото.       — Хорошо, если пообещаешь, что мы сходим куда-нибудь вместе. Поужинать в ресторан, к примеру.       — Ты не понял. Я хочу, чтобы ты прекратил преследовать меня. Мы совершили ошибку, и было бы легче забыть о ней, если бы ты не попадался мне на глаза.       — Предлагаешь сделать вид, что ничего не было? Я не могу!       Теперь уже была очередь парня скрестить руки на груди, отчего он стал выглядеть более серьёзным.       — Ты мне нравишься, и я не собираюсь прекращать наше общение.       — Что? Ты вообще слышал, что я тебе говорила?       — Да. И я не согласен с тобой. Ты — воплощение моей мечты, у нас прекрасная физическая совместимость. К тому же, ты сама призналась, что я в твоём вкусе.       — Я не говорила такого! — возмутилась Рангику и ткнула парня в грудь, но тот лишь ухмыльнулся.       — Твоя самоуверенность и красота меня привлекают, — передразнил он женщину и тут же увернулся от летящего в его сторону кулака. — Я только залечил свой красивый нос. Не нужно его опять ломать. Будет не очень красиво смотреться, как такая очаровательная женщина идёт под руку с мужчиной, у которого кривой нос.       — В твоих мечтах!       Рангику вновь и вновь раздражённо пыталась попасть по лицу заносчивого парня, но тот ловко уворачивался.       — Зачем так злиться? Я свободен, ты тоже. Почему бы не попробовать?       — Заткнись! — реацу женщины становилось всё плотнее, а удары жёстче.       — Рангику-сан, вы несправедливы. Кто вправе судить нас за наши страсти? Всем иногда хочется прижаться к тёплому плечу, обняться, насладиться ласками. Тише! Ноги мне ещё нужны. И печень тоже.       — Тебе нужен мозг. Поверить не могу, что переживаю это лично. Как же я сейчас понимаю Нанао.       — Опять ты вспоминаешь её.       — Я вспоминаю кошмар, который устраивал ей твой отец. Такой же любитель игры на публику.       — Ну, не хотите, мы можем скрытно встречаться, — предложил Такахиро, заметив, как рука лейтенанта потянулась к мечу. — Рангику-сан, ты же не серьёзно?       — Сейчас узнаешь.       — Да какая разница, кто мои родители и сколько мне лет!       Такахиро резко остановился и выпрямился, своим внезапным поступком огорошив женщину. Она пристально взглянула ему в глаза.       — Возраст не имеет значения для шинигами. Я серьезно, мы можем встречаться подальше от посторонних глаз. Никто не узнает. Я же не брак предлагаю. У нас не будет никаких обязательств друг перед другом. Будем встречаться, как друзья, а иногда любовники.       — Ты предлагаешь мне дружеский секс? — Рангику едва смогла выдавить из себя эти слова, настолько велико было её удивление.       — Ты же не хочешь называть меня своим парнем. Нам обоим понравилась та ночь. Зачем отрицать очевидное?       — Рычи, Хайнеко!       Двадцать минут спустя, когда половина листвы валялась изрезанная на земле, Такахиро и Рангику сидели, прислонившись спинами к стволу несчастного дерева. Лейтенант устало улыбалась, вспоминая недовольство Нанао поведением капитана восьмого отряда. «Правду говорят: яблоко от яблоньки не далеко падает», — подумала Матсумото.       — Ещё здесь?       — Так же, как и ты.       — Ты невыносим.       — Просто подумай о моих словах. Тебе ведь самой хочется иногда побыть легкомысленной девушкой, наслаждающейся жизнью. Я не прошу любить меня. Дай мне шанс, не отталкивай сразу.       — Как вообще можно справиться с такой настырностью, Хайнеко? — обратилась лейтенант к своему мечу.       — Только не опять!