Бракованная благодарность

Межсезонье — что за чудная пора! Май шелестел свежестью сочно-зеленой листвы, а тепло июня ему подпевало. День становился длиннее, солнце пригревало сильнее, птиц всё прибывало и прибывало, наполняя окрестности и воздух бесконечным мелодичным щебетом. Строгие ирисы и хрупкие ландыши уступили место веселым космеям и мясистым лилиям. Вязкие, навязчивые, насыщенные цветочные ароматы опутывали голову дурманом и вызывали сладкую лень. От лени всё чаще тянуло к воде, тянуло в тень, тянуло под козырек энгава, чтобы передохнуть: выпить тонизирующего чая, обмахнуться от полуденной жары веером и посвятить себя в самое душное время суток и года не суете, а неторопливому чтению. В поместье Кучики оказалось много занимательных книг, к которым Ичиго допустили безо всяких ограничений. Не всегда это были именно книги, если говорить о свитках философских трактатов и преданий прошлого. Кроме них погрузиться в историю Общества душ помогали всякого рода материалы, систематизированные семейными архивистами. Мифы о создании этого мира, легенды о свершениях Короля душ, свидетельства о первых героях и даже упоминания о незапамятных временах со здешними ками и екаями — совсем как в Генсее! О, эти рассказы о давней магии демонов и чудесах богов, что предшествовали кидо и спасли не одного славного синигами, особенно впечатляли юный ум. Тайны минувших дней манили почище популярных бестселлеров и онгоингов из Мира живых и, конечно же, поражали гостью из того мира своим местным колоритом. Поражали настолько, что граница между «своим» и «чужим» очень быстро и почти незаметно размылась, пробуждая мимо воли память предков и гордость за принадлежность к столь удивительной земле. Урожденная Шиба в ожидании угощений от хозяев прогуливалась по периметру веранды дома, принадлежавшему некогда ее отцу, ее деду, ее прадеду и так далее, вплоть до основателя рода. Поместье по известным причинам больше не отвергало и не пыталось себе подчинить наследницу этой крови, поэтому Ичиго беспрепятственно рассматривала его восстановленный — хоть и не без ее помощи — фасад. Изящное убранство строения могло поспорить красотой с поместьем Кучики, но было здесь и кое-что уникальное — большие настенные рисунки, попадавшиеся по ходу следования. Таких рисунков, гравюр, оказалось ровно пять, как и наружных стен дома Шиба, выстроенного в непривычной пятиугольной форме; непривычной — для традиционного градостроения, но не для тех, кто был знаком со специализацией клана Шиб. «Тигр» на белом фоне, «дракон» на синем, «кирин» на желтом, «черепаха» на фиолетовом и «феникс» на красном — пять воплощений стихий, призванных соблюдать баланс в мире. Изначальный долг Дома Шиба — повелевать ими и тем самым поддерживать само существование Общества Душ. Таков дар — или тяжкую ношу — уготовил для этой великой семьи сам Создатель, и даже Ичиго в свое время являлась хранительницей подобного дара, хоть и не подозревала о том. — М-м, досточтимый Сейрю… Владыка Восточного моря и повелитель стихии металла. — Куукаку остановилась за спиной у младшей сестры, которая рассматривала своего рода синий герб с изображением серебристого змея-дракона, скрутившегося в угрожающие кольца и оскалившего острые зубы. — Неудивительно, что тебе приглянулся больше всех он, — с видом древнего главы клана заметила Куукаку далее, — это твой элемент. Ичиго медленно повернула голову и без эмоций взглянула в ответ. Соседство с выдержанным Бьякуей явно влияло на нее. Правда, к лучшему ли? — Что вы имеете в виду? — Она легонько коснулась рисунка, ощутила шероховатость краски — не более, никакой связи с этим священным животным и тем, чем он повелевал. — Хм? — Старшая Шиба чуть свела брови, не скрывая своего недовольства: дяде Ишшину следовало бы лучше просвещать своих дочерей на этот счет. — Вода — Кайен, Ветер — у меня, а Деревом управляет Гандзю. У дяди — занпакто Огня, а твой «Лунный клык» указывает на Металл. — Прищурив один глаз критично, она оценила нарисованного зверя, точно впервые того видя, и только потом подмигнула родственнице: — Никого не напоминает? До сих пор помню твои горящие железной твердостью глазища, когда мы впервые встретились. И без сходства с Кайеном, те, кто знал Шиб, без труда читали их кровь в тебе. Гецуга — это всего лишь лишнее доказательство для слепцов из Готея. — У меня больше нет Гецуги, — ровно возразили ей, — толку ворошить прошлое? — Бывшая временная синигами натянуто улыбнулась: — Как и Зангецу тоже нет. Некому чего доказывать. Да и взгляд мой — совершенно обычный теперь, Куукаку-сан. Вы просто давно видели меня. Та пожала плечами и долго посмотрела на плывущие белесые перья облаков в небесах: — Без прошлого нас не существует, как нет и настоящего, как не может быть будущего тоже. Кто знает, что уготовлено новым Королем Душ для всех нас, но элементы стихий переходят к Шибам по наследству. От этого не сбежать, хоть четвертая стихия — самая неласковая к тем, кто пытается ее постичь. Металл суров и строг, в нем — всё неизменное, что есть на земле. В нем — камень и горы, в нем — холод четких законов и сталь клинков, воинский долг и брачные клятвы, установленные ритуалы и суровость кары. Думаешь, что не справилась с этим грузом? — Куукаку насмешливо встретила растущий диаметр зрачков Ичиго и похлопала ту ободряюще по плечу. — Брось. Металл — это также богатство, это красота, заключенная в неживых предметах, это искусство, отточенное до совершенства, и что-то мне подсказывает, что и без сил, он ходит с тобой рядом. Так что… Пока ты не родила, — Куукаку дотронулась ладонью до солнечного сплетения Ичиго, — Металл — всё еще часть тебя, хочешь того или нет. Ичиго криво усмехнулась, вздернула подбородок, а затем, склонив голову набок, блеснула странным огоньком в глазах: — Теперь я вообще-то Кучики, Куукаку-сан. Последняя ответила широким оскалом: — Хах, говори себе это почаще, дорогая! Малыш Бьякуя может влюбить тебя в себя, но переделать — никогда! Да ему просто самому «Кучики Ичиго» быстро наскучит. Ее сестра мгновенно заалела и быстро спрятала щеки за сэнсу, расписанным рукой самого князя Кучики в подарок для новой супруги. С лицевой стороны веера тот изобразил алое пятно солнца, розово-серые небеса вокруг него и веточку цветущей сакуры, вырисованную тушью тонко. С оборота же — столбцы хокку личного сочинения. Естественно, во славу жены. Они смущали, но и грели душу. Ичиго не расставалась с этим подарком летом ни на миг. — Сомневаюсь, что я когда-либо могу наскучить Бьякуе, — самоуверенно проронили из-за веера, а поверх него Куукаку удосужили лукавым взглядом. Ичиго в том вновь напомнила своего покойного двоюродного брата, но не дала слететь этому сравнению с губ старшей сестры. — Впрочем, дело не об этом. — Ичиго манерно сложила сэнсу и спрятала его за оби. — Я же пожаловала к вам, чтобы лично пригласить Дом Шиба на предстоящую свадьбу. Поместье Кучики во второй раз за столь короткое время будет проводить еще одну церемонию. — А-а-а, речь о лейтенантах Кучики и Абарай? — довольно протянула глава Шиб. — Отважились всё-таки, братцы-кролики? По такому поводу грех не прийти. В какой-нибудь Кучиковский первоклассный рётэй, да? Ичиго кивнула: желание Куукаку выполнили и без особых просьб. Для господ аристократов Бьякуя заказал банкет в самом дорогом ресторане на одну дату, а двумя днями позже должно было состояться пиршество в идзикая для сослуживцев и друзей пары. Правда, если Рукия и Ренджи рассчитывали отделаться только этим, то это зря — им предстояла еще масса дел, встреч и приемов, ибо бракосочетание знатных синигами — пускай и приемной сестры главы Великого Дома — предвещало процедуру весьма долгую, хлопотную и довольно скучную. Уж что-что, а это Ичиго прекрасно помнила по себе. Оставив приглашение и простившись с двоюродной сестрой, Ичиго отправилась обратно к Кучики, где у леди клана в связи с последними приготовлениями к свадьбе оставалась тоже уйма требующих ее участия дел. Как хозяйка принимающей стороны, она в первую очередь должна была позаботиться о послесвадебном обеде, который собирал вместе и родственников, и представителей Дома, и чиновников, и военных, и всех других, кто придет порадоваться за жениха с невестой. Ичиго следовало не только придумать меню на двадцать перемен по этому случаю, но и проследить дальше за доставкой продуктов для пиршества, за работой кухни, за выбором посуды и прочих столовых принадлежностей. Затем ее ожидала личная дегустация каждого из выбранных блюд, ну, а главное, что надлежало сделать ей — это организовать место для столь пышного события. Хвала небесам, что в подобном деле опыт у нее уже тоже имелся. Помимо гастрономических изысков, госпожа Кучики отвечала за наряды. По традициям семья невесты оплачивала костюм жениха, а семья жениха — дорогое убранство невесты, но состояние Ренджи, хоть и служившего при Готей в чине лейтенанта, всё равно не хватало на покупку платья невесты-аристократки. О родственниках руконгайца также не было и речи. В итоге Ичиго с письменного одобрения Бьякуи пришлось выделить средства клана на закупку тканей как для широмуку Рукии, так и для монцуки Ренджи. Разумеется, контролировать процесс их пошива входило также в ее обязанности, а вот за вышивку фаты для подруги Ичиго взялась неожиданно сама за неимением поблизости более опытных в этом деле Орихиме и Исиды. Бьякуя ведь создал для Ренджи его личный герб, вот Ичиго захотелось сделать что-то особенное своими руками и для Рукии. Такое количество невыполненных до конца планов местами пугало, но отступать бывшая синигами не собиралась, как и в бою на войне. Плавно покачиваясь в паланкине, укрывавшем кожу благородной дамы от позорного ныне загара, ее мысли бежали вперед нош и лихорадочно заглядывали в ближайшее будущее. Нужно было изготовить оригинальные пригласительные со сложным узором из мидзухики, а значит, без помощи других леди не обойтись — с парой девушек из вассальных семей Ичиго успела завязать приятельские отношения на досуге. Нужно было напомнить капитану и лейтенанту Котецу, возглавлявшим кроме Четвертого отряда теперь и кружок икебаны, об оформлении цветочными композициями банкетного павильона. Нужно было строительство последнего тоже проконтролировать опять. Разумеется, не собственноручно гвоздь заколотить, но проследить за доставкой лучших сортов дерева для этой временной постройки, за изготовлением необходимой мебели для пира и выбором узора для бумаги для оклейки стен. Наконец Ичиго предстояло просмотреть не одну дюжину прислужниц и музыкантов на время торжества, и, честно говоря, подобный поток из вещей и людей мелькал у нее перед глазами далеко не один месяц подготовки к свадьбе. Девушка вздохнула и чуть кисло усмехнулась, раз ее никто пока не видел. Затем она с грустью взглянула на пейзажи, медленно протекавшие за пологом паланкина, и вновь подумала о том, что никак не успевала в своем бесконечном списке насущных дел. Вовсе не обилие их так беспокоило ее, вовсе не запредельно высокий статус тяготил, а печалила невозможность насладиться сполна шедшими в бонусе с заботами приятными чувствами супруга, вспыхнувшими так неожиданно, даже не ко времени. Приготовлениями к свадьбе оказались заняты оба, и Бьякуя окунулся в свадебные приготовления также с головой. Он приводил в порядок все необходимые бумаги касательно брака сестры в самых различных Ассоциациях бюрократического Сейрейтея. Он занимался документами на покупку дома для будущей четы в черте престижного аристократического района к западу от территории Шестого отряда. Он пытался привести в должный вид биографию своего безродного подчиненного, чтобы тот соответствовал статусу высокородной барышни, поскольку одних военных подвигов старейшинам не хватило. В итоге в Архивах Бьякуя стал проводить больше времени, чем ему хотелось бы, да и зачастил с визитами в район Первого отряда, чтобы непосредственно утрясти все организационные вопросы и личные нюансы с главнокомандующим. «Облагородить» Бьякуе хотелось не только заслуживавшего на то Ренджи, но и превознести до высот не менее отличившуюся в недавних войнах сестру. Капитан Кёраку вторил ему и сам высказался за то, чтобы младшая Кучики готовилась принять со временем пост капитана Тринадцатого отряда. Не радоваться за друзей по такому случаю Ичиго не могла, но занятость супруга заметно омрачала ее радость день ото дня всё больше и больше. Она гораздо чаще мыслями возвращалась к тому дню, когда у них случился первый и, к несчастью, последний поцелуй: спустя несколько дней им перестало хватать время даже на то, чтобы передохнуть, не то, чтобы поговорить друг с другом толком. Всё это невольно стало напоминать удрученной Ичиго начало их брачной жизни, когда она так истово сторонилась фиктивного супруга, а он так безропотно не обременял ее своим обществом. Вот только теперь супруги словно местами поменялись: когда Ичиго порой до не могу хотелось хотя бы краешком глаза увидеть Бьякую, тот куда-то вынужденно исчезал или оказывался чем-то занят вне поместья. Их совместные трапезы сошли на нет, прогулки стали невозможным из-за нехватки времени, и даже пересекаться дома перестали. Странная штука судьба, сетовала дальше Кучики, стоило их чувствам проясниться, а им, поженившимся от безысходности, нынче порадоваться только такому союзу, как обстоятельства начали играть против них точно какой-то мятежник из клана. Из-за этого неопытную княгиню иногда брало такое зло, что живший в ее душе Шибовский дракон уже не казался неправдоподобным. Но порой и иное настроение — всепоглощающая тоска — брала ее за сердце и заставляла ныне Кучики так по-Куросаковски замыкаться в себе, отгораживаться от общения, скептически смотреть на мир, угрюмо хмурить брови, что будто в ее жизни ничего не поменялось вовсе. — Ич… — Встречавшая госпожу служанка невольно отпрянула от шторки паланкина, увидав сейчас такое ее хмурое лицо. — Ичиго-сама, вам нехорошо? Ичиго рефлекторно натянула на себя улыбку — болезнь давно отступила, но как же часто ей задавали этот вопрос все, от Бьякуи до рядового синигами на улочках Готея. — Я в порядке, Умэмико, не стоит беспокоиться. Она дождалась, пока служанка поправила подол ее хаори с кимоно, и отстраненным взглядом проводила носильщиков паланкина, отправившихся на заслуженный отдых. Вечерело. — А Бья… Ваш господин? Он вернулся уже? — Этот вопрос, соскользнувший с уст госпожи Кучики, также становился почти стандартным для поры ужина. Как и ее потешная оговорка. Ответ тоже не изменился — Умэмико покачала головой и, перепросив, поклонилась. — А я сегодня заказала поварам приготовить его любимую рыбу, — как бы невзначай поделилась Ичиго, но, перехватив сочувствующий взгляд служанки, резко мотнула головой. — Ничего. У меня к тебе просьба, Умэмико. Передашь на кухню, чтобы поддерживали ужин для господина теплым, в каком бы часу он ни вернулся, хорошо? А я… А мне… Я пойду к себе, есть сегодня совсем не хочу. — Горячая вода готова, — тотчас отрапортовали ей. — Кими и Тойя ожидают вас, Ичиго-сама, чтобы помочь переодеться. — Чтобы помочь переодеться… — пробормотала княгиня, приложив палец к губам, и, не глядя перед собой, потянулась к своим покоям. В спину ей что-то крикнули, что-то насчет чая в комнату, с любимыми сладостями, который Бьякуя неисправно заказывал иноземке-жене из самого Генсея, но еда, включая вкусности, вправду волновала Ичиго меньше всего. Любовное томление отравляло ей понемногу желудок и душу, заставляло невольно вспоминать о тех лихих временах, когда реяцу Яхве заполоняла каждую клетку тела временной синигами. Конечно, реяцу Бьякуи ей не вредила — как и любая иная, — но образ его не выходил из головы, а самая короткая встреча с ним превращалась в навязчивое желание. «Всё это от скуки», — пыталась оправдать эти странные мысли девушка, и бралась с двойным энтузиазмом за обновление списка гостей или плетение хаори-химо для клановой накидки Бьякуи для предстоящей свадебной церемонии. Иногда она скармливала себе не один свиток духовной пищи, поэтому в ее комнате быстро образовалось что-то вроде мини-библиотеки; как и с нехваткой достойных вкуса Ичиго сладостей, ее супруг отправлял заказ на доставку книг из Мира живых; на это время он всегда находил. Бонсай, рисование, игра в шоги наедине с собой — столько еще крайне «занятных» увлечений заполняло остаток дня добросовестной хозяйки поместья, вот только ничего, ни обязанности леди клана, ни различные хобби, не спасали ее от скуки и тоски по тому одному, что могло ее наверняка развеселить, утешить, заинтересовать, скрасить однообразные, хоть и загруженные будни. — Ичиго-сама, присаживайтесь сюда, — служанка указала ей на подготовленные перед зеркалом подушки. Пока другая прислужница помогала принявшей ванну госпоже облачиться в юката, она уже вооружилась частым гребнем и маслами, которые втирали в роскошные волосы хозяйки после каждого мытья, чтобы те выглядели еще богаче, соответствуя статусу первой леди сейрейтейской аристократии. Девушка вздохнула лишь — в титулах она, как всегда, не нуждалась. Оказавшись дважды победительницей в кровопролитных войнах, эти звания, увы, не спасли ее от безумства, мук, потери занпакто и почти что смерти. Так и с «княгиней». Толку зваться ей, собирать поклоны низших по статусу и восхищение равных, если «князя» рядом никогда не бывало. Выжившая жена теперь словно сделалась вдовой при живом-то муже… Приятные движения расчески вдоль длинных прядей немного притупляли сердечную боль, и Ичиго, разморенная после воды, поддалась неге, прикрыла глаза. Дрема и сон — единственное, что могло спасти от одиночества. Ичиго взяла себя в руки, тихо выдохнула весь негатив из легких и попыталась расслабиться; очередной день прошел без видимых изменений, а завтрашний — вряд ли уже ими удивит. Быть может потом, после свадьбы Ренджи и Рукии, Бьякуя соизволит вспомнить о годовщине их собственной, о молодой жене, о любви к ней или что там окружающие постоянно ей о том твердили… Ичиго тяжко вздохнула, на миг вся замерла. Отдаленно она слышала, как пальцы Кими нежно массировали кожу головы, задевая немного напряженные шею и плечи. Служанки не говорили, даже не перешептывались, и в комнате растекалась всё шире полная тишина. Извне не доносились ни стрекотание цикад, ни плеск пруда, ни гомон менявшейся стражи. Глубокий, по-летнему спаренный вечер давил на виски, но в то же время привносил покой и в самое ретивое сердце. Кими остановилась. Ичиго краешком сознания спросила себя, не уснула ли она, пока та расчесывала ее гриву, но ответила себе же робкой улыбкой. Осторожное обращение служанки сменилось теперь на чувственные поглаживания по волосам, и, казалось, что в ласковых руках этих гребешок был действительно лишним, ужасно грубым предметом. — Князь выполняет собственноручно работу слуг? Невидаль на самом деле… — Думаешь, что кенсейканы в свои волосы я позволяю кому-то другому вплетать? Ичиго медленно открыла глаза, боясь, что голос Бьякуи, как и сам Бьякуя, окажутся только сновидением, но капитан по-прежнему находился у нее за спиной, с уставшим видом пытаясь выглядеть радостно-добрым и не сводя пронзительных глаз с ее облика в отражении. Ичиго рефлекторно потянулась сдвинуть полочки юката на груди сильнее. — Ты устал? — сглотнула она сухим горлом. — Голоден, быть может? Я распорядилась, чтобы твой ужин… а? — Оторопелыми глазами Ичиго проследила, как Бьякуя поддел рукой прядь ее волос, потер их, проявляя запах и глубоко вдохнул, прикрывая веки. У неискушенной генсейки медленно отъехала челюсть, а кожу враз разбил лихорадочный озноб. Она боялась пошевелиться. Да что там, даже моргнуть лишний раз. — Э-э-э… — Возможно, ты и права, — отстранился он, — и ужин сейчас лучшее, чем следует заняться уставшему и не контролирующему себя мужчине. С твоего позволения, — кивнул он, и с изяществом кошки оказавшись быстро на ногах, собрался было уйти, но его удержали за край хаори. Бьякуя вопросительно выгнул бровь, Ичиго бегающими глазами пыталась разобрать за его сдержанностью реакцию на ее выходку, а потом, глубоко набрав воздуха в грудь, выпалила на одном дыхании: — Если хочешь отдохнуть, можешь остаться здесь… — И сделалась вмиг пунцовой, даже от себя не ожидая такой храбрости. Князь Кучики неожиданно, как всегда это бывало для окружающих, усмехнулся и повернулся к жене всем корпусом. От движения ее волосы моментально пришли в привычный бурный беспорядок, губы, с оброненной просьбой из них, так и остались приоткрытыми. Сорвавшаяся с пяток, вцепившаяся в него, столь решительная девушка не могла не польстить мужскому самолюбию, и белое хаори соскользнуло с плеч Бьякуи на пол. — Хорошо, — произнес он едва слышно и, опустившись на татами, уложил голову жене на колени, — я отдохну здесь немного… Ичиго округлившимися глазами уставилась на безмятежное лицо капитана и одеревенелыми пальцами прикоснулась к его плечам и голове. Он практически сразу уснул, и ласково пригладить его волосы и запыленные одежды далось Ичиго теперь легче. Первичный шок прошел, и она мягко улыбнулась такому повороту событий. Потянув хаори за край и набросив то на спящего вместо покрывала, она еще долго, беспрепятственно изучала его черты и ощущала кожей его присутствие. Холодный капитан Кучики был теплым и совершенно непугающим, от него тонко пахло сакурой и мужчиной, а под суровой формой синигами билось рьяное сердце, которое сейчас просто набиралось новых сил в обретенном приюте. — Отдыхай, — легонько поцеловала она его в губы, чтобы не разбудить. — Можешь быть у меня отныне сколько хочешь… — Это было бы по справедливости, учитывая сколько долгих дней провел в одиночестве он с их первой и несостоявшейся брачной ночи.