Ipso jure. /лат. «В силу закона.»

Утром, на удивление хорошо отдохнувшая не в своей постели Рогозина, хотела пойти к сыну. Но вспомнила что не спросила, где именно находится его комната. Спешно стараясь вспомнить слова хозяйки, у нее всплыло яркое воспоминание о том, что ей говорила девочка. Все они занимают комнаты лишь на первом этаже. Вариантов не оставалось — она пошла в комнату Полумны Лавгуд, благо она сама показала ей свою комнату. *** Ее прямо на двери встретила лаконичная табличка «Я ушла в спорт-зал; на втором этаже, последняя дверь направо». Рогозиной ничего не оставалось сделать, как пойти на второй этаж. Постучавшись в последнюю дверь, она толкнула ее и вошла. Перед ее глазами предстал настоящий спортзал. Каких тут аппаратов для здоровья только не было! Две штанги, канат, большая шведская стенка, кольца, различные гантели… Половина пола устлана мягкими темно-синими матами. Луна обнаружилась на полу около стенки в позе лотоса. Она сидела закрыв глаза, а в уши были вставлены гвоздики наушников. Из них лилась спокойная, расслабляющая музыка. Скорее всего, она занималась йогой. Одета в серые лосины с ярко-розовой тонкой полоской по бокам, а грудь закрывает короткий топик, обнажая сильное и гибкое тело. Спортивная куртка обнаружилась на беговой дорожке, а бутыль с водой — на скамейке. У женщины это вызвало восхищение — такая юная, а понимает, что держать тело нужно в тонусе. Но как бы ее не потревожить, но обратить на себя внимание… Но тут Полумна пошевелилась и медленно приоткрыла закрытые глаза. Тут же выключила плеер, и обратилась к полковнику: — С добрым утром. Хорошо спалось? — Замечательно, спасибо, — кинула женщина. — Послушай… не знаешь, где сейчас находится Слава? — Отчего же, знаю, конечно же… Мы с ним отзанимались, а он потом пошел в конюшню, кататься… — У тебя и конюшня есть?! — Разумеется. Только там не совсем лошади живут. — Улыбнулась девочка и встала. — А живет единорог и фестралы… — А кто такие… фестралы? — спросила Рогозина. — Магические животные, которых в природе очень мало… они любят выбирать для своего табуна старые, родовые особняки. — Ответила ей спокойно Полумна. — Они — вольны как ветер, но все же иногда задерживаются на одном месте… Тут у меня обитает целое семейство — четыре взрослых особи, и один жеребенок… Моя покойная мама их очень любила, и поэтому давала им кров и пищу. Но маги их не любят… — вдохнула девочка, — потому что их особенность в том, что их могут видеть только те, кто видел смерть… Из-за этого их считают предвестниками скорой кончины. — Вот как… Рогозина морально уже привыкла — что Слава является волшебником, а не обычным человеком; в значительной степени, в этом ей помог Иван Тихонов, постоянно повторяя, что это лишь особенность, и все равно самое главное — это обычные, человеческие качества. — Сегодня замечательный день для катания… Посмотрите в окно, как снег искрится на восходящем на небосклон солнце! Надо пойти к нему… Очевидно, что-то между вами произошло — он сейчас более молчалив и мрачен, чем обычно. — В глазах девочки было понимание ситуации. Рогозина мысленно взвыла — девчонка была очень умна. — Но он вскоре, что бы ни случилось, сможет это принять или простить. Он довольно отходчивый, но не прощает лишь одного — предательства… — Как… — Мы все-таки дружим. Многие тайны в этом мире доверяют отнюдь не самым близким людям… Это связано с… Его погибшей семьей? — Да. — Если что, то я смогу вам помочь. У меня в Англии есть пара полезных связей… Да и я сама, отнюдь, не простая хогвартская студентка… — А кто же? — тут Рогозина настороженно посмотрела на девочку. Та снизила голос: — Я расследую сама гибель моей матери. Я не верю, что она погибла из-за неправильно произнесенного заклинания. Оно было произнесено абсолютно правильно. Тем более, я видела собственными глазами ее смерть… Тут что-то слишком много нестыковок… и странного. Но давайте сегодня не будем о грустном, — перебила она себя. — Сегодня прекрасный день, скоро Новый Год… *** Женщина, позавтракав и одевшись потеплее, шла вместе с девочкой по проложенной снежной тропе. Ее терзал один вопрос — как может быть протоптана такая идеальная колея, если вчера вечером бушевала метель. — Я не заметила у тебя прислуги в замке. Как же ты ухаживаешь за таким большим домом, да еще и живешь в одиночку? — Магическому особняку не требуются люди в качестве прислуги. В моем доме четверо эльфов-домовиков. Они связаны с этим местом и магией. А еще, помимо них, у меня есть пара не совсем обычных… швейцаров. По ночам именно они занимаются домом. — Кто же они? — Сегодня увидите на ужине. А вот и конюшня… Вон и Слава! Как хорошо они поладили! Рогозина круто отвернулась от Полумны — действительно, она рассмотрела вдали между деревьями и холмами здание конюшни, напоминавшее ангар. А перед домом на вычищенной, круглой, большой площадке гарцевал белый, как окружающий снег, прекрасный конь, со всадником на нем. Казалось, что шерсть и дивная грива на нем серебрится на солнце. Но Рогозина различила и то, что на голове у коня — белый большой рог. — Тут я специально не скрываю все чарами, — ответила на не заданный вслух вопрос Лавгуд. Всадник заметил их, и единорог остановился на самом близком к ним краю. Это действительно был Слава — он аккуратно держал уздечку в руках, прекрасно и уверенно держась в седле со стременами. — Всем привет, — крикнул он, спуская шарф с лица. — Какой у нас Тен красавец, да? Он любовно потепал единорога по холке. Конь издал ржание, и стукнул копытом по промерзшей земле. — Если бы я знала, что когда-нибудь увижу настоящего единорога… — Рогозина с трудом верила своим глазам — это же детская мечта любой маленькой девочки — покататься на живом единороге. — То я бы… — Теперь, — Вячеслав спрыгнул с Тена и подвел его к Луне и своей матери, — ты тоже вполне можешь на нем покататься. Только сначала познакомьтесь, а уж потом — катайся сколько влезет… Красавец! — Тен, — Полумна обняла коня за шею, взяв уздечку из рук Вячеслава, — скучал по своей хозяйке, да? Единорог с шумом втянул в грудину воздух. И нервно переступил с копыта на копыто. — Он вас видит и чует. Давайте знакомиться, — Луна отлипла от коня, — это Тен, единорог-самец. — Она погладила его. — Когда-то мать в лесу нашла раненого и слабого единорожика рядом с убитой самкой. Она спасла его и перевезла сюда. Через семь лет из слабого жеребенка вырос этот прекрасный конь… Но, к сожалению, выпустить мы его на природу не можем — он слишком привык к обитанию здесь и не сможет выжить в диком лесу. Так что мы, точнее я, решила оставить его у себя. Тем более, Тен — ручной, и не опасный… А еще — полезный, так как его волосы из гривы и кровь содержат сильную магическую силу. Но кровь пить или использовать неразумно нельзя — человек, решивший причинить магическому существу боль и убить его, будет проклят. Только спросив разрешения у него, и получив согласие, можно осуществлять какие-либо действия. Единороги очень умные и очень сильные магические животные… Рогозин-младший стоял рядом со скучающим видом и открыто не смотрел на мать. Он и сам не знал — хочет он продолжить с мамой тот разговор о грехах его покойных биологических родителей или нет… — Галина Николаевна, вы можете его погладить, только очень осторожно. Ни в коем случае не касайтесь рога! И можете покормить — сахаром или морковкой. Женщина аккуратно коснулась морды животного и лаского провела. Единорог вскинул голову и издал звонкое ржание снова. Но все же поставился под теплую женскую руку. — Действительно… Очень красивое животное… Хороший мальчик… Хороший… Улыбаясь до ушей и гладя Тена, Рогозина взглянула на непривычно тихого сына. Им обоим нужно было поговорить. Луна ушла вглубь конюшни, кого-то зовя. Слава в итоге сделал шаг и коснулся пальцами гибкой шеи животного и провел по ней. — Слав, — женщина не знала с чего и как начать этот разговор. Но парень неожиданно поднял руку, предостерегая от дальнейших пустых слов: — Мам, не нужно… Просто… просто я не хотел тебе наговорить обидных слов. Ты же сама знаешь — я вспыхиваю как спичка… — тут мальчик замолчал. — Мне тяжело смириться с тем, что… — у него из груди вырвался тяжелый вздох. -… что моя биологическая мать… так со мной поступила. — Он опустил глаза. И чисто механически погладил гриву единорога. Тот переступил стройными ногами, и выбил ослепительные искры, которые взметнулись вверх, своими копытами, и громко заржал. — Прости, Тен… — обратился Вячеслав к дивному магическому существу. — Я и забыл, что животные откликаются на внутренний настрой волшебника… Мам, давай оставим этот разговор. Хотя бы не будем портить праздник другим… — Но… — Мама, давай… может, потом? Покатаешься на единороге? Он не будет против… — Да?! Разве… — Можно, — раздался позади обоих голос девочки. — Только спросите у самого Тена, будет ли он катать вас? Рогозина обернулась — и тут обомлела: Луна гордо восседала на коне, но… Этот конь представлял обтянутый черной кожей скелет с большими крыльями и короткой гривой. Она дернулась — от испуга. Полная противоположность сверкающему, словно освещенному солнцем, благородному единорогу. Полумна, улыбаясь, погладила по холке уродливое крылатое существо. — Это мой любимый фестрал, его имя Дид. — Это от «dead» — смерть? — блеснул знанием английского Слава. — Да, — Полумна верхом на фестрале подобралась к ним, — к сожалению все боятся их, так как согласно поверью, они приносят в дом смерть… Они — другие… — Да, — Рогозина поглядела на единорога и мельком окинула фестрала. — Вижу… *** Они втроем замечательно провели время — Слава уселся на другого фестрала, сама Рогозина — на единорога, а Луна так и осталась на своем Диде, гуляя по окрестностям родового поместья и любуясь видами. До Нового года осталось всего ничего, и Рогозину в этот раз обрадовали — разрешили взять законные отгулы и провести их в относительном покое. Но вскоре наступающая темнота начала сильно мешать, и было решено пойти в дом. Поднявшись в обеденную залу, Рогозина с остальными застала любопытнейшее зрелище — залу обносили не официанты, а… самые настоящие скелеты в белых в черный горох галстуках-бабочках. Их было трое. Один ставил столовые приборы, другой нес поднос с супницей, а третий — тащил полотенца и салфетки в салфетницах. — О, мы рано — обед еще не готов! — Луна, будто бы так и должно быть — спокойно уселась за стол. Скелет, ближайший к ней, звонко щелкнул суставчатыми пальцами, привлекая внимание девочки и показал «пальцами» — два, а затем — ноль. — Через двадцать минут будет… — Круто, — проговорил Вячеслав, — вот почему тебе даже охрана-то не нужна — эти… трое кого хочешь до смерти напугают! — Я их и поэтому держу, — улыбнулась хозяйка. — На ночь лишь выпускаю. В этот миг в залу вошел усталый Дмитрий Юрьевич. Он не удивился таким… необычным официантам. — Завтра Новый год. Вот и еще один год отбыл… — проговорил мужчина, когда все уже насытились обедом. — Быстро же время летит — с каждым годом все быстрее и быстрее… — Да, очень все… в этот год быстро закрутилось, — заметила Рогозина. — Письмо, магия и магическая школа, отъезд в Англию… — Я пойду спать, — зевнул Слава сонно. — Вы как хотите, но я сегодня много катался и устал… — Ужин не проспи только, — хихикнула девочка, — а я пойду с Невиллом пообщаюсь, по компьютеру… — Идите, — отпустил их с улыбкой фсб-шник. Как только они оба ушли, Дмитрий Юрьевич обернулся к Галине Николаевне: — Я хотел бы вам сделать один сюрприз, прямо сейчас. Идемте за мной… — Интересно какой? — спросила женщина идя следом за мужчиной. Нет, она, конечно, ожидала всего, но… — Ух ты! Это же… Не знала, что его еще делают! — Рогозина с восторгом вертела знакомую ей еще с детства упаковку. — Да, это тот самый, советский пломбир. Делают, Галя, позволь мне так к себе обращаться. — Позволяю. *** Смеясь и разворачивая шуршащую обертку и поедая пломбир и запивая шампанским, оба взрослых, сидящих на широкой постели, наперебой травили друг другу веселые истории (и не только связанные с их работой). За окном началась метель, а спальня была полна веселых шуток и смеха. Рогозина уже давно сняла с себя надоевшую шерстяную кофту и осталась в водолазке с высоким горлом. Шампанское ударило в голову, и сейчас женщина вела себя гораздо раскованнее чем обычно. Она распустила свои волосы из пучка, и сейчас они вольно рассыпались по плечам. Вскоре бокалы с шампанским были отброшены в стороны, а оба — мужчина и женщина с жадностью начали целоваться друг с другом. Рогозина и думать забыла — что они в этом доме не одни, что заниматься «этим» сейчас было опрометчиво. А чужие губы ласкают особо чувствительную точку на шее, руки ласкают ее грудь через тонкую водолазку и бюстгальтер… С ее губ рвется сладостный стон, и она уступает, впервые за много лет, покоряется власти над собой — власти мужчины, и позволяет уложить себя на широкое ложе… *** — С добрым утром, — раздался ласкающий голос у ее уха, и Рогозина приподняла голову от подушки — напротив улыбался Дмитрий Юрьевич. Или… теперь просто Дима. — Уже… утро? — рассеяно спросила Галина, пытаясь в полутьме различить циферблат будильника. — И раннее. И Новый год настал. С наступившим. — Вчера был подарок? — Вчера было просто… на сладкое… А подарок как и всегда — под елкой… Ты вчера была просто великолепна… Женщина, прикрывшись одеялом, медленно села в постели и повернулась, чтобы взглянуть на лежащего рядом с ней мужчину. И улыбнулась. Неожиданно за дверью послышался топот и быстрые шаги. Крики с «С Новым годом!» звонко разнеслись по всему этажу. — Так, дети встали. И нам с тобой тоже пора к елочке… — потянулся в кровати мужчина. — Куда там подевалась наша с тобой одежда… *** «Детки» уже шуршали обертками и разрывали упаковку, весело повизгивая, находя все новые и новые предметы-подарки. Рогозина, улучив минутку, отлучилась к своей машине — доставала подарок для Вячеслава. Правда она не знала, понравится ли ему это… — А ничего так, — Полумна подняла тяжелый, явно древний том по магической анатомии. — Почти везде искала эту книгу. Как она ее нашла? А тебе чего досталось? — «Суперсовременные яды и противоядия к ним», — хмыкнул Слава, — вообще карьеру зельевара я делать-то не собираюсь… Но за подарок ей — больше спасибо, все-таки не все можно найти в библиотеке… Полумна перехватила Дмитрия Юрьевича за локоть, и они, о чем-то беседуя, покинули семью Рогозиных. Галина Николаевна рассматривала подарок — богатое кольцо из белого золота с россыпью мелких бриллиантов, холодно сверкающее в электрическом свете. — Красивое, — заметил сын. — А… — У меня есть для тебя подарок. Правда… мне теперь кажется, что тебя не легко удивить, ты же волшебник… — Да… Вот только я не совсем волшебник. Я просто маг, и пока без диплома, — Рогозин начал разворачивать прямоугольный и тонкий сверток. — Вау! Мам… это… это… — Ну, — улыбнулась Галина Николаевна, — у тебя не было фотографии, где мы были все… — Спасибо! — и парень, сжимая рамку, где было общее фото, бросился ей на шею. — Слава… Слава… Я не новогодняя елка, чтобы так вешаться… Задушишь! — прохрипела с трудом счастливая женщина, так как объятия у сына были очень крепкие…