Ipso jure. /лат. «В силу закона.»

— Мама, ну я же ПРОСИЛ!!! — именно с этими словами из-за двери, ведущей в «свою» комнату, высунулся Вячеслав. — Потише! Я же формулы считаю, и мне нужна хотя бы относительная тишина! Сейчас за обеденным столом сидело двое: Рогозина и Николай Николаевич, который очень эмоционально делился с родной дочкой впечатлениями от поездки в очередную российскую «здравницу». А Слава, демонстративно обидевшись на родную маму еще тогда, на платформе, хоть и тщательно объяснил ей всю ранее возникшую опасную ситуацию, но все равно был подвергнут неделе домашнего ареста. И гордо нес свою «робу» арестанта: не гулял с Лаки, не ходил в магазин за продуктами, даже ел не за общим столом, а только в своей комнате. И постоянно общался с друзьями по компьютеру, за неимением другой связи — Рогозина изъяла у него, в профилактических целях, даже трубку. Хотя об этом уже жалела — каждые три-две минуты ему либо звонили, либо слали смс-ки и ммс-ски верные друзья. Память у мобильника уже была переполнена всякого рода переписками, фото, видео и картинками. Тарелка, наполненная едой, уже стыла как минимум десять минут, но хозяин не спешил за ней, занятый явно по уши. Рогозина, устав напоминать сыну, что обед уже его ждет, была занята разговором с отцом. — Над чем работаешь, внук? — спросил старик с интересом. — Дрон, который бы сканировал огромную территорию лазерами и другой электроникой, и работал бы при любых погодных условиях, — быстро проговорил Рогозин-младший, и убрался обратно в комнату. — Обормот, — хмыкнула женщина, и оглянулась на стоявшую тарелку сына с едой. — Вот, экспериментатор! — Ничего себе, — Рогозин-старший покачал головой, — такая сложная электроника в двенадцать-то лет! — Он с другом работает над дипломным проектом… Тем более школа не из простых, — Рогозина глотнула томатного сока из высокого стакана. — И он этот предмет обожает… — Может… В дальнейшем сможет пойти в институт, связанный с информатикой? — Не знаю, куда он пойдет, — женщина отвела глаза: то, что сын у нее не обычный человек, а молодой волшебник-маг, она отцу так и не сказала. И то, что ее планы по его «взрослению» уже плавно начинают лететь коту под хвост, ей не особо нравилось, но деваться было некуда. Сын только что перешел на третий курс магической школы Хогвартс, шел в лидерах по проходным баллам почти по всем предметам, и уже получил свою первую «взрослую» и злополучную грамоту… Нет, если думать о его будущем — у нее тогда не хватит духа. *** Рогозина постучала в дверь. Сразу же в комнате что-то упало, и послышался голос Вячеслава (который явно «крепко» высказался красным словцом), но тут же сын затем пригласил ее войти. Комната претерпела за эти дни значительные изменения — она сверх меры наполнилась старинными книгами, какими-то странными, непонятными женщине вещами, исписанными разными символами и цифрами. В прихожей теперь висела устрашающего вида резная, тотемная африканская маска — Вячеслав объяснил ей, что она будет «магически» отпугивать воров и нежелательных лиц, и, без разрешения хозяина войти, в квартиру не войдет ни один человек. Хоть и сама мама была и против «магической оберегалки», но понимала, что теперь это просто необходимая и вынужденная мера. Везде на полках висели и свисали свитки пергамента с рисунками и объемными письменами; на столе расположился чемоданчик с совершенно незнакомыми Рогозиной некими инструментами и большие листы-свитки ватмана; на свободной стене были сняты все плакаты, и водружена белая доска, по которой пишут маркером. На ней по краям висели небольшие, но ярких цветов, разноцветные листки бумаги, а на самой доске были сделаны чертежи странного прибора с замерами. Сам сын, расположившись на полу на ковре, писал пером длинные вычисления, обмакивая перо в чернильницу на очередном клочке пергамента. На стуле перед доской был ноутбук, экран которого был повёрнут к поверхности доски, а в ноутбуке в программе по удаленной сети «висел» разговор — виднелось румяное лицо Невилла. Стакан, что стоял рядом с техникой, был пуст. Пес Лаки, чья «дислокация» тоже была в комнате Вячеслава, спал в корзинке, свернувшись калачиком и прижав нос к хвосту. Вся комната так же была в переплетении шнуров, розеток и переходников. На постели, на покрывале, лежали и сохли исписанные острым почерком Рогозина-младшего листки со свежими чернилами. Шторы были открыты, и в них сейчас гулял легкий ветерок. Солнце светило вовсю. — Сын, — оглянулась на этот бардак Галина Николаевна, приподняв брови, — ты бы прибрался… — Мам, это все надо… — грустно сказал парень, — мне то одно, то другое необходимо, а места-то в обрез… Сама знаешь — я за пределы комнаты выйти не могу… И женщина знала прекрасно, почему именно. Она оглянулась на свежее фото, что стояло теперь в рамочке у Вячеслава на столе: там был сам юноша, окруженный своими друзьями — Гермионой, Луной, Джинни, новой подругой Славы, и Невиллом. Впрочем, Рогозин уже принялся по порядку скатывать свитки и класть их в тубус, освобождая ей место на постели. Куда она затем и опустилась. Взглянув на рисунок на доске, а потом на устрашающего вида математические вычисления в столбик, что сейчас заканчивал Вячеслав, она спросила вслух: — Надеюсь, эта ваша «разработка», не отправится гулять «по рукам» и «налево»? — Обижаешь, — Вячеслав снова опустился на пол, — Невилл свалить хочет из Англии от своих любимых родственников, как только едва станет совершеннолетним волшебником, и маловероятно, что поедет в Штаты… Обещаем, что наш проект послужит на благо как и Англии, так и России. И не наделает «темных делишек». И вы, на своей работе, им тоже, вполне, можете пользоваться… — Очень на это надеюсь. — Здравствуйте, — прокричал механический голос Невилла по сети, — Галина Николаевна! Я вас слышу! — Здравствуй! — довольно громко произнесла Рогозина, надеясь, что парень ее услышал. — Мама! Невилл! — паникующе вскрикнул мальчик, в очередной раз останавливаясь, — вы оба мне сильно мешаете! Дайте хоть закончить! — Извини, — хором отозвались Невилл с экрана, и Галина Николаевна. Рогозин мрачно взглянул на мать, потом на ноутбук, и снова принялся с остервенением писать. *** — Ма-а-а-ам, я хочу к друзьям, — недовольно проговорил парень, садясь за стол ужинать. — Они вон как тусят, на фотки посмотри! — Что я слышу? Слышу недовольство? — Рогозина грозно посмотрела на сына. — Это банальная зависть, только и всего! И я, кажется, — Рогозин-младший мигом был готов дать отпор, — упоминал, почему именно это все произошло, и почему я туда полез! Я просто по-другому не мог. Нападению подвергся мой друг… точнее подруга! Принципы у меня такие… — Галь, — заметил старик, — ты чего удивляешься, что Вячеслав ведет себя прямо как ты? Он же тобою взращен! И не ставь это ему в вину — ты его копия! — Папа, и ты туда же! — всплеснула руками женщина, садясь за стол. — Почему ты не на моей стороне? Это было слишком опасно! — Он сам так решил, — Рогозин-старший, перебив хотевшего уже было что-то сказать внука, внимательно уставился в лицо дочери, — у него такой же характер, как и у тебя. Нечего его обвинять… — такие же, как и у самой Рогозиной, серые глаза, мигнули, — это ты его так и воспитала… -…чему уже сама не очень-то и рада, — тяжко вздыхает Галина Николаевна. — Слишком ты, Вячеслав… — Твоя копия? — иронично ответил вопросом сын. — Именно. — Отпусти его, дело молодое, пусть с друзьями хоть погуляет. Итак неделя уже почти прошла… — старший Рогозин глядел в умоляющие зеленые глаза приемного внука. — Не дело летом в каникулы еще и дипломом заниматься… тем более на пару…, а то вся молодость пройдет, и угробишь ты ее, Вячеслав, на, по сути, не особо нужные бумажки. — Как мама, — тонким голоском проговорил Рогозин-младший, и поймал уже просто испепелявший его на месте взгляд. — Как мама, — с лукавой улыбкой подтвердил старый мужчина. Рогозина безмолвно подняла глаза к потолку. — Ты не надейся, что постоянно будешь с друзьями — будешь и учить школьную программу Российской Федерации, и ходить в бассейн с девочками… — сказала она, когда они уже все пили чай. — С Ирой и Ингой? — взглянул на нее Слава. — Да, Ира и Инга будут рады твоей компании. — Подтвердила она. -Помнишь их? — спросила она у него. — Конечно, классные девчонки! — Значит, решено… *** — Здорово всем! — ликующе воскликнул парень с удовольствием вдыхая свежий воздух впервые за неделю, выскакивая на детскую площадку перед домом. Его встретили сразу тремя улыбками: Луна, Джинни и Невилл. — Привет! Привет! — радостно воскликнула рыжеволосая девчонка. — Я так рада тебя видеть! — А я-то как рад! — хихикнул паренек. И тут же потонул в горячих объятиях Джиневры Уизли. — Привет, Слав, — Луна в этот раз по-модному выкрасила пряди — лицо обрамляли две серебристо-серые полосы, отличные от обычного, золотого, а одна из них была заплетена. — Здорово, Рогозин, — и Слава с удовольствием пожал руку друга. Невилл как всегда с большими наушниками, в футболке, штанах и кроссовках, выглядел очень довольным и радостным. — Как лето? После этого вопроса на Вячеслава посыпались истории — как они купались на реке, как гуляли по всей Москве и как сидели по кафе и по ресторанам… — Класс, — выдохнул Рогозин, — я-то неделю пропустил… И он открыто взглянул на окна родительской квартиры. Там, в окне, предательски качнулись занавески… *** — Ну, — Рогозина открыто глянула на часы: только что впустила сына обратно в квартиру. — Ты почти не задержался… Всего-то на полтора часа! — Я же звонил! — обиделся паренек, стискивая кеды с ног. — Мы все немного время не рассчитали… — Ладно… — мрачно проговорила женщина, — давай проходи… Тебе лучше не задерживаться так, просто в следующий раз останешься на пороге… Или точнее, за порогом. На коврике. — Отлично, — заметил Рогозин-младший, — мне Полумна как раз дала свои ключи… На всякий случай. У Рогозиной вырвалось тщательно сдавленное рычание. Вячеслав, быстро отвернувшись, скрыл от нее усмешку. Один-один. — Ужин сам себе подогреешь. Уже на кухне оба Рогозиных уселись за стол: женщина пила чай, а Вячеслав уплетал за обе щеки тушеные овощи и кусок курицы. Прожевав мясо с куриной ножки, Вячеслав, вскоре, отложил кость на отдельную тарелку, и спросил у матери: — Мам, ты отпустишь меня на пейнтбол? — спросил Рогозин, — Луна сняла базу клуба нам на сутки… Постреляем, погуляем… Послезавтра… С нами Дмитрий Юрьевич будет… Мы на машине с ним поедем. — Как хотите, но только… Пейнтбол травмаопасен. Будьте осторожнее. — Может, и ты с нами махнешь? — предложил сын. — Слав… Мне тира и работы хватает… Езжай с друзьями. — Спасибо! — зеленые глаза сына засияли радостью и благодарностью, и он горячо обнял свою маму. Рогозина, неловко улыбнувшись, обняла мальчика в ответ. — Обещаю больше нигде не задерживаться… Честно! Женщина легко рассмеялась. *** — Ну, — проговорила Галина Николаевна, — как провели время? Хотя, ничего не говори… — она зажгла свет, — о-о-о! Ну, понятно… Как именно вы провели время… — оглядела она того с ног до головы. Рогозин тут же выругался: грязью было покрыто вся одежда, хотя он очень старался, чтобы оттереть большую часть. — Это меня наша рыжая отделала. — Выдохнул паренек. — Мам, прикинь — она почти всеми патронами попадала в цель! Плюс, умудрилась меня завалить в грязную лужу!!! Меткая девчонка, хотя такое оружие держала в первый раз… — Н-да… Всю одежду в стирку, немедленно! — заметила Рогозина, — сейчас я принесу корзину для белья… — Мы весело провели время… Я правда не ожидал, что Джинни Уизли прямо снайпер! Невилл тоже себя хорошо показал, — Рогозин, рассказывая все это, стягивал с себя все грязное и кидал в бельевую корзину, — мы и по мишеням стреляли, и флаг искали, и дуэль устроили, и каре*… «Каждый сам за себя» еще был! — Да, несомненно, вы весьма весело провели этот день… Мыться в душ, иди… Краску с волос сотри… Партизан, — со смехом проговорила женщина, хлопнув по голым плечам парня…