Новый герцог Деменции - 2.

- Что-то давно я не видел нашего Лорда. То есть, Госпожу. Принцессу, - сказал Люсьен Анне.       Шеогорат покинул его, оставив после себя многочисленные скульптуры и картины в роскошных домах. Был ли он мужчиной, был ли он женщиной – в этом уже сомневался сам Лашанс. Могущественная даэдрическая магия так извратила человеческую сущность убийцы из Сиродила, что даже она сама уже плохо помнила себя. Вероятно. А многочисленные слуги и свита в виде даэдра лишь подливали масла в огонь: Шеогорат сказал, Шеогорат сделал… Он-мужчина, а спасительница ему лишь померещилась?.. - Он занят важными делами – если вы не заметили, часть вашей стражи отсутствует. Это Он, набрав верных слуг, устраняет последствия Серого Марша. - Серый Марш. Я помню, как мне о нём рассказывали. С каждым днём я восхищаюсь им всё больше и больше, но мог бы восхищаться намного больше, будь на месте герцогини другая женщина.       Герцог Деменции неспешно патрулировал улицы в сопровождении личной охраны. Он делал это каждый день, и за столько времени успел выучить всех своих горожан, то, чем они занимаются и в какое время суток. Порою он думал, что это неживые куклы, двигающиеся по воле злого кукловода для имитации действительности, но сразу же прогонял из головы такие мысли, чтобы не упускать из вида возможную угрозу.       Поднимаясь обратно по высокой лестнице во дворец, он заметил стоящего мужчину почти у самого края. Он с тоской оглядывал Крусибл с высоты птичьего полёта. - Ты же знаешь, какое наказание придумал наш Лорд для таких самоубийц, - глубокий хриплый голос вывел беловолосого мужчину из задумчивости. - Да… Поэтому я прихожу сюда. Здесь, с такой высоты город кажется ничтожно малым, все беды и грязь забывается, но когда я спускаюсь, я понимаю, что не могу больше здесь жить. Но я не хочу влачить жалкое существование в обличии духа на Холме Самоубийц, поэтому… У меня к вам просьба, господин. - Какая же? – скрестил руки Люсьен. - Убейте меня, и я уйду отсюда со спокойной душой. Только сделайте это так, чтобы я ничего не подозревал и спустя пару дней… Я приведу свои дела в порядок и буду готов покинуть этот жуткий мир. Герцог Деменции прищурился и подошёл к молодому мужчине вплотную, заглядывая ему в глаза: - Ты думаешь, что бросив всё, ты так просто уйдешь от всех проблем? Всё не так просто! Оказавшись в Пустоте, тебя будут терзать мысли и воспоминания, ты будешь мучиться Там ещё больше, чем здесь. Смерть – не избавление. Только слабаки кончают жизнь самоубийством, сильные люди страдают до конца. - Откуда вы знаете? - Откуда? До этого мира я был другим человеком по ту сторону Двери. Сила нашей Принцессы… То есть, Принца, оживила меня и перенесла сюда, в Его владения. Так что можешь поверить моим словам, - Лашанс сбил мужчину с ног, повалив его на землю. Затем он схватил его за шиворот и потащил вверх по ступеням во дворец. - Куда вы меня тащите?! – завопил несостоявшийся самоубийца. - Путь к искуплению труден, тернист и полон синяков! – с усмешкой обернулся герцог. – Я веду тебя к новой жизни при дворе Блисса. Губы Тёмной Соблазнительницы искривились в усмешке: она явно была на стороне своего господина.       Герцогиня Блисса восседала на троне, читая очередной свиток из здешней библиотеки. Ей очень нравились старинные предания, но ещё больше ей нравились изысканные картинки в манускриптах. Яркие, волшебные птицы с тремя головами кружились над семихвостыми кошками, под ними стоял трёхпалый граммит. ...Послышались крики за дверью, началась драка. Герцогиня встала с трона, двери распахнулись, и вошёл герцог Деменции, неся в вытянутой руке за шиворот какого-то избитого паренька. - Принимай подарок! – недобиток с дьявольской подачи герцога взлетел вверх на добрый метр и разбил всю посуду вдребезги, приземлившись на пиршественный стол. Вино, налитое в серебряные кубки, разлилось поверх стеклянных осколков-звёзд от графинов. - Это что ещё такое? – открыла рот герцогиня, показывая ладонь набежавшим Золотым Святым. Те с явной неохотой спрятали клинки и выстроились по стойке смирно рядом с троном своей госпожи. - Да вот, подарочек, хотел убить себя, Деменция ему не нравилась. Может, хоть здесь пригодится. - Мне тоже Деменция не по нраву, - широко улыбнулась герцогиня. – Как тебя зовут? - Хиррус… Я хочу умереть, я ненавижу Дрожащие Острова, мне незачем жить! – у бедняжки началась истерика, и он уткнулся сопливым носом в шёлковый подол женщины. - Какая гадость! – вскинула брови герцогиня и потянулась к флакончику со спиртом. Люсьен, предвидя недоброе, выхватил меч: - Прикажете отрубить ему голову? Это я хорошо умею. Могу запытать. Что прикажете, о госпожа Блисса? - Э-э… Госпожа Блисса впала в прострацию. Оглядела перешёптывающихся аурил, прикинула, когда ей сошьют новое платье, посмотрела на ехидную рожу Люсьена… - Ладно, пусть остаётся. Будет мне колбы мыть. - Отлично! Надеюсь, что я сполна расплатился за вашу алхимию. И кстати, моя госпожа… Если вы так боитесь чужих соплей – облейтесь спиртом с ног до головы и подожгите себя, чтобы уж наверняка не заболеть. Мёртвые не болеют, ха-ха, - герцог коварно улыбнулся и ушёл из тронного зала. На улице, в тени деревьев, его ждала Лилис. - Почему ты не вошла со мной? – спросил Лашанс. - Понадобилось моё срочное участие. Позвали на помощь. Герцог внимательно посмотрел в её нечеловеческие глаза и тихо произнёс: - Если ты солгала, то мне некому будет больше доверять, даэдра. В синих, глубоких глазах промелькнули какие-то тёмные мысли. Лилис, обиженная тем, что её назвали не по имени и званию, а просто «даэдрой», кивнула и вернулась на свой неизменный пост – за спину господина. - Это возмутительно! Я требую сатисфакции! – визжала вдалеке герцогиня. Люсьен, прогуливавшийся по саду в одиночестве, прибежал на её крик. - Нет, ты только представь, мой святой и твоя соблазнительница занимались непонятно чем в моём саду! Я только вытащила мольберт и размешала краски! А там они! - Кого именно ты увидела, внимательная госпожа? Какую именно мазкен?       За прошедшие месяцы герцог уже привык к каждодневным капризам и истерикам той безумной женщины. Она по нескольку раз в день вопила на своих слуг, кидалась посудой в Святых, ей было то жарко, то холодно, окна хлопали ежечасно, один лишь услужливый Хаскилл исчезал и появлялся с горами книг на своих руках, сохраняя крайнее спокойствие. На фоне скандалов оно казалось даже возмутительным. К его счастью, Хаскилл имел очень полезную способность исчезать до того, как в него прилетал очередной серебряный кубок из сервиза герцогини Блисса. - Какую, какую… Я в них не разбираюсь, все они на одно лицо – страшные. То ли дело мои драгоценные аурил!.. - Ясно. Доказательств нет. Свидетелей, кроме тебя, тоже нет. Я возвращаюсь патрулировать Крусибл. - Это скандал! Я требую, чтобы твои девки не пересекали границы Блисса! – смешно потрясла кулаками герцогиня. - Меньше беспокойства, госпожа, - Люсьен схватил её руку стальной хваткой. – Успокойся, - и тут же мужчина отпустил её запястье, боясь, что у герцогини начнётся очередная истерика. Не дожидаясь упрёков в свой адрес, он ушёл вниз по ступеням, где за воротами его дожидались Тёмные Соблазнительницы. Следом за Лашансом семенила Анна, подобрав полы пышного чёрного платья. - Много слышала о подарке моего господина, герцогиня, - остановилась она перед женщиной. Герцогиня во дворе дома Деменции смотрелась как бельмо на глазу: всё вокруг было серо-чёрное, унылое, мрачное, зловещее в тенях… И посреди всего этого стояла в пух и прах разодетая аристократка в разноцветной одежде, с золотыми серьгами, узорными гребнями в волосах. Из-под платья торчали остроносые туфли с бубенчиками. - Ой, да что ты, это миленький пустячок, не более, - жеманно рассмеялась герцогиня. - Он всё еще не пришёл в себя после того инцидента, но уже вовсю начал исполнять свои обязанности. Скажу по секрету, - наклонилась герцогиня, понизив голос, - Эти аурил помощники так себе. Ничего не понимают, им только самые простые поручения можно дать. - Конечно же, мазкен лучше! Вы называли их не однократно и «уродками» и «страшными», но они совсем не обиделись. - На правду не обижаются, - выпрямилась женщина и, позвав стоявших в сторонке Святых, ушла в сторону своей части дворца, раздавая чрезвычайно ценные указания насчёт того, на каком белье она желает заснуть сегодня.