Everything, Everything

- Они даже не спросили меня! – Вне себя рявкнула Кэролайн. Элайджа скривился: - Конечно, не сказали. Ты бы не согласилась из этого извращенного чувства верности моему брату, и ты была единственной, кого бы он не убил. Ты была самым очевидным выбором. Кэролайн впервые отошла от Клауса и подошла к Элайдже. Она уставилась ему в лицо, в основном потому, что знала, что если он хоть дернется, Клаус разорвет на части всех присутствующих, и с ним за ее спиной она чувствовала себя всесильной. - Оно не извращенное, Элайджа, - прошипела Кэролайн. – Он во всей этой ебаной комнате единственный, кто заслуживает хоть каплю моей верности. Она отступила и повернулась к расчетливо смотревшей на нее Бонни. Кэролайн ненавидела ее, ненавидела так, как не думала, что может ненавидеть свою лучшую подругу. Она пропустила ненависть сквозь себя, позволила ей прогореть. Она все еще злилась, но Кэролайн хотела помнить о том, что она узнала, пока была человеком. В конце концов, она простит своих друзей – не потому, что они были ее друзьями, но потому, что они невольно дали ей и Клаусу шанс, в котором они нуждались. - Слушай меня внимательно, Бонни Беннет, - сказала Кэролайн, - есть лишь одна причина, по которой я вообще могу думать о том, чтобы когда-нибудь простить тебя за то, что ты сделала, и эта причина – стоящий рядом со мной мужчина. Так что когда ты в следующий раз попытаешься убить Клауса, ты должна помнить, что я на его стороне, только на его, и я убью тебя, если ты ранишь его. У Бонни открылся рот: - Кэролайн, не глупи, он убийца, мы должны… Кэролайн схватила ее за горло, подняв ее в воздух достаточно, чтобы все осознали, насколько она серьезна, игнорируя ток крови под пальцами. - Мы ничего не должны. Никаких нас нет. Она уронила Бонни и протянула руку, и Клаус нежно сцепил их пальцы. Прежде чем уйти, он замер, вновь повернувшись к их шокированным лицам: - Мне стоит добавить, что любая будущая атака на Кэролайн будет воспринята мной очень лично, - объявил он. – И я настойчиво предлагаю не воссоздавать это заклинание. Они вышли на крыльцо, Кэролайн захлопнула за ними дверь, глядя на Клауса мокрыми глазами. Одной рукой он обнял ее за плечи, вновь прижимая ее к своей груди. Кэролайн слабо улыбнулась ему, изо всех сил пытаясь вспомнить, какой счастливой она была всего неделю назад. - Отведешь меня домой? - Конечно. У них не было машины, так что они отправились к их дому из другой реальности бегом. Как вампиры, они двигались необыкновенно быстро, и Клаус лишь чуть-чуть обогнал ее, когда они очутились на другом конце города. Они уставились на пустую парковку, и Кэролайн ненавидела это, но если бы там стоял дом, в котором жили другие люди, она ненавидела бы это еще больше. - Одно твое слово, и я построю его. Он будет нашим, - пробормотал Клаус. Она пожала плечами, ее сердце словно разрывалось на тысячу частей. - Это не наша жизнь. Она и не должна была быть нашей. Нам больше не нужно притворяться. Клаус окаменел: - Ты больше этого не хочешь. Кэролайн глубоко вдохнула, пытаясь успокоить боль и злость внутри, и запрокинула голову, чтобы взглянуть на звезды. Она чувствовала, как взгляд Клауса прожигает дыры на ее лице. - Я все еще хочу тебя, - призналась она, потому что она перестала лгать Клаусу еще в той реальности – на этом самом месте, перед их домом. - Тогда одно твое слово, - повторил он, - я возьму тебя куда угодно. Мы можем уехать прямо завтра. Кэролайн обняла его за шею и мягко поцеловала; поцелуй был таким же, как прежде. Они совпадали, словно по-прежнему были созданы друг для друга, и Кэролайн любила его. Эмоции вампиров были сильнее в разы – это был один из ее первых уроков. Сердце Кэролайн было тяжелым от потери и ярости, направленной на ее друзей. А еще каждой своей клеточкой она чувствовала любовь к Клаусу, и она знала, что для вампира это будет еще хуже. Она знала, что ощутит это – знала, что не важно, чье тело она носила, она всегда будет принадлежать Клаусу. - Мы вампиры, Ник, - прошептала Кэролайн, наконец оторвавшись от него, - и мы больше не можем играть в семью. Ты хочешь найти лекарство, чтобы получить человеческую кровь Елены, и гибридов, а я, я этого не хочу. Я хочу путешествовать, и встречаться, и может быть, однажды, пойти в колледж. Она пыталась отпустить его, но он сжал ее крепче, и Кэролайн знала, что он будет преследовать ее до конца земли. - Тогда путешествуй со мной. Мы можем отправиться, куда захочешь, и ты можешь пойти в колледж! - Клаус… - Задохнулась Кэролайн. – Я не могу. - Нет! – Он хватил ее за предплечья и слегка встряхнул. – Нет, не говори этого! Кэролайн просто… Просто будь со мной. Встречайся со мной. Выбери меня. - Как надолго! – Выпалила она, нарушая тишину ночи. – Я просто не могу! Я люблю тебя, и как вампир я чувствую это в тысячу раз сильнее, и в тысячу раз сильнее, чем вчера! Я буду любить тебя вечно, а ты однажды устанешь от меня и уйдешь, и я не смогу это пережить. Я выключу эмоции, Ник, и я просто не могу позволить этому случиться. Он наконец отпустил ее, и Кэролайн отвернулась от него, пытаясь уйти прежде, чем уйдет он. Ее зрение было мутным от слез, она не хотела ничего заканчивать, но и не хотела становиться девочкой, которая отключает эмоции. Теряет себя. Она знала, что для вампиров любовь была величайшей слабостью. - Что, если б я сказал, что никогда не устану от тебя, - внезапно сказал Клаус. Она повернулась к нему, но между ними по-прежнему была дистанция. Она ненавидела это. - Ты не можешь этого пообещать, Ник. Я знаю, что ты не хочешь этого обещать, - она попыталась улыбнуться. – Но спасибо, что это сказал. Он был рядом с ней в мгновение ока, но не коснулся ее, хотя его глаза были дикими: - Я могу! Я могу пообещать тебе это, Кэролайн. Я могу обещать, все, что я хотел в другой реальности все еще правда – я хочу тебя. Я не устану от тебя. Я доверяю тебе, я просто… Пожалуйста? Она чувствовала навернувшиеся на глаза слезы, и Кэролайн не хотела плакать, но ее сердце было разбито, и впервые в своей вампирской жизни она всерьез думала о том, чтобы отключить эмоции. Это было слишком, потерять их жизнь, потерять Ханну, потерять ребенка, потерять его; под таким грузом боли она рано или поздно развалится. - Ты обещаешь мне века. Не сорок лет. Мы бессмертны. Клаус протянул ей руки, и что-то внутри Кэролайн заставило ее взять их. Он помолчал с секунду, и она видела, как он проглотил эмоции, не оставив ничего, кроме спокойствия. - Это по-прежнему остаток моей жизни, - прошептал Клаус. – Пожалуйста. Пожалуйста… Кэролайн Форбс, просто… Он прищурился и улыбнулся привычной Кэролайн улыбкой; он был хищником, всегда был, и то, как он улыбнулся означало, что он загнал ее в угол. - Что? – Переспросила она, почти перетрусив, потому что знала, что не сможет сопротивляться тому, что он скажет. - Просто выходи за меня. Кэролайн уставилась на него, а затем пропищала: - Что!? Клаус повторил: - Выходи за меня. По-настоящему. Я знаю, что в той реальности были не настоящие мы – не я. Я знаю, что облажаюсь тысячу раз прежде, чем что-нибудь сделаю правильно. Я буду убивать людей и сбегать от тебя, и я не могу пообещать, что изменюсь. Это то, кто я есть, кем я был тысячу лет, и я не могу себя изменить… Но и не могу просто забыть. Я не могу забыть, каково, когда ты на моей стороне, не важно, реальна наша жизнь или нет. Это было по-настоящему. Не говори, что это было не по-настоящему. Голос Кэролайн дрогнул: - Для меня все было по-настоящему. - Тогда выходи за меня, - повторил Клаус, тихо и спокойно. – Не на следующие сорок лет, Кэролайн. Навсегда. Кэролайн отодвинулась, сердце сжали тиски страха: - Ты сам сказал, что не будешь счастлив вечность с одним человеком . Ты не будешь счастлив со мной… Не до конца наших жизней. Клаус шагнул вперед, медленно, словно понимая, что она напугана. Кэролайн знала, что он был лучшим охотником из всех существовавших, и он видел, что она готова сдаться. - От мысли о том, чтобы быть с кем-то другим, меня тошнит, - поклялся он. – Я не Элайджа, Кэролайн, и я знаю, что мое слово не стоит столько же, сколько его, но я клянусь, клянусь моей семьей, моей жизнью, моей честью, Ханной, я никогда не устану от тебя. Ты будешь моей королевой. Я буду любить тебя бесконечно, вечно, пока не исчезнет сама земля или я умру, потому что я не могу представить мир, в котором не будет тебя. Весь мир исчез для Кэролайн: - Ты любишь меня? Клаус вздохнул: - А что я тебе только что сказал, любимая? Кэролайн позволила своим глазам закрыться, позволила их жизни вместе пробежать перед глазами – все их потери, все приобретения, дни, проведенные в студии за рисованием, ночи, проведенные в занятиях любовью. Может быть, та жизнь не может принадлежать ей, но он все еще может быть ее. Может быть, так лучше. - Тебе просто нужно это сказать, - сказала она ему с закрытыми глазами.- Спроси меня снова, Ник. Клаус засмеялся, неожиданно и громко: - Какую часть? Сбежим со мной? Путешествуй со мной? Живи со мной? Останься со мной? Выходи за меня? - На все, - прошептала Кэролайн, - на все – да.