Ipso jure. /лат. «В силу закона.»

Слава взглянул на погрустневшего Невилла. Положил ему руку на плечо: — Нев, ты чего? Расстроился что ли? — заглянул с удивлением в глаза мальчишке Рогозин. — Я так не хотел выставить себя дураком перед глазами всех… — мальчик всхлипнул. — А все произошло с точностью наоборот! — Да ладно тебе, Невилл! — ободряюще шепнула ему Полумна. — Думаешь, мы тоже не нервничали как ты? Ошибаешься… Вот, лучше, поешь! Смотри какой вкусный стол! Оказывается, пока они оба успокаивали расклеившегося Невилла, Распределение кончилось, и директор объявил о начале пира. Слава посмотрел на стол и замер от изумления. Стоявшие на столе тарелки были доверху наполнены едой. Чего там только не было: ростбиф, жареный цыпленок, свиные и бараньи отбивные, сосиски, бекон и стейки, вареная картошка, жареная картошка, чипсы, йоркширский пудинг, горох, морковь, мясные подливки, кетчуп и соусы… — Ю-ху! Вот это пир! — Славка и повеселевший Невилл налегли вместе с Полумной на еду. Тысячи вилок, ложек и ножей засверкали в зале. Молчавший во время Церемонии зал весело загомонил. Уплетая жаренную картошку с отбивными, Слава пока молча прислушивался к разговорам — помимо него и Невилла, на одном с ним курсе были некий Рон Уизли — высокий, рыжий парень из многодетной семьи, Дин Томас — из семьи маглов и Симус Фининган, чистый маг. Перезнакомившись меж собой, парни заговорили о семьях, увлечениях и будущих уроках. Невилл сидел между Полумной и Славой, а Гермиона расположилась по правую руку Славы; она общалась со старостой факультета, с Перси — ее страшно заинтересовали магические науки. К Славе подлетел призрак их факультета. — Я, кажется, не представился нашим новичкам. Я — сэр Николас де Мимси-Дельфингтон, к вашим услугам. Привидение, проживающее в башне Гриффиндора. — Я знаю, кто ты! — внезапно выпалил Рон. Он сидел рядом с Полумной. — Мои братья рассказывали о тебе — ты Почти Безголовый Ник! — Я бы предпочел, чтобы вы называли меня сэр Николас де Мимси, — строгим тоном начал призрак, но его опередил Симус Финниган. — Почти безголовый? Как можно быть почти безголовым? Сэр Николас выглядел немного недовольным, словно беседа зашла не туда, куда бы ему хотелось. — А вот так, — раздраженно ответил он, дергая себя за левое ухо. Голова отделилась от шеи и упала на плечо, словно держалась на пружине и приводилась в действие нажатием на ухо. Очевидно, кто-то пытался его обезглавить, но не довел дело до конца. Лежащая на плече голова Почти Безголового Ника довольно улыбалась, наблюдая за выражениями лиц первокурсников. Рон судорожно вздохнул — и закашлялся, совсем забывая о еде, которую он жевал. Рогозин скривился, а Луна усмехнулась в тарелку со стейком, но с большим вниманием (даже с профессиональным интересом!) разглядывала то место, где голова была отделена от туловища. Затем сэр Николас потянул себя за правое ухо и голова с щелчком встала на место. — Простите меня за вопрос, сэр, — проговорила Луна, — а какой из ударов топора палача стал для вас смертельным? — Как вы узнали, мисс… — Лавгуд. По характерным следам на вашей шее. — она показала пальцем на воротник. — Палач долго не мог правильно осуществить задуманное… — Просто он не заточил топор!!! — призрак, по-видимому, обиделся на ее вопрос и нырнул прямо в стол. Полумна развела руками: — Я не хотела его обидеть… Просто… интересно. Рогозин чуть не поперхнулся тыквенным соком, быстро заглушая свой смех. Невилл, было, испугался призрака, но сейчас расслабился. Его рукав мантии неожиданно дернулся, обнажая запястье. Рогозин вторично чуть не поперхнулся глотком из бокала — белые следы на руках ясно указывали, что Невилл когда-то резал себе вены… Решив, что обязательно спросит потом, когда представится случай, Вячеслав оставил пустой кубок в сторону и взглянул через Невилла на Полумну. Девочка, поймав его слегка растерянный взгляд, нахмурилась. — Эй, Рогозин! — громко обратился к нему Симус, — говорят, что ты не из нашей страны! И уже затеял драку! — Угу, я из России! Насчет драки — кто-то слишком сильно преувеличил мои физические способности… Как тут слухи-то быстро распространяются! Тем более, я только-только прибыл из моей страны, я попросту никого здесь еще знаю, — наивно захлопал ресницами парень, решив прикрыть слухи о себе сразу. О семье и о себе он рассказал немного. Нечего кому-то о нем знать — о нем, и его настоящем имени. Сказал лишь, что его усыновили, и ему потом пришло письмо из Хогвартса. И все. Так он узнал, что он маг. — Перси, — обратилась к старосте Гермиона, — расскажи, пожалуйста, о преподавателях… Кто тут кто? Рогозин навострил уши. Кое-кого он уже знал, например профессора МакГонагал и лесничего Хагрида. В центре, в кресле, похожем на трон, сидел седовласый и длиннобородый директор. Он производил впечатление очень древнего старца, но общался с учителями так живо, что не верилось своим глазам. Старик был одет в роскошную темно-фиолетовую мантию, расписанную золотыми звездами. На голове у него была такая же остроконечная шляпа — прямо-таки настоящий волшебник из книг! Но его глаза за стеклами очков-половинок… Слава, изучая психологию поведения вместе с матерью, хорошо знал, когда человек лжет или притворяется. Глаза — недаром зеркало души… Голубые глаза сверкали так холодно! Будто бы грозили заморозить все вокруг. Он вроде бы беседовал с профессором МакГонагал, даже улыбался и смеялся, но глаза оставались недвижимыми. Такие же холодные, и такие же опасные… -… вон там — профессор Квиррелл, учитель по защите от темных искусств… Молодой, очень дерганый мужчина лет тридцати-тридцати пяти, в черной мантии и с дурацким тюрбаном на голове, который носят сейчас только шейхи или арабы… Фу! Вся одежда сидела на нем мешком. -… профессор Флитвик, заклинания… Декан Райвенкло. Миниатюрный преподаватель чар. Милый старичок с усами. — Профессор Стебль, травология… Декан Пуффендуя. Пухлая волшебница в темно-зеленой мантии, которая была заляпана пятнами, и жуткими, поломанными ногтями на руках, показалась Славе на вид довольно-таки… Хорошей. Рядом с Квиреллом восседал преподаватель с сальными черными волосами, крючковатым носом и желтоватой, болезненного цвета кожей. — Это профессор Снейп, наш преподаватель по зельям… Жуткий тип. Декан Слизерина. Он учит тому, как надо смешивать волшебные зелья, но говорят, что это ему совсем не по душе. Все знают, что он хочет занять место профессора Квиррелла. Он большой специалист по Темным искусствам, этот Снейп… Рогозин с интересом разглядывал Снейпа. Его облик прямо-таки кричал о противоречивом характере владельца. Глаза были черными как ночная тьма. У него были тонкие пальцы, тонкие запястья… Мантия наглухо закрывала шею, обнажая лишь кисти рук. Волосы явно покрыты какой-то защитной жидкостью, так как если он варит зелья, то… Когда все насытились возникшим десертом и сладкое исчезло с тарелок, и профессор Дамблдор снова поднялся со своего трона. Все затихли. — Хм-м-м! — громко прокашлялся Дамблдор. — Теперь, когда все мы сыты, я хотел бы сказать еще несколько слов. Прежде чем начнется семестр, вы должны кое-что усвоить. Первокурсники должны запомнить, что всем ученикам запрещено заходить в лес, находящийся на территории школы. Некоторым старшекурсникам для их же блага тоже следует помнить об этом… Сияющие холодом глаза Дамблдора на мгновение остановились на рыжих головах близнецов Уизли, братьев Рона. Рон, оказывается, был в семье шестым! — По просьбе мистера Филча, нашего школьного смотрителя, напоминаю, что не следует творить чудеса на переменах. А теперь насчет тренировок по квиддичу — они начнутся через неделю. Все, кто хотел бы играть за сборные своих факультетов, должны обратиться к мадам Трюк. И наконец, я должен сообщить вам, что в этом учебном году правая часть коридора на третьем этаже закрыта для всех, кто не хочет умереть мучительной смертью… «Зачем? » — спросил сам себя Слава, — «зачем он говорит о запрете вслух? Хочет чтобы все обратили внимание и заинтересовались этим… запретным коридором?! Для кого он это так подчеркивает?!» Ответ он не нашел. Но в голове звякнул тревожный колокольчик. — А теперь, прежде чем пойти спать, давайте споем школьный гимн! — прокричал Дамблдор. Слава заметил, что у всех учителей застыли на лицах непонятные улыбки. Дамблдор встряхнул своей палочкой, словно прогонял севшую на ее конец муху. Из палочки вырвалась длинная золотая лента, которая начала подниматься над столами, а потом рассыпалась на повисшие в воздухе слова. — Каждый поет на свой любимый мотив, — сообщил Дамблдор. — Итак, начали! И весь зал заголосил… *** Через минуту Славе уже хотелось провалиться под землю, сгорая от стыда. Такого позора и такого безобразного хорового пения он еще в жизни не слышал! Хорошо, что он очень тихо повторял слова и его не было слышно в общем пении! Близнецы Уизли вообще пели в «похоронном» темпе, специально отставая от всех и явно прикалываясь, так как директор собственноручно разрешил… Луна только разевала рот как рыба, обратил свое внимание на девочку Рогозин. Невилл пел гимн отменно — у него, в отличие от Вячеслава, был голос. После того, как близнецы (ну наконец-то!) закончили петь, директор погнал всех спать. Первокурсники, возглавляемые Перси, прошли мимо еще болтающих за своими столами старшекурсников, вышли из Большого зала и поднялись вверх по мраморной лестнице. Ноги Славы снова налились свинцом, только уже не от волнения, а от усталости и сытости. Он был очень сонным и даже не удивился тому, что люди, изображенные на развешанных в коридорах портретах, перешептываются между собой и показывают на первокурсников пальцами. И воспринял как само собой разумеющееся то, что Перси дважды проводил их сквозь потайные двери — одна пряталась за раздвижными панелями, а вторая скрывалась за свисающим с потолка длинным гобеленом. Луна шепнула ему на ухо, что путь надо запомнить, и тут мозг снова «включился» от ее слов. Точно! А то как они с утра… — Луна, — проговорил Слава на русском, — а ты пойдешь с утра на тренировку? Там я поле видел, оно нам подходит… Скажем, в шесть тридцать? Полчаса хватит, чтобы привести себя в порядок… — С радостью. — Тогда заметано. Они подошли к даме в картине, на которой было все розовое. Та строго спросила, окинув всех взглядом: — Пароль? — Капут драконис. — Четко и громко проговорил Перси, и портрет отъехал в сторону, открыв круглую дыру в стене. Все перебрались через дыру — правда Невиллу через проем помог перебраться Слава. Круглая уютная Общая гостиная Гриффиндора была заставлена глубокими мягкими креслами, столами и шкафами с книгами. Перси показал девочкам дверь в их спальню (Слава попрощался с Полумной) мальчики вошли в другую дверь. Они поднялись по винтовой лестнице — очевидно, комната находилась в одной из верхних башенок — и, наконец, оказались в спальне. Здесь стояли пять больших кроватей с пологами на четырех столбиках, закрытые темно-красными бархатными шторами. Постели уже были постелены. Слава окинул взглядом спальню и свою постель (он занял место у самой двери) — совсем неплохо… Вытаскивая фотографию, где он был запечатлен с матерью, и ставя ее на тумбочку, Слава отметил, что все очень устали — ребята молча надевали пижамы и забирались в свои постели. Слава погладил фото по раме и мысленно пожелал матери спокойной ночи. *** Слава, одевшись в спортивный костюм и надев кеды, спустился вниз. Луна еще не появилась, а гостиная была окутана сумрачным светом. Камин не горел, было довольно темно. Только свечи слегка дрожали огненными пятнами на стенках огненно-рыжими пятнами. На лестнице послышался шум и аккуратная поступь шагов. Луна была в обтягивающих черных лосинах, в серой спортивной куртке и в ярко-малиновых кроссовках. В руках у нее был свернутый коврик. — Йога? — поднял брови Вячеслав. — Угу. Поэтому у меня твердая психика. — Я больше борьбу люблю. Так, бег, самбо… потом еще стрельбу… Но я от матери скрываю, что умею стрелять. Меня крестный научил… Мама считает, что мне рано держать в руках настоящее оружие. — Понятно. У меня крестный такого же мнения. Но стрелять он меня тоже научил… — хихикнула девочка. Они тихонько спускались вниз, старясь производить как можно меньше шума. Оба вышли из башни и не без труда нашли дорогу к выходу — и то благодаря тому, что Слава спросил дорогу у портретов, которых немилосердно будил. *** Через пару минут, вдыхая утренний свежий воздух, они вышли на поле, разминаться. Рогозин занялся бегом — его очень огорчало, что техника тут не работает, и его плеер не включается (слишком много волшебства), а Полумна начала гнуться на коврике в разные стороны и вставать в разные позы — йога хорошо с утра разминала все мышцы. — Ты, — пропыхтел Слава, сходя с дистанции и начиная приседать, — смогла вчера здорово успокоить Невилла. — Он очень обиделся… — Я б тоже обиделся и оскорбился. Я оставил ему записку на тумбочке, что мы на улице — занимаемся, и за ним зайдем… Эх, — Вячеслав теперь начал отжиматься. Куртка сильно ему мешала, и он ее снял. Луна стояла лишь на самом кончике пальцев правой ноги, согнув левую в колене, и спокойно дышала. Равновесие она держала идеально. Слава наконец прекратил растягивать мышцы и уставился на Луну, которая тоже была без куртки в одном коротком, спортивном сером топе. То, что у нее будет и дальше идеальная талия, Рогозин теперь не сомневался. — Может… В шутку поборемся? — предложил Рогозин несмело. — Карате против самбо? — Луна выглядела спокойной. Она закончила комплекс упражнений. — А почему нет? — спросил он у нее с вызовом. — Давай только ломать друг другу ничего не будем, ладно? Не хочется пропустить свой первый учебный день… — Оʼкей. Коротко — считалкой, определив, что первой должна его бить Полумна, Рогозин приготовился. Блок из рук его спас — удар ноги Полумны иначе бы пришелся прямо в солнечное сплетение. — Ничего себе! А я… Рогозин совершил ловкий выпад, но Луна, разгадав его намерение, блокировала руками. Славу от нее отшатнуло. Сражаясь между собой, Рогозин неожиданно понял, что лучшего противника для спарринга ему просто не сыскать. Луна почти все удары его просчитывала! Рука Луны наконец все же наткнулась на обманный блок из рук Славы, и Вячеслав одним отработанным движением заломил ей руку. — Браво, — прохрипела Луна, — отпусти, пожалуйста, а то мне больно… — Прости, — Рогозин мгновенно расцепил захват. Луна начала усиленно тереть и растирать выкрученное парнем запястье. — Рогозин! Лавгуд! Что здесь происходит?! Что это у вас за вид?! Оба круто обернулись — к ним быстрым шагом шла взволнованная МакГонагал. Рогозин подождал, пока профессор подойдет ближе. — Ничего не происходит, профессор, — мягко проговорила Луна и, неожиданно для Славы, обрела вид мечтательной, витающей в облаках девочки. — Просто мы по утрам занимаемся физкультурой. И борьбой. Правилами школы это не запрещено — я вчера все их прочла… Как и ношение с утра магловской одежды. Вы же даете студентам заботиться о своем физическом здоровье самостоятельно? Рогозин поразился словам девочки. А ведь и правда — правилами школы не запрещено носить магловские вещи и заниматься с утра. Пойманная врасплох МакГонагал проговорила: — А что я сейчас здесь наблюдала? Почему вы дрались?! — Профессор, эти приемы распространены в магловском спорте. — Слава демонстративно поднял очи к небу, — я занимаюсь техникой боя, называемой самбо, а Полумна — карате… Я вообще поверить не могу, что маги, по факту, совершенно не занимаются собой! Мы отрабатывали основные приемы — в шутку, разумеется. Никто и не собирался из нас наносить друг другу реальные физические увечья и травмы. Это называется спарринг. Профессор нервно дернула подбородком. Эти двое новеньких явно сулили ей большие неприятности, но вслух произнесла: — Хорошо. Но, впредь, будьте все же осторожнее. Скоро у вас обоих завтрак, уж извольте быть за столом вовремя! — Разумеется, — проговорил Слава нейтральным голосом, — профессор. МакГонагал повернулась к ним спиной и зашагала к замку. Луна, не скрывая пренебрежения во взгляде, взглянула на Рогозина — тот ей весело подмигнул. *** Рогозин, приняв душ и переодевшись в мантию, начал будить друга. Невилл долго не желал покинуть пределы кровати, но вкрадчивый шепот друга в ухо, с короткой фразой что они могут опоздать, мгновенно подняла его. — Спасибо тебе, Слава, — проговорил Невилл, находясь уже за столом колледжа, — что помог мне собраться и разбудил вовремя. — Да ладно. Мы с Луной рано встали сегодня, — Рогозин, положив себе в тарелку яичницу-глазунью, начал уплетать неплохой завтрак за обе щеки. Кашу ранее он уже прикончил. — А что вы там такое делали? — раздался девичий голос за спиной Вячеслава, и тот безошибочно узнал Гермиону. — Занимались, Грейнджер, занимались физкультурой, — ответила ей Полумна, отвлекаясь от своего чая, — правила этого делать не запрещают… Гермиона, задрав нос и фыркнув, уселась за стол и раскрыла учебник по трансфигурации на закладке. — Она нас всех за утро уже успела достать, — по секрету шепнула обоим парням Лавгуд, — Браун и Патил, что живут вместе со мной в спальне, обещали навести на нее заклятие, как только этому научатся… Больно умная, эта Гермиона, и неукоснительно следует всем правилам. — Это до первого раза, когда понадобится их нарушить, — хмыкнул Слава, касаясь губами кружки чая, — дальше — мозги уже будут работать получше… Вдоль стола начала шагать МакГонагал, и выдавать расписание занятий. Слава мельком взглянул в него — большая часть предметов ему была не очень пока знакома, хоть он и читал учебники, кое-что заучивая. *** Слава сквозь зубы тяжело ругался матом на русском — кабинет по «Трансфигурации» они втроем нашли не с первой попытки. Навигация — вообще всякая, план школы, на стенах отсутствовал. Только спрашивая у старшекурсников, и у попадавшихся по дороге некоторых привидений, трое ребят смогли узнать более-менее верный путь к кабинету. Лестниц, этажей, кабинетов было так много, что запомнить было все весьма трудно. Потом, лестницы еще и двигались сами собой, тоже доставляя сильное неудобство. Рогозину это не понравилось. Невилл уже успел провалиться (и не раз) на лестнице-обманке — она неожиданно убирала на пути следования ту или иную ступеньку. Хорошо, что Слава был крепкий, и смог вытащить его из провала в одиночку. — Ура! — проговорила Луна на русском, указывая пальцем на дверь кабинета. Табличка на нем гласила, что здесь обитает профессор трансфигурации, Минерва МакГонагал. — Наконец-то! — выдохнул с облегчением парень. Они пришли не самые последние — Рон, Дин и Симус ввалились в кабинет уже после прихода профессора. Луна заняла место за спиной Славы, хотя тот настаивал, что хочет сесть с ней. Но Невилл нуждался в большей опеке, и Луна это хорошо понимала. Поэтому Невилл уселся рядом с Вячеславом. Профессор попеняла опоздавшим, но предупредила, что в следующий раз будет снимать баллы. — Трансфигурация — один из самых сложных и опасных разделов магии, которые вы будете изучать в Хогвартсе, — начала она свою лекцию. Рогозин внимательно ее слушал. — Любое нарушение дисциплины на моих уроках — и нарушитель выйдет из класса и больше сюда не вернется. Я вас предупредила. После такой речи всем стало немного не по себе. Затем профессор МакГонагал перешла к практике и превратила свой стол в свинью, а потом обратно в стол. Все были жутко поражены и начали изнывать от желания поскорее начать практиковаться самим, но вскоре поняли, что научиться превращать предметы мебели в животных они смогут еще очень нескоро. Потом профессор МакГонагалл продиктовала им несколько очень непонятных и запутанных предложений, которые предстояло выучить наизусть. Затем она дала каждому по спичке и сказала, что они должны превратить эти спички в иголки. Слава несколько секунд раздумывал, глядя на спичку. Он четко вспомнил движения палочкой ранее профессора и повторил их сначала без заклятия, молча. Потом, отдельно, припомнил и само заклятие. Сложил два действия в одно — и вот перед ним уже иголка. Правда, не с первого раза у него получилось (магии он до сих пор опасался), но все же, когда он подействовал уверенно, заклятие сработало. Он успокоился и понял — что настрой перед магией, тоже очень важен. — Вы уже все? — вырвал его голос профессора МакГонагал из собственных мыслей. Слава кивнул: — Да, профессор. — Отлично, десять баллов Гриффиндору… — Но у меня тоже все! — возмущенный голос Гермионы узнать было несложно. — У вас получилась частичная трансформация, мисс Грейнджер. Вот, посмотрите — и сравните с чистой трансформацией мистера Рогозина. — МакГонагалл продемонстрировала всему курсу заострившуюся с одного конца и покрывшуюся серебром спичку Гермионы и подняла иголку-бывшую спичку Вячеслава. — Но вы тоже заслужили пять баллов факультету… Вам нужно попрактиковаться. Девочка метнула на Рогозина быстрый, непонятный взгляд и снова схватилась за волшебную палочку. Рогозин посмотрел на мучения Невилла — у того ну никак не получалось превратить спичку. Слава, прошептав на ухо Невиллу, как нужно колдануть, обернулся к Полумне. Полумна мечтательно смотрела вдаль, производя на Вячеслав впечатление, что она, что называется, «под кайфом», но перед ней была примерно такая же заостренная и серебряная спичка как и у Гермионы. Больше заклятие она не отрабатывала. Рогозину было известно — она явно притворяется, хотя может запросто превратить спичку в идеальную иголку. По-видимому, она не хочет выделяться из общей массы. Уходя с урока, нагружённые по уши домашним заданием профессора, они оба заметили, как Грейнджер подошла к учительскому столу — просила о дополнительном задании. Невилл, почти на последних минутах занятия, смог заставить свою спичку заостриться. От этого он шел на следующую пару гораздо более веселым. У него прибавилось уверенности. *** То, чего так побаивался Слава, не происходило — он вполне вписался в класс, и даже по оценкам за первые три дня шел первый! Хотя тут ему в затылок дышала Гермиона Грейнджер, нещадно уча и читая все, что попадалось под руку, и каждый день ходя в библиотеку за все новой и более новой партией книг. На пятый день им предстояло идти на первое их занятие по варке зелий. Разузнав о Снейпе от старших, и его феноменальной придирчивости буквально ко всем, кто носит гриффиндорскую мантию, Рогозин уже со среды начал перечитывать учебник. Невилл занервничал, услышав яркие рассказы старших о злобном профессоре-зельеваре, и заранее боялся пары и преподавателя как огня. Кабинет Снейпа находился в одном из подземелий. Тут было холодно — куда холоднее, чем в самом замке — и довольно страшно. Вдоль всех стен стояли стеклянные банки, в которых плавали заспиртованные животные. Впрочем, привыкшему к ФЭС-овскому моргу и к изуродованным трупам и искаженным частям тела у тети Валентины в холодильниках, Вячеславу тут было вполне уютно. Луна вообще, похоже чувствовала себя во всей стихии. Она с интересом ботаника, изучающего милые цветочки, рассматривала заспиртованных тварей. Гермионе Грейнджер было тут явно не по себе; остальные девочки дрожали от страха и от омерзения. Парни нервно дергались, натыкаясь взглядами на ту или иную магическую тварь. Невилл, что сидел сейчас у своего котла, рядом с Роном Уизли, был весь белый от ужаса. Снейп, как и Флитвик, начал занятия с того, что открыл журнал и стал знакомиться с учениками. Гриффиндорцы сегодня занимались вместе со слизеринцами. Вячеслав нашел взглядом Гойла и лишь приятно улыбнулся ему, намекая на первую их стычку. Тот захрустел костяшками пальцев, явно обещая устроить ему «темную» после занятий. Малфой выглядел сейчас как король на троне — в его взгляде было видимое превосходство его самого над остальными. Закончив знакомство с классом, Снейп обвел аудиторию внимательным взглядом. — Вы здесь для того, чтобы изучить науку приготовления волшебных зелий и снадобий. Очень точную и тонкую науку, — начал он. Снейп говорил почти шепотом, но ученики отчетливо слышали каждое слово. Как и профессор МакГонагалл, Снейп обладал даром без каких-либо усилий контролировать класс. Как и на уроках профессора МакГонагалл, здесь никто не отваживался перешептываться или заниматься посторонними делами. — Глупое махание волшебной палочкой к этой науке не имеет никакого отношения, и потому многие из вас с трудом поверят, что мой предмет является важной составляющей магической науки, — продолжил Снейп. — Я не думаю, что вы в состоянии оценить красоту медленно кипящего котла, источающего тончайшие запахи, или мягкую силу жидкостей, которые пробираются по венам человека, околдовывая его разум, порабощая его чувства… могу научить вас, как разлить по флаконам известность, как сварить триумф, как заткнуть пробкой саму смерть. Но все это только при условии, что вы хоть чем-то отличаетесь от того стада болванов, которое обычно приходит на мои уроки… После этой короткой речи царившая в курсе тишина стала абсолютной. Гермиона Грейнджер нетерпеливо заерзала на стуле — судя по ее виду, ей не терпелось доказать, что уж ее никак нельзя отнести к стаду болванов. На Вячеслава речь Снейпа произвела громадное впечатление. Предмет обещал быть ему полезным даже в не магическом мире. — Рогозин! — неожиданно произнес Снейп. — Что получится, если я смешаю измельченный корень асфоделя с настойкой полыни? — Мне вставать со своего места, сэр? — вежливо спросил у него Слава. Рука Гермионы взметнулась вверх. Снейп быстро кивнул. — Усыпляющее зелье, профессор, настолько сильное, что его называют напитком живой смерти, — начал было говорить Слава вспоминая учебник, но Снейп взмахнул рукой, обрывая его на середине фразы. Гермиона помрачнела и руку опустила. — Если я попрошу вас принести мне безоаровый камень, где вы будете его искать? Рогозин, с минуту, подумал. Когда-то в ФЭС давно-давно изучали отравления этим мифическим камешком… По легендам он находится… — В желудке у козы, сэр. — Верно. — Снейп проигнорировал поднятую вновь руку Гермионы. — Увереннее, Рогозин! Хорошо, а в чем разница между волчьей отравой и клобуком монаха? На этот вопрос Рогозин ответ знал твердо (спасибо маме): — Волчья отрава и клобук монаха — это одно и то же растение, также известное как аконит. — Что же… — Снейп подумал с минуту, — вам записывается один балл за ответы. — Он говорил это таким тоном и таким голосом и с такой гримасой на лице, словно у него заболели зубы. Один балл! Всего-навсего один балл?! Ну ты и… Рогозин загнал свой внутренний протест подальше на задворки сознания, и настроился на рабочий лад. Снейп разбил учеников на пары и дал им задание приготовить простейшее зелье для исцеления от фурункулов. Он кружил по классу, шурша своей длинной черной мантией, и следил, как они взвешивают высушенные листья крапивы и толкут в ступках змеиные зубы. Снейп раскритиковал всех, кроме Малфоя… Рогозин молча варил зелье вместе с Луной, которая очень ловко орудовала ножом и другими инструментами, нарезая те или иные ингредиенты. Они оба не решались общаться на этой паре вслух — лишь только обменивались взглядами. Зелье от фурункулов получилось на славу. Вячеслав проверил и с инструкцией на доске — все было правильно. Все-таки мама доктор медицинских наук… И всегда требовала от него четкости и аккуратности. Снейп просто молча прошел мимо и даже не взглянул на его котел. Зато на Невилле отыгрался сполна… Но дело было в том, что из-за своего страха мальчик все перепутал, и зелье грозило вот-вот… — БУУМ!!! Это сдетонировал котел Невилла. Его самого залило его горячей «работой» — и вся кожа покрылась красными волдырями. Он с трудом сдержал свой крик — было очень больно… Рогозин встал со своего стула, намереваясь помочь. — Идиот! — прорычал Снейп, одним движением ладони сметая в угол пролившееся зелье. — Как я понимаю, прежде чем снять котел с огня, вы добавили в зелье иглы дикобраза? Мальчик, прикусив губы, со слезящимися от боли глазами слушал бушевавшего над ним в гневе профессора. Казалось, вся его выдержка уходила на то, чтобы тут прямо не разрыдаться. Малфой, сидя на задней парте далеко от эпицентра взрыва, ржал во весь голос. Слизеринцы ухохатывались над жалким видом гриффиндорца. Луна была явно расстроена. Рогозин расстроено качал головой — парню требовалась срочная медицинская помощь (он ведь может не выдержать боли), а Снейп явно не спешил оказать ее. Ситуация требовала скорейшего вмешательства. Терпеть он больше не мог: — Прошу прощения, сэр, — обратил свое внимание на профессора Слава, — Невилл сейчас свалится от болевого шока… Можно я отведу его в… Больничное крыло? — Мистер Рогозин, — прошипел Снейп, — не смейте перебивать преподавателя! Никогда! За подобную наглость я начисляю вашему факультету пять штрафных очков! А раз уж вы вызвались… То с глаз моих — долой! Слава, потрясенный несправедливым решением преподавателя до глубины души, не стал даже оспаривать, решив подойти с вопросом к декану. Да и Невилл уже грозился упасть прямо в кабинете от болевого шока. — Хорошо, — ровным тоном проговорил Слава, — сэр. Парень молча обхватил бледнеющего на глазах друга за плечи, и смог дойти с ним до Больничного крыла, так тут называли медицинский кабинет. Он уже знал путь — они с Луной за эти дни старались изучить замок по-максимому. Мадам Помфри с ужасом поглядела на Невилла, которого Вячеслав опустил на ближайшую к нему кушетку. Невилл был довольно плотным по комплекции, и от этого был тяжелым. Он почти потерял сознание. — Молодой человек, как он получил такое? — медведьма, засучив рукава, начала колдовать над ним, стоя с волшебной палочкой. — Взрыв котла на зельеварении… Мадам, вы ведь его вылечите? — Конечно же… Зелье выпьет, намажу мазью — и все… Оставляйте смело вашего товарища… Дня через два будет вылечен. — Спасибо, мадам. Вячеслав в приподнятом настроении вышел из крыла и направился к профессору МакГонагал. Кажется, у нее точно было в этот день окно. Верно, кабинет профессора был закрыт на ключ — она всегда его закрывает, оберегая от посторонних. Он быстро спустился на этаж — урок грозил вот-вот завершиться, а поговорить было нужно без лишних свидетелей. Уродливые каменные горгульи не пропустили его, несмотря на вежливую просьбу. Тогда Слава попросил их вызвать сюда профессора. МакГонагал вышла из учительской. — Профессор МакГонагал, я хочу поговорить с вами о серьезном нарушении прав учащихся на уроке зельеварения Северуса Снейпа, произошедших только что… Преподавательница только усмехнулась: — Не вы первый здесь, кто жалуется на профессора Снейпа… — Но были нарушены все мыслимые правила! На вводной лекции нам были должны объяснить технику безопасности, потом… учитель обязан относиться ко всем ученикам в равной степени одинаково. Потом учитель не должен был оставлять ученика (да и вообще весь класс!)в опасности, и тот серьезно пострадал! Это было сделано намеренно. Тем более, мне, предложившему преподавателю свою помощь, был сделан выговор и незаконно сняты баллы! — Это… — И это наш первый урок зельеварения! Боюсь, дальше будет только хуже… У вас есть студенческий совет или… Попечительский комитет? — спросил Слава, плюя на то, как выразительно профессор МакГонагал выпучила глаза. — Я хочу туда пожаловаться, я думаю что и пострадавший ученик, Невилл Долгопупс, тоже захочет присоединиться ко мне… Я всего лишь соблюдаю все законы и право ученика, профессор… Всего лишь… Лицо профессора выразило крайнюю степень возмущения…